"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу автора

- Ты недостоин даже произносить это имя. Убери руки! Лучше умереть в
свободной стране, чем жить среди фашистских псов.
- Ты напишешь мне?
- Ты не заслужил, но первое мое письмо будет тебе.
Снова я задремал и во сне оказался в Москве и Варшаве одновременно.
Пришел на площадь, где были одни только могилы. Постучал в какую-то дверь.
На стук отозвался дюжий русский мужик. Он был в чем мать родила и к тому же
не обрезан. Я спросил, где Дора. "В Сибири", - ответил он. В доме собралась
буйная компания. Мужчины наигрывали на гармошках, балалайках, гитарах.
Отплясывали голые бабы. На улицу вышла рыжая собака. Я узнал ее - это была
Елка, собака солтиса[10] из Миндзешина. Но Елка давно умерла. Что же она
делала здесь, в Москве? "Такие пустые сны ничего не значат", - сказал я сам
себе во сне.
Я открыл глаза, за окном было пасмурно, едва брезжил рассвет, и
казалось: утро никогда не наступит. Дора гремела в кухне кастрюлями. Из
крана лилась вода. Она тихонько напевала песенку про Чарли Чаплина. Я лежал
не шевелясь, размышляя о мире, его противоречиях и нелепостях. Дора
появилась в дверях:
- Завтрак готов.
- Как на улице?
- Идет снег.
Я умывался на кухне. Вода была ледяная.
- Тут валялись твои кальсоны. Я их постирала.
- Хорошо. Спасибо.
- Надень их. И не забудь забрать свою фашистскую писанину.
Она швырнула мне кальсоны и выбросила из-под кровати пачку рукописей,
перевязанную бечевкой.
Пока мы завтракали, Дора не переставала поучать меня:
- Никогда не поздно понять, где правда. Наплюй на всю эту муть и идем
со мной. Кончай писать про этих твоих раввинов и дибуков. Пойми, что такое
реальный мир. Здесь все прогнило насквозь. Там жизнь только начинается.
- Везде все прогнило.
- Вот как ты смотришь на мир? Может, мы последний раз сидим вместе за
столом. Кстати, у тебя не найдется три злотых?
Я отсчитал три злотых и протянул ей. У меня самого оставалось теперь
три злотых и немного мелочи. В журнале и в издательстве мне задолжали
немного, но стало невозможно вытянуть из них хоть что-нибудь. Единственной
моей надеждой был аванс, который обещал Сэм Дрейман. Я попрощался с Дорой и
пообещал прийти сегодня вечером. Взял связку рукописей и вышел. Падал сухой,
колючий снег. На мусорном ящике сидела кошка. Она уставилась на меня
зелеными как крыжовник глазами и мяукнула. Может, она голодная? Прости меня,
киска, нет у меня ничего. Проси у того злодея, что сотворил тебя. Я вышел за
ворота. Рядом помещался лазарет, и в этом здании больные оплачивали счета за
визит к доктору. Какие-то старухи, кутаясь в шали, вошли внутрь. Казалось,
от них пахнет зубной болью и йодом. Все они говорили одновременно, каждая о
своих болезнях. Низко висели облака. Дул ледяной ветер. Я отправился к себе.
В комнате, моей помещались только кровать и единственный стул - так она была
велика, а холод стоял почти как снаружи. В связке рукописей, что валялись у
Доры, я вдруг обнаружил начало второго акта моей пьесы. Что это? Воля
Провидения? Каким-то образом причинность и случайность крепко связаны между