"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу автора

него теперь знаменитая актриса, молодая и, вероятно, хорошенькая. Зачем ему
нужна женщина моего возраста? А что твой отец? Вот как?!.. Ну, хорошо, пусть
лечится, как сам считает нужным... Завтра? Почему завтра?..
Двенадцатичасовым? Хорошо. Я тебя встречу... Ну что же мне еще делать? Целые
сутки прошли, и ни разу никто не позвонил мне. Тогда я спрятала свою
гордость и сама ему позвонила... Кто? Руководить? Не говори чепуху. Он так
же много понимает в театре, как я в астрономии. Можешь смеяться надо мной,
но мне кажется, что даже гой в качестве режиссера справится лучше, чем любой
из этих хамов. Они по крайней мере учились и знают театр... Морис? Он вообще
не появлялся. И он тоже забыл нас... Ой, Геймл, ты один из этих типов,
которые... Хочешь поболтать с ним? Я передаю трубку. Вот он!
Селия протянула мне трубку. У телефона был длинный шнур. Все в этом
доме было устроено так, чтобы не делать лишних усилий. Послышался голос
Геймла. По телефону он был еще более высоким и визгливым, чем обычно:
- Цуцик? Как вы там? Я слыхал, вы работаете над пьесой? Хорошо.
Отлично. Для нашего театра очень хорошо, что пьесу напишет молодой автор.
Мир идет вперед, а у нас все не могут оторваться от одних и тех же пьес:
"Чинке-Пинке", "Дос Пинтеле-Ид". Когда мы с Селией ходим в еврейский театр,
то каждый раз клянемся, что это в последний раз. Да, но не ходить - тоже
нехорошо. Наши ортодоксальные сионисты отвергают диаспору. Все лучшее будет
в Палестине, говорят они. Но не надо забывать, что мы выросли, возмужали за
эти две тысячи лет. Игнорируя изгнание, они способствуют ассимиляции. Вы так
добры, что проводите время с Селией... Что еще ей может быть интересно? С
женщинами нашего круга у нее нет общего языка. Все у них одно и то же -
платье, еще платье, новая шляпка, еще что-нибудь... Сплетни. Не спешите
уходить. Не смущайтесь!.. Кто говорит о ревности? Чушь! Кто это сказал, что,
когда люди радуются, они радуют Творца? Когда я только женился на Селии и
даже раньше, когда мы только были помолвлены, я ужасно ревновал. Если она
разговаривала с каким-нибудь мужчиной или даже только улыбалась ему, я был
готов стереть в порошок их обоих. Но как-то я прочел в одной из хасидских
книг, что если причинишь вред кому-нибудь, то это может обернуться против
тебя же самого. Теперь я знаю, что если я люблю женщину, то ее друг может
стать моим другом, ее радость - моей, ее удовольствия - моими. Цуцик, я хочу
еще кое-что сказать Селии. Будьте добры...
Передав трубку Селии, я вышел в соседнюю комнату, которую Ченчинеры
называли библиотекой. Там было темно, только слабый отсвет из дома напротив,
через улицу, падал в окно. Счастлив ли я теперь? Я ждал ответа из глубины
своего подсознания, эго, альтер эго, души, или как там это называется. Но
ответа не было. Вошла Селия.
- Что вы здесь стоите в темноте, потерянная душа? У нас с Геймлом нет
от вас секретов, - сказала она.
Я не нашелся, что ответить, и Селия продолжала:
- Как я могу начать роман, если я всерьез думаю о самоубийстве? Люди в
определенном возрасте приходят к естественному концу - все слова сказаны,
все дела сделаны, и ничего не осталось, кроме смерти. Каждое утро я начинаю,
надеясь на что-то. Сегодня я больше ничего не жду.
- Почему, Селия, почему?
- О, я никуда не гожусь. Геймл - хороший человек, и я люблю его, но
прежде, чем он откроет рот, я уже знаю, что он скажет. Морис - полная
противоположность, но никогда неизвестно, как с ним себя вести. Вы слишком