"Св.Иоанн Златоуст. О священстве" - читать интересную книгу автора

больших издержек, когда нужно пожинать плоды и собирать виноград,
предоставил другим воспользоваться этим плодородием. Видишь ли, что хотя бы
такия слова были и далеки от истины, однако желающие имели бы предлог
клеветать на избирателей и говорить, что они сделали избрание не по здравому
разсуждению? А теперь мы не позволим им и слова сказать, и даже просто уст
открыть. Это, и еще больше того было бы говорено вначале. А после, по
вступлении в самое служение, у меня недостало бы сил каждый день
оправдываться пред обвинителями, хотя бы все поступки мои были
безукоризненны, разве пришлось бы в чем-нибудь погрешить по неопытности и по
незрелому возрасту. Теперь я избавил избирателей и от этого обвинения, а
тогда подверг бы их безчисленным укоризнам. Чего не сказали бы? Несмысленным
детям они поручили столь досточтимыя и великия дела, погубили стадо Божие,
забавою и посмешищем сделали христианство. Но теперь всякое беззаконие
заградит уста своя (Псал. CVI, 42). Хотя тоже могут сказать и о тебе, но ты
делами своими скоро докажешь, что не должно судить о благоразумии по
возрасту, и отличать старца по седине, и не всякаго юнаго отстранять от
этого служения, но юнаго по вере (новокрещеннаго); между тем и другим -
большая разность.


СЛОВО ТРЕТИЕ

ЧТО я уклонился от чести (епископства) не для оскорбления желавших
почтить меня и не для того, чтобы подвергнуть их стыду, в доказательство
этого достаточно сказать и то, что уже сказано; а что я поступил так не по
внушению гордости, постараюсь и это теперь объяснить тебе по силам моим.
Если бы мне предстояло избрание в начальника войска или страны, и если бы я
отнесся к этому с таким же расположением, то иной справедливо мог бы
подозревать во мне гордость, или никто не стал бы винить меня и в гордости,
а все назвали бы безразсудным; но когда предстояло священство, которое
столько выше (всякой) власти, сколько дух превосходнее плоти, тогда кто
осмелится обвинять меня в гордости? И не странно ли - отказывающихся от
маловажнаго обвинять в неразумии, а уклоняющихся от превосходнейшаго
освобождать от обвинения в неразумии, но обвинять в надменности? Это подобно
тому, как если бы кто пренебрежительно относящагося к стаду волов и не
желающаго быть пастухом стал обвинять не в надменности, но в безразсудстве,
а того, кто отказывается от владычества над всею вселенною и от
начальствования над всемирным войском, назвал бы не безумным, а гордым. Нет,
нет, не меня, а скорее самих себя обвиняют говорящие это. Ибо одна мысль о
том, что возможно человеку презирать такое достоинство (священства), служит
доказательством, какое мнение об этом предмете имеют сами высказывающие ее.
Если бы они не считали его маловажным и обыкновенным, то им не пришло бы и
на ум такое подозрение. Почему никто никогда не осмелился подумать
что-нибудь подобное о достоинстве ангелов, и сказать, что есть такая душа
человеческая, которая по гордости не желала бы достигнуть достоинства
ангельскаго естества? Это потому, что мы имеем высокое понятие о силах
небесных, и оно не позволяет нам верить, чтобы человек мог представить себе
что-нибудь выше этого достоинства. Таким образом справедливее было бы
обвинять в гордости самих тех, которые меня обвиняют в этом. Они никогда не
стали бы подозревать в этом других, если бы наперед сами не признали этого