"Анатолий Павлович Злобин. Послесловие к портрету (очерк)" - читать интересную книгу автора

свое мастерство, доказывать свое право оставаться среди первых. Спору нет,
дома нынче идут с потока, только на строительной площадке этот поток
заканчивается, тут начинается индивидуальная сборочная работа, потому и не
у всех получается одинаково скоро и ладно. И если Владимир Затворницкий вот
уже двадцать лет состоит в строительной обойме, то не свойство обоймы тому
виной. Книжка-то его называется "Семьсот первый этаж" - вот сколько этажей
поставил Затворницкий со своей бригадой за эти годы в нашем городе.
И с первого этажа угодил в искусство. Когда еще поднимался
вышеупомянутый девятый дом, явился на стройку молодой художник Г.Э.Сатель.
Задумал Сатель картину "Утро каменщика" и выбрал в натуру молодого
Затворницкого. Как картина та рисовалась и висела в выставочном зале,
особый рассказ, и он уже исполнен в книжке. Но тут явно просилось
закольцевание: молодой художник-де разглядел в безвестном юном каменщике
будущего прославленного мастера, потому и выбрал его в качестве натуры для
первого плана своего живописного полотна. А спустя много лет они снова
встретились...
Однако Владимир начал с жаром возражать:
- Что он во мне мог тогда разглядеть? Чистая случайность это.
- Так вы не встречались больше?
- Не помню что-то.
Как известно, искусство противостоит случайному. Задуманный эпизод в
книжку не вошел. И лишь теперь, обдумывая настоящий набросок, я решил
поинтересоваться: что же стало с той давнишней картиной?
Разговор с Сателем оказался неожиданным. Нет, с картиной было все в
порядке: висит в экспозиции, кажется, в Ужгороде. Неожиданным оказался сам
рассказ Сателя.
- Конечно, я помню ту картину: первое крупное мое полотно после
диплома. Я и дальше следил за Затворницким. Мы даже встречались.
- Первый раз слышу об этом.
- Да, была такая встреча. И даже не одна. Я хотел сделать подписной
портрет именитого бригадира, продолжить, так сказать, начатую тему. Но
замысел остался неосуществленным.
- Отчего же?
- Вы знаете, - продолжал Сатель, - Затворницкий произвел на меня
несколько странное впечатление.
- Когда это было?
- В середине пятидесятых годов. О нем тогда много писали. Он казался
деятельным, даже слишком. "Можете изображать меня, - сказал тогда
Затворницкий, - но учтите, мне позировать некогда".
- И что же дальше было?
- Я израсходовал приготовленные краски на другую картину. С тех пор мы
больше не виделись, но он ведь и поныне знаменит, не так ли?
Такой рассказ нельзя было оставить без последствий, но я решил не
торопить событий. Мы с Владимиром должны были встретиться на стройке.
Бригада ставила тогда дом в Чертаново. Мела поземка, на девятом этаже
крепко задувало, но монтаж на доме шел ходко. Затворницкого позвали снизу:
- Бригадир, иди скорлупу класть.
Мы спустились на несколько пролетов. Раствор был уже приготовлен, и
бетонная плитка, она и звалась "скорлупой", лежала рядом.
Это было необыкновенное зрелище. Если бы я был кинорежиссером, то