"Эмиль Золя. Завоевание" - читать интересную книгу автора

И время от времени он поднимал глаза к окнам верхнего этажа, которые
старуха Фожа на следующий же день после приезда завесила плотными бумажными
занавесками. Ни одна из их складок не колыхалась. От них веяло чем-то
благочестивым, каким-то целомудрием ризницы, строгим и холодным. А за ними,
казалось, царила тишина, застывшее безмолвие кельи. Изредка окна
приоткрывались, и сквозь белизну занавесок виднелась падавшая с высоких
потолков тень. Но сколько ни подглядывал Муре, ему ни разу не удалось
увидеть руку, которая отворяла и закрывала окна; он ни разу не слышал даже
скрипа оконных задвижек. Ни малейшего звука, указывавшего на присутствие
людей, не доносилось из комнат.
Прошла неделя, а Муре, не считая первого вечера, ни разу еще не видел
аббата Фожа. Этот человек, живший бок о бок с ним, но скрывавшийся так, что
хозяину даже не удавалось подметить его тень, стал наконец вызывать в нем
какое-то нервное беспокойство. Несмотря на все свои усилия казаться
равнодушным, Муре опять принялся расспрашивать о нем, выслеживать его.
- Ты тоже не видишь его? - спросил он жену.
- Кажется, вчера я видела его, когда он возвращался домой; но я не
совсем уверена... Мать его тоже ходит в черном; возможно, что это была она.
И на его нетерпеливые расспросы она рассказала ему все, что знала:
- Роза уверяет, что он каждый день куда-то уходит и подолгу не
возвращается... Что же касается его матери, то она точна, как часы; каждый
день в семь утра она уходит за провизией. У нее большая корзина, всегда
закрытая, в которой она, вероятно, приносит все - уголь, хлеб, вино, все
съестные припасы, потому что никогда не видно, чтобы к ним заходил
какой-нибудь поставщик... Между прочим, они очень вежливы. Роза говорит, что
они всегда здороваются, когда встречают ее. Но большей частью она даже не
слышит, как они спускаются с лестницы.
- Можно себе представить, что у них за стряпня там наверху! -
пробормотал Муре, которого все эти сведения нисколько не удовлетворили.
Однажды вечером Октав рассказал, что видел, как аббат Фожа входил в
церковь св. Сатюрнена, и тогда Муре стал его расспрашивать, какой вид имел
аббат, как смотрели на него прохожие, зачем он пошел в церковь.
- Ах, какой вы любопытный! - воскликнул юноша, усмехаясь. - Одно только
могу сказать: не очень-то он был хорош на солнце в своей порыжевшей сутане.
Еще я заметил, что он старался держаться около домов, в тени, чтобы сутана
его казалась чернее. Да, вид у него не блестящий, когда, опустив голову, он
быстро шагает... Какие-то две девочки даже рассмеялись, когда он переходил
площадь. А он, подняв голову, только ласково на них посмотрел, - не правда
ли, Серж?
Серж, в свою очередь, рассказал, что несколько раз, идя домой из
коллежа, он издали следовал за аббатом Фожа, возвращавшимся из церкви св.
Сатюрнена. Аббат шел по улицам, ни с кем не заговаривая; по-видимому, у него
совсем не было знакомых в городе, и он как будто стыдился насмешливых
улыбок, которые его сопровождали.
- Значит, в городе о нем говорят? - спросил Муре, крайне
заинтересованный.
- Не знаю, - ответил Октав. - Со мной никто о нем не заговаривал.
- Да нет же, - возразил Серж, - о нем говорят. Племянник аббата Бурета
передавал мне, что духовенство не очень-то его жалует; у нас не любят этих
священников, которых присылают издалека. К тому же у него такой несчастный