"Эмиль Золя. Завоевание" - читать интересную книгу автора

этих Ругонов; я следил за ними. Это люди сильной воли. Для удовлетворения
своей алчности они способны были бы зарезать человека на большой дороге.
Государственный переворот помог им осуществить сладостные мечты, которые
мучили их в течение сорока лет. И вкусили же они зато всякой прелести до
обжорства, до несварения желудка!.. Возьмите хотя бы этот дом, где они
сейчас живут: он принадлежал господину Пейроту, сборщику податей, который
был убит в схватке при Сен-Руре, во время восстания тысяча восемьсот
пятьдесят первого года. Да, им повезло, чорт побери: шальная пуля освободила
их от этого стоявшего им поперек пути человека, после которого они получили
все... Предложи Фелисите на выбор дом или должность сборщика податей - она,
конечно, предпочла бы дом. Десять лет не сводила она своих жадных глаз с
этого дома, жаждала его с безумной прихотью беременной женщины, не пила и не
ела, глядя на роскошные занавеси за зеркальными стеклами этих окон. Это было
ее собственное Тюильри, как говорили плассанские остряки после переворота
2-го декабря.
- Но где они взяли денег для покупки этого дома?
- Это, милый мой, покрыто мраком неизвестности... Их сын Эжен, тот, что
сделал в Париже такую блистательную политическую карьеру, - депутат,
министр, приближенный советник в Тюильри, - без труда выхлопотал и должность
сборщика и крест для своего отца, который выкинул здесь какую-то ловкую
штуку. Что же касается дома, то за него, наверно, было уплачено с помощью
какой-то сделки; должно быть, заняли у какого-нибудь банкира... Как бы то ни
было, теперь они богаты, мошенничают вовсю и стараются наверстать упущенное
время. Думаю, что их сын все еще состоит с ними в переписке, так как они до
сих пор еще не сделали ни одной глупости.
Голос умолк и почти тотчас же начал снова сквозь сдерживаемый смех:
- Как хотите, а мне просто смешно становится при виде того, как она
корчит из себя герцогиню, эта проклятая стрекотунья Фелисите!.. Мне все
вспоминается ее желтая гостиная с потертым ковром, грязными консолями и
маленькой люстрой, завернутой в засиженную мухами кисею... Вот она
здоровается с барышнями Растуаль. Ишь как ловко она играет своим шлейфом...
Эта старуха, мой милый, когда-нибудь лопнет от важности посреди своей
зеленой гостиной.
Аббат Фожа слегка повернул голову, чтобы посмотреть, что происходит в
большой гостиной. Он увидел там г-жу Ругон во всем ее великолепии,
восседавшую среди окружавших ее гостей; казалось, она выросла на своих
коротеньках ножках, и перед ее взором победоносной царицы склонялись все
спины. Время от времени приступ легкой слабости заставлял ее на миг смыкать
веки под лившимся с потолка золотым светом, который смягчался темным цветом
обоев.
- А, вот и ваш отец, - произнес более грубый голос, - наш милейший
доктор... Удивительно, что он ничего не рассказал вам. Он знает про эти дела
лучше меня.
- Ну, мой отец все боится, как бы я его не скомпрометировал, - возразил
весело другой голос. - Вы знаете, он отрекся от меня, заявив, что из-за меня
он может лишиться своей практики. Извините, я тут вижу сыновей Мафра; пойду
поздороваюсь с ними.
Послышался шум передвигаемых стульев, и аббат Фожа увидел, как высокий
молодой человек, уже с помятым лицом, прошел через малый зал. Его
собеседник, который с таким смаком разделывал Ругонов, тоже встал. Он