"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

номере описан какой-то грязный процесс. А ведь газета могла попасться на
глаза дочерям. Уж по одному этому можно судить, что он совершенно лишен
нравственных устоев!
- Значит, ложиться спать? - спросила Ортанс. - А я есть хочу!
- А я-то уж как хочу! - подхватила Берта. - Просто помираю от голода.
- Неужели вы голодны? - возмущенно воскликнула мать. - Разве вы не
поели там пирога? Ну и дуры! В гостях полагается есть. Все едят. Я,
например, поела.
Но барышни не унимались. Хотим есть, да и только! Даже животы подвело
от голода. Мать в конце концов пошла с ними на кухню посмотреть, не найдется
ли там чего-нибудь. Отец тотчас же украдкой принялся за бандероли. Он
отлично знал, что, не будь этих бандеролей, нельзя было бы позволить себе
ничего лишнего. Именно поэтому, несмотря на презрение супруги и на ее
несправедливые нападки, он просиживал до рассвета над бандеролями, таясь от
людей, и по простодушию своему радовался, воображая, что лишний кусочек
кружева может посодействовать выгодной партии. Экономить на еде было явно
недостаточно, чтобы выкраивать нужные средства на туалеты и на приемы гостей
по вторникам, и он с покорностью мученика нес свое бремя, одетый в обноски,
в то время как его жена и дочери с цветами в волосах порхали по чужим
гостиным.
- Ну и воняет же тут! - вскричала г-жа Жоссеран, входя в кухню. -
Подумать только, я не могу добиться от этой неряхи Адели, чтобы она
оставляла окно приоткрытым. Она все твердит, что к утру кухня совершенно
выстывает...
Г-жа Жоссеран распахнула окно. Из тесного двора вползла леденящая
сырость и потянуло затхлостью, как из погреба. Свеча, которую Берта держала
в руке, отбрасывала на противоположную стену колеблющуюся тень исполинских
голых плеч.
- И что только здесь творится! - продолжала г-жа Жоссеран, рыская по
кухне и заглядывая во все грязные закоулки. - Она уже, поди, недели две не
прикасалась мокрой тряпкой к кухонному столу... А вот и позавчерашние
немытые тарелки! Честное слово, это просто отвратительно! А раковина-то,
раковина! Понюхайте-ка, как от нее пахнет!
Ее душил гнев. Руками в золотых браслетах, обсыпанными пудрой, она
расшвыривала грязную посуду и, волоча шлейф своего, ярко-оранжевого платья
по грязному, покрытому жирными пятнами полу, подбирала валявшуюся под
столами кухонную утварь, пачкала в отбросах свой роскошный бальный наряд,
стоивший ей таких неимоверных трудов. Попавшийся ей на глаза зазубренный нож
окончательно вывел ее из себя.
- Завтра же я ее выгоню вон!
- Много ты от этого выиграешь! - бесстрастно заметила Ортанс. - У нас и
так не живет ни одна прислуга... Эта - первая, которая продержалась три
месяца... Чуть только попадется какая-нибудь поопрятнее, и если к тому же
она умеет приготовить белый соус, так сразу же и уходит.
Г-жа Жоссеран поджала губы. И действительно, только грязная замухрышка
Адель, приехавшая прямо из своей Бретани, могла ужиться с этими тщеславными,
при всей их нищете, буржуа, которые пользовались нечистоплотностью и невеже-
ством девушки, чтобы держать ее впроголодь. Уже раз двадцать заговаривали о
том, чтобы ее рассчитать - по поводу валявшегося рядом с хлебом гребешка или
отвратительно приготовленного рагу, вызывавшего рези в животе. Но тут же