"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

на то, что в глубине души она испытывала к нему отвращение.
Она сидела напротив него, по левую руку поместился Гелен, а по правую -
молодой человек по имени Гектор Трюбло, с которым она считала полезным
поддерживать хорошие отношения. Обычно на такие семейные обеды она
приглашала заодно тех знакомых, которых так или иначе нужно было
когда-нибудь принять. В этот раз за столом находилась их соседка по дому,
г-жа Жюзер, сидевшая рядом с Жоссераном. К слову сказать, ввиду того, что
дядюшка безобразно вел себя за столом и с ним мирились только из уважения к
его богатству, его показывали лишь самым близким знакомым или же людям,
которым г-жа Жоссеран не считала более нужным пускать пыль в глаза. Так,
например, было время, когда она думала заполучить в зятья молодого Трюбло,
который тогда служил в конторе какого-то биржевого маклера, в ожидании, пока
его отец, состоятельный человек, не купит ему пая в деле. Но, узнав, что
Трюбло убежденный противник брака, она перестала с ним церемониться и сажала
его рядом с Сатюрненом, который так и не научился вести себя опрятно за
столом. На Берту, постоянно сидевшую возле брата, была возложена обязанность
призывать его к порядку, если он станет слишком часто залезать пальцами в
соус.
После рыбы, когда к столу был подан паштет, барышни решили, что пора
переходить в атаку.
- Да пейте же, дядюшка, - говорила Органе, - ведь вы сегодня именинник!
Неужели вы нам ничего не подарите по случаю такого радостного дня?
- А ведь правда!.. - с невинным видом подхватила Берта. - В день своих
именин всегда полагается делать подарки. Вы подарите нам двадцать франков,
не так ли?
Стоило только дядюшке услышать о деньгах, как он тут же притворился
мертвецки пьяным. Это была его обычная уловка. В таких случаях веки у него
опускались, и он становился совершенным чурбаном.
- А? Что такое? - произносил он заплетающимся языком.
- Двадцать франков, вот что... Вы, надо думать, отлично знаете, что
такое двадцать франков, - повторяла Берта. - Не притворяйтесь дурачком...
Подарите нам двадцать франков, и мы вас будем любить крепко, крепко...
Они обе бросились ему на шею, стали называть его ласковыми именами и
без всякого отвращения к исходившему от него мерзкому запаху порока целовали
его воспаленную физиономию.
Жоссеран, которому претил смешанный запах водки, - табака и мускуса,
пришел в негодование, видя, что его дочери, прелестные своей девичьей
чистотой, льнут к этому грязному субъекту, вывалявшемуся в мерзости
парижских панелей.
- Да оставьте вы его в покое! - вскричал он.
- А почему? - грозно взглянув на мужа, спросила г-жа Жоссеран. - Пусть
себе забавляются! Если Нарсис хочет подарить им двадцать франков, это его
дело.
- Господин Башелар так добр к нам, - слащаво ввернула г-жа Жюзер.
Однако дядюшка всячески отбивался от них, прикидываясь еще более
невменяемым, и повторял, пуская слюни:
- Ой, потеха!.. Ей-богу, ничего не понимаю!..
Тут Ортанс и Берта, переглянувшись, оставили его в покое. До-видимому,
он еще недостаточно опьянел. Они стали подливать ему вина, смеясь циничным
смехом продажных женщин, намеревающихся обобрать зашедшего к ним "гостя". Их