"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

обнаженные до плеч, пленявшие своей юной округлостью руки то и дело мелькали
перед огромным пунцовым носом дядюшки Башелара.
Тем временем Трюбло, молчаливый молодой человек, любивший позабавиться
на свой лад, не сводил глаз с Адели, неуклюже топтавшейся вокруг обеденного
стола. Он был так близорук, что Адель, у которой было типичное лицо бретонки
и волосы, похожие на грязную паклю, показалась ему хорошенькой. Принеся
второе блюдо - кусок тушеной телятины, она, чтобы дотянуться до середины
стола, чуть не навалилась ему на плечо. Трюбло, сделав вид, будто хочет
поднять упавшую салфетку, нагнулся и сильно ущипнул Адель за икру. Служанка
уставилась на него непонимающими глазами. Ей показалось, что он просит
передать ему хлеба.
- Что там такое? - спросила г-жа Жоссеран. - Она вас, наверное, задела?
Ну и девушка! Увалень, да и только! Но что с нее спрашивать? Прямо из
деревни, еще не обтесалась...
- Ну, понятно! Не беда... - ответил Трюбло, с безмятежностью индийского
божка поглаживая свою густую черную бороду.
Разговор в столовой, где сперва было невыносимо холодно, то потом стало
теплее от пара горячих блюд, постепенно оживлялся. Г-жа Жюзер уже в который
раз принялась рассказывать Жоссерану, какое она, в свои тридцать лет, влачит
одинокое и безрадостное существование. Она поднимала глаза к небу,
ограничиваясь этим скромным намеком на драму своей жизни: муж покинул ее на
десятый день после свадьбы, и никто до сих пор не знал причины, о которой
сама она предпочитала умалчивать. Теперь она живет одинокой отшельницей в
своей теплой и уютной квартирке, куда имеют доступ одни священники.
- Как это печально в мои годы! - томно говорила она, жеманными
движениями поднося ко рту кусочки телятины.
- До чего же она несчастна, бедняжка, - изобразив на лице глубокое
сочувствие, шепнула г-жа Жоссеран на ухо Трюбло.
Трюбло, однако, совершенно равнодушно посмотрел на эту ханжу с
невинными глазами, всю в недомолвках и намеках. Она была не в его вкусе.
Тут произошло смятение. Сатюрнен, за которым Берта, сосредоточив все
свое внимание на дядюшке, перестала следить, начал забавляться своей порцией
телятины, разрезая ее на мелкие кусочки и узорами раскладывая по тарелке.
Этот несчастный приводил в полное отчаяние свою мать, которая и боялась и
вместе с тем стыдилась его. Она не знала, куда его девать, самолюбие не
позволяло ей сделать из него рабочего, хотя в свое время она принесла
Сатюрнена в жертву сестрам, забрав его из пансиона, где недоразвитый ум
этого бедняги пробуждался слишком медленно. И он годами слонялся по дому,
тупоумный и никчемный, вызывая у матери смертельный страх всякий раз, когда
она вынуждена была показывать его гостям. Ее гордость в таких случаях
жестоко страдала.
- Сатюрнен! - крикнула она.
Но Сатюрнен в ответ только ухмылялся, с удовольствием разглядывая
устроенную им на тарелке мешанину. Он нисколько не уважал свою мать и с
какой-то особой проницательностью сумасшедших, не умеющих скрывать свои
мысли, открыто называл ее отчаянной лгуньей и противной злюкой. Несомненно,
эта забава могла плохо кончиться - он в конце концов запустил бы тарелку ей
в голову, если бы Берта, вновь призванная к своей роли, не устремила на него
пристального взгляда. Он было заупрямился, но затем глаза его потухли, он
как-то весь поник и, словно в забытьи, не сдвинувшись с места, так и