"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

скрытого от его глаз окна, да еще угол детской кроватки в глубине спальни.
Все это свидетельствовало о скучном прозябании жены мелкого чиновника, с
утра до ночи одолеваемой одними и теми же хозяйственными хлопотами. Никогда
в их квартире не раздавалось ни малейшего шума. Ребенок, и тот, казалось,
был таким же апатичным и молчаливым, как мать. Лишь порой оттуда доносились
еле уловимые звуки песенки, которую г-жа Пишон целыми часами тихонько
мурлыкала себе под нос. Тем не менее эта недотрога, как он ее называл,
приводила Октава в ярость. Не шпионит ли она за ним? Но как бы то ни было,
пока дверь Пишонов будет стоять открытой, Валери так и не удастся к нему
пройти.
А между тем он был убежден, что дело идет на лад. Как-то в воскресенье,
когда мужа Валери не было дома, Октав постарался оказаться на площадке
второго этажа в тот момент, когда Валери в утреннем пеньюаре возвращалась от
своей невестки, и ей волей-неволей пришлось с ним заговорить. Стоя на
лестнице, они в продолжение нескольких минут обменивались любезностями. С
той поры у него появилась надежда, что при следующей встрече ему так или
иначе удастся проникнуть к ней в квартиру. А что до остального, то с
женщиной такого темперамента все пойдет само собой.
В этот же самый вечер у Кампардонов за обедом как раз зашел разговор о
Валери. Октав старался что-нибудь выведать о ней. Но так как Анжель
прислушивалась к их беседе, бросая лукавые взгляды на Лизу, которая с
серьезным видом подавала на стол жареную баранину, архитектор и его жена
сначала рассыпались в похвалах по адресу молодой женщины. Впрочем,
архитектор всегда защищал респектабельность дома с тщеславием жильца,
убежденного в том, что часть этой респектабельности в той или иной степени
распространяется и на его собственную персону.
- О да, мой друг, вполне приличные люди... Да вы их видели у
Жоссеранов. Муж отнюдь не глуп, у него всякие идеи в голове... и он в конце
концов изобретет что-нибудь выдающееся... Что же касается жены, то в "ей,
как говорится среди нас, художников, чувствуется что-то изысканное.
Г-жа Кампардон, которая уже второй день чувствовала себя неважно,
обедала полулежа в кресле, но недомогание не мешало ей поглощать большие
ломти непрожаренного мяса.
- Бедняга Теофиль, - в свою очередь томно протянула она. - Он вроде
меня, кое-как скрипит... Что ни говорите, а Валери женщина весьма
достойная... Ведь не очень-то весело иметь у себя под боком человека,
которого вечно трясет лихорадка... Да и, кроме того, больные часто так
придирчивы и несправедливы...
За десертом Октав, сидя между архитектором и его женой, узнал гораздо
больше, чем рассчитывал. Забыв о присутствии Анжели, супруги говорили
намеками, подчеркивая красноречивыми взглядами двусмысленные фразы. И когда
им не удавалось найти подходящее выражение, муж и жена поочередно
наклонялись к уху Октава и досказывали остальное, прямо называя вещи своими
именами. В общем, этот самый Теофиль настоящий кретин и импотент, вполне
заслуживающий быть тем, чем его сделала жена. Впрочем, Валери и сама
порядочная дрянь. И даже если бы муж ее удовлетворял, то она вела бы себя
отнюдь не лучше - такой уж у нее бешеный темперамент. Кстати, ни для кого не
секрет, что не прошло и двух месяцев со времени ее замужества, как она,
убедившись, что от мужа у нее никогда не будет детей, и опасаясь потерять
свою долю наследства после смерти старика Вабра в том случае, если Теофиль