"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автораправда, у нее вкусный, но бывает и повкуснее... Видите, как она сразу
подняла нос?.. - Гордость - вещь никудышная. Мы, наоборот, всегда учили ее скромности, - заявила г-жа Вийом. Супруги Вийом были маленькие, сухонькие, невзрачные на вид старички - жена в узеньком черном платье, муж в кургузом сюртучке, на котором красным пятном выделялась широкая орденская лента. - Этим орденом, сударь, - продолжал г-н Вийом, - я награжден за тридцатидевятилетнюю службу в министерстве просвещения в должности помощника письмоводителя. Я получил его, когда мне минуло шестьдесят лет; день этот как раз совпал с моим выходом в отставку... И представьте себе, сударь, что в этот день я обедал как всегда... Гордость, испытанная мною, нисколько не изменила моих привычек... А между тем орден этот мне пожаловали не зря, и я прекрасно это сознавал. Единственное чувство, которое мной владело, - это глубокая благодарность за награду. Он прожил жизнь, ничем себя не запятнав, и ему хотелось, чтобы об этом знали другие. После двадцатипятилетней службы ему назначили оклад в четыре тысячи франков. Пенсия его, таким образом, составляла две тысячи франков. Но когда они были уже людьми пожилыми и г-жа Вийом больше не ждала детей, у них родилась дочь. Тогда ему пришлось поступить на службу экспедитором с жалованьем в тысячу пятьсот франков. В настоящее время, когда их единственное дитя пристроено, они живут на свою скромную пенсию на улице Дю рантен, на Монмартре, где жизнь сравнительно недорога. - Мне исполнилось семьдесят шесть лет, - сказал он в заключение. - Таковы-то дела, мой любезный зятек... Да, такой будет и его участь, если ему повезет. Сам он был младшим сыном владелицы фруктового магазина, которая буквально разорилась, чтобы он мог стать бакалавром, потому что все в квартале в один голос твердили, что у него недюжинные способности. Она умерла, обанкротившись, за неделю до торжественного получения им диплома в Сорбонне. После трехлетних мук на хлебах у дядюшки ему посчастливилось поступить на службу в министерство, что должно было открыть перед ним широкие перспективы; тогда-то он и женился. - Каждый из нас честно выполняет свой долг... Правительство тоже делает что может, - как бы про себя произнес Пишон, машинально подсчитав в уме, что ему оставалось еще ждать целых тридцать шесть лет, чтобы дослужиться до ордена и выйти в отставку с двухтысячной пенсией. - Видите ли, сударь, - сказал он затем, обратившись к Октаву, - самое обременительное - это воспитание детей. - Несомненно! - подхватила г-жа Вийом. - Будь у нас второй ребенок, нам никогда бы не свести концы с концами... И потому помните, Жюль, какое мы вам поставили условие, когда выдавали за вас Мари! Не больше одного ребенка, а то мы с вами поссоримся... Только рабочие плодятся, словно кролики, ничуть не тревожась, во что это им обойдется!.. Зато дети и вырастают у них на улице и бродят без призору. Меня просто тошнит, когда они попадаются мне навстречу. Октав посмотрел на Мари, надеясь, что разговор на эту щекотливую тему заставит ее покраснеть. Но она сидела попрежнему бледная, с безмятежностью невинной девушки: она была вполне согласна с матерью. Октава одолевала смертельная скука, и он не знал, как ему отсюда |
|
|