"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

самое разумное доказать это на деле.
Она, как видно, не поняла его слов и продолжала смотреть на него все
тем же ясным взглядом. Протянув руку и коснувшись ее пальцев, словно желая
посмотреть одно место в книге, он дышал на ее видневшееся из-под
расстегнутого капота обнаженное плечо. Но она даже не вздрогнула. Тогда он,
полный презрения и жалости к ней, встал.
- Я читаю очень медленно, - прибавила она, видя, что он собирается
уходить, - и мне не кончить раньше завтрашнего дня. Зато завтра по крайней
мере будет интересно... Приходите вечером.
Хотя он не имел никаких видов на нее, но все же он был возмущен. Он
стал испытывать какое-то непонятное чувство симпатии к этой молодой паре,
вызывавшей в нем в то же время и раздражение, до того нелепым казался ему их
образ жизни. И у него родилась мысль сделать им что-нибудь приятное. Он
решил, что пригласит их куда-нибудь пообедать, хорошенько их подпоит и, ради
собственного удовольствия, толкнет их в объятия друг друга. Когда на него
находили подобные приступы доброты, он, никогда в жизни не поверивший никому
в долг и десяти франков, буквально бросал деньги на ветер, чтобы соединить
какую-нибудь влюбленную парочку и сделать ее счастливой.
Кстати, холодность г-жи Пишон непрестанно заставляла его возвращаться
мыслью к пылкой Валери. Уж эта, пожалуй, не стала бы ждать, чтобы он дважды
дохнул ей в затылок. Тем временем его ухаживание подвигалось успешно.
Однажды, подымаясь вслед за ней по лестнице, он позволил себе отпустить
комплимент по поводу ее ножек, на что она нисколько не рассердилась.
Наконец долгожданный случай представился. Это было в тот самый вечер,
когда Мари взяла с него обещание, что он придет, - они будут вдвоем и смогут
поделиться впечатлениями о романе, так как муж ее должен вернуться очень
поздно. Однако молодой человек, придя в ужас от этого угощения литературой,
предпочел выйти погулять. Но когда он около десяти часов вечера, набравшись
мужества, все же решил зайти к Мари, ему вдруг на площадке третьего этажа
навстречу попалась служанка Валери, которая испуганно выпалила:
- С хозяйкой нервный припадок! Хозяин отлучился кудато, а в квартире
напротив все ушли в театр... Зайдите, пожалуйста... я одна дома и не знаю,
как мне быть.
Валери лежала у себя в комнате, растянувшись в кресле: она вся словно
одеревенела. Служанка распустила на ней шнуровку, и из-под расстегнутого
корсета виднелась обнаженная грудь. Впрочем, припадок сейчас же прекратился.
Валери открыла глаза и с удивлением посмотрела на Октава, однако ничуть не
смутилась, как будто перед ней был доктор.
- Извините меня, сударь, - сдавленным голосом прошептала она. - Эта
девушка только вчера поступила ко мне, и немудрено, что она потеряла голову.
Без малейшего стеснения она освободилась от корсета и стала приводить в
порядок платье, от чего молодой человек пришел в некоторое замешательство.
Он продолжал стоять перед ней, в душе давая себе слово не уходить, ничего не
добившись, - однако сесть не решался.
Валери отослала служанку, один вид которой, по-видимому, ее раздражал.
Затем подошла к окну и широко раскрытым в продолжительной нервной зевоте
ртом жадно вдохнула холодный воздух. После некоторого молчания они
разговорились. Припадки эти начались у нее с четырнадцати лет. Доктору
Жюйера уже надоело пичкать ее всевозможными лекарствами. У нее, бывало,
сводит то руки, то ноги, то поясницу. Но в конце концов она с этим