"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

своих знакомых более трех теноров, в то время как их требуется не меньше
пяти. Клотильда оживилась, глаза у нее засверкали, и она готова была тут же
проверить его голос под аккомпанемент фортепьяно. Октаву пришлось обещать,
что он зайдет к ней как-нибудь вечерком. Трюбло, стоя позади него, с
холодным злорадством подталкивал его локтем.
- А! Попались! - прошептал он, когда Клотильда отошла в сторону. - А у
меня, милый мой, она сначала нашла баритон, затем, убедившись, что дело не
клеится, перевела меня в тенора. Но когда и тут ничего не вышло, она решила
выпустить меня сегодня в качестве баса. Я пою монаха.
Трюбло вынужден был оставить Октава - его как раз подозвала г-жа
Дюверье: предстояло выступление хора. Это был гвоздь вечера. Началась
суматоха. Человек пятнадцать мужчин, все любители, набранные из числа
знакомых, бывавших в доме, с трудом пробивали себе дорогу среди дам, чтобы
приблизиться к роялю. Они то и дело останавливались, извинялись, причем
голоса их заглушались нестройным гулом разговоров. Духота усилилась, и веера
заработали еще более энергично. Наконец г-жа Дюверье пересчитала участников
хора; все оказались налицо. Она раздала им голосовые партии, переписанные ею
самой. Кампардон пел партию Сен-Бри; молодому аудитору государственного
совета было поручено несколько тактов роли Невера. Кроме того, в состав хора
входило восемь сеньоров, четыре эшевена {Эшевен - в средние века - городской
голова, старшина.}, три монаха, которых представляли адвокаты, чиновники и
несколько рантье. Клотильда аккомпанировала и одновременно исполняла партию
Валентины, сплошь состоящую из страстных возгласов, сопровождавшихся
оглушительными аккордами. Дело в том, что она ни под каким видом не хотела
допускать женщин в свой хор, в эту покорную ей толпу мужчин, которой
управляла с апломбом и требовательностью заправского дирижера. Разговор
между тем не прекращался; невыносимый шум доносился главным образом из
маленькой гостиной, где беседа на политические темы приняла резкий характер.
Клотильда, вынув из кармана ключ, несколько раз легонько постучала им по
крышке фортепьяно. Пронесся шепот, голоса смолкли, и черные фраки двумя
потоками устремились к дверям большой гостиной. Перед ними на миг мелькнуло
покрытое красными пятнами, искаженное тревогой лицо Дюверье. Октав продолжал
стоять за стулом г-жи Эдуэн, устремив глаза на ее грудь, смутно белевшую в
волнах кружев.
Едва только наступила тишина, как раздался чей-то смех. Октав поднял
голову. Это смеялась Берта какой-то шутке Огюста. Она до такой степени
взбудоражила вяло переливавшуюся по его жилам кровь, что он даже стал
отпускать вольные словечки. Все взгляды устремились на них. Мамаши напустили
на себя строгий вид, присутствовавшие в гостиной Вабры переглянулись между
собой.
- Шальная девчонка! - с напускной нежностью, но вместе с тем достаточно
громко, чтобы ее услышали, прошептала г-жа Жоссеран.
Ортанс, стоя рядом с сестрой, охотно и самоотверженно смеялась вместе с
ней, незаметно подталкивая ее поближе к Огюсту. За их спиной врывавшийся в
приоткрытое окно легкий ветерок колебал широкие портьеры из красного шелка.
Но внезапно зазвучал чей-то замогильный голос, и все головы повернулись
к роялю. Кампардон, с разметавшейся в лирическом экстазе бородой, округлив
губы, пропел первую строку:

Нас всех собрало здесь веленье королевы!