"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

перешел на Дюверье. Ну куда это годится, что такой богач, советник Палаты,
позволяет женщинам водить себя за нос! Вечно он их выкапывает в самых
подозрительных кварталах, за чертой города, куда даже не ходят омнибусы, -
дамочек, которые будто бы берут работу на дом, этаких скромниц, изображающих
из себя вдов; сомнительных содержательниц бельевых и галантерейных
магазинов, не имеющих ни заказчиков, ни покупателей; каких-то расфуфыренных,
боящихся дневного света девок, которых он подбирает прямо с панели и
посещает затем раз в неделю с пунктуальностью чиновника, идущего к себе в
контору. Впрочем, Трюбло находил для него оправдание: во-первых, это уж
особенность его темперамента, а во-вторых, не у всякого такая несносная
жена! Говорят, она возненавидела его с первой же ночи, на всю жизнь
проникнувшись отвращением к красным пятнам на его лице. И потому она охотно
терпит его любовниц, непривередливость которых избавляет ее от притязаний
мужа. И если порой она и соглашается еще исполнять отвратительные для нее
супружеские обязанности, то делает это с покорностью порядочной женщины,
честно относящейся к своему долгу.
- Значит, эта-то хоть порядочная? - с любопытством спросил Октав.
- О да, милый мой, вполне порядочная!.. У нее масса достоинств: хороша
собой, серьезная, образованная, воспитанная, изысканный вкус,
целомудренна... и невыносима!
В самом конце улицы Монмартр скопление экипажей задержало фиакр.
Молодые люди, опустив стекло, услышали яростный рев Башелара, вступившего в
перебранку с кучерами. Когда фиакр тронулся, Гелен подробно рассказал Октаву
все, что знал про Клариссу. Ее полное имя Кларисса Боке, она дочь уличного
лоточника, который в свое время держал магазин детских игрушек, а теперь в
сопровождении жены и целой оравы грязных ребятишек разъезжает со своим
товаром по ярмаркам. Дюверье встретил Клариссу в один ненастный зимний
вечер, когда очередной любовник выгнал ее на улицу. По-видимому, эта
долговязая чертовка и оказалась тем идеалом женщины, о котором Дюверье давно
мечтал, потому что уже на следующий день он был от нее без ума и, весь в
слезах, целовал ее глазки, одержимый неизменной потребностью взращивать
голубой цветок сентиментальных романсов на грубой почве своих животных
вожделений. Кларисса, чтобы не афишировать их связь, согласилась поселиться
на улице Серизе, но она вертит им как хочет - заставила его купить ей
обстановку в двадцать пять тысяч франков и продолжает нещадно его обирать,
прокучивая его деньги с артистами монмартрского театра.
- А мне-то что до этого, раз у нее весело? - сказал Трюбло. - Она-то
хоть по крайней мере не заставляет вас петь и без конца не барабанит на
фортепьяно, как его жена!.. Ох, уж это фортепьяно! Видите ли, когда на
человека в его собственном доме нагоняют тоску и когда он имел несчастье
жениться на механическом фортепьяно, которое отпугивает людей, то уж
действительно надо быть дураком, чтобы не устроить себе приятный уголок, где
можно было бы запросто принимать своих друзей...
- В воскресенье, - рассказывал Гелен, - Кларисса пригласила меня
позавтракать с ней вдвоем. Я отказался. После подобных завтраков можно
наделать глупостей. Меня страх взял, как бы она не села мне на шею в тот
день, когда ее бросит Дюверье. Надо вам сказать, что она совершенно не
выносит его, у нее прямо-таки болезненное отвращение к нему... Эта девка,
черт возьми, тоже не в восторге от красных пятен на его лице! Но она не так
богата, как жена, чтобы его прогнать... А то бы она охотно уступила его