"Эмиль Золя. Накипь" - читать интересную книгу автора

своей горничной, лишь бы избавиться от этой обузы.
Фиакр остановился. Молодые люди сошли у погруженного в безмолвие дома
на улице Серизе. Но им пришлось добрых десять минут дожидаться другого
экипажа, так как дядюшка Башелар, после перепалки на улице Монмартр, увел
своего кучера в кафе, чтобы пропустить с ним по стаканчику грога.
Подымаясь по лестнице, имевшей чинно-буржуазный вид, Башелар в ответ на
вопрос Жоссерана, что представляет собой подруга Дюверье, коротко ответил:
- Светская дама, очень милая женщина... Она вас не съест.
Их впустила молоденькая, румяная горничная. Кокетливо и несколько
развязно посмеиваясь, она сняла с мужчин пальто. Трюбло на миг задержал ее в
углу прихожей, нашептывая ей на ухо какие-то непристойности, от которых она
прыскала со смеху, как будто ее щекотали.
Башелар сразу направился в гостиную и представил хозяйке Жоссерана,
который на миг растерялся, найдя Клариссу просто некрасивой и не понимая,
как мог советник предпочесть своей жене, одной из самых красивых женщин
общества, эту худую, чернявую и похожую на мальчишку особу с взлохмаченной,
словно у пуделя, головой. Впрочем, Кларисса быстро очаровала его. Бойкая на
язык, как истая парижанка, она обладала поверхностным умом и забавным
остроумием, приобретенным в общении с мужчинами. Вообще же, если это ей было
нужно, она умела придать себе вид важной дамы.
- Сударь, весьма польщена... Друзья Альфонса - мои друзья... Вы теперь
принадлежите к нашему кругу... Будьте как дома...
Дюверье, которого Башелар заранее предупредил запиской, в свою очередь,
оказал Жоссерану весьма любезный прием. Октава поразил его вид, - он
показался ему вдруг помолодевшим. Перед ним был не хмурый, вечно недовольный
человек, который в гостиной на улице Шуазель чувствовал себя чужим. Красные
пятна у нега на лбу слегка побледнели, косо посаженные глаза светились
детской радостью. Тем временем Кларисса, окруженная толпой мужчин,
рассказывала, как Дюверье иногда, во время перерыва между двумя заседаниями,
забегает к ней и что у него только и хватает времени прикатить в фиакре,
обнять ее и сразу же мчаться назад. Тут уж и он сам стал жаловаться, как он
по горло занят делами: четыре заседания в неделю, с одиннадцати часов утра
до пяти часов вечера; одни и те же каверзные, похожие друг на друга дела,
которые приходится распутывать; и все это в конце концов иссушает душу.
- Право, - со смехом продолжал он, - неудивительно, что временами
ощущаешь потребность скрасить жизнь розами. После этого я себя чувствую
как-то бодрее!..
Однако на нем не было красной ленточки Почетного легиона, которую он
снимал каждый раз, когда шел к любовнице. Это был остаток щепетильности,
дань, которую он отдавал внешней благопристойности, и тут он упорствовал.
Кларисса молчала, но в глубине души чувствовала себя сильно обиженной.
Октав, который, войдя, по-товарищески пожал руку молодой женщины, слушал и
смотрел. Гостиная с ковром в больших красных цветах, мебелью и портьерами
гранатового атласа очень походила на гостиную на улице Шуазель. И, как бы
для полноты сходства, некоторые из друзей советника, которых Октав там видел
на вечере, во время концерта, были и здесь, образуя те же группы. Но здесь
курили и разговаривали, не понижая голоса. В этой гостиной, озаренной ярким
светом люстр, царило неподдельное веселье. Двое мужчин лежали рядом,
развалившись поперек широкого дивана, третий, сидя верхом на стуле, грел у
камина спину. Чувствовалась приятная непринужденность, свобода, не