"Эмиль Золя. Труд" - читать интересную книгу автора

У Жозины вырвалось восклицание, полное пламенной благодарности. Вся
дрожа, она в порыве чувства сложила руки, как на молитве.
- О сударь, как вы добры, я вам так признательна! "Бездна" отбрасывала
в ночь мрачный, красный отсвет;
Лука посмотрел на Жозину: ее голова была обнажена, рваный платок упал
на плечи. Молодая женщина уже не плакала, ее голубые глаза светились
нежностью, маленький рот вновь улыбался юной улыбкой. Тонкая, очень гибкая,
необыкновенно грациозная, она выражением лица еще напоминала ребенка -
простосердечного, веселого, любящего порезвиться. Ее длинные белокурые
волосы цвета спелого овса растрепались на затылке и делали ее похожей на
девочку, оставшуюся невинной в своем падении. Бесконечное очарование,
исходившее от нее, постепенно заполнило всю душу Луки; он стоял, удивленный
и взволнованный этим обаятельным обликом женщины, проступившим из облика
встреченной им на улице бедняжки - оборванной, перепуганной, плачущей. К
тому же она глядела на него с таким преклонением, так простодушно тянулась к
нему всей душой - душой обездоленного существа, встретившего наконец участие
и любовь! После необузданной грубости Рагю Лука - такой красивый, такой
добрый - казался ей божеством. Она готова была целовать следы его ног, она
стояла перед ним с молитвенно сложенными руками, поддерживая левой рукой
правую, изувеченную, замотанную в окровавленный бинт. Что-то нежное и
сильное зарождалось между нею и Лукой - узы бесконечной близости,
бесконечной любви.
- Нанэ доведет вас до завода, сударь. Он знает там все закоулки.
- Нет, нет, дорога мне известна... Не будите его, он греет вас.
Спокойно ждите меня здесь.
Лука удалился, оставив Жозину со спящим мальчиком на скамейке, во мраке
ночи. В то мгновение, когда он отошел от молодой женщины, яркая вспышка
света озарила уступ Блезских гор справа, над парком завода Крешри, где
помещался дом Жордана. На склоне горы выступили мрачные очертания доменной
печи: то хлынул поток расплавленного металла, и отблеск его осветил соседние
скалы и крыши Боклера, будто багровая заря.

II

Боннер, мастер-пудлинговщик, один из лучших рабочих завода, играл
видную роль в последней забастовке. Человек справедливый, он возмущался
беззаконием, порождаемым наемным трудом; Боннер читал парижские газеты, он
почерпнул из них революционное учение, не свободное от пробелов, но все же
сделавшее его безусловным сторонником доктрины коллективизма. То была мечта,
которую когда-нибудь попытаются осуществить, так благоразумно добавлял
Боннер, обладавший завидным душевным равновесием трудолюбивого и здорового
человека; пока же следует добиваться наиболее справедливого порядка вещей,
достижимого в настоящее время, и тем облегчить страдания товарищей.
Неизбежность стачки была ясна задолго до ее начала. Три года назад
"Бездну", пришедшую в упадок в руках Мишеля Кюриньона, сына г-на Жерома,
купил зять Мишеля, Буажелен, муж его дочери Сюзанны; Буажелен,
полуразорившийся парижанин, праздный и элегантный, решился вложить в завод
остатки состояния по совету своего небогатого кузена Делаво, обязавшегося
обеспечить ему доход в тридцать процентов с капитала. И все эти годы Делаво,
способный инженер, неутомимый работник, в точности выполнял взятое на себя