"Эмиль Золя. Наводнение" - читать интересную книгу автора

просто дурнушкой. Никто в Рокрезе не мог понять, почему это дочь таких
здоровенных родителей, как супруги Мерлье, растет до того хилой, что на нее
жалко смотреть. Однако в пятнадцать лет, по-прежнему оставаясь хрупкой,
девушка стала прехорошенькой. У нее были черные волосы, черные глаза и при
этом - нежный румянец; ротик ее всегда улыбался; на щеках играли ямочки, а
лоб был такой ясный, словно на нем лежал отблеск солнечного сияния. Хотя, по
местным понятиям, Франсуаза и была несколько тщедушна, она все же не была
худа, вовсе нет; правда, ей не поднять было мешка с зерном, но с возрастом
она становилась пухленькой, а со временем обещала сделаться кругленькой и
лакомой, словно перепелка. Вот только одно - постоянная молчаливость отца
сделала ее не по годам рассудительной, и если она всегда улыбалась, то это
для того, чтобы доставить удовольствие окружающим. В сущности же, она была
степенной.
Понятно, что вся округа ухаживала за ней, и причина была не столько в
ее миловидности, сколько в ее деньгах, А она в конце концов сделала выбор,
вызвавший всеобщее негодование. На противоположном берегу Морели жил высокий
малый по имени Доминик Панкер. Это был не рокрезец. Десять лет назад он
приехал из Бельгии, чтобы получить наследство после дяди, который оставил
ему небольшую ферму на самой опушке Ганьийского леса, как раз напротив
мельницы, на расстоянии нескольких ружейных выстрелов. По его словам, он
приехал с тем, чтобы продать ферму и вернуться домой. Но, видно, местность
ему понравилась, потому что он так никуда и не уехал. Он стал возделывать
свой клочок земли, собирая с него кое-какие овощи, и этим жил. Кроме того,
он охотился, удил рыбу. Лесничим несколько раз чуть было не удалось его
поймать и составить на него протокол. В конце концов это вольное
существование, источники которого были для крестьян не вполне ясны, создало
ему дурную славу. Поговаривали, будто он браконьер. Так или иначе, парень
был лентяй, - его не раз заставали спящим где-нибудь на травке в такое время
дня, когда ему бы следовало работать. Домишко, где он жил, под крайними
деревьями леса, тоже не был похож на жилье порядочного человека. Скажи
ктонибудь, что Доминик ведет дружбу с волками из развалин замка Ганьи,
местные старухи ничуть бы этому не удивились. Однако девушки отваживались
порой встать на его защиту. Уж очень он был хорош собой, этот подозрительный
малый, - строен и высок, словно тополь, с белой кожей, с белокурой бородой и
волосами, отливавшими золотом на солнце. И вот в одно прекрасное утро
Франсуаза объявила отцу, что любит Доминика и никогда не согласится выйти за
другого.
Можно себе представить, какой удар обрушился в этот день на дядюшку
Мерлье! По своему обыкновению, он промолчал. Лицо его оставалось таким же
сосредоточенным, как обычно; только в глазах не светилось больше затаенное
веселье. Оба дулись целую неделю. Франсуаза больше не улыбалась. Особенно
мучило дядюшку Мерлье желание узнать, каким образом этот чертов браконьер
сумел околдовать его дочку. Доминик ведь ни разу не был на мельнице. Мельник
начал следить и подстерег воздыхателя на другом берегу Морели: он лежал там
на травке, притворяясь спящим. Франсуаза отлично могла видеть его из своего
окошка. Ну, ясное дело, - они, значит, полюбили друг дружку, переглядываясь
поверх мельничного колеса.
Так прошла еще неделя. Франсуаза становилась все мрачнее. Старик Мерлье
по-прежнему молчал. Потом, однажды вечером, не сказав ни слова, он сам
привел Доминика. Франсуаза как раз накрывала на стол. Она не выразила