"Иван Зорин. Перепелиные яйца " - читать интересную книгу автора

заплатку из счастья поставить."
"Значит, по-твоему, нельзя все страданье одним махом оттяпать?"
"Нашелся такой мудрец... Перед тем, как родиться, ему показали его
будущую жизнь... Так он отрезал у нее самые черные куски, а потом мало
показалось... Когда куцую жизнь посмотрел, взмолился - дайте еще
попробовать. Ему дали. Он снова откромсал те куски, что почернее... И опять
недоволен. Можно еще? А кончилось тем, что от жизни ничего не осталось, так
он и не родился..."
"Во, брешет, - покрутил у виска Корней. - Что же это по твоему человеку
жизнь его показывают? Значит, он целую жизнь ее смотрит? Тогда зачем же ему
на свет появляться?"
"Мы свое будущее наперед знаем, - гнул свое Егор. - Может, и вельможами
побывали... Только забываем, кем были на предварительном просмотре."
Стало слышно, как гусеница ест дырявый лист. Молчать было невыносимо, и
снова шевелили губами, накалывая тишину на слова.
"На свете все близнецы, - вырвалось у Егора. - Кто напялит парик, тот
похож на аристократа XVII века".
Егор стянул парик, сверкая лысиной, растер по одежде пудру.
"Можно?" - протянул руку Корней.
Лето выдалось сухим, жарким, опаленные листья, точно бумажки с
нарисованными скелетами, то и дело слетали с развесистой липы.
Егор промолчал, наблюдая, как оса точит в складках коры ядовитое жало.
"Не все люди одинаковые, - пробурчал Корней, - их отличает положение
под солнцем. Даже поменявшись с отражением в зеркале, становишься другим...
Хочешь, попробуем?"
"От перемены мест слагаемых сумма не меняется", - кивая, усмехнулся
Егор.
Теперь справа оказался Корней.
А слева - Егор.
"От перемены мест слагаемых сумма не меняется", - кивая, усмехнулся
Корней.
"Не все люди одинаковые, - пробурчал Егор, - их отличает положение под
солнцем... Даже поменявшись с отражением в зеркале, становишься другим.
Хочешь, попробуем?"
Корней промолчал, наблюдая, как оса точит в складках коры ядовитое
жало.
Лето выдалось сухим, жарким, опаленные листья, точно бумажки с
нарисованными скелетами, то и дело слетали с развесистой липы.
"Можно?" - протянул руку Егор.
Корней стянул парик, сверкая лысиной, растер по одежде пудру.
"На свете все близнецы, - вырвалось у него. - Кто напялит парик, тот
похож на аристократа XVII века"
Стало слышно, как гусеница ест дырявый лист. Молчать было невыносимо, и
снова шевелили губами, накалывая тишину на слова.
"Мы свое будущее наперед знаем, - гнул свое Корней. - Может и
вельможами побывали. Только забываем, кем были на предварительном
просмотре."
"Во, брешет, - покрутил у виска Егор. - Что же это по твоему человеку
жизнь его показывают? Значит, он целую жизнь ее смотрит? Тогда зачем же ему
на свет появляться?"