"Борис Зубков, Евгений Муслин. Игра (Фантастический памфлет)" - читать интересную книгу автора

Прайс с трудом вырвался из его пухлых лап.
Рядом ярко вспыхнул желтый квадрат, и за стеклом светового люка две
гуттаперчевые челюсти, усаженные острыми зубами, принялись пережевывать
кусок мяса, обильно политый коричневым соусом.
Автомат-кормушка громко и сладостно причмокивал; аромат мексиканского
соуса и жареного мяса вкрадчиво коснулся ноздрей Прайса.
Сам того не заметив, Прайс переступил магическое кольцо Пестрой
Ярмарки. Теперь он ее единственный гость, единственный среди автоматов.
Вдруг он почувствовал, что кто-то сзади наблюдает за ним. Тяжелый
взгляд буравил затылок. Он оглянулся. Никого. Сделал шаг в сторону и
поскользнулся на кожуре от банана. Снова почувствовал на себе чей-то взгляд.
Смотрит недоброжелательно, злобно.
Коммивояжер внимательно огляделся вокруг. Выворачиваясь на тонком
стержне во все стороны, бледно-зеленый киноглаз автоматического сыщика
следил за ним.
Пусть следит. Он не замышляет ничего дурного. Он хотел выиграть Золотой
Жбан, а сейчас ему хочется пить и необходимо лекарство.
Раненый палец одеревенел, и вся рука онемела до ломоты, висела плетью,
не было сил ее поднять. Ручьи огня вновь добирались до сердца, а тонкий
летний костюм промок насквозь от остатков замораживающей пены. Ледяной
панцирь облепил спину, и Прайс дрожал от холода, одновременно сжигаемый
изнутри. Если бы он мог прилечь, снять костюм, почувствовать теплоту постели
или хотя бы прислониться спиной к подушкам удобного кресла, втиснуться в
нечто уютное и спокойное. "Остуди жар сердца моего, согрей душу мою,
леденеющую в пламени". Откуда эти слова? Когда-то он любил участвовать в
телевизионных блиц-викторинах, и обрывки чужих мыслей, строк и рассуждений
гнездятся в его мозгу по сей день. "...согрей душу мою, леденеющую в
пламени"...
Он увидел Красную Грушу. В ней была манящая простота детской игрушки,
только увеличенной до размера в полтора роста взрослого мужчины.
Благородство линий старомодной мебели, располагающая уютность беседки для
отдыха в манере парковой архитектуры доатомного века. Автомат сделали в виде
большой красной груши, стоящей тонким хвостиком вниз. Круто расширяющееся
тело груши образовало нечто вроде навеса, под которым удобно примостилось
кресло с пневматическим подзатыльником. Напротив кресла из Груши
высовывались симпатично окрашенные в зеленый цвет присоски, похожие,
впрочем, на три револьверные дула, нацеленные в спинку кресла.
Впрочем, не старомодная приятность привлекла внимание Прайса: ему было
не до нее; другое удивило и обрадовало - вместо овальной дыры,
предназначенной для пальца правой руки, в Груше имелась тоже очень
старомодная узкая щель для обычной звонкой монеты.
Прайс со стоном опустился в кресло Красной Груши. Пневматический
подзатыльник тихо зашелестел, наполняясь сжатым воздухом, и, приняв форму
прайсовского затылка, удовлетворенно смолк. Подлокотники упруго выгнулись,
подставляя под ладони мягкие подушечки. Подножка кресла медленно поползла
вверх, чуть поднимая ноги и тем самым придавая человеку позу идеального
отдыха. Чувство умиротворенности разлилось по телу коммивояжера, и ему
захотелось навечно успокоиться в объятиях Гигиенического Кресла. Он пошарил
в кармане, нашел несколько монет и протянул руку, чтобы опустить их в щель
гостеприимного автомата - за все надо платить. Ему, в сущности, безразлично,