"Борис Зубков, Евгений Муслин. Игра (Фантастический памфлет)" - читать интересную книгу автора

Предательские мускулы! Они слишком отзывчивы! Как только задумаешься, что бы
такое ответить Жестяному Крикуну, мускулы напрягаются, и Крикун сразу чует,
что ты в затруднении, придумываешь, как бы ловчее соврать. Кроме того, к
присоскам приделаны фотоэлементы. Они следят, не краснеют ли у тебя уши.
Солжешь - уши краснеют. Особенно туго приходится тем, кто умеет шевелить
ушами. У них слишком развиты ушные мускулы. В детстве мои уши были предметом
зависти всех моих сверстников, так я ловко умел ими двигать. А теперь! Когда
Жестяной Крикун спрашивает, завтракал ли я в день ареста, мои уши
напрягаются так, будто я собираюсь признаться, что украл статую Свободы.
- Жестяной Крикун - он много задает вопросов?
- Он обрушивает лавину вопросов и держит вас за уши.
- Он выносит приговор?
- Разумеется.
- Он не ошибается?
- Его никто не проверяет.
- Но если приговор несправедлив? Если он... покажется несправедливым, я
смогу обратиться к настоящим судьям... живым?
- Здесь только один судья - Крикун. Он робот, а роботы беспристрастны.
Вмешиваться в их правосудие - значит, нарушать Справедливость и Демократию.
Прайс поежился, ему стало еще тоскливее и тревожнее. Он вспомнил, что
на работе подчиняется Директору, который вовсе не Директор, а дюжина
металлических ящиков, начиненных электронной требухой и усеянных красными
волдырями индикаторов.
- Скажу вам по секрету, - совсем тихо прохрипел Мом, стараясь
вывернуться в резиновом ошейнике в сторону Прайса, - я кое-что разузнал.
Здесь нет тюремщиков. Мы живем в свободном мире, даже в тюрьме у нас нет
тюремщиков. Во всяком случае - живых. Только автоматы! Быть тюремщиком
унизительно. Мы избавили наших сограждан от столь гнусного занятия.
Превосходная идея истинной демократии!
Последние слова Мом напряженно выкрикнул куда-то вверх, и Прайс
невольно посмотрел на потолок. Там он заметил небольшой черный кружок и
понял, что последняя тирада Мома предназначалась для подслушивающего
микрофона.
Пронзительно взвизгнули блоки, и сразу пять или шесть спеленатых
заскользили к выходу, на допрос к Жестяному Крикуну. Но тут случилось нечто
напоминающее аварию заводского конвейера. Дверь резко распахнулась, ударив
ближайший сверток так, что оттуда раздался вопль, и тут же захлопнулась, но
лишь затем, чтобы вновь открыться и нанести удар другому подвешенному. Между
тем блоки продолжали скользить вперед, свертки наезжали друг на друга, а
навстречу им из дверей двинулись другие спеленатые, возвращающиеся от
железного "следователя". Блоки сцепились между собой, тросы схлестнулись,
свертки образовали один огромный ком, дергающийся из стороны в сторону.
Дверь методически раскрывалась и закрывалась, отбрасывая, сминая и
расталкивая подвешенных, которые вопили и визжали на разные голоса,
безуспешно стараясь выкарабкаться из прозрачных пленок.
Прайс почувствовал, как заколебались и заскрипели блоки его подвески.
Он стронулся с места и поплыл к двери. Сейчас он попадет в общую свалку!
Тяжелая, пуленепробиваемая и огнестойкая металлокерамическая дверь может
сломать ребра, пробить голову. Он зажмурился и оцепенел, предчувствуя
неминуемые увечья. К счастью, навстречу ему двинулся еще один сверток; они