"Александр Звягинцев. Русский Рэмбо для бизнес-леди " - читать интересную книгу автора

возвращении, хоть на час, летел как на крыльях в медсанбат к своей казашке,
обещавшей родить ему после войны косоглазого балашку-сына.
Под городом Перемышлем немцы обошли дивизию с флангов и прошлись по ее
тылам. После ожесточенных боев положение выправилось, и, пользуясь
затишьем, Ворон полетел в медсанбат... Пожилой санитар показал, ему
сложенные во дворе трупы и пояснил:
- Ворвался фриц, всех раненых и лекарей-мужиков зараз перебил, а потом
уж и лекарок... Но поперву ссильничали над лекарками, псы шелудивые.
В ту же ночь, взяв с собой только финку, Ворон уплыл по болоту на
немецкую сторону. Сутки провел Ворон в вонючей жиже какой-то протоки,
высматривая добычу. При приближении немцев уходил в жижу с камышовой
трубкой в зубах. А на следующую ночь перерезал финкой глотку закемарившему
в окопе перед штабным блиндажом часовому и вошел в блиндаж. Глотки семи
спящих эсэсовских офицеров распластала его финка, а восьмого, полковника с
Железным крестом, Ворон оглушил кулаком и, затолкав ему в рот кусок
портянки, утянул в болотину, прихватив с собой офицерские планшеты... Через
полчаса немецкая артиллерия начала такую обработку болота, что комдив,
ставший к тому временем генералом, несказанно удивился.
- С Ельни такой "симфонии" не слышал! - сказал он.
Еще больше удивился генерал, когда командир разведбата доставил ему
оглохшего сержанта Варакушкина и немецкого полковника, обладателя Железного
креста с дубовыми листьями.
Полковник оказался крупной штабной птицей из Берлина, а в размокших
немецких планшетах нашли важные документы. Комдив лично приколол Ворону
очередной орден, недавно введенную солдатскую "Славу" третьей степени, и
снова угостил его спиртом из своей фляжки.
А на Дунае, уже в Австрии, на разведбат навалились превосходящие по
численности вдвое власовцы, прорывавшиеся к американцам на Запад. И
пришлось старшине Ворону снова принять командование батальоном на себя,
ввиду того что опытные снайперы власовцев в первые же минуты схватки выбили
всех офицеров. После того лютого боя на заваленном трупами берегу Дуная
комдив приколол к окровавленной изодранной гимнастерке контуженого Ворона
"Славу" второй степени и молча, по-братски обнял его.
Ту войну Ворон закончил в Вене, но впереди еще была война с Японией.
Но, слава богу, та война быстро закончилась.
Красные околыши в Харькове демобилизованного вора-рецидивиста сразу же
взяли на карандаш. Но Ворон твердо решил завязать со старым. Он поступил
работать каменщиком на тракторный завод и, как герой войны, получил
небольшую комнатенку в бараке.
Комнатенка была обшарпанной, с обгорелой оконной рамой. Чтобы
покрасить эту раму, Ворон попросил в заводской малярке литровую банку
белил, в магазинах-то белил днем с огнем не сыскать. С этой банкой белил
его остановили в проходной вохровцы.
В милиции его привели к мордатому майору, скорому на допрос, - и Ворон
узнал в нем того самого конного красного околыша, который раскулачивал его
семью. Майор Скорый требовал сдать банду, которую якобы сколотил Ворон.
Сдавать Ворону было некого, и сдавать было не в его правилах. Он сказал
майору все, что о нем думает. Тот выпучил рачьи глаза и пообещал закатать
его дальше некуда. Уже через две недели вору-рецидивисту Ворону впаяли
червонец, и "столыпинский вагон" увез его в Каргопольлаг.