"Александр Звягинцев. Русский Рэмбо для бизнес-леди " - читать интересную книгу автора

Послевоенная зона резко отличалась от довоенной За войну упала в цене
человеческая жизнь. Штрафбатовцы, познавшие на войне вкус крови, теперь
снова возвращались на нары. Мокрые разборки стали обычным делом. Заправляли
в Карлаге воры в законе, отошедшие за войну от воровских традиций, так
называемые "ломом подпоясанные" и "отколотые". Они и Ворона поначалу
ломанулись подмять под себя. Ему снова пришлось кулаками утверждать свое
звание вора в законе. Но беспредельщики не унимались, и ему, чтобы всегда
иметь под рукой оружие, пришлось на животе сделать подкожную пазуху для
заточки.
В пятьдесят первом году "ломом подпоясанные" подбили зеков на массовый
побег. Напрасно Ворон пытался образумить их. Когда пляшут все - пляши и
ты... Ворон тоже ушел, но сразу же за колючкой откололся от основной массы
и с двумя московскими ворами в законе, знакомыми еще по штафбату, залег в
тайге. Когда немного затихло, беглые сначала перебрались в Иркутск, а через
год в Москву, где у его подельников были связи и кореши. Они помогли Ворону
прописаться и купить дом в Подольске.
Назад дорога ему была отрезана, и, сколотив банду из местных блатарей,
он принялся вновь брать торговые базы и грузы на железных дорогах. Но, имея
опыт фронтового разведчика, он разрабатывал теперь операции более
профессионально и хитроумно. Так продолжалось восемь лет...
В шестьдесят втором, проходя по Кузнецкому мосту, он случайно увидел
красного околыша из своего детства. Майор Скорый из харьковской уголовки
теперь был генерал-майором московской милиции. На его груди красовался
целый "иконостас", но особенно Ворона удивили два ордена Славы. "Если в
сорок седьмом мусор был майором, значит, войну он пахал офицером, -
размышлял он. - Но офицерам "Славу" не давали... И колодки на орденах
что-то больно знакомые..."
Подольская братва дала Ворону наколку на квартиру его визави...
Операцию он подготовил, как опытный вор-шнифер, хотя квартирами сроду не
занимался. Взял ее он по осени, убедившись, что генерал выехал на дачу. В
забитом норковыми шубами шкафу Ворон нашел парадный мундир с "иконостасом".
У него задрожали руки, когда он увидел номера орденов Славы. Это были его,
политые кровью и потом, солдатские ордена.
"Тогда, в Харькове, мусорок оприходовал мои "бебехи" в свою пользу", -
понял Ворон.
В сейфе еще находилась коробка, набитая пачками долларов. Тут же
лежали несколько сберегательных книжек, почти на сто тысяч рублей, на
предъявителя, и горсть брюликов чистой воды.
Итит твою мать, а мусор-то, волчара позорный, власть свою советскую,
как корову, доит.
Прихватив коробку и свои "бебехи", он покинул квартиру, оставив
большой плевок на парадном фото генерала. Сберегательные книжки с рублями
он полностью кинул на воровской общак, а коробку с долларами, брюлики и
свои фронтовые "бебехи", запаяв в молочный бидон, закопал в лесу.
Взяли Ворона через год. Хотя следаки ничего толком не доказали, но
срок ему впаяли, по совокупности пятнадцать лет полосатого режима.
Тянул он этот срок сначала во Фрунзе, а потом, после неудачной попытки
побега, ему добавили еще червонец, и "столыпинский вагон" увез его на
станцию Харп.
В семьдесят восьмом с воли пришла малява о том, что с весенним этапом