"Я тебя не люблю" - читать интересную книгу автора (Ламберт Сидни)

ЛАМБЕРТ Сидни Я ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ!
1234567

2

Когда он вернулся в дом, выяснилось, что пришел Дирк Ван Химст. Они с Одри сидели на галерее, пили вино и над чем-то смеялись. Дирк был крупным грубовато-добродушным мужчиной лет тридцати пяти. Его румяное лицо венчала копна рыжих волос.

Грегори, не знавший, что Дирка и Одри связывают дружеские отношения, остановился в тени высокого дерева и начал наблюдать за ними. Было видно, что им хорошо друг с другом, и это вызвало у Грегори чувство, очень похожее на ревность. Он постарался прогнать эту мысль. Ничего подобного, черт побери! Но мысль не послушалась. Тогда он прищурился и решительно пошел навстречу сладкой парочке.

— Грегори! — Увидев его, Дирк тут же вскочил. — Уборку урожая придется отложить на один день. Большинство сборщиков освободится только в четверг.

— Спасибо, что предупредили, — сказал Грегори, не уверенный в том, что эта весть была подлинной причиной прихода Дирка. — Но я все равно приду. Жажда знаний, понимаете... Посижу в офисе, загляну в гроссбухи... Одри, тебе тоже имеет смысл прийти, — после паузы добавил он, сделав вид, будто внезапно вспомнил, что она является его партнером.

— Зачем вам заниматься этой ерундой? — тут же возразил Дирк.

— Это не ерунда, — ответил Грегори. — Люди не понимают, что предела совершенству нет. Какой компьютерной программой вы пользуетесь?

Дирк пожал плечами.

— Честно говоря, никакой. Мы используем компьютеры главным образом для переписки и учета накладных. Предпочитаем придерживаться системы учета, внедренной отцом Одри. Она годилась ему, сгодится и нам. Система простая, легкая, и я с ней справляюсь. Иногда мне помогала Элис, но в этом не было особой нужды. В конце каждого месяца итоги подводит счетовод.

— Понятно, — сказал Грегори. — И все же мне хотелось бы взглянуть. — Он пытался говорить небрежно, словно речь шла о пустяках, но знание современных методов работы подсказывало ему, что он сумеет многое улучшить. Впрочем, спорить с Дирком, он пока не собирался. — Помощь Одри, в недавнем прошлом профессионального программиста, — добавил он, — позволит нам многое упростить. Странно, что ты сама до этого не додумалась, — повернувшись к ней, сказал Грегори.

Одри, сидевшая в старом парусиновом шезлонге, ответила ему обиженным взглядом.

— Когда бизнесом руководили мама и Бен, я никогда не вмешивалась, — холодно сказала она.

— При чем тут вмешательство? Речь идет о научной организации труда. А поскольку теперь плантация принадлежит нам, это хороший предлог для модернизации.

— Не слишком ли ты торопишься? — насмешливо спросила Одри, увидев недовольное лицо Дирка. — Сначала как следует изучи бизнес, а уж потом берись за систему учета.

Грегори непринужденно пожал плечами.

— Может быть, ты и права. — Но это не значило, что он отказался от мысли заглянуть в документы.

После начала уборки Одри редко видела Грегори. Как ни странно, он работал бок о бок со сборщиками. Впрочем, удивляться не приходилось: она знала, что Грегори любит изучать все этапы работы самостоятельно, а уже потом предлагать какие-то изменения. Однажды он сказал ей, что другого способа нет.

На работу Одри не вернулась. Она позвонила начальнику, объяснила ситуацию и испытала облегчение, убедившись, что ее поняли. Все ее время уходило на домашнее хозяйство и присмотр за младшей сестрой. Долл обожала Грегори и не могла дождаться его прихода. Каждый вечер она забиралась к нему на колени и просила почитать сказку. Он был очень добр к ней, и Одри доставляло удовольствие следить за ними. Дети легко сходятся с людьми. Грегори для Долл был настоящим ангелом-хранителем.

Когда, очередной, невыносимо жаркий день подходил к концу и малышка ложилась спать, Одри и Грегори выходили на галерею, садились и болтали обо всем на свете. О том, что нового удалось узнать Грегори, о том, чем его нынешняя жизнь отличается от прежней, о событиях в мире — в общем, о чем угодно, только не о них самих.

Поэтому Одри удивилась, когда однажды вечером Грегори внезапно спросил:

— Ты помнишь, как мы познакомились?

Одри вздрогнула и бросила на него испуганный взгляд. Разве можно было забыть этот день? Она помнила его в мельчайших подробностях. Грегори и Кларенс встречали их с матерью в аэропорте имени Кеннеди. Одри обратила внимание на Грега, еще не зная, что это и есть ее двоюродный брат. Он был самым красивым и сексуальным из присутствовавших в зале мужчин... и не сводил с нее глаз.

Его волосы, черные как смоль и отражавшие свет люстры, были слишком длинными и нуждались в стрижке. Изучавшие ее глаза — прикрыты веками, и Одри не могла определить, какого они цвета. Полные чувственные губы слегка улыбались, и она поняла, что незнакомец пытается представить, какова она в постели.

Одри была не из тех девушек, которые ложатся в постель с первым встречным, но тут же поняла, что если бы этот мужчина позвал ее с собой, то она не устояла бы.

Он непринужденно прислонился к стене, сложив руки на груди и слегка склонив голову на бок. Внезапно у Одри засосало под ложечкой и пересохло во рту.

Глаза у него оказались темно-синие. Точнее, сапфировые, сексуальные и таинственные. Потрясающие глаза. Она представила себе, что смотрит в эти глаза, занимаясь с ним любовью. О Боже, откуда взялась эта мысль? Она тряхнула головой, стараясь избавиться от наваждения. Потом у нее свело живот. С ума сойти, какие у него сексуальные губы... Интересно, что будет, если он ее поцелует?

В ее мозгу прозвучал сигнал тревоги. Этот мужчина был намного старше и опытнее, к тому же она видела его впервые в жизни. Может быть, рискнуть и подойти к нему? Соблазн был велик. Однако благоразумие взяло верх.

Может быть, она круглая идиотка? Ничего подобного, просто у нее есть здравый смысл. Но здравый смысл, ей осточертел. Одри хотелось брать то, что предлагала ей жизнь. Хотелось забыть о горе, которое доставила ей смерть отца. До сих пор взрослые мужчины не обращали на нее внимания.

Она захлопала ресницами и только тут увидела табличку «Миссис и мисс Лотиан», которую незнакомец держал в руке. Как ни странно, стоявшего рядом Кларенса, Одри не заметила в упор.

Это было задолго до того, как они стали любовниками, поженились, разошлись и превратились в смертельных врагов...

— Конечно, помню.

— Почему ты это сделала?

— Что сделала? Прилетела в Штаты?

— Легла в постель с Кларенсом. Уничтожила все, что нас связывало.

Одри порывисто вскочила.

— Ты опять за свое? Я не хочу говорить об этом. Слишком много воды утекло.

— Я должен понять, почему ты это сделала, — лаконично сказал он. — Судьба дала мне такую возможность. Думаю, нам пора поговорить.

До сих пор Грегори не хотел ее слушать. Так в чем же дело? В том, что они снова оказались вместе? В том, что у него нет выбора? В том, что им необходимо найти общий язык, иначе на общем бизнесе придется поставить крест?

— Не судьба, — бросила она. — Моя мать и Бен. А впрочем... Едва ли они думали, что умрут, не дожив до старости. Так что просто ума не приложу, о чем они думали, завещав бизнес нам обоим. На их месте я бы продала его и оставила каждому его долю. А то, что ты решил остаться и помочь мне руководить плантацией, еще большая тайна. Сам знаешь, мне это удовольствия не доставляет.

— Знаю, — резко поднявшись, ответил Грегори. В его глазах горел гнев.

Хотя на галерее почти стемнело, но света, пробивавшегося из окна дома, Одри было достаточно, чтобы заметить это.

— Я в долгу перед тетей Элис и твоим отчимом, — продолжил он. — Они выбивались из сил, чтобы снова поставить дело на ноги после нескольких месяцев упадка. А сейчас дело идет к тому же. Сбыт сигар неуклонно падает.

— Как ты это обнаружил? — недовольно спросила Одри.

— Просмотрел документы. Должен признаться, система учета архаичная, но я сразу понял, что здешний маркетинг никуда не годится. В общем, выбора нет. Либо тонуть, либо плыть. Что ты предлагаешь?

Одри изумилась — она не имела об этом представления.

— Ты уверен? Дирк очень хороший управляющий. Он крепко держит штурвал и не позволит этому случиться.

— Не стану спорить. Может быть, он действительно знает толк в том, что касается агротехники. Но если мы не хотим потерять плантацию, придется многое поменять. Дело не в качестве продукции, а в маркетинге. Система учета не выдерживает никакой критики. Требуется совершенно новая компьютерная программа. И ты как раз тот человек, который может ее составить.

— Что? — разозлилась Одри. — Ты говоришь так, словно плантация полностью принадлежит тебе. Сначала спроси меня, а уж потом предлагай свои кардинальные изменения!

— Раз так, загляни в документы сама. Но можешь поверить, я знаю, о чем говорю. Так ты составишь программу? Я покажу тебе, что требуется.

Одри тяжело вздохнула.

— Мне не хочется обижать Дирка...

— Ты к нему неравнодушна, верно? — отрывисто спросил Грегори. — То-то на днях вы ворковали как голубки, — насмешливо добавил он.

— Да, мы друзья, — призналась Одри. — Разве это преступление?

— Он не в твоем вкусе.

— В самом деле? И ты тоже. Куда податься бедной девушке?

Сарказм попал в цель. Грегори схватил Одри за руки, привлек к себе и, не дав опомниться, впился ей в губы.

Он понимал, что это нехорошо, но ничего не мог с собой поделать. Ему было необходимо поцеловать ее, понять, не угасло ли в ней прежнее чувство.

Грегори не сомневался только в одном: его собственное чувство не угасло. Он думал так и раньше, в течение этих нескольких лет после развода, но, едва вновь увидел Одри, как понял с абсолютной непреложностью: другой женщины для него просто не существует. Бог свидетель, он пытался ее забыть, пытался найти ей замену, пытался изо всех сил, однако никто не мог сравниться с девушкой, которую он любил и на которой когда-то женился. Он даже хотел простить ей измену. Но хотеть это одно, а мочь — совсем другое.

Достаточно было прикоснуться к ее губам, чтобы началась цепная реакция. Внезапно его мужские гормоны ожили, тело охватило пламя. Но самое лучшее заключалось в том, что Одри не сопротивлялась. Нет, она не ответила на его поцелуй, но и не отпрянула. Это был добрый знак.

Грегори осторожно провел руками по ее спине, следя за реакцией. Казалось, Одри оцепенела. Он испустил невольный стон. На ней не было ничего, кроме тонкого шелкового топа, и Грегори ощущал тепло ее кожи и чудесное стройное тело.

Он знал каждый дюйм этого тела, много раз ласкал и целовал его, овладевал им и после хотел делать это снова.

Одри не двигалась и не отвечала. Казалось, она превратилась в глыбу льда. Это говорило само за себя — она показывала, что ей неприятно. И все же не останавливала его — это внушало надежду. Хватит ли у него духу продолжить? Может быть, тогда она оттает? Или, наоборот, рассердится? Он не хотел ссоры. Теперь они были партнерами, хотя Одри и отказывалась принимать активное участие в бизнесе. Так же, как не хотела его ухаживаний.

Эти мысли, не помешали Грегори сделать поцелуй более страстным. Он заставил Одри раздвинуть губы, почувствовал намек на ответ и обнял ее еще крепче. Нет, ничто не умерло! Она может говорить что угодно, но ее тело думает по-другому!

Однако его ликование было недолгим. Внезапно Одри вырвалась.

— Отойди! — яростно воскликнула она. — Если попробуешь поцеловать меня еще раз, будешь жалеть об этом до конца жизни!

Настоящая дикая кошка. Ее гнев возбуждал Грегори.

— У тебя было время остановить меня, — нашелся он. — Но ты этого не сделала. Интересно, почему? Не потому ли, что это доставляло тебе удовольствие? Не поздновато ли ты спохватилась? Когда-то это нам нравилось. Почему бы не попробовать еще раз?

— Потому что я изменилась! — выпалила Одри. Она вжалась в шезлонг и стиснула пальцами подлокотники. — Не забывай, ты сам бросил меня. Мне приходится работать с тобой и жить в одном доме. Пусть так, я согласна, но обо всем остальном не может быть и речи!

— Думаю, тебе понравился мой поцелуй, — спокойно ответил Грегори. — Ты просто боишься признаться в этом. Даже себе самой.

Реакция Одри разочаровала его, но зато он убедился, что его флюиды действуют на нее по-прежнему.

А она не могла поверить, что едва не ответила на поцелуй Грегори. Достаточно было малейшего прикосновения его губ, чтобы у нее закружилась голова. Но это не любовь. Ни в коем случае! Простое физическое влечение, только и всего. Одри ощутила это влечение с первого взгляда. Ощутила так сильно, что готова была лечь с ним в постель в первый день знакомства. Тогда ни о какой любви не было и речи — все объяснялось действием гормонов. И то же самое она чувствовала сейчас.

— Что, нечем крыть?

Она бросила на него презрительный взгляд.

— Твои поцелуи не доставляют мне никакого удовольствия. Это попросту невозможно. Похоже, ты слишком высокого о себе мнения.

Грегори ослепительно улыбнулся.

— Может быть. Но я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

— Ха-ха! — фыркнула Одри. — Черта с два! — Если бы он хоть немного знал ее, то не поверил бы, что она способна лечь в постель с его братом. Следовательно, он не знал ее вовсе.

К счастью, их беседу прервала сонная Долл, вышедшая на галерею в ночной рубашке. Светлые волосы девочки были растрепаны, палец во рту.

— Что случилось, милая? — спросила Одри, радуясь тому, что сестренка не пришла на пару минут раньше.

— Не могу уснуть. Мне приснилась мама. Хочу к маме!

В глазах девочки стояли слезы. Одри тут же усадила ее к себе на колени.

— Милая, мама на небесах. И папа тоже. Но ты должна знать, что они любят тебя по-прежнему, и будут любить всегда. Они хотят, чтобы ты была хорошей девочкой.

— Я буду хорошей, — прошептала малышка. — Если я снова лягу спать, вы с Грегом почитаете мне сказку?

— Конечно, почитаем. — Одри посмотрела на Грегори, и тот кивнул.

— Грег, ты понесешь меня, — обрадовалась девочка. — На спине!

— Я принесу ей стакан молока, — сказала Одри.

Когда она пришла, Грегори лежал рядом с девочкой и читал ей детскую книжку.

Из него вышел бы замечательный отец, скрепя сердце подумала Одри. В свое время они поговаривали о детях, но решили несколько лет пожить для себя, так что дело кончилось ничем. За это она была несказанно благодарна судьбе. Неизвестно, что сказывается на детях хуже — разводы родителей или их смерть. Бедняжка Долл просто еще не успела понять, что произошло.

Одри села на угол кровати и стала следить за тем, как у сестренки постепенно закрываются глаза. Но Грегори продолжал читать сказку о злом драконе, пока оба они не убедились, что Долл крепко спит.

— Хорошо у тебя получается, — сказала Одри, когда они на цыпочках выходили из комнаты.

— Долл — славная малышка.

— Она очень тоскует по родителям.

— Как и ты сама, — негромко ответил Грегори. — Я успел привыкнуть к тому, что отца нет рядом, но ты всегда жила с матерью. Так что тебе тяжелее вдвойне.

— Ты говоришь так, словно жалеешь меня. Он задумчиво улыбнулся.

— Еще как...

— Благодарности не жди, — предупредила она. — Как-нибудь обойдусь. И не вздумай больше набрасываться на меня. С этим покончено.

— Тем более что у тебя есть другой, — насмешливо ответил Грегори. — Должен признаться, мне и в голову не приходило, что этот дубоватый бур Дирк Ван Химст в твоем вкусе. Слишком прост. Обычная деревенщина.

Пусть Дирк деревенщина, но у него есть сердце. Он всегда вежлив и дружелюбен. Может быть, он и неравнодушен к ней, но никогда не говорит об этом, потому что не надеется на взаимность. Иногда он бросает на нее пылкие взгляды, но Одри старается этого не замечать.

С чего Грег взял, что имеет право ее обвинять?

— Как ты смеешь? Я дружу, с кем хочу. Тем более что знаю Дирка всю свою жизнь. — Она так разозлилась, что тут же вернулась к себе в спальню, хотя было еще рано.

Спать ей еще не хотелось. Одри приняла душ, натянула тонкую хлопчатобумажную майку, села в кресло, прижала колени к подбородку и обхватила их руками. Повсюду царила тишина, если не считать хора лягушек где-то возле пруда. Нужно почистить пруд, иначе он превратится в настоящее болото, подумала она.

На полу мелькнула чья-то тень. Грегори! Все окна были занавешены и плотно закрыты, электричество выключено, но он, видимо, все же надеялся увидеть ее. Кондиционер создавал в комнате приятную прохладу. Грег снова прошел где-то рядом и на этот раз остановился.

Рассерженная Одри вскочила, и распахнула окно.

— Какого черта ты подглядываешь за мной? — гневно спросила она и тут же увидела, что Грегори стоит к ней спиной.

— Я и не знал, что это твоя комната, — спокойно ответил он. — Просто из сада доносятся какие-то странные звуки.

— Лягушки, — лаконично пояснила Одри, чувствуя себя последней дурой.

— Серьезно?

— Да, серьезно. Они заполонили пруд.

— Ясно... Ну что ж, не буду тебя отвлекать. Спокойной ночи!

Она начала закрывать окно, но внезапно Грегори поднял руку, отодвинул занавеску, наклонился, обхватил ладонью затылок Одри и прильнул к ее губам. Все случилось так быстро, что она не успела и глазом моргнуть. Ощутив жар в крови, она забыла про свою угрозу и крепко поцеловала его в ответ.

Желание торжествовало победу целых пять секунд, а затем до Одри дошел весь ужас ситуации. Что она делает? Целуется с врагом, вот что. Делает чудовищную ошибку. И бежать некуда, потому что рука Грегори продолжает сжимать ее затылок.

— Отпусти! — прохрипела она, почти не отрываясь от его губ. — Отпусти сейчас же!

Он, не торопясь опустил руку и улыбнулся.

— На этот раз отзыв есть. Похоже, я победил.

Грегори ушел прежде, чем Одри успела придумать подходящий ответ. Черт побери, зачем ему понадобилось целовать ее?! Наверно, причина в том, что она здесь единственная женщина, а в нем просто взыграли гормоны. Впрочем, какое ей до этого дело?

Одри так разозлилась на себя, что не могла заснуть. Когда из соседней комнаты донесся плач Долл, она тут же устремилась туда.

— Все хорошо, милая, — утешила она девочку. — Тебе опять приснился плохой сон. Я полежу с тобой, ладно?

Сестренка довольно кивнула, и Одри тут же забралась к ней в постель. Наверное, близость другого живого существа оказалась успокоительной, потому что вскоре Одри уснула и проснулась лишь в седьмом часу утра, услышав негромкий голос Грегори.

Она открыла глаза, увидела, что он стоит над кроватью, и уже готова была обругать его, по тут Грегори сказал:

— Прошу прощения, что разбудил. Только что позвонил Кларенс. Он стал отцом и просит меня прилететь в Штаты, чтобы принять дела и дать ему возможность отдохнуть пару недель. Я пообещал, что сделаю это. Как Долл? — Он с тревогой посмотрел на спящую девочку.

— Ей снова приснился кошмар. Как обычно. Передай мои поздравления Кларенсу и Лоре. Ты достал билет?

— Мне повезло. Кто-то отменил заказ. Теперь самое главное — успеть в аэропорт. — Он посмотрел на наручные часы и устремился к двери. — Меня ждет такси. Я позвоню.

Одри хотела сказать, что не стоит беспокоиться, но он уже исчез.

Господи, как хорошо! Она встала, обошла дом и подумала, что теперь можно будет спокойно дышать. А если ей повезет, Грегори поймет, что тоскует по Нью-Йорку, и не вернется.

Но, как ни странно, она скучала по нему. Без Грега дом опустел. После гибели матери и Бена Одри впервые осталась одна. Если бы не Долл, она бы сошла с ума.

Хотя девочка была совсем крошкой, но и она замечала разницу. Малышка десять раз на дню спрашивала, когда вернется ее любимый брат.

— Мне без него скучно, — твердила Долл. — Он придумывает веселые сказки и смешит меня.

Дирк тоже интересовался, когда Одри ждет его возвращения.

— Понятия не имею, — отвечала она. — Может быть, завтра, а может, никогда.

— Никогда?

Одри пожимала плечами.

— Кто его знает? У Грегори в Нью-Йорке бизнес...

— Но он очень живо интересовался здешними делами и я решил, что теперь Грегори будет жить здесь. В смысле — с тобой.

От удивления у Одри глаза полезли на лоб.

— Со мной? Не думаю. С прошлым покончено. Я была бы счастлива, если бы он не вернулся.

— И я тоже, — сказал Дирк, но так тихо, что Одри его не услышала...

Грегори пробыл в Нью-Йорке уже десять дней и изнывал от желания вернуться на плантацию. Невозможно было поверить, что его жизнь могла кардинально измениться за столь короткий срок. В нью-йоркской квартире ему было тесно. Когда он смотрел в окно и видел лишь крыши, это нагоняло на него тоску. Он жаждал южноафриканских просторов.

Однажды Грегори был приглашен на обед к Кларенсу и Лоре, но в разгар трапезы юный Нед Хартфорд решил прочистить легкие и громко заревел. Его мать тут же помчалась к нему, оставив братьев наедине. Кларенс и Грегори сидели напротив друг друга и пили великолепный бордо.

— Я должен тебе кое в чем признаться, — сказал вдруг Кларенс.

Грегори посмотрел на него и выгнул темные брови, ожидая продолжения.

— Это имеет отношение к Одри.

Грегори ощутил укол досады. Откровениями он был сыт по горло и не нуждался в новых доказательствах ее измены. Особенно сейчас, когда понял, что все еще любит ее.

— Я лгал.

— Лгал? Что ты хочешь этим сказать? — нахмурившись, спросил Грегори.

Кларенс неловко откашлялся. Стало ясно, что говорить ему трудно.

— Она не соблазняла меня. Все было наоборот. Это я не давал ей проходу, но она неизменно отвергала мои ухаживания. Я злился, обижался и чувствовал себя униженным. А когда Одри пригрозила все рассказать тебе, я решил ее опередить.

Грегори почувствовал себя так, словно получил удар под ложечку. Слова Кларенса доходили до него с трудом. Он считал, что его кузен спал с Одри. И развелся с ней, потому что поверил Кларенсу. Кларенсу, который постоянно крал его подружек. Кларенсу-бабнику. Неужели он был так слеп и так глуп?

Грегори покраснел от гнева и ударил кулаком по столу.

— Скажи, что я ослышался!

— Увы, не могу, — мрачно ответил Кларенс. — Знаешь, я сделал бы все, чтобы искупить свою вину...

— Черт побери, ты сломал мне жизнь! — прорычал Грегори, отодвинул стул и вскочил. — Это до тебя доходит?

— Еще не поздно.

— Нет, поздно. Одри больше не любит меня. Точнее, ненавидит всеми фибрами души. Так же, как я ненавижу тебя, лживая свинья! — Он обогнул стол и подошел к Кларенсу. — Если бы здесь не было твоей жены и сына, я вышиб бы из тебя дух!

Кларенс заерзал на месте.

— Я заслужил это.

— Почему ты это сделал? Почему?!

— Потому что я всегда был вторым. — Кларенс встал и посмотрел брату в глаза. — Ты не имеешь представления, что такое жить в тени другого человека. Даже мой собственный отец всегда любил тебя больше. Поручал важные дела только тебе. И самые лучшие девушки тоже были твоими. Я мог отомстить тебе лишь одним способом — отбивая их. И это почти всегда удавалось.

— Но пытаться отбить у меня жену — это подлость, которая не лезет ни в какие ворота! — не выдержал Грегори. — Неужели ты мог так низко пасть?

— Мне очень жаль, — ответил Кларенс. — Честно говоря, Одри была единственной девушкой, которая не отвечала на мои ухаживания. Она действительно любит тебя.

— Любила! — рявкнул Грегори. — В прошлом!

— Я уверен, что у тебя есть надежда.

— Ты так думаешь? После всего случившегося? — Разгневанный Грегори провел рукой по волосам; в его глазах горела смертельная обида. — О Господи! Я считал, что могу верить человеку, с которым вырос, а не женщине, которую не успел толком узнать. Я больше не могу здесь находиться. Скажи Лоре все, что хочешь, но с тобой мы увидимся нескоро.

Оказавшись на улице, Грегори судорожно вздохнул. Признание Кларенса ошеломило его. Ему и в голову не приходило, что двоюродный брат страдает от комплекса неполноценности. Он искренне жалел Кларенса, но никакие комплексы не давали кузену права лгать. Тем более столь убедительно.

У Грегори было такое ощущение, словно он ударился головой о стену. Что делать? Сможет ли он помириться с Одри? Сможет ли она простить ему недоверие? Едва ли. Впрочем, Одри и сама хороша. Почему она не оправдывалась? Почему не заставила выслушать себя? Почему не настаивала на том, что говорит правду?

Нет, она настаивала. Пыталась говорить с ним, но он был так оскорблен, что не стал слушать, и не поверил ей. Такое с ним уже случалось. Кларенс тут был ни при чем. Однажды Грегори застал свою подружку в объятиях другого. Но когда девушка дала честное слово, что ничего не было и что она просто случайно встретила старого друга, Грегори поверил ей. Но затем все повторилось. После этого он поклялся, что больше не даст себя одурачить.

И все же это случилось. На сей раз, его одурачил брат. А он, Грегори, оказался последним дураком. И потерял единственную женщину на свете, которую любил по-настоящему. Он не понимал, что продолжает любить Одри, испытал облегчение, когда она улетела из Америки, с нетерпением ждал развода, все эти годы пытался победить сердечную боль и не думать о бывшей жене. Но стоило ему прилететь в Южную Африку на похороны тетки и столкнуться с Одри лицом к лицу, как старая любовь налетела на него словно ураган.

Грегори с трудом добрался до квартиры. Его подташнивало. Ему хотелось избить Кларенса.

Нет, убить на месте. О Боже, как брат мог сделать такую подлость и молчать все эти годы? Как он мог жить в ладу с собственной совестью? И что заставило его признаться?

Всю ночь Грегори просидел, вновь и вновь прокручивая в мозгу свои разговоры с Одри. Она говорила, что ни в чем не виновата, а он, ублюдок, не хотел слушать. За это его следовало высечь кнутом.

К утру было принято решение: он попросит у Одри прощения и, если понадобится, встанет перед ней на колени. Может быть, она сумеет снова полюбить его. Он знал, что не заслуживает этого, но попытаться стоило. Единственным лучом света была реакция Одри на поцелуй в окне спальни.

Грегори сам не знал, почему он это сделал. Разве Одри не кричала на него? Разве не грозила ему? И, тем не менее, он поцеловал ее. Стало быть, надежда все-таки есть. Хотя и очень слабая.

Перед отъездом из дому он позвонил Кларенсу, лаконично сказал, что улетает, и велел срочно вернуться в фирму.

Во время полета Грегори пытался еще раз обдумать, что и как сказать Одри. Сомневаться не приходится: ему дадут от ворот поворот. Причем, не стесняясь в выражениях. Но он не сдастся. Будет стоять на своем, сколько понадобится. Возьмет Одри измором, и в один прекрасный день она снова полюбит его. А потом они поженятся. Эта мысль пришлась ему по душе.

В аэропорту Апингтона Грегори взял напрокат автомобиль и помчался вперед, не обращая внимания на ограничение скорости. Припарковав машину рядом с домом, он быстро поднялся по лестнице. На первый взгляд дом казался пустым. Но тут из спальни вышла Одри. Следом за ней шагал Дирк Ван Химст.

Увидев Грегори, Одри остановилась как вкопанная. Она не ждала его возвращения — во всяком случае, так скоро. Надеялась, что Грегори постепенно поймет: жить вместе им не стоит. Надеялась, что привычная работа окажется ему дороже новой. Но надежды оказались тщетными.

Черт бы его побрал! Она не хотела, чтобы это случилось еще раз. Все прошло — зачем ему понадобилось возвращаться? Беда заключалась в том, что при одном взгляде на его великолепное тело Одри бросало в жар. Избавиться от воспоминаний было невозможно.

А все началось заново с того поцелуя. До того момента Одри думала, что с прошлым покончено. Она долго убеждала себя, что Грегори ничего для нее не значит. Сначала она ощущала боль и гнев, убийственный гнев. Но постепенно эти чувства сменились другими, более прохладными. Казалось, ее сердце превратилось в лед, и ни один мужчина не мог его растопить. И все же такой мужчина нашелся. Тот самый, который его и заморозил.

Теперь он снова стоял рядом и смотрел на нее. Она видела в глазах Грегори улыбку. Ту самую улыбку, которая неизменно заставляла ее устремляться в его объятия, улыбку, которая приберегалась им только для нее, и говорила, что дороже Одри ,у него нет никого на свете.

Однако эта улыбка очень быстро исчезла. Ей на смену пришло потрясение, а потом ледяное презрение. Губы Грегори мрачно сжались.

Непрошеная мысль о том, что эти губы до сих пор помнят каждый дюйм ее тела, заставила Одри инстинктивно стиснуть бедра. Ей крупно повезло: он явно решил, что она спала с Дирком. Вот и чудесно. Лучшего времени для возвращения Грегори нельзя было и придумать. Она ослепительно улыбнулась Ван Химсту, а потом изобразила удивление.

— Тебе следовало сообщить о приезде.

— Сам вижу...

Одри решительно двинулась ему навстречу. Дирк плелся за ней следом.

— Как дела у Лоры и Кларенса?

— Хорошо, — буркнул Грегори, продолжая испепелять ее взглядом.

— А у малыша?

— Что? — Он не сводил глаз с Дирка, пытаясь понять, чем этот человек мог привлечь Одри.

— Как поживает малыш?

Грегори перевел взгляд на нее.

— Как все малыши. Спит, плачет, ест. И так без конца.

— Значит, Кларенс вернулся на работу?

— Надеюсь.

Фраза была загадочной, но просить объяснений у Одри не хватило духу.

— Думаю, мне пора в офис, — сказал Дирк, почувствовав царившее в воздухе напряжение.

Наверняка решил, что нам нужно поговорить, подумала Одри. Черта с два! Ей не о чем говорить с Грегори Хартфордом. Наоборот, необходимо держаться от него как можно дальше. Допрос третьей степени, нужен ей меньше всего на свете.

И тут на выручку к ней снова пришла Долл.

— Грег! Я не знала, что ты здесь! — Девочка устремилась в его объятия.

Так же, как когда-то я сама, с горечью подумала Одри. Оставалось надеяться, что Грегори не причинит малышке такую же боль.

Пока Долл болтала с ним, Одри с Дирком вышли из дома.

— Вид у него не очень счастливый, — сказал Ван Химст.

— Он только что с самолета, — махнула рукой Одри. — Разница во времени действует на людей убийственно. А Грегори вечно торопится. Разве ты не заметил, что он трудоголик? Ах, да... Спасибо за то, что укрепил петлю на раме.

— Не за что, — с улыбкой ответил Дирк. — Кстати, ему было совсем не обязательно возиться с документами. Есть куда более важные дела.

— Не обращай внимания. Такой уж он уродился, — небрежно ответила Одри.

Заметив, что Грегори, держа Долл на плечах, вышел на галерею и наблюдает за ними, Одри встала на цыпочки и из вредности поцеловала Дирка. Правда, поцелуй был в щеку, но со стороны Грегори казалось, что она поцеловала Ван Химста в губы.

Дирк сначала удивился, а потом обрадовался.

— Хочешь сказать, что ты, наконец растаяла?

— Может быть, — ответила Одри, готовая на что угодно, лишь бы избежать нового поцелуя Грегори.

Она прекрасно знала, что не сможет с собой справиться. Не пройдет и минуты, как они с Грегом окажутся в постели. Но секс с ним в ее планы не входил.

— Может быть, пообедаем вечером?

— С удовольствием. — А Грегори останется дома и будет нянчить Долл — эта мысль доставила ей живейшую радость. Но потом Одри устыдилась и напомнила себе, что ему необходимо отдохнуть после долгой дороги.

Дирк забрался в кабину автомобиля. Одри приветливо помахала ему вслед и повернулась к дому только тогда, когда машина скрылась из виду. Грегори все еще следил за ней. В его глазах горел мрачный огонь.

— Грег вернулся! — хихикнула счастливая Долл.

— Да, моя радость.

— Он будет играть со мной.

Грегори спустил ее на пол.

— После того, как я скажу несколько слов Одри. Будь хорошей девочкой, иди в дом.

Долл надула губы, немного помедлила, а потом послушалась.

— Зачем ты это сделал? — резко спросила Одри. — Малышка так обрадовалась... Все это время она только о тебе и говорила.

— В отличие от тебя, — проворчал Грегори. — Ты быстро утешилась.

— Утешилась?! — воскликнула Одри. — Что это значит, черт побери? С чего мне было утешаться? Я радовалась тому, что ты улетел.

Глаза Грегори, в которые Одри когда-то смотрела с трепетом, чувствуя, что тонет, были холодными и непроницаемыми.

— И часто он приходит в дом?

— Кто?

— Твой дубоватый бур.

— Только тогда, когда мы нужны друг другу.

Точнее, мысленно прокомментировала она для самой себя, — когда мне нужно укрепить петлю, а ему — разобраться в документации. Но Грегори этого не знал. В его глазах заполыхал лютый гнев.

— Он понадобился тебе утром? — Его тон был ледяным. — Или провел здесь всю ночь?

Неужели Грегори считает, что она может оставаться в постели после десяти часов? Одри всегда вставала на рассвете. Впрочем, бывали дни, когда они с Грегори нежились в постели все утро. Как правило, это случалось по воскресеньям, когда ему не нужно было идти на работу. Иногда он проявлял нежность и бережность, а иногда давал волю страсти. За ласками следовали новые ласки. А потом насытившиеся любовники часами лежали в объятиях друг друга.

— Не думаю, что мне следует отвечать на этот вопрос, — столь же холодно ответила Одри.

— Потому что правда глаза колет?

— Потому что ты поверишь только тому, чему захочешь поверить, — бросила она. — Как обычно. Так что разговор не имеет смысла.

У Грегори тут же напрягся подбородок.

— Наверно, мне придется съездить к Дирку и задать ему пару вопросов.

Одри насмешливо выгнула бровь.

— Думаешь, он станет рассказывать тебе про нашу личную жизнь? — Она мысленно скрестила пальцы, чтобы этот разговор не состоялся. Дирк мог нечаянно проговориться, а ей хотелось поддерживать иллюзию как можно дольше.

— Возможно. Возможно, ему захочется похвастаться своими победами.

— Перед моим бывшим мужем? Сомневаюсь, — парировала Одри. — Кстати, сегодня вечером я поеду с ним обедать.

Глаза Грегори грозно прищурились.

— А Долл? Как быть с ней? — резко спросил он. Но Одри знала, что Долл — это только предлог.

— Я попрошу Бесс посидеть с ней.

— Долл к этому привыкла, верно? — тоном обвинителя спросил Грегори.

— Да нет. Я никогда ее не оставляла.

— Нет смысла обращаться к чужим людям, — проворчал он. — Я сам пригляжу за ней.

На губах Одри появилась довольная улыбка.

В груди Грегори бушевало адское пламя. О Боже, у него были такие надежды... Во время бесконечного полета он ломал голову, что ей сказать. Даже во сне думал о том, как им помириться. А теперь все пошло прахом.

Грегори понимал, что на это уйдет много времени, но не ожидал, что ему придется соперничать с другим мужчиной. Нет, Дирк не для нее. Он был в этом убежден, хотя сама Одри могла думать по-другому. Ван Химст — не только неотесанная деревенщина. Грегори сомневался в том, что ему можно доверять. Но пока об этом следовало помалкивать. Требовались доказательства.

Он швырнул чемодан на кровать, стащил с себя одежду и подставил измученное тело под сильную струю горячей воды. Ему хотелось рассказать Одри, что Кларенс в конце концов признался в своей лжи. Грегори мечтал попросить у нее прощения за то, что сомневался в ней, за то, что проявил недоверие. Но он по-прежнему оставался для нее врагом номер один. Мало того, она встречалась с другим мужчиной. Проклятие! Он ударил кулаком по кафельной стене, прижался к ней лбом и целую вечность простоял под струей, бившей в спину, пока наконец не взял себя в руки.

Потом он вытерся, натянул чистую одежду, бросил в корзину грязное белье и вышел из спальни. В коридоре его ждала Долл. О Боже, он совсем забыл, что обещал поиграть с девочкой! Ему требовалось выйти из дому, разобраться в своих мыслях и решить, как быть дальше.

— Сбегай к Одри и скажи, что мы идем гулять.

— А Одри ушла.

— Ушла? — Грегори нахмурился. — Куда?

— Делать сигары.

То есть к Дирку! У Грегори свело живот.

— Раз так, мы присоединимся к ней, — деланно весело проговорил он, хотя на самом деле был вне себя.

Грегори знал, что не властен над поступками бывшей жены, но она совершала ошибку.

Смотреть сквозь пальцы на ее симпатию к такому человеку, как Дирк Ван Химст, было нельзя.