"Подозрительные обстоятельства" - читать интересную книгу автора (Квентин Патрик)

Глава 18

В другое время это имя привело бы меня в ужас, но сейчас я был так зол на мать, что усмотрел в этом перст судьбы. Мы с Прелестью переглянулись.

— Так вы Роже Ренар! — по-французски отозвался я. — Тот самый господин, что был женат на Норме Дилэйни?

— Норма! — воскликнул Ренар. — Вы знали бедняжку Норму?

— Я сын Анни Руд, — сказал я и представил Прелесть, неожиданно поняв, что надо делать. — Месье Ренар, боюсь, мать уже ушла, но может, вы окажете мне честь и выпьете с нами по стаканчику?

Тот посмотрел на нас.

— Но, месье, вы и ваша подруга, несомненно, хотите побыть наедине.

— Нет, — твердо сказала Прелесть, — вовсе нет. Растолкуй ему, Ники.

Я перевел ее слова Ренару, и он принял наше приглашение. Мы сели в такси и поехали в бистро в районе старого порта, которое, как я знал, было открыто всю ночь. Всю дорогу меня сверлила мысль: сейчас мы узнаем, что сделала мать в Париже. И хотя гнев на нее утих и где-то внутри я даже испытывал сомнение («Подожди, Ники, ты еще пожалеешь…»), любопытство превозмогло все.

Мы приехали в бистро и заняли уединенный столик.

— Нужно расколоть его, — прошептал я Прелести.

— Как?

— Есть один путь. Напоить и очаровать. Последнее за тобой.

Она сжала мой локоть.

— Ты хочешь сказать, что он был там, когда она…

— Да.

— Но, Ники…

— Да, — сказал я, — да.

Мы сидели за столиком и пили шампанское. Прелесть, не знавшая по-французски ничего, кроме разученных с преподавателем лирических песенок, орудовала под столом коленками, а я вел разговор о Норме, ее знакомстве и дружбе с матерью.

К своей радости, я заметил, что месье Ренар, в отличие от других известных мне французов, не очень силен на выпивку. Правда, не исключено, что на него благоприятно действовали и заигрывания Прелести. Как бы то ни было, он становился все дружелюбнее и милее. Не успевал он выпить, как я снова наполнял его бокал.

За первой бутылкой последовала вторая, а когда мы перешли к третьей, мир показался мне радужным и удивительным. Ренаром, напротив, овладела меланхолия, и он погрузился в воспоминания о временах, когда его считали одним из лучших французских кинооператоров.

— Да, да, месье. Вы молоды. Возможно, вы не поверите, но в былые времена имя Роже Ренара значило очень многое. Случилось что-то важное? Спросите Роже Ренара. Взошла новая звезда? Насколько она фотогенична? Подходит ли под кино? Спросите Роже Ренара. Верите, месье? Так же началась карьера Анни. Да, месье. И человек, который обнаружил ее, сделал Великой Анни Руд, такой, какая она сегодня, никто иной, как Роже Ренар!

Я подался вперед.

— Расскажите нам, месье, как началась карьера матери. Она ведь неожиданно появилась, с улицы. Что может быть романтичнее? Как это случилось?

— Ах, Великая Анни Руд, — вздохнул тот. — Великая Анни Руд!

И он заговорил, а я старался не пропустить ни слова, жалея, что Прелесть не понимает по-французски.

Жили-были два продюсера: Дюпон и Пико. Дюпон был гением, а Пико умел твердой рукой возвращать истраченные деньги. Они купили потрясающий сценарий с потрясающей женской ролью. Кого пригласить снимать фильм? Конечно же, только Роже Ренара. Так он стал оператором и начались поиски героини. Месье Ренар, чей вкус и опыт не уберегли его от женитьбы на Норме, пытался, надо сказать, протолкнуть ее на эту роль, но затея была обречена на провал. Как-то раз, когда Пико отлучился по делам, кажется, в Лион, Дюпон увидел в одном варьете небольшой водевиль, в котором мать и дядя Ганс пели тирольские песни. Одного взгляда на девушку было достаточно, чтобы месье Дюпон сказал себе: «Вот то, что нам нужно». Он прошел за кулисы, переговорил с матерью, а на следующее утро позвал Ренара. «Роже, я нашел ее». Потом Дюпон познакомил Ренара с матерью, и тот опытным взглядом определил, что перед ним будущая звезда.

— Ах, — вздохнул Ренар и потянулся за бокалом. Я налил ему, потом себе. Прелесть отказалась. — Ах,— снова произнес он, — все это было. Бедную, никому не известную девушку ждал успех. Во всяком случае, так нам тогда казалось. Увы, успех — такая призрачная вещь…

Месье Ренар посмотрел на меня, перевел взгляд на Прелесть и уронил голову на стол. Но тут же поднял ее и заулыбался.

— Бедная Анни… Появился месье Пико, у которого был капитал. Пико — серьезный, солидный человек, с пухленькой любовницей по имени Иветта. Нет, кажется, ее звали Мадлен. Роскошная женщина, да, очень хорошая любовница для солидного человека, но пухленькая. Для кино это плохо, месье.

И он пустился в объяснение, почему в кино плохо снимать пухлых женщин. Надо было заставить его вернуться к интересующей нас теме, хотя порой мне чудилось, что все это бред. Собрав всю волю, я спросил:

— Но что произошло, месье Ренар, когда месье Пико вернулся из Лиона?

— Ага. Месье Пико из Лиона прислал телеграмму, что прибудет на следующий день. Как убедить его, что Анни Руд — звезда? «Я этого сделать не смогу, у нас слишком разные характеры», — заявил мне Дюпон. Поэтому на следующий день я отправился на вокзал встречать месье Пико, хотя был занят съемками другого фильма. Я повез его в отель, где жила Анни. В такси он спросил: «Значит, вы с Дюпоном нашли нашу героиню?» Я ответил, что да, она восхитительна. «Я, конечно, посмотрю, — сказал он, — но в принципе все уже решено. Меня осенило в Лионе: единственная женщина, которая подходит для этой роли, — моя Мадлен».

Месье Ренар поставил на стол пустой бокал и отер губы.

— У меня сердце оборвалось. Можете себе представить. Я знал месье Пико. Он не гений, как месье Дюпон, но осел упрямый. Я попытался спорить, но времени было мало. Мы приехали. В отеле грязь, запустение, можете себе представить. И в этой грязи жила она с маленьким ребенком. Я представил их друг другу. Пико с усмешкой посмотрел на нее и сказал: «Мадемуазель, мне очень жаль, но роль уже занята». Видели бы вы лицо Анни! Я никогда его не забуду. Лицо женщины, которая будет храбро сражаться до конца. А потом, потом…

Неожиданно меня охватил страх. Внутренний голос кричал: «Разве я не предупреждал тебя? Разве не говорил, что это будет неприятно?»

— Продолжайте, — едва выдавил я.

— Мое сердце обливалось кровью, но что я мог сделать? У кого взять деньги, если не у Пико? У меня у самого кончился контракт со студией. Поэтому я ушел, но перед уходом заявил: «Ах, месье Пико, у Мадлен много шарма, но таких, как Анни Руд на свете единицы». Уходя, я слышал, как он сказал Анни: «Знаю, месье Дюпон восхищен вами, мадемуазель, однако, к несчастью, Дюпон — только половина фирмы, а другая половина уже отдала роль».

Ренар достал огромный носовой платок, вытер лицо.

— Но, — заметил я, — дело не кончилось, мать все-таки получила эту роль.

— Да, — молвил он, убирая платок. — Успех непредсказуем. Кажется, я уже говорил об этом… Перила в отеле Анни были старые и прогнившие. Что случилось? Не знаю. Я ушел. Вскоре после меня ушел и месье Пико, но уходя — он был грузным человеком — оперся о перила и… и…

— И?! — задохнулся я.

— Бах! Конец месье Пико, пять этажей… Бедный месье Пико. Впрочем, говорят, он не мучился. Умер сразу.

Ренар поднял пустой бокал и задумчиво покрутил его в руке.

— Какая роковая случайность, не правда ли? Но судьба ' снисходительна к своим любимцам. Конечно, была полиция. Она доставила Анни массу неприятностей. Наши полицейские очень циничны, но что они могли доказать? Только то, что месье Пико упал. Все закончилось благополучно. Фильм сняли. К Анни Руд пришли успех и слава.

Он снова поставил бокал на стол и уставился на Прелесть.

Теперь мы знали все. Знали, что было в том письме. Но как я должен это расценить? И как к этому отнесутся другие?.. Мне стало страшно.

— Мать вряд ли могла жить одна… — сказал я. — Пэм, конечно же, Пэм.

— Пэм, — эхом откликнулся Ренар.

— Вы, быть может, помните. Номер «Женщина с собакой» — она участвовала в водевиле.

— Ах, в водевиле…

Роже Ренар осторожно взял руку Прелести.

— Пока Анни ждала возвращения месье Пико из Лондона, труппа отправилась в Милан. Так что Анни бросила работу и осталась в Париже одна. С ребенком и, по-моему, с мужем.

— С мужем? — воскликнул я.

— А что тут такого? Это был фиктивный брак, только для удобства. Она нам все объяснила — месье Дюпону и мне. Анни была вдовой одного чеха. В те времена чехи в Париже не имели никаких прав, поэтому она вышла замуж снова, чтобы получить вид на жительство.

Фиктивный брак ради вида на жительство? Но как говорила сама мать о своем втором браке? «У себя в стране, дорогие мои, он видная фигура». Ложь! Очередная выдумка.

— Кто был ее мужем?

— Мужем? — Ренар опустил голову. — Ах, месье, кто помнит такие вещи? Какой-то неприметный человек. Немного акробат, немного жонглер…

Он опустил голову на руки. Раздался храп.

— Ники!

Только тут я вспомнил о Прелести.

— Ники, разбуди его.

— Зачем?

— Но, Ники, что он сказал? Я с ума схожу!

Я встал и, пошатываясь, заплатил официанту с условием, что месье Ренара не тронут, пока он не очнется. В такси я все ей рассказал.

— Это еще могло считаться несчастным случаем, — процедил я сквозь зубы. — А Норма? А Сильвия? Но, с другой стороны, мать не могла убить Сильвию. Мы же знаем это. Она была с тобой.

Вдруг я почувствовал, что Прелесть, которая все время сидела прижавшись ко мне, задрожала…

— Насчет Сильвии… теперь я признаюсь. Я солгала, Ники.

— Солгала?!

— В тот вечер в Лас-Вегасе меня направила к тебе твоя мать.

— Мать!

— Когда ты исчез, она позвала меня в свою комнату и сказала, что у тебя навязчивая идея, будто бы она убила Сильвию. Объяснила, что боится за тебя, умоляла помочь. И уговаривала солгать, что она была в то время со мной. Я не могла вынести ее отчаяния и согласилась.

Прелесть схватила меня за руку.

— Но это неправда! Я понятия не имею, что она делала, когда умерла Сильвия.