"Лис Улисс и край света" - читать интересную книгу автора (Адра Фред)

Глава пятая Первое утро в Вершине

На рассвете в Вершину набежали тучи. Они угрожающе покрутились в небе, выборочно поплевали дождем на землю и улетели в более интересные края, оставив только несколько тучек младшего ранга, призванных демонстрировать жителям, кто в здешнем небе хозяин.

Лис и лисица подошли к двухэтажному домику, на почтовом ящике возле которого висело объявление: «Сдаются потрясающие комнаты по рекордно низкой цене». Лис позвонил в дверь. Открыла полная тигрица средних лет в застиранном халате.

— Доброе утро, — поздоровался лис. — Мое имя Проспер, я сыщик, а это моя помощница Антуанетта. Мы только что прибыли в Вершину и хотим снять две комнаты.

— О… В таком случае вы обратились по адресу! — обрадовалась тигрица. — Меня зовут Анна, я хозяйка этого восхитительного дома. Да вы заходите, заходите!

Лисы вошли и принялись осматриваться. С первого взгляда внутренний вид дома произвел на них мрачное, унылое и безнадежное впечатление. Тигрица Анна, не обращая внимания на кислые морды посетителей, заливалась соловьем:

— Весь первый этаж этого чуда сдается! Тут как раз три комнаты, как вы и хотели.

— Мы хотели две, — напомнил Проспер.

— Да? Ну так снимите три, а живите в двух. Никто же не заставляет вас пользоваться третьей комнатой, верно? Да вы посмотрите, какие прелестные апартаменты! Все новое!

— Так уж и все? — скептически усмехнулся Проспер, наметанный глаз которого не заметил в «апартаментах» ни одной вещи, которую нельзя было бы не назвать ветхой.

— Все! — и глазам не моргнув, заявила Анна. — Квартира после ремонта! Да сами смотрите, здесь есть все, что нужно. Где вы еще такое найдете? Вот кухня. Все новое. Плита газовая. Новая.

— Она же ржавая! — возмутилась Антуанетта.

Тигрица и ухом не повела.

— Да. Заржавела по дороге из магазина.

— И вот еще стол… — сказал Проспер.

— Новый, — пояснила Анна.

— Новый, конечно, новый. С трещиной.

— Это декоративная трещина. Красиво, правда?

Антуанетта иронически посмотрела на Проспера и спросила:

— Мэтр, вы по-прежнему не хотите в гостиницу?

— Да уже не уверен, — признался Проспер.

— В гостиницу? — забеспокоилась Анна. — Зачем в гостиницу? Там же все старое! Никакого комфорта и жутко дорого. А у меня, да вы посмотрите, какие у меня спальни! Пойдемте, пойдемте! Вот, пожалуйста, кровать. Вот шкаф — праздничной, серой расцветки. Жалюзи. Новые. А какой вид из окна! — Чтобы продемонстрировать вид из окна, тигрица попыталась поднять жалюзи, отчего те решительно сломались и рухнули.

— Совсем обветшали ваши новые жалюзи, — усмехнулся Проспер.

— Видать, от пущей новизны, — добавила Антуанетта.

— Заводской брак! — воскликнула Анна.

Проспер махнул лапой.

— Довольно. Сколько вы хотите за эту… ммм… эти помещения?

— Сто монет в день.

— Так где, вы говорите, гостиница?

— Пятьдесят!

— Гостиница, только гостиница.

— Знаете, что? Вы мне очень понравились. Я думаю, мы подружимся. А для друзей у меня особые условия. Десять монет в день!

— Ммм…

— Вот и чудненько! Я знала, что мы договоримся. Подписывайте договор, — Анна протянула Просперу толстую кипу бумаг.

— Это что? — спросил лис. — Вы роман написали?

— Это договор.

— Вы с ума сошли? По-вашему, у меня есть лишние полжизни, чтобы это прочитать?

— А не надо читать. Так подписывайте. У меня все честно.

— Ну, вот что, любезная. — Проспер решительно вернул хозяйке фолиант. — Или давайте укороченный договор, или приходите к нам в гости, в гостиницу.

— И откуда в вас столько недоверия к зверям? — упрекнула Анна, выуживая из комода другой вариант договора, всего на четырех листах. — Вот, подписывайте здесь.

— С вашего разрешения, моя помощница сначала ознакомится с документом.

— Как угодно, — холодно позволила тигрица. — Хотя не скрою, ваше недоверие меня обижает.

Антуанетта уселась за стол и начала изучать договор.

— Здесь у вас предусмотрены всякие штрафы, — сказала она.

— А как же, конечно, — отозвалась Анна. — Мало ли, вдруг вы что-нибудь сломаете и быстро сбежите!

— Но здесь упомянуты довольно нелепые случаи. Вот, например, количество ступенек крыльца.

— Это не нелепый случай, а очень важный. Здесь семь ступенек. Если при возврате квартиры их окажется, скажем, шесть или лучше две, то — штраф! За каждую ступеньку! Все справедливо!

— Помилуйте, сударыня, с чего это мы вдруг станем ломать ступеньки? — удивился Проспер. — Да и каким образом? Они выглядят довольно крепкими.

— Крепкие, да не очень. Молотками, топорами сломать можно.

— Но у нас нет никаких молотков, топоров.

— А за это не беспокойтесь, вот они — здесь, в кладовочке, — с готовностью показала Анна.

— Так уберите их отсюда, — предложил Проспер.

— Что вы, как можно! А вдруг вам захочется сломать ступеньку-другую!..

Обсуждение договора продолжалось не меньше часа. Антуанетта без устали выискивала в нем новые пункты один страннее другого. После чего разворачивалась бурная дискуссия, в которой Анна отстаивала свое право взимать с постояльцев самые несуразные штрафы. К счастью для лисов, ей все-таки иногда приходилось уступать перед магическим словом «гостиница».

Наконец договор был подписан, первая оплата произведена, и Анна оставила постояльцев одних, удалившись на второй этаж с громким причитанием: «Ах, что за апартаменты, просто королевские, буквально от сердца отрываю».

— Мэтр, надеюсь, нам не придется пожалеть о своем поступке, — сказала Антуанетта. — Насколько проще было бы иметь дело с гостиницей!

— Дорогая моя помощница, хочу тебе напомнить, что по нашим сведениям, в Вершине только одна гостиница, — ответил Проспер. — И можешь не сомневаться, что большинство наших конкурентов отправятся именно туда. Мне же все-таки хотелось бы оставаться по возможности незамеченным.

Антуанетта вздохнула.

— Я понимаю, мэтр. Я лишь посетовала на то, что здесь хуже…

— Зато здесь нет конкурентов, — улыбнулся Проспер.

Тем временем в гостинице «Два клинка и одни ножны» начали просыпаться первые конкуренты. А первым из первых оказался Константин. Он сладко потянулся, подставив морду робкому весеннему солнцу, и громко воскликнул:

— Евгений, подъем! Тебя заждались подвиги!

— Какие еще подвиги? — не открывая глаз, выдавил из себя пингвин. — И почему они ждут меня, а не тебя?

— Меня они тоже ждут. Но, хочется верить, не дождутся. Откровенно говоря, я бы предпочел, чтобы мы добились успеха, не совершая никаких подвигов.

— Так не получится, — промычал Евгений.

— Это верно. Хорошо, что ты это понимаешь, поскольку совершать их в первую очередь придется тебе.

Пингвин открыл глаза.

— Так не честно, — сказал он.

— Что поделаешь… Я не силен в честности.

Но Евгений уже проснулся и уступать не собирался.

— Подвиги должен совершать тот, кому больше нечем заняться.

— Ты имеешь в виду Берту? — удивился Константин. — И тебе не стыдно — подставлять подвигам вместо себя слабую самку?

— А тебе не стыдно подставлять подвигам вместо себя и слабой самки слабого самца? — возмутился Евгений.

— Дружище, ты не справедлив к себе! Какой же ты слабый самец? Ты ого-го какой самец!

— Нет, я слабый! И вообще, когда я говорил про того, кому нечем заняться, я имел в виду тебя!

— Меня? Еще чего! Я найду, чем заняться, и не сомневайся!

— А мне и искать не нужно! У меня уже есть занятие: я пишу автобиографический роман!

Константин сел на кровати и заинтересовано посмотрел на друга:

— Серьезно? И много уже накатал?

— Главу! — гордо ответил Евгений.

— Ух ты, целую главу! А про меня там есть?

— Нет, что ты! В этой главе я еще совсем маленький.

— Не вижу логики, — насупился кот. — Я тоже когда-то был маленький. Чем это я маленький хуже тебя маленького, что в главу не попал?

— Но это же мое детство! Тебя в моем детстве не было!

— Зато я был в своем детстве! Чем это мое детство хуже твоего, что не попало в главу?

— Константин, но это же моя автобиография, — заметил Евгений.

— А мою написать даже не пытаешься. Эх ты, а еще друг… — Кот обиженно уставился в окно.

Евгений почувствовал себя неловко.

— Ну… Константин, чего ты дуешься? Я про тебя напишу, просто еще немножко рано.

— В какой главе начнешь про меня писать? — строго поинтересовался кот.

— В тридцать первой! — не задумываясь, ответил Евгений, решив не посвящать друга в нюансы писательского труда.

— Ну и начал бы с тридцать первой! — не унимался Константин, которому понравилось обижаться. — Наверняка в предыдущих тридцати не будет ничего интересного! Их вообще можно сжечь. Все настоящие писатели сжигают свои неинтересные главы!

— Нет, они будут очень интересные, — возразил пингвин. — Вот хочешь, я тебе прочитаю первую главу и ты сам убедишься?

— Читай, — милостиво согласился Константин.

Евгений возбужденно сел на кровати и раскрыл тетрадь. Возможность поделиться с кем-нибудь своим творчеством его окрыляла.

— Глава первая, — начал читать Евгений. — Детство…

Константин слушал очень внимательно и, когда пингвин закончил чтение и вопросительно уставился на друга, сказал:

— Ну, в целом, неплохо. Хотя чего-то не хватает.

— Чего? — напрягся Евгений.

— Ммм… Думаю, как сформулировать. Чего-то важного. Ах да! В твоем повествовании не хватает кота!

— Да ну тебя, — разочарованно махнул крылом Евгений. — Я думал, ты серьезно…

— Я очень серьезно! Кстати, а твои родители действительно тебя не узнали?

Пингвин замялся.

— Ну, как тебе сказать…

— Понятно. Врешь на страницах собственной биографии.

— Не вру! Это не вранье, а художественный вымысел!

— А какая разница? — поинтересовался Константин.

— Так это же очевидно! Ложь это просто… ложь. А художественный вымысел… — Евгений задумался. — Это то, что должно было быть правдой, но почему-то не было.

— Ах, вот оно что! Тогда, может, ты объяснишь, почему твой художественный вымысел позволяет клевету на собственных родителей, а восторги в адрес лучшего друга — нет?

Евгений растерялся. Он попытался что-то промямлить в ответ, но замолчал, когда Константин огорошил его новой идеей:

— Давай впишем меня! Вместе! Я тебе помогу. Значит, смотри, художественный вымысел такой. Юный ты страдаешь от жестокой диктатуры родителей, которые тебя не узнают. Они отнимают у тебя рыбку и запрещают охотиться на планктон. Но тут появляется юный кот, которого занесла в Антарктиду жестокая судьба, от диктатуры которой он страдает. И вот этот кот помогает тебе сбежать за море, где нас захватывают в плен коварные пираты! Мы сначала страдаем от их жестокой диктатуры, а потом бравый кот вызывает пиратскую команду на дуэль и побеждает ее всю! Мы прибываем в Австралию, где знакомимся с Марио, и вместе с ним побеждаем тирана-кенгуру, который наслаждается своей диктатурой. Потом враги подсовывают тебе отравленный рыбий жир, ты пьешь его и сходишь с ума. Захватываешь Новую Зеландию, и от твоей жестокой диктатуры страдают сумчатые птицы этой страны. Но бравый кот…

— Константин! Это уже не художественный вымысел, а… я не знаю что! И вообще, это моя автобиография! Понимаешь? Моя!

— Тебе что, жалко? Пусть будет наша автобиография! Я стану твоим соавтором. А то мне не хочется ждать до тридцать первой главы.

— Тридцать пятой.

Константин ахнул.

— Как? Ты же сказал, что тридцать первой!

— А вот и тридцать пятой! Это тебе в наказание — за то, что хотел отнять мою автобиографию, переписать мою жизнь, сделать из нее третьесортную дешевку!

— Почему третьесортную? Это была бы первосортная дешевка! Эх ты! Ты мне больше не Несчастный! — Константин лег и демонстративно отвернулся к стене.

— Ну и очень хорошо! Я давно хотел тебе сказать, что ты… что я… — Евгений лег и демонстративно отвернулся к стене.

Явившаяся в скором времени Берта застала соратников в состоянии холодной войны.

— Вы почему еще в кроватях? Пойдемте узнаем, вернулся ли Улисс! К тому же мне надо сходить на почту и послать родителям открытку, чтобы они не волновались.

— Здравствуй, Берта, — мрачно подал голос Константин.

— Доброе утро, Берта, — сказал Евгений, не оборачиваясь.

Лисичка несколько раз перевела взгляд с одного друга на другого.

— Вы что, поссорились? Ну ничего себе! Всего на одну ночь оставила вас одних, и на тебе!

Кот и пингвин синхронно повернулись к подруге.

— Ничего мы не поссорились! — заявил Евгений.

— Поссорились, поссорились! — возразил Константин. — А как тут не поссоришься, когда он только про себя пишет?

— В смысле? — удивилась Берта.

— Это моя автобиография! — возмутился Евгений. — Константину в нее рано!

— Вот видишь, видишь! Я же говорил! — восторжествовал кот. — А ты спроси господина писателя, попала ли ты в его книгу!

— Не попала! — ответил Евгений, не дожидаясь, когда Берта задаст вопрос. — Пока не попала. Ну рано еще, рано!

— Все ясно, — резюмировала лисичка. — Вы решили помериться глупостью. Дело ваше. А я пошла в город. — Она развернулась и вышла из номера.

— Эй-эй, я с тобой! — одновременно выкрикнули Константин и Евгений.

На первый этаж они спустились, исподтишка косясь один на другого, считая, что именно таким образом друг друга игнорируют. А вот идущая впереди Берта действительно будто их не замечала — ни разу не обернулась и ни произнесла ни слова.

Лисичка подошла к стойке администратора.

— Скажите, пожалуйста, тот лис, о котором мы спрашивали, не вернулся?

— Увы… — сочувственно ответил тигр.

— Жаль, — вздохнула Берта.

— Очень, — согласился администратор.

Берта повернулась к друзьям.

— Я иду на почту, чтобы отправить родителям открытку. Приглашаю моих умных соратников пойти со мной. Глупые соратники пускай даже близко не подходят.

— Поосторожней, подруга, — набычился Константин. — Это кто тут глупый, а?

— Тот, кто ссорится из-за ерунды и потом долго-долго не мирится. А что, здесь таких нет?

Кот и пингвин переглянулись.

— Нет! — решительно заявили они.

Берта улыбнулась.

— Так я и думала. А Евгений еще посвятит своим друзьям самые лучшие главы его книги. Правда, Евгений?

— Конечно! — заверил пингвин.

— Тогда пойдем. Как вы помните, почта здесь рядом.

«Как я мудра и справедлива, — подумала Берта. — Ну почему Улисс этого не видит? Эх…»

Утренняя Вершина уже не казалась покинутым, опустевшим краем, хотя и особой жизнедеятельности не наблюдалось. Редкие прохожие, в основном, тигры не обращали на чужеземцев никакого внимания, но лишь до тех пор, пока не оказывались за спинами последних — тогда они провожали троицу взглядами. Но что таили эти взгляды, понять не смог бы никто. Иногда медленно, словно нехотя, проезжали машины. Оставшийся с ночи ветер ослаб, но не настолько, чтобы совсем не давать о себе знать. Дома наводили на мысль, что их проектировал тот же архитектор, что и гостиницу: Вершина представляла собой город победивших параллелепипедов, которые, придя к власти, запретили любые иные формы.

Скоро друзья подошли к зданию с вывеской «Почта». Внезапно Константин схватил Берту за локоть.

— Берта, стой, у меня пророчество!

Лисичка и пингвин изумленно уставились на кота.

— Да-да, пророчество! Как у Улисса. Пока он где-то шляется, его дар передался мне. — Константин обратил взор в даль, вытянул перед собой лапы и зашевелил пальцами. — Вижу… Вижу двух лисов — самца и самку. Они едут в автомобиле, на мордах у них тревога. Они едут сюда, они приближаются. Но что это?! В лапах у лисицы почтовый конверт! На нем штамп почтового отделения города Вершины! А внутри — открытка от дочери!

— Ой! — воскликнула Берта. — Как же я сама не подумала! Они узнают, что я в Вершине и примчатся, чтобы забрать меня домой!

Константин опустил лапы и сказал уже нормальным голосом:

— Вот именно, милая. Об этом и говорит мое пророчество.

— Что же делать? — растерялась Берта. — Я обещала посылать им открытки. Если я не буду этого делать, они сойдут с ума от беспокойства.

Кот немедленно предложил собственное решение проблемы:

— Подождать, пока все закончится, а уже потом слать открытки родителям в сумасшедший дом.

— Спасибо, Константин. Ты очень мил. Но мне, знаешь ли, не хочется доводить дело до психушки. Возможно, это покажется тебе старомодным, но мои родители нужны мне нормальными и вменяемыми.

— А что если послать не открытку, а письмо? — предложил Евгений.

— Спасибо, — немедленно откликнулась Берта. — Ты тоже очень мил. Как известно, на конверте с письмом штамп почтового отделения не ставится. Как я могла забыть. То ли дело на конверте с открыткой. Ставится непременно. А на конверте с письмом — что вы, как можно! Не перебивайте, у меня истерика.

Но Евгений все-таки перебил:

— Я имел в виду электронное письмо.

Константин и Берта раскрыли пасти.

— Ты гений! — обрадовалась лисичка. — Осталось только найти, откуда можно послать электронное письмо.

— Да вот отсюда, — Евгений указал на маленькое здание на другой стороне улицы. На нем была вывеска «Электронная почта».

— Супер! — воскликнула Берта. — Идем скорее!

В «Электронной почте» посетителей не было. Лишь одинокий тигр-служащий за стойкой, играющий сам с собой в поддавки. Возле грязной стены — три древних компьютера.

— Мне надо отправить письмо! — объявила Берта.

— Бывает… — равнодушно пожал плечами служащий.

Друзья пристроились за одним из мониторов. Берта быстро набросала короткое письмо, в котором сообщала, что у нее все в порядке, и просила не беспокоиться. Закончив, нажала кнопку «Послать», и тут же появилось окошко с надписью «Нет связи. Попробуйте позже».

— Ох… — расстроилась Берта и снова нажала кнопку «Послать». Компьютер ответил: «Не удается отправить письмо. Попробуйте снова». Помрачневшая Берта попробовала снова. На этот раз появилось окошко «Нет, полная безнадега. Попробуйте завтра. Или через неделю. Хотя никакой гарантии, что связь будет. Связь — штука сложная, знаете ли… Но зато можно поиграть в дурака! Хотите?» «Спасибо, как-нибудь в другой раз», — нажала Берта, встала и подошла к служащему. Друзья потянулись за ней.

— Скажите, пожалуйста, когда будет связь? — спросила Берта.

— Когда починят, — ответил тигр, не отрываясь от доски.

— А когда починят?

— Говорят, месяца через три. А это значит, не раньше, чем через год.

— Год?! — ужаснулась Берта. — И что же делать?..

— Ждать. Надеяться. Верить. Ведь именно тем мы и сильны — верой, надеждой и ожиданием, — ровным тоном известил служащий.

— А зачем вы тут сидите, если связи нет? — спросил Константин.

Служащий наконец оторвался от игры и удостоил посетителей взглядом.

— Жду, — ответил он. — Надеюсь. Верю. Тем и силен.

— Спасибо, — с досадой сказала Берта. — До свидания.

— Всего хорошего. С вас пять монет.

— Но я же не послала письмо! — поразилась лисичка. — За что пять монет?

— За бесплодные попытки, — объяснил служащий и ткнул пальцем в приклеенную к поверхности стойки бумагу. На ней было написано: «Прейскурант на отправление электронного письма. Удачное отправление — 20 монет, бесплодные попытки — 5 монет, неуверенно потоптаться и ничего не сделать — бесплатно».

— Ну знаете… Это уже ни в какие ворота, — возмутилась Берта, но заплатила, так как не хотела скандала.

Когда друзья вышли на улицу, Берта, чуть не плача, сказала:

— Ну и что теперь делать? Всё против меня!

Константин попытался лисичку подбодрить:

— Знаешь что? Ты можешь им позвонить!

— С ума сошел? — испугалась Берта. — Не могу я с ними разговаривать после того, как сбежала из дома. У меня на это нервов не хватит.

— Я читал в одной книге… — задумчиво произнес Евгений. — Она называлась «Ошибка шпиона, которая дорого ему обошлась». Так вот, там этот самый шпион не хотел, чтобы враги узнали, откуда он посылает письма. И он отправлял все письма в один город, доверенному лицу. А это самое лицо уже пересылало их, куда надо. Поэтому на конвертах всегда стоял штамп одного и того же города, а шпион на самом деле был совсем в другом.

— Слушай, а это мысль! — воодушевилась Берта.

Но Константин отнесся к рассказу пингвина настороженно.

— Скажи, Евгений… А эта его система, не была ли она той самой ошибкой, которая дорого ему обошлась?

— Нет-нет! — ответил Евгений. — Ошибка была в другом. Он попался на том, что вместо того, чтобы выкрасть секретные документы и рассекретить, подложил обычные документы и засекретил.

— Тогда ладно, — успокоился Константин. — Тогда это действительно идея.

Довольная Берта зашла на почту и послала родителям открытку следующего содержания:

А чуть ниже Евгений, тщательно изменяя почерк, дописал:

В сильно приподнятом состоянии духа Несчастные вышла на улицу. И здесь их ждал шок.

Шок двигался им навстречу и, несмотря на отсутствие привычной красной рясы, не узнать в нем брата Нимрода было невозможно. Барс тоже заметил троицу, но виду не подал. Не замедляя шага, он прошел мимо остолбеневших Несчастных и скрылся за поворотом.

— Какие же мы тормоза… — прошептала Берта. — Ведь они же наверняка все здесь. А Улисс в горах, один… Мы не можем ждать! Мы обязаны его найти, чтобы не дать в обиду!