"Игра сэра Валентайна" - читать интересную книгу автора (Алек Сэй)

Глава V

   Абдуллахим тер Рахмат, сатрап Бар-Залена и всего Мазандарана, любимый племянник Великого Везира, и впрямь оказался тупой разожравшейся скотиной, в чем принц Байасит получил сомнительное удовольствие убедиться спустя какой-то час после того, как "Гамиде" пришвартовалась в военном порту.

   Галера и призовой галиот вошли в гавань на рассвете, едва лишь солнце выглянуло из-за горизонта, однако штандарты принца и Крокодила султана были своевременно замечены с патрульного бота, и на пирсе Байасита и Мидара тай Зарива встречали все командиры корабельных соединений, входящих в состав бар-заленской эскадры, в количестве пяти человек, а также провиант-паша и местный абад-паша.

   -- Да станем мы жертвами за тебя, Мидар-эфенди, и за тебя достойный принц. -- с достоинством поклонился идущим по сходням Байаситу и Крокодилу султана Асат-паша тай Гурим, высоченный худой мужчина с длинной, полной седины бородой, исполнявший обязанности командира эскадры во время отсутствия тай Зарива. -- Я вижу, путь вам выдался опасный и полный приключений.

   -- Твоя правда, Асат-ага, -- степенно кивнул капудан-паша, -- но милостью Тарка мы живы и целы, а Неке лишился номарха и одного из кораблей.

   -- О-о-о-о. -- густые брови тай Гурима изумленно поползли вверх, а лица прочих офицеров отразили соответсвующий случаю градиент радостного изумления и благоговения. -- Новость достойная ликования и удивления.

   -- Да-да, -- важно кивнул Крокодил султана, -- принц Байасит лично поразил нечестивого шейха пиратов в честном поединке, хотя был тот высотой не менее чем в семь локтей, руки его были подобны стволам деревьев, ноги походили на слоновьи, а грудь была с осадный щит шириной.

   -- Мидар-эфенди забывает упомянуть, что сам поразил в бою шестерых вражеских бойцов. -- славословия флотоводца принц воспринял как должное, поскольку тот, хотя и безбожно преувеличивал, делал это строго в соответствии с имладонским этикетом. -- И одного из них, даже не обнажая оружия.

   Тут Байасит, конечно же, имел в виду того бедолагу, на которого ни разу не худенький шейх спрыгнул с мостика "Гамиде".

   -- Воистину, он недаром носит прозвание Крокодил султана. -- Асат-паша вновь поклонился.

   -- Ну а что ты расскажешь нам, доблестный Асат-ага? -- поинтересовался Мидар тай Зарив. -- Все ли по добру в эскадре, не было ли чего худого?

   -- В эскадре, слава Тарку и стараниями эфенди провиант-паши все хорошо. Жалование выплачено без задержек, корабли в полной боеготовности, рабы на веслах сильны и сыты, и гребные экипажи ими укомплектованы полностью. Но с жалобою на сатрапа мы к тебе, о Великолепный. Дозволено ли нам говорить?

   -- Говорите. -- отрывисто бросил принц. -- Здесь сын вашего славного султана, и если виновен сатрап, то ответит передо мной.

   -- Да будет мир над тобой, достойный сын славнейшего из государей. -- вновь склонился в поклоне вице-флагман бар-заленской эскадры. -- Пускай доложит Селим тер Баррхут, ибо он более остальных претерпел от этого сына собаки.

   Провиант-паша с поклоном шагнул вперед.

   Собственно, походил Селим тер Баррхут на кого угодно, но только не на интенданта. Плечистый и кряжистый мужчина средних лет, он носил завитую и напомаженную бороду, казавшуюся приклеенной к его широченной физиономии, а необычайно длинные усы торчали в стороны, словно два кинжала, зато его увенчанная феской голова была гладко выбрита и блестела, будто хрустальный шар в шатре бродячей гадалки. В целом, провиант-паша создавал впечатление командира абордажной команды, придворного и сутенера одновременно.

   -- О принц, сын государя моего, и ты, капудан-паша, на вас и вашу защиту лишь я уповаю! -- неожиданно тонким, словно у евнуха, голосом пропищал Селим-эфенди. -- Один Тарк ведает, сколько претерпел я от этого похотливого борова, кознями Губернеза занявшего пост сатрапа, и не имеющего мыслей ни о чем, кроме размеров поборов с купцов в порту и на майдане! Бакшиш с негоциантов и лавочников он требует такой, что стонут они и рыдают, вечно находясь на грани разорения, но некому заступиться за них, и все полученное складывает сатрап в свою мошну -- ни единого гнутого таньга не попадает в султанские сокровищницы с этих его нечеловеческих поборов! Когда же прошу я его о вспоможении славным имладонским морякам, только смеется он, брюхом своим немерянным сотрясаясь, хотя указом Солнцеподобного султана нашего, должно ему на нужды флота двудесятую часть от городских доходов выделять. Небо лишь знает, как я выкручивался, пытаясь на деньги эскадры подешевле купить, как искал днем и ночью лес, пеньку, смолу, рабов, как торговался...

   Провиант-паша самым натуральным образом пустил слезу и шмыгнул носом -- видимо представил размер недоукраденного им из-за жадности сатрапа.

   -- А ведь указом Несравненного султана Джимшала, да царствует он вечно, велено торговцам с интендантов брать не более восьми десятых от цены, остальное же должно сатрапам оплачивать, но и этого сей сын неверной матери делать не желает! И когда пришел я во дворец его, дабы усовестить, пригрозил он, гонитель мой, прогнать меня палками, коли не успокоюсь я и не уйду сам! Меня, шейха Шираза!!! И нет на него, вора, управы! Даже носильщиков мне не дает, хотя и обязан -- матросы сами вынуждены таскать в порт все мною закуплнное!

   -- Ну, а ты что скажешь о сатрапе, абад-паша? -- спросил принц у начальника гарнизона, припомнив рассказ Крокодила султана о состоянии сухопутных сил в Бар-Залене.

   Пожилой седоусый мужчина в чалме и халате поверх зерцала мрачно поглядел на Байасита.

   -- В гарнизоне не наберется и тысячи бойцов. -- угрюмо ответил он. -- Да и те что есть, в основном аскеры. Конницы всего ничего -- полста пехлеван, столько же гулямов, да сотня сипахов. Ах да, совсем забыл, -- на губах старого вояки появилась язвительная усмешка, -- две сотни разряженных павлинов из личной гвардии сатрапа. Мамлюки. Но мне они, увы, не подчиняются. Арсеналы пусты, как ложе девственницы, жалование постоянно задерживают. И вовсе бы не платили б, да кто тогда будет чернь усмирять? Не те ж четыре сотни охламонов, что находятся в подчинении у даруге. Они и не знают, с какого конца за ятаган браться. Только и умеют, что обирать купцов и лавочников, а при любой мало-мальски серьезной стычке бегут так, что страус позавидует.

   -- Увы, мой принц, все это так, и Касим ар Хызр ничуть не преувеличивает. -- вздохнул Крокодил султана, деликатно сообщив Байаситу имя абад-паши. -- Я рассказывал тебе об этом.

   -- Вы выдвинули серьезные обвинения против сатрапа. -- медленно кивнул принц. -- Но по установленному моим отцом закону, я должен выслушать и другую сторону. Касим-паша, выдели мне должное сопровождение до дворца, я должен навестить Абдуллахима тер Рахмата.

   -- Я сам сопровожу сына своего повелителя. -- поклонился командир гарнизона.

   К моменту прибытия Байасита, конвоируемого пехлеванами, во дворец, там царило смятение, плавно переходящее в панику. Истинное положение дел в Топкапы сатрапу еще известно не было, и он решил, что султан Джимшал прислал одного из своих сыновей с инспекцией.

   Абдуллахим-хан встретил принца перед самыми воротами, распростершись в пыли. Выглядела эдакая туша в столь униженной позе, а сатрап и впрямь весил раза в четыре больше, чем то было ему положено природой, весьма забавно. Рядом с сатрапом, тоже в пыли и в тех же позах, расположились несколько высших чиновников города.

   Байасит натянул поводья, не доезжая несколько шагов до этой живописной группы, напоминающей знаменитую скульптурную группу вар-Хызра, "Грешники, благоговеющие пред ликом Тарка", окинул чиновников тяжелым взглядом, и с мрачной усмешкой произнес:

   -- Ну, вставай сатрап, поговорить надо.

   Несмотря на то, что "Летняя ласточка" была всего лишь кочем, парусное вооружение у нее было куда как серьезнее, чем на обычном корабле этого класса, а узкие и хищные обводы корпуса позволяли отнести судно Лазаря Каронья к наиболее быстроходным судам Нефритового моря даже тогда, когда трюмы его были набиты под завязку, так что нет ничего удивительного в том, что "Летняя ласточка" подошла к Бар-Залену всего через каких-то пять часов после "Гамиде".

   -- Чем планируете заняться по прибытии, шкипер? -- сэр Валентайн и Лазарь Каронья расположились на баке, возле бушприта. Аазурец ленивым взглядом оглядывал море, а ваделорец хрустел моченым яблоком, облокотившись на брашпиль.

   -- Разгружусь, получу деньги и возьму груз куда подальше отсюда. -- пожал плечами Каронья. -- Завтра с вечерним отливом надеюсь сняться с якоря.

   -- Полагаете, вам позволят? -- резидент сосредоточил свое внимание на легкой имладоноской боевой галере, вынырнувшей из-за мыса, над мачтой которой развевался вымпел патрулирующего судна.

   -- А у вас есть основания полагать, что мне могут запретить покинуть порт? -- усмехнулся шкипер.

   -- Да как вам сказать... -- задумчиво произнес Виризг. -- Мне кажется, боевые корабли, возвращающиеся с патрулирования, обычно входят в порт не в темпе атаки, как вон та посудина прямо по курсу.

   Лазарь Каронья неторопливо дохрустел яблоком, выбросил огрызок за борт, после чего извлек из тубы на поясе зрительную трубу и навел ее на имладонца.

   -- "Сколопендра", обычно ее отправляют в дальнее патрулирование, сэр Валентайн. Ага, сигнальные флаги на вантах... -- владелец "Летней ласточки" ненадолго замолчал. -- А вы страшный человек, барон.

   -- Вы полагаете? -- вежливо поинтересовался тот. -- И что же навело вас на такую мысль?

   -- А вот сообщение и навело. "Эскадра в сто вымпелов на зюйд-зюйд-ост. Время подхода около двенадцати часов. Южные патрули уничтожены". Кто бы это мог быть, как думаете?

   -- Я не думаю, почтенный Каронья. -- сэр Валентайн облокотился на фальшборт и зевнул. -- Я знаю.

   Над охраняющим вход в гавань фортом взметнулся вымпел "Сигнал принят".

   Ругань в штабной палатке стояла такая, что у находящегося в охранении сэра Лестера вяли уши.

   Удаляться от Аксара более чем на два часа хода сепахасалар Турман-паша тер Месри не решился, опасаясь повторения бунта, и готовился встретить армию тай Зёнхара на обширной, плоской как стол равнине. Узнав о таком решении командующего, Фулдазерех с воплем и руганью примчался в ставку, с твердым намерением выдрать командующему всю бороду по одному волоску. Судя по звукам, доносившимся до баронета ре Лееб, такая развязка беседы была близка, причем в выдирании бороды были готовы поучаствовать не менее половины офицеров штаба.

   -- Какого нечистого, Турман-ага?!! У тай Зёнхара солдат почти вдвое больше, чем у нас!!! - Исмаль ар Фарди ревел словно бык, укушенный слепнем за причинное место. - Да он нас тут с флангов в хвост и в гриву!!!

   -- У него только легкие части, Исмаль-хан!!! - верещал в ответ сепахасалар. - Я хочу дать разогнаться пехлеванам для таранного удара, чтобы смять его конницу!

   -- Да так он нам ее и подставил под удар! А если он отрежет нас от города фланговым обходом?!!

   -- Зажмем между городом и нами, да сотрем в пыль!

   -- Если догоним, сожри меня гуль! Кто столицу будет защищать, если что? Даруге, что ли?!!

   "В столице есть резерв", подумал сэр Лестер.

   -- В столице есть резерв! Пять сотен пеших пехлеван!

   -- А я почему этого не знаю?!! - в бешенстве проорал Исмаль-паша.

   -- А потому что это военная тайна!!! - с не меньшей яростью ответил сепахасалар.

   "О которой теперь знает не меньше половины войска", усмехнулся под раобом Блюм.

   -- Хох, это кто же у нас отсиживается по тылам? - удивился Меджид а Тиджар. - Никак Турман-паша брешет?

   -- Да нет, отчего же. - сказал аазурец. - "Синие львы", в Топкапы сидят. Сам видел, как въезжали.

   -- А что ж ты молчал? - удивился десятник.

   -- Так никто не спрашивал. -- пожал плечами сэр Лестер.

   В этот момент из шатра вылетел взбешенный донельзя ар Фарди, вскочил в седло и пустил коня в такой галоп, что отряженный ему в эскорт десяток гулямов едва поспевал за своим командиром.

   Сэр Валентайн Виризг, барон ре Котль, был кем угодно, но только не моряком. Служба в Неявной Дружине, кроме профессии собственно разведчика, вынудила его освоить мастерство торговли, искусство полководчества, хитрости дипломатии и, даже, ремесло бандита. А вот мореходством заняться как-то не довелось, о чем оставалось только сожалеть, поминая пословицу про место падения, и подстеленную на нем солому, поскольку от участия в грядущей морской баталии ему, судя по всему, было никак не отвертеться.

   Последние сутки выдались у аазурца более чем насыщенными. Начать следовало с того, что вошедшую следом за "Сколопендрой" в бар-заленскую гавань "Летнюю ласточку" едва не взяли на абордаж четыре галеаса разом, причем один из них, трехмачтовый вице-флагман "Пардус", сближался скорее курсом тарана и отвернул в сторону только в последний момент. Короче говоря, всполошенные имладонские моряки лишь чудом не учинили смертоубийство.

   Чуть позже, когда матерящийся Каронья разъяснил бар-заленцам всю глубину их заблуждения, попутно помянув дэвов, Губернеза, Царя Пучины и сынов неверной матери, с перепугу принявших торговый коч за вражескую эскадру, на борт "Летней ласточки" прибыл портовый чиновник в сопровождении нескольких стражников. Сей досточтимый муж до полусмерти изумил и шкипера, и сэра Валентайна, и всю команду тем, что даже не заикнулся о бакшише. Более того, поглядев на верительные грамоты благородного Виризга, и выслушав заверения о том, что "Летняя ласточка" зафрахтована дипломатическим ведомством Аазура, он даже не попытался настоять на досмотре трюмов, а, выразив сэру Валентайну свои нижайшие уверения во всемерном почтении, поспешил откланяться. Документы, позволяющие пришвартоваться у пирса он, впрочем, выписать не позабыл.

   -- Конец мира близок. -- скорбным голосом резюмировал итоги переговоров боцман.

   Пока судно маневрировало на рейде, покуда матросы крепили швартовы и устанавливали сходни, а также занимались иными, не менее важными делами, в порт успел прискакать отряд в две дюжины сипахов, и едва барон ре Котль ступил на сушу, как ему было объявлено повеление сатрапа, Абдуллахима тер Рахмата, немедленно прибыть к тому во дворец. Впрочем, чего-то подобного аазурец ожидал и заранее написал письмо Хайнриху Потригу с распоряжением явиться на корабль и его, Валентайна Виризга, там дожидаться. Эпистолу Каронья отправил с юнгой Гейнцем.

   Конечно же сипахи привели коня и для сэра Валентайна, причем не одного, поскольку предполагалось, что аазурский дипломат прибыл со свитой. Когда выяснилось, что никакой свиты нет и в помине, ценность благородного Виризга в глазах солдат упала практически до нуля. Приказ они, впрочем, выполнили -- спустя каких-то полчаса барон уже стоял перед огромными двустворчатыми дверями дворцового Зала Совета.

   Ждать пришлось недолго. Спустя каких-то пять-семь минут после его прибытия, дверь приоткрылась, и из зала, где раздавались возбужденные голоса "лучших людей Бар-Залена", вышел молодой мужчина в форме капитана (если применительно к одеяниям офицеров военно-морского флота султаната вообще применимо слово "форма", поскольку Морской устав Имладона указывал лишь цвет чалмы и халата, а также необходимые украшения, указывающие на звание и должность, оставляя покрой одежды на полное усмотрение его владельцев), а сэра Валентайна попросили войти.

   "Не иначе, это капитан "Сколопендры" доклад давал", подумал Виризг, и перешагнул порог зала.

   -- Привет тебе, принц Байасит, -- аазурец поклонился молодому человеку, сидящему во главе стола, -- и тебе, сатрап Мазандрина, и вам, храбрейшие.

   Принца барон знал в лицо -- приходилось пару раз пересекаться по дипломатической службе. Сатрапа, Крокодила Султана и прочих высших офицеров бар-заленской эскадры резидент видел впервые, однако на всех них у него имелись подробные досье, включавшие и описание внешности. И досье эти ре Котль знал назубок.

   -- И тебе привет, Валентайн-бей. -- принц склонил голову в знак приветствия, и, увидев, что Виризг извлек свои верительные грамоты, взмахнул рукой. -- В этом нет нужды, я узнал тебя, верный слуга короля Оттона. С чем прибыл ты в Бар-Зален? По какой нужде?

   "Мальчик нуждается в срочной поддержке и добрых вестях, -- подумал сэр Валентайн, -- Ну, что ж. Будет ему добрая весть".

   -- С чем прибыл? -- переспросил он и слегка улыбнулся. -- С грузом оружия из Аксара, принц. Нам, дипломатам Аазура, удалось убедить хладоквартальских купцов в необходимости срочно поставить вооружение в Мазандрин.

   При упоминании об оружии пожилой и седоусый мужчина в зерцале под халатом удовлетворенно хлопнул в ладоши, а разожравшийся до полного неприличия человек в богатом халате и, отчего-то, немытым лицом, укоризненно произнес, обращаясь к нему:

   -- Вот видишь, Касим ар Хызр. А ты утверждал, что и ржавого ножа не сыскать в арсеналах Бар-Залена.

   -- Оружие еще не в арсенале. -- буркнул тот в ответ.

   -- Это груз посольства? -- Байасит моментально вычленил главное в словах Виризга и в упор воззрился на него.

   -- Если будет угодно Его Высочеству. -- сэр Валентайн снова с улыбкой поклонился принцу.

   -- Уж не хочешь ли ты сказать, -- Байасит слегка усмехнулся, -- что Аазур готов передать вооружение в арсеналы Бар-Залена безвозмездно?

   -- Наше влияние на купцов не настолько велико, добрый принц. -- Виризг продолжал вежливо улыбаться. -- Однако же, я полномочен оплатить им их товар и передать его Имладону с тем, что казна султаната, впоследствии, компенсирует эти расходы Аазуру.

   Байасит вопросительно, хотя и не без иронии, поглядел на Абдуллахима тер Рахмата.

   -- В этом нет нужды, о сын повелителя моего. -- толстяк всплеснул руками. -- Казна сатрапии полна, я вполне могу закупить это оружие и сам.

   -- Поторопись, покуда не набежали перекупщики, Абдуллахим-хан. -- негромко произнес сэр Валентайн. -- "Летняя ласточка" стоит у причала, и почтенный Потриг уже на борту.

   -- Да стану я жертвой за тебя! -- сатрап с трудом поднялся и, с еще большим трудом, поклонился Байаситу. -- И впрямь, дело не терпит отлагательства.

   -- Возьми с собой абад-пашу и поспеши. -- кивнул принц. -- Пока прервемся, мне необходимо поговорить с Валентайн-беем наедине.

   -- Но... -- подал голос Крокодил Султана.

   -- Позже, Мидар-эфенди. -- отрезал принц. -- Позже. Перерыв в четверть часа. Все обдумаем, отдохнем, а я пока пообщаюсь с посланником короля Оттона.

   Больше желающих возражать не нашлось, и, едва "лучшие люди Бар-Залена" покинули Зал Совета, Байясит жестом указал сэру Валентайну на один из стульев, садись мол. Второй раз повторять приглашение для Виризга не пришлось.

   -- Значит, вы ожидали этого нападения. -- принц не спрашивал, принц утверждал.

   -- Глупо было бы утверждать обратное. -- спокойно ответил аазурский резидент. -- Поверить в то, что мы просто в нужное время и в нужное место привезли экстренно необходимый там товар, не обладая никакой информацией, не смог бы, пожалуй, и местный сатрап.

   -- Не стоит недооценивать тер Рахмата. -- негромко произнес принц. -- Он вовсе не такой дурак каким кажется, когда с ним познакомишься поближе. Впрочем, Тарк с ним. Вы знаете кто идет на Бар-Зален?

   -- Флот Желтых повязок во главе с самим Великим Кормчим. -- не моргнув глазом ответил сэр Валентайн. -- Не исключено, что совместно с флотом Неке.

   -- Ну, Бара-Бара в этом флоте есть навряд ли. -- Байасит чуть усмехнулся. -- В Неке нынче новый номарх. Хотя они, возможно, об этом еще не уведомлены.

   -- И давно, простите мою дерзость, принц, в Неке новый номарх? -- удивился благородный Виризг.

   -- Второй день как. -- усмешка принца стала весьма мрачной. -- Впрочем, вы не могли знать о нашей с ним... встрече в море.

   Брови Виризга взметнулись в изумлении.

   -- А вот о этих желтоголовых макаках и том, с чего они так обнаглели, -- продолжил, меж тем, Байасит, -- вы мне, пожалуй, поведаете. С чего они вообще решились на такой серьезный набег? Ведь это нарушение существовавшего положения дел, почти всех устраивавшего!

   -- А это не набег. -- спокойно ответил барон.

   -- А что? -- удивился Его Высочество.

   -- Миграция. -- ответил Виризг. -- Переезд. Великие Кормчие за последнюю сотню лет потеряли почти всю свою власть на суше -- на Виньдао большая ее часть сосредоточена в руках градоправителя Танконга.

   -- Дафу. -- бросил принц.

   -- Что, Ваше Высочество? -- не понял сэр Валентайн.

   -- Титул градоправителя Танконга звучит как "дафу". И вы считаете, что он умудрился выжить Желтых повязок из города? Но зачем? Ведь они -- и доход, и защита Виньдао.

   -- Не совсем верно, добрый принц. Не он выжил. Великий Кормчий решил усилить свое влияние. Ань Гао очень честолюбив и болезненно горд, ему надоело зависеть от берегового обеспечения и плясать под дудку... -- Виризг на миг запнулся, чуть снова не сказав "градоправителя", -- дафу Вэй Цяня. Он желает получить такую власть, какой обладал Чен Йен, а как это сделать иначе, нежели захватить новую, не уступающую Танконгу якорную стоянку? Конечно, в Бар-Залене не так много полнолунцев, но они здесь есть. Плюс экипажи его кораблей. Если в руках Великого Кормчего окажется этот город, песенку дафу можно считать спетой.

   "И твою тоже, но это Твое Высочество должен и сам понимать".

   -- Я вижу, -- Байасит криво улыбался, -- вы неплохо разбираетесь в хитросплетениях внутританконгских интриг, благородный Виризг.

   -- Тем и живем. -- развел руками сэр Валентайн. -- Конечно мы, как дружественная Имладону держава, должны бы были предупредить о грядущем нападении заранее, но... кого? Отец ваш очень болен, а узнали мы о намерения Желтых повязок уже после того, как он... гм... занемог.

   -- Ну, кроме меня есть и иные наследники короны. -- улыбка принца стала еще более кривой. -- С куда большими правами.

   Барон пожал плечами.

   -- Принц Шуль мертв, принц Гемаль...

   -- Его и угробил, вы хотите сказать?

   -- Не знаю. -- тут аазурец совершенно не кривил душой. Знать он не знал, хотя предполагал именно это. -- Подробности мне неизвестны. Он погиб в ночь, когда я покинул Аксар. Но даже не в этом дело. Принц Гемаль... Как вы думаете, кто подал Ань Гао идею захвата Бар-Залена и гарантировал, что признает эти земли за ним?

   Байасит на какое-то время замолчал, что-то обдумывая.

   -- Как думаешь, Валентайн-бей, -- наконец спросил он, -- миром с Желтыми повязками разминуться никак не удастся? Переубедить как-то... Скажите мне, как дипломат.

   -- Дипломатия -- искусство возможного. -- ответил Виризг. -- Я бы сказал, что шансы на это минимальны.

   -- Но есть. -- сделал вывод принц. -- Я прошу вас оказать услугу Имладону, барон. В Бар-Залене есть моряки, чиновники, купцы... и ни одного профессионального дипломата. Прошу тебя участвовать в завтрашних переговорах с Великим Кормчим как представителя султаната, а пока -- присоединиться к нашему совету.

   -- Да будет по воле твоей, принц. -- Виризг встал и почтительно поклонился. Даже ему, матерому и бывалому агенту, Байасит смог устроить сюрприз.

   Паруса Желтых повязок появились на горизонте ближе к закату. В зрительные трубы было прекрасно видно, как вражеский флот бросает якоря на ночь, чтобы в темноте не проскочить погасивший маяки Бар-Зален.

   Следующим утром, еще до рассвета, эскадра Мидар-паши вышла в море и двинулась к пиратам встречным курсом. Злой и невыспавшийся сэр Валентайн в легкой кольчуге под бекешей и шляпе с тремя перьями, стоял на мостике флагманского "Имладоние" и мрачно вглядывался в приближающиеся корабли Желтых повязок. Помирать в чужой драке категорически не хотелось.

   Армия сердара тай Зёнхара появилась на прилегающей к Аксару Долине Плодов и Цветов вечером, ближе к закату. Само собой разумеется, передовые разъезды с обеих сторон тут же устроили многочисленные стычки, но ни о каком нормальном сражении не приходилось и помышлять. Конечно, какой идиот будет воевать в темноте, когда не только толком не видишь врага, но и своих бойцов? Крупные ночные сражения очень легко (и очень быстро) превращаются в свалку, неуправляемый "солдатский бой", и кто в нем победит -- знает только Тарк. А может даже и он не догадывается.

   Оттеснив защитников столицы ближе к их лагерю, мятежники начали спешно окапываться, безжалостно вырубая на укрепления фруктовые рощи, связывая стволы несчастных деревьев виноградными лозами. Близлежащие деревни, заблаговременно покинутые местными жителями, также, в большинстве своем, были пущены на строительство валов и редутов.

   Фулдазерех (и не он один) глядя на такое безобразие скрежетал зубами, ругательски ругал сепахасалара Турман-пашу, но поделать ничего не мог -- момент для встречной атаки был упущен из-за нежелания штабистов удаляться далеко от Аксара. Солдаты с обеих сторон выкрикивали в адрес друг-друга всевозможные оскорбления, показывали неприличные жесты, оголенные задницы и другие, не менее выразительные части тела. Некоторые горячие головы выбирались на пространство между двумя лагерями и устраивали там поединки и микросражения до тех пор, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом, и на черном, словно Ромханкорский бархат, небе, не засияли переливающиеся жемчужины звезд, а в обоих лагерях не запылали костры и не потянулся по стоянкам запах солдатской похлебки, над этими же кострами и варившейся.

   Пока ужинали, пока оба войска укладывались спать, покуда прогорал кизяк в солдатских кострах, все было спокойно, но затем обе стороны послали отряды лазутчиков, дабы "не дать заскучать супостату", однако ни с той, ни с другой стороны успеха этим ночным бойцам добиться не удалось -- часовые и заградительные отряды оказались на высоте, а аксарские солдаты, наконец-то, смогли выспаться.

   Впрочем, отоспаться всласть удалось отнюдь не всем, и сэр Лестер оказался в числе тех, кому не повезло. Едва померкли ночные светила а горизонт начал окрашиваться нежной зарей -- предвестницей сурового имладонского солнца, его, как и всю гулямскую сотню ени-чери, растолкали, заставили спешно и тих позавтракать всухомятку, загнали в седла и отрядили сопровождать принцев и высших офицеров на переговоры с принцем Ильясом, о которых, как оказалось, было условлено еще с вечера.

   Кроме гулямов верхушку аксарского воинства охраняли полсотни столь же невыспавшихся и, как следствие, злых пехлеван из прославленного отряда "Стальные всадники". Ильяс на встречу прибыл с аналогичным по количеству и качеству числом воинов, однако же из лиц сопровождающих, а не из конвоя, с ним были только Нураддин тай Зёнхар и некий миловидный юноша, немногим старше пятнадцатилетнего принца.

   -- Разгрызи меня Тарк, а это кто еще с ним? -- удивился Арслан, когда расстояние между кавалькадами стало совсем небольшим и лица всадников стали отчетливо видны.

   -- Да неужто слухи правдивы? -- не менее удивленный сердар Золейман тай Ясми, командир левого фланга аксарской армии дернул себя за бороду. -- Это?..

   -- Говори-говори, да не заговаривайся, эфенди. -- надменно бросил Гемаль, не поворачивая головы. -- Еще ни один из потомков Имлада Великого не унизил себя и свой род, тем что возлег с мужчиной!

   "Что не мешает подданным распускать слухи о подобных инцидентах с завидной регулярностью", подумал сэр Лестер, но вслух, разумеется, ничего не сказал.

   -- Чего гадать? -- негромко произнес Ламаль. -- Думаю, брат представит нам своего спутника.

   Оба отряда сблизились до расстояния в пять-семь локтей и замерли. Молча.

   -- Здравствуй, брат. -- наконец, почти минуту спустя, нарушил молчание Гемаль. Видимо переговоры доверили вести ему, как старшему в семье. -- Зачем ты взбунтовал людей, поднял их против отца? Или не боишься гнева Тарка? За бунт против государя он покарает тебя, и жестоко.

   -- Помолчал бы уж, порождение сколопендры с лисьим языком. -- юный принц сморщился, обводя взглядом братьев. -- Или не знаю я, что Нуман, брат-близнец мой убит по твоему приказу? Не я первый пролил кровь, не я желал вашей смерти -- вы все хотели ее. Пауки, грызущиеся в кувшине, вот вы кто! Где Шуль, Джимшал и Байасит? Убиты?

   -- Зачем говоришь обидные слова, брат? -- нахмурился Арслан. -- Разве не младший и не любимейший ты из наших братьев? Джимшал ушел в очередной загул еще когда нас было девятеро, но прошлой ночью в Аксаре был бунт, и мы не знаем, что с ним. Байасит вышел в море с Мидар-пашой и мы также не знаем, что с ним, но надеемся, что злая доля его миновала. Шуль... Шуль мертв, но и тут мы не при чем. Отпусти войска, вернись в столицу -- нехорошо лить кровь родичей, нехорошо заставлять подданных отца нашего гибнуть из-за мнимых обид. Если не веришь ты Гемалю, то...

   -- То тебе не верю тем паче. -- резко прервал его Ильяс. -- Или скажешь ты, что твой цепной пес пустил своих ищеек за мной без твоего ведома? -- принц издевательски расхохотался. -- Никогда не поверю, что ты не знал о приказах того, с кем делишь все секреты и ложе!

   -- Цепной пес, это видимо я. -- усмехнулся Фулдазерех, не обращая внимания на то, как, схватившись за рукоять сабли, подался вперед побледневший от гнева Арслан. -- Я не держу зла на тебя, принц, за это оскорбление. Будь я столь же молод и горяч как ты, бушуй в моем сердце столько же гнева и ярости, я бы мог бы спросить, не делишь ли ты ложе вот с ним... -- Исмаль-паша кивнул в сторону молодого спутника мятежного принца. -- Но я этого не сделаю, ведь ты и сам знаешь, что твое обвинение неправедно и нелепо. Но ответь мне, принц Ильяс, кого же это я послал за тобой? В чем ты обвиняешь меня и своего брата? Я не в силах этого уразуметь.

   -- Кого послал? -- принц скривился в презрительной гримасе и кивнул в сторону гулямов. -- Вот их. Не всех, всего десяток. Родичи моей матери, что сопровождали меня, отвлекли погоню, а затем погибли от их рук, давая мне спастись.

   "А что, это вполне может объяснить, откуда в сотне гулямов объявилась вакансия, которую я заполнил", подумал сэр Лестер, внимательно разглядывая молчаливого спутника Ильяса. Что-то в нем казалось ему знакомым, знакомым настолько, что создавалось впечатление недолгого но близкого знакомства с этим человеком. И в то же время, благородный Блюм готов был поклясться, что лицо его видит впервые.

   Тот же, в свою очередь, бесстрастно оглядывал охрану аксарской делегации и на нем, баронете ре Лееб, взгляд его задержался чуть дольше, чем на прочих.

   -- Довериться вам? -- продолжал меж тем Ильяс. -- О, нет! Если бы желал я своей смерти, то оставался б в Аксаре. Джимшалу и, быть может, Байаситу я и доверился бы, у них, возможно, стал бы искать защиты и спасения. Но не у вас, проливающих родную кровь! Не против отца и повелителя своего веду я войско, но против вас, порождения Губернеза!!!

   -- Я не знаю, что за люди преследовали тебя, принц Ильяс, и не знаю кто хотел взять твою жизнь, но я никого не посылал. -- невозмутимо ответил командир ени-чери. -- Все мои люди оставались в Аксаре, клянусь тебе Тарком и Илиной.

   Все столь же молчаливый спутник принца осторожно коснулся плеча Ильяса и, когда тот, с недовольным видом глянул на него, глазами указал на сэра Лестера.

   -- Не лжесвидетельствуй и не произноси ложных клятв. -- в голосе принца, когда он вновь повернулся к Исмаль-паше, звенела сталь, а лицо приобрело хищное выражение. -- Или не знаю я, что вы с моим братом -- это слово он буквально выплюнул, -- сговорились с северянами, дабы извести всех нас? И меня, и тебя, Гемаль, и тебя, Ламаль! Не расскажешь ли ты, Арслан, кого пригрел на груди? Неужто не поведал ты братьям, что за курун служит тебе?

   -- О чем ты? -- искренне удивился Арслан.

   -- Открой лицо, курун! -- приказал Ильяс.

   -- Ты же знаешь, для них это невозможно. -- устало, и как-то обреченно даже, произнес Ламаль.

   -- Открой. -- не обращая на слова брата внимания, сказал мятежный принц. -- Открой лицо, сэр Лестер Блюм, сын аазурского посла.

   Благородный Блюм вздрогнул. "Откуда, во имя Луны?!! -- мысли скакали в его голове подобно блохам. -- Откуда ему известно?!! Кто я, знали лишь четверо! Или кого-то взяли и раскололи, или... Или меня просто сдали и Виризг ведет какую-то свою игру. Что ж, погибать, так весело!"

   Сэр Лестер Блюм, баронет ре Лееб, неторопливо отцепил один край раоба и с издевкой поклонился Ильясу.

   -- Рад приветствовать Ваше Высочество. -- произнес он голосом, полным яда.

   Лица большинства присутствующих (а почти всем им он был в свое время представлен) вытянулись. Больше всего вытянулась физиономия Гемаля с которым, аазурец знал это, сэр Максимилиан планировал, и вероятно уже провел, переговоры. О чем говорили Годриг и Резервный догадаться тоже было не сложно.

   -- Измена! -- воскликнул Турман-паша, подавая коня назад и схватившись за рукоять сабли. Пехлеваны и большая часть штабных офицеров последовали его примеру, примеряясь к драке с гулямами и охраной Ильяса одновременно.

   -- Окстись, идиот!!! -- рявкнул Фулдазерех. -- Нас же всех тут сейчас перебьют!!!

   Однако голосу разума никто не внял -- Гемаль, главнокомандующий и прочие сердары, прикрываемые пехлеванами, ринулись в сторону своей армии. Арслан и Исмаль-паша были вынуждены укрыться среди ощетинившихся копьями и луками гулямов, а большая часть сопровождения Ильяса ринулась за удирающими полководцами -- при мятежниках осталось не более двух дюжин бойцов.

   -- Уйдут. -- зло произнес тай Зёнхар, глядя на сцепившихся с пехлеванами конвоиров, после чего повернулся к изготовившимся к немедленной атаке людям ар Фарди. -- Не стоит лить кровь понапрасну, Исмаль-хан.

   -- Ну скажи, -- зло усмехнулся принц Арслан, -- что мешает нам убить вас прямо тут и прямо сейчас?

   -- А смысл? -- подал голос Ильяс. -- Ну, сдастся наше войско Гемалю... Ламаля, кстати, пришибли во время бегства... Тебе-то от этого какая выгода? В глазах всего аксарского гарнизона ты -- продавшийся северянам предатель, и тебя просто удавят. Лучше подал бы сигнал ени-чери, чтобы прорывались к нам, а вместе мы сокрушим этого полукровку.

   -- Вместе? -- хмыкнул его брат. -- Ты же утверждаешь, что я хотел тебя убить.

   -- Ну, соврал. -- парень пожал плечами. -- Не твои это люди были. А в остальном все правда -- меня и впрямь едва не прирезали, и если бы не Темир...

   Принц с улыбкой поглядел на своего молчаливого спутника и дружески положил ему руку на плечо. Того такое открытое расположение со стороны принца, кажется смутило.

   Арслан и Исмаль переглянулись, принц кивнул и Фулдазерех бросил сэру Лестеру свою командирскую пайсу, которую молодой аазурец, не ожидавший этого, поймал только в последний момент.

   -- Ар Зорг... то-есть Блюм. Бери с собой двух человек и дуй в лагерь ени-чери. Передай ар Тайану, чтоб прорывался на противоположную сторону. Солдатам пусть скажет, что Гемаль решил разом перебить всю родню, но сам едва ноги унес. Двигай давай! И не вздумай исчезнуть -- с тобой еще будет разговор...

   Сэр Лестер ткнул пальцем в двух первых попавшихся гулямов, мол, за мной следуйте, и дал кобыле шенкелей.

   -- Есть еще одно "но", брат. -- сказал Арслан. -- На престоле двое сидеть не могут. Давай сразу решим этот вопрос.

   -- Я не стремлюсь стать султаном, брат. -- вздохнул Ильяс и тоскливо поглядел на Арслана. -- Мне просто жить хочется, понимаешь?

   Флот Великого Кормчего состоял преимущественно из одно-трехмачтовых джонок, и некоторого количества более крупных, четырех-девятимачтовых хунг-ту, имевших до пяти палуб, хотя были там, конечно, и другие типы судов -- двухмачтовые пироги, галеры, галиоты... И все эти корабли, даже стоящие компактной группой, производили впечатление громадной, несокрушимой мощи, вызывая в памяти принца Гемаля слова старинной хроники: "Паруса его флота застилали виднокрай, а пена и волны от весел за их кормой были таковы, что превратилась в бурю".

   На начало выхода султанского флота в открытое море, пираты прореагировали странно -- навстречу имладонцам отправился всего один корабль, небольшой быстроходный галиот, несущий на верхушке мачты белый щит -- знак посланника. Сами же Желтые повязки, тем временем, спускали на воду шлюпки и, судя по всему, готовили к высадке десант.

   -- Первый раз вижу галиот с тысячеградскими люггерами. -- хмыкнул стоявший тут же, на мостике флагманского "Имладоние", Мидар-паша.

   Действительно, видеть корабль Бара-Бара, заклятых врагов Виньдао, под тысячеградским парусом было более чем странно.

   -- Желтоголовые вывесили сигнал! -- раздался голос марсового. -- "Прошу лечь в дрейф для ведения переговоров. Фубо цзянюнь Ви Су Ци".

   -- Сигнальщики, дать ответ! -- скомандовал принц. -- Приказываю лечь в дрейф вам. Приблизимся для переговоров сами. Байасит Имладзияр!

   Несколько минут спустя, когда сигнальные флаги взметнулись на вантах, а марсовый, для страховки, повторил их смысл флажковой азбукой, галиот круто развернулся к эскадре бортом, и отдал якоря. Меж тем, первые лодки виньдаосцев, длинные и вытянутые, украшенные драконьими головами на носу и корме и полные матросов, двинулись по направлению к берегу.

   -- О чем тут разговаривать? Драться надо. -- пробормотал себе под нос Байасит, однако приказа не изменил.

   Разворачивающаяся в боевой порядок бар-заленская эскадра подошла к галиоту на каких-то два полета стрелы, когда Мидар тай Зарив отдал приказ "Эскадре -- стоп все вдруг. Отдать якоря", а от пиратского корабля отделилась шлюпка, в которой, помимо гребцов, были только высокий мужчина, в богато изукрашенной узорами чубе, да гораздо более скромно одетый молодой человек. В этот же момент, из-за прибрежных холмов вылетел отряд в сотню сипахов и помчался по берегу, у самой кромки прибоя, пуская стрелы в сторону шлюпок, падавшие с небольшим недолетом. Матросы на шлюпках взревели, потянулись за своими луками, однако крики офицеров заставили их отложить оружие и остановить лодки. Эскадрон же, как ни в чем ни бывало, развернул лошадей, и шагом отправился обратно.

   Когда шлюпка посланника приблизилась к "Имладоние", с борта флагмана скинули веревочную лестницу, по которой быстро, как заправские матросы, поднялись пассажиры лодки.

   Байасит, Крокодил султана, офицеры корабля и Виризг встречали его не на мостике, а на палубе, прямо напротив того места, где они перешагнул через фальшборт.

   -- Гир беридар, Хуан Ди Имладзияр Байасит. Приветствую тебя от имени Великого Кормчего, его фубо цзянцзюньей, дувэйев, шаньюйев, цимыней и матросов. -- Ви Су Ци почтительно поклонился принцу, безошибочно выделив его среди встречавших, а его спутник так и остался стоять полусогнутым.

   Принц щелкнул пальцами, и навстречу пиратскому адмиралу выступил сэр Валентайн, встав так, чтобы не загораживать Байасита, чуть спереди и справа. И в Имладоне, и в Тысячеградье, и в Империи Полной Луны члены царствующего дома с подданными и посланниками общались исключительно через такой вот "глас трона".

   Брови Желтой повязки при виде северянина удивленно изогнулись, однако более он ничем своего отношения к столь вопиющему факту не выразил.

   -- И тебе здравствовать, почтенный. -- произнес барон. -- Его Высочество желает знать, по какой нужде столь большой флот Виньдао прибыл в воды Имладона и отчего люди Великого Кормчего пытаются высадиться на берег вне порта, словно тати, замыслившие недоброе?

   -- Сяньшэн, город Бар-Зален и весь Мазандрин пожалован был Великому Кормчему, и он только пришел взять то, что принадлежит ему по праву. На берег же мы высаживаемся лишь для того, чтобы установить порядок на новых землях, ибо могут найтись люди, которые пользуясь смутным временем перехода власти от одной страны к другой, начнут грабить, убивать и всячески притеснять добрых людей. Уверен, Хуан Ди согласиться, что такое недопустимо. Совсем недопустимо. Просим мы не препятствовать нам.

   "Ну надо же, голубь мира какой выискался. Зеленой ветви в клюв не хватает", мысленно усмехнулся благородный Виризг, как бы с вопросом глядя на принца. Тот, в свою очередь, изобразил скептическую морду лица и изогнул одну бровь, словно тугой лук. Сэр Валентайн, который все варианты с Байаситом давно уже обговорил, сделал вид, что пантомима ему понятна, и вновь обратился к фубо цзянцзюню:

   -- Удивления достойны твои слова, великолепнейший из мореходов. Никто не сообщал ни принцу, ни сатрапу о том, что Бар-Зален и весь Мазандрин переходят под руку эфенди Ань Гао. Кто же пожаловал их Великому Кормчему, освети пламенем познания тьму нашего невежества, достойный паша?

   -- Пожалованы были земли эти, в знак вечной дружбы, султаном. Верим мы, что не станет Хуан Ди Имладзияр Байасит противиться воле повелителя, но поспешит исполнить ее.

   Байасит повторил свою пантомиму, однако теперь удивление на его лице было искреннее. Виризг вновь кивнул, понял мол, и снова заговорил с пиратом.

   -- Но как возможно такое, почитаемый? Когда, и какой султан так одарил Великого Кормчего? Нынче, как ты должно быть знаешь, государь Джимшал болен, и не мог ничего отдать в дар, а ранее у него и мыслей таких не было.

   -- Мысли людей, подобны запертым вратам. В них нельзя проникнуть, покуда их тебе не откроют. -- ответил фубо цзянцзюнь. -- Откуда же знать, что думал, а что не думал Ди Имладзияр Джимшал? Впрочем, в одном Хуан Ди прав -- не его отец даровал нам эти земли, а его брат, Ди Имладзияр Гемаль. Когда правитель начинает болеть и более не справляется с тяжкой ношей власти, должно достойному приемнику заменить его, и таким человеком стал он, приняв на себя зерцало власти и титул султана. Вот, -- пират принял из рук своего молчаливого (и по прежнему согнутого) спутника свиток, и протянул его сэру Валентайну, -- это копия грамоты, которую прислал Великому Кормчему новый султан Имладона.

   Виризг с поклоном принял свиток и с еще более глубоким поклоном вручил его Байаситу. Имладонский церемониал он за два года выучил назубок.

   Принц свиток принял, развернул, прочел... поманил Виризга, и когда тот подошел, шепнул ему на ухо: "Все как вы и говорили. На кол посажу, мерзавца". Сэр Валентайн молча кивнул, и вновь обернулся к адмиралу.

   -- Принц Гемаль выдает желаемое за действительное, досточтимый паша. Он не был коронован на тот день, когда посылал эту эпистолу Великому Кормчему.

   Ви Су Ци понимающе улыбнулся.

   -- Да, нам известна эта традиция, хотя мы не придерживаемся ее. Кто владеет столицей и войском, тот и есть Ди, не так ли? А Аксар и армия на стороне Ди Имладзияда Гемаля.

   Байасит, совершенно искренне, усмехнулся. При этом на лице его нарисовалось столь скептическое выражение, что все было ясно и без слов.

   -- И опять же, о Лев Морей, принц Гемаль ввел вас в заблуждение. Аксар он не контролирует, армию тоже. Какой же он султан? Бунтарь он и мятежник.

   -- В таком случае, -- фубо цзянцзюнь вновь почтительно поклонился, -- от имени Великого Кормчего должен я сказать, что поддерживаем мы бунт его и признаем законным султаном Имладона, к чему и тебя, Хуан Ди, призываем.

   Байасит от такой наглости поперхнулся.

   -- Молим тебя, мудрый сяньшэн, смирись пред братом своим, не противься его воле.

   Лицо принца прибрело выражение, которое правильнее всего было бы перевести в вербальную речь фразой "Жирно будете срать".

   -- Боюсь я, что никак не можем мы на это пойти. - вздохнул аазурец. - Права принца Гемаля на престол сомнительны. Помощь же бунтовщику, и Великий Кормчий не может этого не осознавать, это война.

   -- Что ж, пусть будет война. - Ви Су Ци вновь поклонился. - Я передам Великому Кормчему слова благородного Хуан Ди.

   Байасит сделал барский жест рукой, отпуская посланника Желтых Повязок и тот, вместе со своим молчаливым адъютантом, моментально перевалил через фальшборт, после чего шлюпка с фубо цзянцзюнем пошла к галиоту.

   -- Хорошо гребут. - негромко отметил капитан "Имладоние", Рустам тай Сапум, -- Я бы в свою команду взял.

   -- Захватим эту лоханку на абордаж, возьмешь. - хохотнул Мидар-паша. - По местам стоять! Якоря поднять!

   Минуты три спустя, как раз в тот момент, когда шлюпка с посланцем Великого Кормчего достигла галиота, бар-заленская эскадра, выбрав якоря, двинулась на юго-юго-запад, забирая мористее эскадры Желтых Повязок, пытаясь стать с наветренной стороны от противника и, одновременно, зажать его между собой и берегом.

   На корабле Ви Су Ци такими глупостями заниматься не стали, попросту перерубив якорные канаты, и на всех парусах рванулись к своему флоту. Место впередсмотрящего занял сигнальщик и начал отчаянно семафорить какое-то сообщение.

   На кораблях Великого Кормчего немедленно начали поднимать паруса, а шлюпки с десантом рванулись к берегу.

   Тут же из-за холмов на рысях выскочили давешние сипахи под прикрытием гулямов, и стреляя на скаку ринулись вдоль побережья, а чуть позже за ними выдвинулись и мамлюки, также поливающие Желтых Повязок стрелами. Пираты ответили частой, но не точной стрельбой -- посылать стрелы с пляшущей на волнах лодки и с палубы корабля, это, однако, две большие разницы. Впрочем, с дюжину всадников им ссадить удалось.

   Потери же со стороны практически бездоспешных Повязок составили куда как большее число раненых и убитых, даже невзирая на то, что на носу каждой шлюпки был поднят большой плетеный щит. Ни сбоку, ни от навесного огня он не защищал, хотя некоторая часть стрел и увязла в этой защите.

   Впрочем, долго ли может стрелять лучник? Более полста стрел еще никому и ни в один колчан запихать не удалось, а тулы имладонских кавалеристов вмещали едва по две дюжины стрел, потому, быстро расстреляв все свои боезапасы, всадники галопом удалились от побережья, где пристрелявшиеся пираты начали класть свои стрелы все точнее и точнее.

   Берег Мазандрина в том месте, где Великий Кормчий решил высадить десант, был плоским, полого поднимающимся на протяжении где-то трех сотен метров, а затем резко переходил в холмы. На эти-то холмы и отступила кавалерия, готовясь нанести таранный удар с трех сторон -- гулямы с левого фланга, мамлюки -- с правого, и сипахи по центру. Пики и ударная масса разогнавшейся конницы вполне позволяла надеяться солдатам бар-заленского гарнизона на то, что они сбросят пиратов в море, едва они ступят на берег.

   Однако же среди командиров Желтых Повязок дураков не было -- они начали выпрыгивать из своих лодок еще на глубине, там, где соленые морские волны колыхались примерно на уровне шеи матросов, и медленно стали выстраивать строй из ощетинившихся мечами, топорами, совнями, колузами и прочим рубящее-колющим оружием, а также прикрывшихся маленькими круглыми щитами бойцов, постепенно, по мере его формирования, продвигаясь вперед.

   Наконец, когда пираты вышли на мелководье и прибрежную полосу, мамлюки и гулямы ринулись в атаку, а седловину холма, на котором расположились сипахи, растянутым строем галопом выскакали пехлеваны, вслед за которыми пристроились и легкоконные.

   Желтые повязки успели дать всего пару встречных залпов -- уже гораздо более точных, но, потеряв до трети гулям и мамлюков (пробить доспехи пехлеван бамбуковые стрелы, выпущенные из легких луков были не в силах) имладонцы достигли врага, а через холмы уже бежали скрытые до времени аскеры.

   Таранный удар конницы был страшен, особенно в центре, где пираты собирались обороняться от бездоспешных сипахов, а получили от бронированных катафрактариев, однако же численный перевес Желтых Повязок был чрезвычайно велик -- порядка пяти тысяч против жалких двух-двух с половиной сотен. Всадники очень быстро увязли в этой массе, потеряв свое главное оружие -- маневренность, начали гибнуть, и даже восемь сотен подоспевших аскеров не смогли как-то повлиять на ситуацию -- пираты, несмотря на тяжелые потери, продолжали наступление, медленно, но неумолимо.

   Видя опасность быть окруженным, абад-паша, лично возглавивший пехлеван, приказал командовать отступление. Желтые Повязки попытались преследовать аскеров, однако сплотившиеся в единый строй кавалеристы ненадолго, только чтобы дать пехоте оторваться от пиратов, отсекли погоню, после чего и сами галопом удалились в сторону Бар-Залена. Изрядно потрепанные, потерявшие до тысячи бойцов, Желтые Повязки неторопливо двинулись следом.

   Тем временем, на море разворачивались события хотя и менее трагические, однако их последствия должны были унести куда как больше жизней. Проще говоря, два флота выстраивались в боевые порядки.

   Желтые Повязки и имладонцы исповедовали различную тактику ведения морских боев. Если жители Виньдао всем видам морского боя предпочитали быстрое сближение и абордаж, то подданые султана исповедовали тактику обстрела и тарана. Парусное вооружение имладонских галер было сравнительно слабо -- малое количество мачт, да и у тех не более одного рея, -- что они компенсировали веслами (порой и в два ряда) и баллистами с катапультами, которыми пытались занять каждый свободный участок на палубе.

   У пиратов же, в силу часто расположенных мачт, баллисты стояли только на носу и корме хунг-ту, но их у Великого Кормчего под Бар-Заленом оказалось всего шесть. Эти левиафаны исполняли роль плавучих штабов фубо цзянцзюней и самого Ань Гао, хотя и в пиратские рейды ходили часто, поскольку мало чем уступали в скорости джонкам. Конечно, их острые штевни могли разрубить пополам небольшой кораблик или проделать пробоину в борту корабля крупного, но только если хунг-ту имел при этом хорошую скорость. И капитан вражеского корабля подставил свой борт под прямой удар.

   Мидар-паше не удалось стать с наветренной стороны, хотя он и вынудил пиратов, выстроившихся в три линии, идти в бейдевинд. Мачты Желтых Повязок, вооруженные тысячеградскими люггерами, давали пиратам достаточно хода при сближении с кильватерным строем имладонцев.

   -- Повелевает ли мой принц вступить в бой? -- обратился к Байаситу Крокодил Султана.

   -- Повелевает. -- кивнул принц.

   -- Сигнальщик! Отдать приказ по эскадре "Два румба лево на борт все вдруг"! -- скомандовал паша.

   "Понеслась душа к Звездным Вратам", тоскливо подумал сэр Валентайн.