Новелла Матвеева ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Новелла Матвеева и в своих новых стихотворениях проявила самые сильные стороны своего поэтического характера, своего художественного таланта. Цикл "Штормовое предупреждение" демонстрирует и философскую лирику, и публицистический пафос поэта-гражданина, и медитативные пейзажные зарисовки, и исследовательское эссе в стихотворении, посвященном Марианне Мур, и, возможно, тексты будущих песен, которые хороши даже без музыки и неповторимого матвеевского исполнения.

Всё равно слышен и сразу же узнаваем ее неповторимый голос.

Широко и жанровое разнообразие: сонеты, стихотворные миниатюры, более крупные: как классические, так и новаторские,— формы.

Поэзия, в отличие от прозы или, скажем, анекдота, не поддается пересказу, не сводима к голой сюжетной схеме и не очень-то поддается логическому анализу. Можно об одном стихотворении написать главу в литературоведческой книге или даже целую книгу. Вспоминаю её давнее:

И шум, и гам, и трения, и прения:

— Позор! Позор! Художник принял премию

Через посредство деспота, как плут!

Афина! Подивись на этих демонов

Они и сами добрых дел не делают,

И деспотам их делать не дают.

1999

Здесь всё: и правда рядового жизненного факта, и нравоучительная сатира, чуть ли не басня, и лукавый юмор. Такому поэту премию дать было явно не жалко и вполне логично.

Новелла Матвеева — крупный художник. Художник слова. Но она еще и художник-график. Наивный. Мастер графического примитива. Ее рисунки хорошо смотрятся отдельно, но вместе со стихами сливаются в неповторимый, хорошо режиссированный спектакль. Жаль, что она чаще пишет, реже поет и уж совсем редко рисует.

Ее стихи всегда и исповедь, и проповедь. Морализаторство для поэта обычно — камень на шею, так и утягивает в бездну. А у Новеллы Николаевны морализаторство позволительно, оно врачующе целебно. Слово ее лечит. Профилактически санирует. Как вакцина, повышает нравственный и духовный иммунитет.

Порой ее стихи просто прекрасны. Красотой звука (вспомним Пушкина: "Мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв"), красотой образа, красотой словесного орнамента, готового немедленно лечь на созвучную мелодию и стать песней.

Дар у Новеллы Матвеевой уникальный, особый. Его давно оценили по достоинству и профессионалы, и рядовые любители поэзии. Хотя армия стихолюбов особая — в ней все равны перед отзвуком божественного наития и отсветом неземного (и земного тоже) бытия.

Виктор ШИРОКОВ

СВЕТЛЯКИ

Стезя. Тропинка-стезинка.

Квадраты света в домах.

Светляк на траве — слезинка,

Мерцающая впотьмах.

Стезя. Тропинка-стезинка.

Квадраты света в домах.

А в рощах много чего

Секретно, тайно цвело…

А ночь цвела ветерками

И плакала светляками…

А в рощах много чего

Секретно, тайно цвело…

Стезя. Тропинка-стезинка.

Вдали, в низинах, туман.

Гнездо воронье — корзинка,

В "корзинке" — месяц-банан.

Стезя. Тропинка-стезинка.

Вдали

Впереди

Туман…

НА ПРИВАТИЗАЦИЮ РУССКИХ ЛЕСОВ

Страна сгорела, но не вся.

И решено в итоге

Сдать поджигателям леса

В награду за поджоги!

Рать думская не может, чтоб

Вконец не осрамиться,

И веру,

Вместо пули в лоб, —

Страну отдать стремится!

Кто в силах Западу пропить

Бор, обращенный в брёвна?

Кто в силах заросли скупить?

Неужто — мать Петровна?!

Тогда, когда всё дело здесь

В количестве "лимонов"?

Знать понапрасну "Русский лес"

Писал старик Леонов!

Как позабыться? — плачет мать, —

Сынка в Чечне убили!

…Пойти бы в лес — грибов набрать, —

Да лес огородили!

В стране надуманных гербов

Петровна прозревает.

В углу

Корзинка для грибов

Ей душу надрывает…

…………………………….

Вот вам и сказка про гуся!

Отдать, на радость бесам,

Тому и виллы, и леса,

Кто жёг деревни с лесом?!

Народу — гриб сорвать нельзя.

Всё можно — для Ылиты!

Страна разграблена. Не вся.

Но нет у ней защиты.

СНОВА КОТ И ПОВАР

Тому, что повар сей

не бессловесный скот,

Что речь его красна, свободна и логична,

И что стряпню его

так ценит умный кот —

Я не нарадуюсь обычно.

Мне нравится, что здесь

не применили власть,

Что Васе курицу позволили украсть,

Что отнимать её

никто не торопился…

Ах! — не такая уж напасть,

Что человек сверкнул

и высказался всласть,

А кот недурно подкрепился!

………………………………

Мораль. Будь это всё не так,

Будь Васька-кот не плут,

а повар — не простак,

И повара бы не было опасней,

И повода бы не было для басней.

КУКУШКА И ПЕТУХ

(Новая версия)

Давайте говорить друг другу комплименты.

Б.Окуджава

Петух Кукушку хвалит? — не беда.

Кого ж ему хвалить? Уж не врага ли?

Она ему не делала вреда.

А мы её достаточно ругали.

Кукушка тоже хвалит петуха.

Но не за то, что хвалит он Кукушку,

А, знать, за то, что он не лил пока

Расплавленный свинец ей на макушку.

Ни сахарить не надо, ни солить:

Суждение должно быть беспристрастно.

Но если нас преследуют всечасно, —

Нам хочется безвредных похвалить.

НАСЧЕТ "НЕЛЮБВИ К ДРУГИМ" (И ОФОРТОВ ГОЙИ)

Вы говорите — "Другой".

Кто же конкретно? Водитель?

Новый писатель какой?

Или — детей совратитель?

Гойя настроен был остро

И недолюбливал монстра,

Но не за то, что "другой",

А потому что — вредитель.

НУЖНИК С МЕЗОНИНОМ

Политик Пров себя привык

Считать настолько дворянином,

Что даже собственный нужник

Готов украсить — мезонином!

Но ах! — кто вычитал из книжек,

Что бедность бедных — не беда;

Кто на растленье ребятишек

Глядит без гнева и стыда;

Кто и о плясках без одёжи

Плохих вещей не говорит, —

Тому не нужен светский вид

И самочувствие вельможи:

НОЧНОЙ горшок ему дороже, —

Он пищу в нём себе варит.

НЕСЛЫШИМАЯ СИРЕНА

Гибель "Титаника" — это не мистика.

Но, к сожаленью, документалистика!

Ужас доподлинный. Ночь — настоящая.

Прорвенно и не по мелкому льдистенко.

Но, перед линзой, за чашечкой йогурта

Млея; улыбку тая сумасшедшую, —

Что ж ты так жадно глядишь

на дорогу-то

Стольких людей, никуда не приведшую?!

Да, стариканы, девицы и отроки;

Ран вы уж больше ничьих

не встревожите;

Было, — да кануло в Лету. А всё-таки,

Что ж вы никак

НАГЛЯДЕТЬСЯ не можете

На беспокойное, на безысходное?

В чём-то и с нашими бедами сходное?

Что распаляете Киноимперию —

Множить и множить за серией серию?

"Гибель Титаника" — это не мистика.

Не развлекаловка. Не беллетристика.

И одного бы хватило сценария —

Вспомнить невымышленные стенания

В море…

Но множится "Гибель Титаника";

Не иссякай, пассажирская паника!

Чаще тоните, ребята! — для зрителя

Крик ваш последний —

заманчивей пряника!

От состраданья давно ль исцелились мы

К бедной планете,

столь многое вынесшей?

Лучше слезой обольёмся над вымыслом,

Чем над реальностью:

прошлой ли, нынешней…

ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

К побережию Франции

сильная льдина плывёт!

Ей гогочут богатые зомби, —

пресыщенный сброд.

Оплавляются айсберги

ростом с Афины и Рим, —

Все в восторге! (Ведь "Гибель

Титаника" — нравилась им!).

Все рехнулись, никак?

Дальше носа не видит никто.

"После нас хоть потоп!" —

рассуждают владельцы авто,

"После нас хоть потоп!" —

проносясь на машинах своих…

Почему после них?

Это может стрястись и при них.

И при свете дневном — угорели! —

не видят ни зги!

И шаги Командора для них —

ну, шаги, как шаги…

Заползают на горы, —

но им не достигнуть вершин,

Где записано: "Стоп!

Парниковый эффект — от машин!"

Прогуляйтесь пешком!

Не сочтите, ребята, за труд!

А не то у вас ноги,

того и гляди, отомрут…

Не слабо лихачам-автогонщикам

наземь ступить;

Вишь, торопятся! —

Арктику надо успеть растопить…

Мчат — фужеры налить —

за вонючий стриптиз — до краёв…

Алчет крови безвинной —

зачинщик собачьих боёв…

Вот что значит,

когда в "гениальность" впадают "умы"!

Тут уж пир — не ВО ВРЕМЯ чумы,

а ВО ИМЯ чумы.

Им Кассандра — ничто.

Им посмешищем — Лаокоон;

(В змеях вязнущий, —

вязнет теперь в непристойностях он)…

"Близок день —

и погибнет священная Троя" — был глас.

После вас — хоть потоп, говорите?

А если — ПРИ ВАС?

***

Луна в разливе облаков

Мерцает, как воспоминанье;

В узоре вязов и дубков

Её размыты очертанья…

Её не Шиллер сочинил,

Нарисовал её не Гёте.

Но мир

Германской лиры взлёты

С её огнём соединил.

Гори, луна минувших лет!

Лей в заросли такой же свет,

Какой ты буршам уделяла;

Сияй,

Как некогда сияла

Романтикам! (Их больше нет!)

Восставь основы Идеала

Тех дней, когда, разбив навет,

Как бы лучам твоим в ответ

Порядочность существовала.

Ужели связи больше нет

С тобой, луна? — ни у кристалла,

Ни у земли. Ни у металла?

Неужто вся толпа примет

Народных — от тебя отстала?!

И лишь лунатикам даны

Привязки прежние луны?

(Спаси их Бог! Что я болтаю?!)

Луна!

Завидев кое-где

Твой блеск на облачной гряде,

Я любопытней в ночь смотрю,

Я опыт грёз приобретаю, —

Как будто Шиллера читаю,

Как будто с Гёте говорю.

***

Какие кружевные древесные вершины!

Как странно, как неровно

их ветры всполошили!

Чтоб на вечернем небе,

слегка зеленоватом,

Они виднелись чёрным

ступенчатым агатом.

Не только на вечернем.

Но даже ночью поздней,

Когда большие рощи

становятся серьёзней?

Они всё так же в небе

рисуют нежной тушью.

И долго их рисунки

парят над дикой глушью.

Всю ночь царят над глушью.

И, верно, что-то значат?

Но, даже если вихри

их вновь переиначат, —

Пусть будут не рисунки,

пусть будут изреченья, —

Их очерк не утратит

волшебного значенья!

Натруженное зренье!

Ужели ты не радо,

Что путаницу листьев

распутывать не надо?

Разгадывать — надрывно.

Разглядывать — чудесно.

(А истина и так и эдак неизвестна)…

Какие кружевные древесные вершины!

А вишни лепестками

траву запорошили…

Сейчас не прогуляться,

не выйти — безрассудно!

Но сон плетёт тенёта,

а с ним судиться трудно.

А с ним бороться трудно;

он тоже — часть эпохи,

Где сбои неизбежны,

где не было надежды,

А много суматохи…

Но это сон, в котором —

устойчивым повтором —

Окно с обломком ночи

и лиственным узором.

МАРИАННЕ МУР

Пусть

Усмехнутся хмуро

Или скажут, что я — чересчур,

Но кроме

Томаса Мура

Была Марианна Мур.

У нас её знать не желали.

О ней и сейчас — тишина.

Мне выпало много печали,

Что я книг её лишена.

Зачем судьба мне судила

О Вас так поздно узнать?

Ведь я уже всё сочинила,

На что Вы могли повлиять!

И только уж после, вдогонку -

Вы мне дивный выслали знак, -

Как золото — вслед паломнику,

Которого кормят за так.

ШТРИХИ МЕТЕЛИ

Ближе к вечеру,

В Сочельник

Всё — в запутанных значеньях;

То ли заяц петли вьёт?

То ли — белую на белом —

Обрывающимся мелом —

Ночь картинку создаёт?

Или кто провёл небрежно

Серебром по серебру?

К этой песенке мятежной

Я и слов не подберу!

Ветер музыку разносит —

Толковать её не просит.

И уносит… И опять

Запрещает толковать…

Это где-то, это чьи-то,

Пролетевшие сквозь ель,

Недоконченные мысли

Превращаются в метель…

Лозы мнутся нитяные —

Слёзы льются ледяные.

Вётлы бросились бежать…

Ёлка —

В хапалках мохнатых

Снег не может удержать, —

Жалуется вечер целый, —

Ропщет ель под хмарью белой:

— Я поймать под вихрем этим

Ни снежинки не могу!

Ель заснёт — укрыться нечем.

А проснётся — вся в снегу…

Перед полночью,

В Сочельник

Снег идёт, как дым на пчельник,

На домашние огни

Вдаль, где есть ещё они…

И лелеет лес-отшельник

Адамантовые пни.

"ВЕЩИЗМ" ПОЭТОВ

В ревнивом сне,

завистливом и странном

(За стих про ваксу, клей да решето),

Поэта обозвали вы "чуланным".

"Чердачным" — не осмелились? И то!

Художника так высоко унизить

Уже опасно: выйдешь в новый план…

Не бойся, парень; и через чулан

Нас к Андерсену ты успел приблизить!

Он тоже не был нуворишем модным.

Он так же страсть

питал к вещам "негодным",

Как мы — теперь. Листай же и смотри:

Вот, брошенная на задворках где-то,

Ель праздников минувших… Кубари…

Метла без ручки и фонарь без света!

СЕРВАНТЕС-ПЛЕННИК

Если чуток постараться,

Можно заметить хотя б:

Тот, кого продали в рабство,

Не обязательно — раб!

НА ИСЧЕЗНОВЕНИЕ БУКВЫ "Ё" ИЗ РУССКОГО АЛФАВИТА

Куда девалась буква "ё"?

Кто утаил от нас её?

Меж тем, как "е" — уж лезет горлом,

Мне не хватает "ё" одной,

Чтобы шедЁвр искусств иной

Не перлом называть, а "пЁрлом"!

СУБИТО ПИАНО

Я представляла статуи в Элладе

Бескрасочными; белыми, как снег.

Таков берёз серебряный разбег

Среди грибов, похожих на оладьи,

На бронзовом калёном листопаде,

Когда вершинный лес уже раздет,

Опустошён, — хотя в лощинной пади

Ещё пестро, и зелено — везде.

Домой! Снежинки — шпорами протеста.

Но делаются вдруг неторопливей,

Как единицы редкой мошкары…

Спокойной ночи! В зеркальце простенка

Являются огни автомобилей,

Спускающихся бережно с горы.

"НОВЫЕ РУССКИЕ"?

Среди красавцев криминала

Я мало НОВЫХ лиц видала.

И РУССКИХ — тоже что-то мало, —

Чай, разбрелись туды-сюды?

Но либералы

"Новых русских"

Честят на взгорьях и на спусках!

И "патриоты"

"Новых русских"

Готовы клясть на все лады!

Так, значит, именно у русских —

Круиз, "Бургундское", закуски?

(— Голь! Вам сарделек? Вам капустки?

Бомжи! Вам сёмги не подать?

— Нет, — лучше — консоме с пашотом).

…Вопрос хотя бы к "патриотам":

Откуда столько "новых русских",

Когда и старых не видать?

И что за выдумки такие,

Что обездолена Россия?

Об чём, народные витии,

Раз всё "О кей", — шумите вы?

Где сыты пристяжные клячи,

Уж коренные-то — тем паче!

С обжорства мрём, видать. (Иначе

Не отдали б Москвы!)

Что ж. Если россы так богаты,

То главные проблемы сняты?

Так отчего ж гремят дебаты

Про обнищание слоёв?

Среди которых нищий самый —

Слой русских!.. Гряньте ж, эпиграммы,

На их лохмотья, их стограммы,

Их шрамы со времён боёв!

Их слёзы в память той Победы,

На зимней свалке — их "обеды"…

Должно быть, мы сошли с ума;

Для славы, для авторитету —

Считается, что русских нету.

Для оскорблений, для навету, —

Считается, что русских — тьма!