Сергей Дерюшев К НЕДОСТИЖИМОЙ ТИШИНЕ...

МОЛЧАНИЕ В НЕБЕ

Знакомство было бессловесным …

Я в небо шёл,

Он шёл с небес,

И посреди путей небесных

Дороги вычертили крест ...

Остановились по причине

Симпатий к полной тишине.

Стемнело в западной пучине,

Восток закорчился в огне;

Синела высь,

Земля чернела,

Ветра терзали балахон;

Моё лицо — белее мела —

Изобразило смертный стон.

Мои глаза в глазах Седого

Понять не смели ничего,

А разъяснительного Слова

Не изрекли уста Его...

Скиталец вечный путь продолжил,

А я по-прежнему стою

И вспоминанием тревожу

Догадку страшную свою:

Пророк ни слова не проронит

Для одного из тех людей,

Что прячут жалкие ладони

От жуткой близости гвоздей.

СНЕГ В ОКТЯБРЕ

На смиренную землю

Опускается снег.

Небу тёмному внемлет,

Замерев, человек:

Милый облик далёко,

Светлый Бог высоко...

На глазах поволока,

На душе нелегко.

Разум чахнет от мыслей,

Дух вопит о крестах.

Откровения жизни

Замирают в устах:

Деве — белое платье!

Вере — силу души!..

По нечистой кровати

Ненасытные вши

Семенят к изголовью,

Где затих человек...

Но с какою Любовью

Землю трогает снег!

Словно юной невесте

Дарит белый венок...

Словно с доброю вестью

Опускается Бог.

***

Осунулся старец — осенний лес,

Не в силах поднять ветвей.

Средь русских печалей такая есть —

Невольный подъем бровей

И долгий, безвременно долгий взор

На оклики журавля...

Услышав пронзительный неба хор,

Сползает в овраг земля;

Сокрытую длань вековых корней

Целует, снимая дрожь...

Средь русских печалей страны моей

На старца я стал похож.

И даже трава у сырых дорог,

Темнеющих впереди,

Прижалась к земле, как души комок —

К застенкам моей груди.

АНЕМИЯ ДУШ

Мы мёртвые почти.

Мы с хрипом дышим

И смотрим истуканами вокруг.

Цветов не различаем,

Птиц не слышим,

Лишь двигаем плетьми холодных рук.

Ни сытые, ни голодом томимы,

Выгуливаем в скверах нищету.

Похожи на актёров пантомимы

На сцене, погруженной в темноту.

Мы умерли, и, даже умирая,

Не видели юдоли наших Душ:

Они не уносились в кущи рая,

А вышли, словно свиньи из сарая,

И плюхнулись среди отхожих луж.

Когда же — по веленью высшей воли —

Над лужей приподнимется одна,

Она кричит и корчится от боли,

К которой всё привычнее страна.

БЕГСТВО

Я убегаю — убегаю

К недостижимой тишине;

Коня хлещу, но плеть такая,

Что боль срывается на мне;

Дорога жёсткая, крутая,

А подорожной не дают.

Снега ночлеги заметают.

Хлеба под ливнями гниют.

Не от онегинского сплина

И слёз татьяниной свечи —

Я убегаю от причины

Всех существующих причин...

Уже по пальцам не считаю

Всех мною загнанных коней

И рву рубахи, понимая,

Что Путь дорог любых длинней, —

И крест нательный средь дороги

В могильный крест перерастёт...

"Но что тебе, беглец убогий,

Остановиться не даёт?"

ЛЕСНАЯ ТРОПА

По просветам древнего леса

Средь мохнатых сосновых крыл

Нить лазори рассвет развесил,

Ту, что прежде закат повил.

Мох слезится под елью смольной.

В паутину плывут лучи.

Лес проснулся и, сном довольный,

С мудрым видом о сне молчит.

Одурманенный духом хвои,

Светлым зелием чистых роз

Пробирается к водопою

Осторожный могучий лось.

Лось напьётся, найдёт лосиху

И покажет ей, где вода...

Где любовь, там должно быть тихо,

Как в лесу — тишина всегда.