"Рим или смерть" - читать интересную книгу автора (Вершинин Лев Александрович)

Глава седьмая

Рано утром Гарибальди со своим легионом и сорока уланами Мазины выступил на Веллетри. Сам он на Уругвае ехал в голове колонны. Рядом покачивался в седле капеллан легиона Уго Басси в своей неизменной черной рясе, черной шляпе, с серебряным крестом на шее. Его кудрявые волосы падали на узкие плечи, бледное лицо, обрамленное густой бородой, вовсе не дышало отвагой, и весь он казался слабым и даже изнеженным. Но в этом хрупком теле жил могучий, неукротимый дух.

Гарибальди ехал молча. Басси тоже деликатно молчал, зная, как нелегко тому пришлось в последние дни. Да еще от Аниты и матери давно не было вестей, и это особенно угнетало Гарибальди. Так, молча, они проехали добрых часа два. Когда до Веллетри оставалось совсем немного, Басси наклонился к Гарибальди и тихо сказал:

– Генерал, у меня к вам просьба.

Гарибальди вздрогнул и удивленно взглянул на капеллана – тот никогда прежде не обращался с просьбами.

– Что случилось, Уго?

– Не посылайте меня, генерал, едва начнется бой, с поручением в тыл.

– Почему? Вы же в легионе и капеллан и связной!

– Да, но поручение может выполнить любой. Мое место там, где всего опаснее.

– А что, если вас убьют? Как я потом перед всевышним отвечу? – пошутил Гарибальди.

– На все воля божья, – без тени улыбки отвечал Басси. – Если мне и суждено погибнуть, так ведь я один, без семьи.

Гарибальди усмехнулся:

– В нашем легионе, Уго, большинство без семьи. По молодости не обзавелись, многие, верно, и не обзаведутся.

– Все равно мое место в гуще боя, – упрямо повторил Басси.

Гарибальди устало махнул рукой.

– Хорошо, будь по-вашему. Тем более и тыл и фронт – все у нас рядом.

И как бы в подтверждение его слов по колонне с крепостных стен открыли огонь королевские солдаты, а с монастырского вала дала залп батарея.

Гарибальдийцы залегли на склонах холмов по обеим сторонам дороги. Приготовились отразить атаку, однако бурбонцы о ней и не помышляли. Вели ружейный и орудийный огонь, не очень точный, но непрерывный. Этого Гарибальди не предвидел. Но и тут он не растерялся, мгновенно принял решение сообразно новой обстановке. Приказал двум ротам подойти к самым крепостным стенам, имитируя решающий штурм. Сам же с резервом остался на главной дороге. План выманить бурбонцев из-за крепостных стен был прост, но опасен.

По знаку Гарибальди обе роты устремились к стенам Веллетри. Смельчаки знали, что на них обрушится первый удар, и все равно бесстрашно пошли навстречу рою пуль.

Королевские солдаты, увидев, как малочисленны ряды атакующих и как слаб их огонь, осмелели и перешли в контратаку. Впрочем, генерал Ланца помнил – Гарибальди воюет не по правилам. И он послал в атаку всего два батальона егерей. Перебегая от куста к кусту, от одной ложбинки к другой, они стали окружать залегшие у крепостных стен роты.

Командир-гарибальдиец крикнул:

– Рассыпаться цепью и назад, к своим!

Гарибальдийцы побежали к дороге. Беспорядочно отстреливаясь, они отступили к окопам.

– Непобедимые бегут! – доложил штабной офицер генералу Ланца.

– Вижу, не слепой, – невозмутимо ответил Ланца, следивший за ходом боя в бинокль.

– Прикажете бросить в атаку конницу? – спросил, вытянувшись в струнку, ее командир, полковник Нови.

– Нет, – отрезал Ланца, – введите в бой еще два батальона егерей и оба линейных полка!

Гарибальди только этого и ждал. Когда опьяненные успехом егеря с криками «Вива король!», «Вива Неаполь!» вырвались на дорогу, их с флангов встретил ураганный огонь. Это вступили в бой волонтеры, засевшие на склонах двух холмов. Силы бурбонцев таяли, уцелевшие залегли кто где успел.

Гарибальди велел горнисту играть сигнал общей атаки. Настал его миг, миг торжества. Стремительно во весь рост поднялись его волонтеры и двинулись вперед.

– Вот теперь ваш черед, Нови, – спокойно сказал генерал Ланца. – Все три эскадрона наносят удар в центре. С богом! – Он радостно улыбнулся, все-таки он перехитрил Гарибальди.

Обнажив сабли, ярко сверкавшие на солнце, королевские драгуны врезались в ряды гарибальдийцев, смели передовые цепи и понеслись по лощине, рубя и давя конями всех, кто попадался на пути.

Гарибальди не успел вскочить на Уругвая, как Мазина со своими уланами уже вылетел на дорогу. Сорок улан и пятьсот королевских драгун с диким воем неслись навстречу друг другу. Вот уже все сплелось в один огромный клубок, сабли ударились о сабли, высекая искры и ломая стальные лезвия, красные мундиры драгун смешались с синими мундирами улан Мазины.

Нет, не смогли сорок улан остановить бешеную лавину бурбонцев. Одних сразил сабельный удар, других, когда столкнулись вздыбленные кони, выбило из седла, третьих настигла пистолетная пуля. А остальные? Остальные не выдержали и помчались назад, к холмам.

Гарибальди поднял коня на дыбы.

– Куда вы, стойте… Стойте, трусы!

Не слышали его уланы, неслись назад, ничего не видя и не понимая.

На дороге остались лишь трое: Гарибальди, Агуяр и Уго Басси.

– А! А-а-а!

Еще мгновение – и лавина обезумевших от бешеной скачки королевских драгун опрокинула всех троих и понеслась дальше, в слепой ярости круша все подряд. Уругвай от сильнейшего удара рухнул на землю. Гарибальди лежал под храпящим конем и не мог ни подняться, ни высвободить ноги из стремени. И это его спасло. Бурбонцы его не приметили, а вот бойцы его резервной роты «Надежда», сплошь зеленые юнцы, увидели, как он упал и не поднялся.

Прежде этим мальчишкам Агуяр поручал пробираться в тыл врага на разведку, отправлял гонцами в Рим. А они рвались в бой и упорно осаждали Агуяра просьбами – пусть уговорит Гарибальди послать их на передовую. Добрый Агуяр обещал и… ничего Гарибальди не говорил – жалел своих любимцев. Но они не сдавались, подступали к нему снова и снова. Тогда он подумал: а не создать ли из них отдельную роту? Улучив удобный момент, сказал об этом Гарибальди, и тот согласился. Велел, однако, до поры до времени держать роту в резерве, а в бой вводить лишь по крайности.

Но сейчас эти мальчишки решили, что Гарибальди убит, и, не дожидаясь команды, выскочили из виноградников, сбежали с холмов к дороге. Их вели гнев, отчаяние, жажда мести. С двух-трех метров стреляли они прямо по бешено несущимся всадникам, по коням, многие мальчишки со стоном падали в траву, зарубленные саблями.

А на подмогу им уже бежали резервисты, уцелевшие легионеры, огонь по врагу вели все, кто еще мог держать в руках оружие. У подножья холма выросла гора трупов. Немало гарибальдийцев полегло у этого безымянного холма, но на равнину королевские драгуны так и не прорвались. Еще минута – и кавалерийская атака бурбонцев захлебнулась.

Королевские драгуны не выдержали, повернули назад. Мчались во весь опор, подхлестывая обессилевших коней. К Гарибальди подбежали его воины-мальчишки, безусые юнцы, римские гавроши. Они подняли Гарибальди – все лицо его было в крови.

– Вы ранены, генерал? – дрожащим голосом спросил худенький паренек в ярко-красной рубахе.

– Нет, только ударился, когда упал, – сказал Гарибальди, отирая рукой кровь со лба.

Мальчишка протянул ему покореженную саблю.

– Спасибо, друг, – сказал Гарибальди. Он посмотрел на паренька внимательно.

– Ба, да это же ты, Филиппино! – воскликнул он. – О, какая встреча! Молодец, настоящим бойцом стал. – Он ласково потрепал Филиппино по лохматой голове. Филиппино сразу выпрямился, приосанился – его похвалил сам Гарибальди.

Стоявший рядом Уго Басси поднял с земли и расправил свою смятую шляпу. Ряса у него от плеча и до бока была рассечена сабельным ударом.

– Что с вами, Уго? В руку ранило? – встревожился Гарибальди.

– Пустяки, царапина, – ответил Уго. – А вот вы, генерал, были на волосок от смерти. Но господь справедлив, он спас вас сегодня, и он не допустит вашей гибели.

– Вот кто его спас, – показал Агуяр на сгрудившихся вокруг мальчишек.

– Считай, Агуяр, что господь послал мне их на выручку, – с улыбкой сказал Гарибальди. Я горжусь вами, бойцы роты «Надежда»! – обратился он к мальчишкам. А те от неистового восторга принялись палить в воздух.

Розелли слышал стрельбу у Веллетри и, не в силах скрыть досаду, сказал Манаре, спешившему ему навстречу:

– Каков, а? Без моего приказа с ходу ввязался в бой малыми силами. Пусть теперь и расхлебывает.

– Генерал, но там гибнут люди! – воскликнул Манара.

– И за это Гарибальди ответит сполна.

Манара пристегнул шпагу и громко доложил:

– Генерал, вверенный мне батальон берсальеров готов выступить на помощь Гарибальди. Разрешите?

– Не разрешаю, – буркнул Розелли.

Манара пристально глядел на него, не отрывая руки от шляпы.

– Хорошо, вызвольте нашего героя из беды, – нехотя уступил Розелли. – На марше соблюдайте осторожность и…

Но Манара уже не слушал его – поддерживая шпагу, бежал к своему батальону.

Розелли неодобрительно смотрел ему вслед. «Аристократ, граф, а ведет себя, как мальчишка. Побыл с Гарибальди меньше недели, а уже набрался от него дерзости. Если не обуздать этого корсара из Ниццы, армия вскоре превратится в партизанскую вольницу. Тут нужны срочные меры. Но поспешность лишь повредит делу!» Розелли взглянул на часы – пора обедать. Человек пунктуальный, он ел всегда в одно и то же время.

В тот день пообедать ему не дали. Примчался капеллан Уго Басси. Уговорил его все-таки Гарибальди еще раз быть связным. Он рассчитывал на дипломатические таланты своего Уго. А то пошлешь Сакки и тот брякнет: «Сидите тут, а мы за вас сражаемся». Увы, и Басси повел себя вовсе не дипломатично.

– Генерал, – сказал он, войдя в палатку, – враг после тяжелого боя отброшен к Веллетри. Гарибальди просит подкреплений для штурма города, и немедленно.

«Только этого монаха-расстриги мне недоставало!» – с нарастающим гневом подумал Розелли, однако сумел сдержаться и спокойно ответил:

– Я уже послал ему на помощь батальон берсальеров.

– Их я встретил на пути. Генерал, этого мало. Мы понесли большие потери. Вместе с ранеными нас осталось…

– Передайте Гарибальди, – прервал его Розелли, – что о штурме Веллетри не может быть и речи. Впрочем, я с ним сам поговорю. Велите заложить коляску, – обратился он к адъютанту.

Он облачился в новый мундир, сел в рессорную коляску и отправился на позиции у Веллетри. Ехал под охраной эскадрона гусар, который все время боя протомился в бездействии.

Гарибальди ждал подкреплений и дождался. Подошли берсальеры Манара с пятью трубачами впереди, игравшими бравурный марш. В побелевших от пыли мундирах, держа строй как на смотре, берсальеры приближались к позициям легиона.

Гарибальдийцы встретили их радостным криком «Вива берсальеры!», а те откликнулись дружным «Вива Гарибальди!». Генерал Ланца, наблюдавший за происходящим в мощный бинокль, криво усмехнулся – сейчас он им подпортит встречу. Приказал всем тридцати орудиям крепости открыть по берсальерам прицельный огонь. Рядом с Манарой разорвалось ядро, легко его ранив. Трубачи в испуге опустили трубы. Но Манара вскочил с земли и крикнул им:

– Что же вы примолкли? Музыка, не слышу музыки!..

И снова грянул марш берсальеров, еще громче, чем прежде. Даверио наклонился к Гарибальди и сказал прерывающимся от волнения голосом:

– Неужели с такими молодцами мы не возьмем Веллетри штурмом?!

Гарибальди развел руками:

– Этого не смог бы и сам Юлий Цезарь. Нас и с берсальерами всего полторы тысячи, а у Ланца в десять раз больше. Он засел на горе, в крепости, у него пушки. Расстреляет нас ядрами, а к позициям и близко не подпустит! – Он встрепенулся: – Эх, мне бы хоть еще три тысячи! Вот тогда…

Вместо трех тысяч солдат к нему прибыл собственной персоной дивизионный генерал Пьетро Розелли. Адъютант хотел помочь ему, но грузный Розелли сам с неожиданной легкостью спрыгнул на землю и направился к Гарибальди, стоявшему на холме у оливкового дерева.

– Бригадный генерал, – обратился он к Гарибальди, – разведка доложила, что враг производит перегруппировку сил и готовит контратаку. Какие вы приняли меры?!

Он говорил небрежно, брезгливо выпятив губу.

– Ваши разведчики несколько ошиблись, – чуть побледнев, ответил Гарибальди. – Враг готовится под покровом ночи удрать. Сейчас главное – не дать ему уйти, штурмом овладеть Веллетри.

Розелли окинул цепким взглядом огромную, слившуюся с горой темно-желтую крепость, ее могучие, циклопические башни. Крепость точно нависала над городом и дорогой, преграждая путь смельчакам.

– О штурме запрещаю даже думать. Позиция врага мощная, почти неприступная. Начнем правильную осаду города, когда подойдут подкрепления, – он ткнул в Гарибальди пальцем. – И уж не раньше, чем прибудет осадная артиллерия.

– Да к тому времени бурбонцев и след простынет! – воскликнул Гарибальди. – Враг деморализован после неудачного боя, самое время его добить.

Розелли поморщился:

– Это скорее из области догадок, а я предпочитаю факты, они надежнее.

– Каковы же факты? – угрюмо спросил Гарибальди.

– Повторяю, – он смотрел на Гарибальди как на нерадивого ученика, – по данным разведки неаполитанцы готовятся перейти в контрнаступление, а пока производят перегруппировку сил.

– А заодно готовятся бежать, не дожидаясь осадной артиллерии.

– Не забывайтесь. Соблюдайте дистанцию, бригадный генерал.

– По вашей милости я битых два часа держусь от врага на изрядной дистанции, – с вызовом ответил Гарибальди.

К ним подошли офицеры штаба Даверио, Сакки, Манара, капеллан Басси. Встали полукругом. Они молчали, но Розелли кожей ощущал их враждебность.

– Дайте мне пять тысяч, мы обойдем врага с фланга и к вечеру ворвемся в город, – горячо сказал Гарибальди, с надеждой глядя на Розелли.

– Я не позволю бездумно губить половину всей армии! – отчеканил Розелли. – Здесь вам не леса Уругвая, и воюют против вас не гаучо, а регулярные части отменной выучки.

– Гаучо воевали не против меня, а со мной, – ответил Гарибальди.

Розелли понял, что разговор принимает неприятный для него оборот. Вот-вот в спор вмешаются Даверио, Манара, – «бедный граф, как быстро он сам превратился в корсара», – и предугадать, чем все кончится, трудно.

– Вообще-то атаки на Веллетри я не исключаю. Разумеется, после тщательной рекогносцировки местности, – примирительно проговорил он. – Однако поздно, скоро совсем стемнеет. Утро вечера мудренее, завтра и обсудим план дальнейших действий. – Он внушительно поглядел на Гарибальди. – А пока прикажите выставить посты и создать позиции для артиллерии. Я буду ночевать в доме старосты. – И он направился вниз, в селение, сопровождаемый адъютантом.

Гарибальди угрюмо смотрел им вслед.

– Да, послал нам господь командующего! – вздохнул Сакки.

– Господь тут ни при чем, – отозвался Уго Басси, – его назначил триумвират.

– Скажите лучше – Мадзини. И Саффи, и Армеллини ему в рот глядят, – ответил Сакки. – Мадзини же в военном деле ни шиша не смыслит. Уверен, повоюй он вместе с этим чванливым бездарем хоть день, сместил бы его с треском.

Гарибальди молчал. Он знал одно – пока Розелли будет составлять планы и накапливать силы, враг уйдет.

Так оно и случилось. Когда утром берсальеры Манары вошли в город, они взяли в плен… четырех часовых, которых генерал Ланца оставил на крепостной стене. Они встретили берсальеров дружным криком: «Не стреляйте, не стреляйте! Мы сдаемся!» Главные силы неаполитанцев ночью незаметно оставили Веллетри. Солдаты сняли сапоги, офицеры – ботинки, обвязали копыта лошадей тряпьем и удрали, бросив все боеприпасы и снаряжение. Едва верховой гонец донес об этом Гарибальди, тот ринулся преследовать врага, не отступавшего, а просто удиравшего к морю, под защиту кораблей своего флота.

Еще немного – и Сицилия, а затем и Неаполь будут освобождены и соединятся с Римом, радовался Гарибальди. Впереди их ждут нелегкие бои, но от разгрома врагу не уйти.

Сицилию и Неаполь он освободил от власти бурбонов лишь одиннадцать лет спустя. А сейчас, на пути к порту Террачина, его настиг приказ Мадзини – тот отзывал Гарибальди в Рим. Австрийцы уже подходили к Анконе, грозя взять Рим в кольцо осады, французы хоть и не начинали пока военных действий, но и мирного соглашения не заключали. Тянули время. В эти тревожные для республики дни Гарибальди нужен ей, как никогда. Об этом Мадзини писал ему в теплом, пространном, на четыре густо исписанные страницы, письме. Что ж, он рад – наконец-то Мадзини оценил его по достоинству. Но уж теперь он, как только вернется в Рим, поставит триумвират перед выбором – либо предоставить ему полные военные полномочия, либо разрешить сражаться простым солдатом.