"Безнадежный поход." - читать интересную книгу автора (Субботин Денис, Косов Сергей)Глава 2 «Приоткрытая карта»Почему колёсами, а не прекрасно всем известными винтами? Да потому как винты эти на отдалении пятисот вёрст от истока Великой, то бишь в самой, что ни на есть порубежной, глухомани, начинало каждый день запутывать в густой тине, над которой, порой, едва два-три дюйма свободной воды бывало. Колёса же эту тину перелопачивали легко. Если что на них и налипало, достаточно было снять кожух, чтобы добраться что до левого, что до правого. К тому же, благодаря им, прам оказался удивительно вёрткой посудиной — мог, при своих немалых габаритах, развернуться на очень малом пятачке. Практически на месте. Что до угля… У поселенцев была хорошая поговорка: «От добра — добра не ищут». На другие виды дешевого природного топлива — нефть, уран — Тарон, увы, не задался. Запасы их если и были, то крайне скудные. Сомнительное же преимущество в «технологичности» едва ли бы сумело окупить затраты на разведку и добычу. Зато угля в недрах хватало на многие сотни лет — пласты были богатые, расположены близко к поверхности. Добывать его можно было открытым способом — наиболее дешевым и примитивным, не требующем сложных расчетов, замысловатых механизмов и головастых инженеров. К тому же рукастые и смекалистые гномы немедленно принялись модернизировать конструкцию двигателя — и без того близкую к совершенству. Дело своё они знали туго. Пусть новая модель, вышедшая из их мастерских, была грубее и тяжелее человеческой, надёжность её потрясала воображение. Понятие же «прожорливость» — отсутствовало как класс. Специально спрессованный угольный брикет — тоже гномья разработка! — способен был Впечатлял и запас хода. Ста брикетов, что загружались в «угольную яму», — невеликих размеров деревянный ящик, — хватало, чтобы прам мог пройти свыше двух тысяч вёрст. И ещё бы что-то осталось! К тому же по всему протяжению Великой — что справа, что слева, — тянулись огромные лесные пущи. По сто, по двести вёрст в каждую сторону — сплошная лесная глухомань. Причалить к берегу и нарубить несколько вязанок дров не смог бы только ленивый. Ленивые, впрочем, в Порубежье надолго не задерживались, быстро заканчивая свои дни в желудках местный тварей. «Звёздный гонец» ничем не отличался от своих бо#769;льших или ме#769;ньших собратьев. Загруженный припасом под завязку, воинским и съестным, В свои первые сто вёрст дорога обещала быть гладкой. Так оно и вышло — неподалеку от Трампа орки и водяные тролли появлялись редко, выбитые почти подчистую. А потому навигация была спокойной, если не сказать больше — нудной. Потому Ян смог позволить себе такую роскошь, как бездумно валяться на тюфяке на крыше блокгауза, слушать, как легко поскрипывает руль в руках вахтенного, и любоваться на серые, низко ползущие тучи. Вскоре станет не до любования. Вскоре — день и ночь — все свободные от вахты и отдыха будут с замиранием сердца, до рези в глазах, вглядываться в плавни. Орочьи каноэ быстры — от них трудно уйти даже на паровом судне. К тому же, орки неплохие стрелки — ничуть не худшие, чем эльфы. Их арбалеты мощны и дальнобойны, а стрелы и болты зачастую отравлены. Пули же, выпускаемые из неуклюжих, но от этого не менее смертоносных Но сейчас вокруг не было — не должно было быть! — даже самого захудалого орка. И Ян откровенно Вот и Яна опоили. Как без всякой жалости сообщил Наката, «слетевшего с катушек» Яна В очередной раз, вернувшись мыслями в недалёкое прошлое, Ян вновь ощутил злую тоску и тяжесть в груди — причем не только и не столько из-за обильных возлияний накануне. Мысли об Оксане не давали покоя, оставляя на душе неприятный, горький осадок. От него сейчас немногое зависело — с каждой минутой всё большее расстояние их с любимой разделяло… Женщина она гордая. Гордая и красивая. Скорее всего, к тому времени как он вернётся, между ними всё будет кончено — окончательно и бесповоротно. И будет у неё новый мужчина, ничем Яну не уступающий, — уж в ком в ком, а в И такая обида охватила Яна, что он вскочил и едва ли не бегом бросился вниз по трапу. И, разумеется, наткнулся на обоих Тут — Милсдарь Ян! — очень громко и властно окликнул его тот, которого, кажется, звали Джерард. — Сдается мне, нам настала пора поговорить откровенно. Тоскливо вздохнув, Ян сделал маленький шажок навстречу своему невольному мучителю. Ответ его, впрочем, прозвучал достаточно вежливо: — Слушаю вас, милсдарь… милсдарь… — Джерард. — несколько более нервно, чем хотел показать, откликнулся пассажир. — — Вот как? — иронично приподнял бровь Ян. Бушующая в груди бессильная ярость получила, наконец, материальный объект для вымещения. — Тогда, быть может, вы объясните мне, — Вы…, - кажется, Джерард закипал, — Вы ещё смеете меня спрашивать? Да как вам не стыдно, милсдарь Ян?!… Вы взяли от нас деньги, — большие деньги, смею заметить, — и, при этом, не обеспечили даже минимум комфорта! Наши места находятся ближе всего к вонючей дыре, которую ваш гном-работник гордо именует ватерклозетом! Наши тюфяки кишат вшами! Наконец, вместо нормальной человеческой еды нас собираются кормить этим, с позволения сказать, При последних словах Чёрный Рок — скромный до застенчивости юноша — дернулся как от пощечины. Ладони его, привычные и к рукояти абордажной сабли, и к черенку метлы или лопаты, и к отполированному топорищу колуна, сжались в кулаки. Видя, что парень вот-вот он сорвется и понаделает дел, о которых сам же потом, остыв, пожалеет, Ян успокаивающе положил ему руку на плечо. Вроде и спокойно лежала рука, но, ощутив ее немалый, в кольчуге, вес и хватку стальных пальцев, Рок как-то беспомощно выдохнул и обмяк. Сдулся! Краем глаза Ян настороженно за ним наблюдал — а ну как взбрыкнет! — и реакцию эту заметил. Заметил и отметил — на будущее. Удовлетворенно кивнув, молодой вожак вскинул глаза на Джерарда и упер холодный, немигающий взгляд ему в переносицу. Тот нервно поежился. Боевой задор как-то незаметно испарился, и теперь мессир Рогге мечтал только об одном — очутиться как можно дальше от этого молодого на вид капитана с глазами убийцы и его свирепого подручного-гоблина. — Во-первых, мой Он сделал паузу, дождался от собеседников нервных, неуверенных кивков и продолжил: - Что же до вонючей дыры…, я проверю. Если там и впрямь пахнет… — Ян! — оскорбленно вскинулся гоблин, которому — по статусу — чаще других доставалась работа по приведению нужника в божеский вид, — У пьяницы Хэма глаза блестят не так ярко при виде бутылки, как… — Проверю, — с нажимом повторил траппер, мысленно подивившись образности мышления Рока, — Заодно и тюфяки проверю… Правда вшей в этих местах покамест не встречалось — воздух здесь такой. Но, может быть, Ян заметил яркие пунцовые пятна, вспыхнувшие на бледных, чисто выбритых щеках пассажиров, тонкие, в ниточку, плотно сжатые губы, и решил закругляться. - И, наконец, насчёт варева. Коком на моем праме — Чёрный Рок. Он — гоблин. Все гоблины, если вы не в курсе, отличные кулинары. А — Бобовая каша с копчёными лапками древесных лягушек в перцовой обсыпке! — возмущённый донельзя, выкрикнул Чёрный Рок. — Да это ж самое вкусное, что только может быть! Я так старался! — Наши пассажиры или останутся голодными, или съедят свои порции, — холодно обронил Ян. — Поход длинный, раскидываться едой я не стану… Или же мы можем повернуть прам назад, и Закончив речь, Ян повернулся и пошел в блокгауз — проверять качество уборки ватерклозета. Ошеломлённые, потрясённые, уничтоженные пассажиры молчали. Потом, все так же молча, понурившись, поплелись следом. Рок поглядел им вслед, сплюнул за борт и вернулся к прерванному занятию — мытью палубы. Юный гоблин в тот день превзошёл самого себя! Его талант, подстегнутый вполне понятной обидой, воплотился в сказочном, на взгляд неприхотливых трапперов, завтраке. Оба милсдаря сидели с постными рожами и к еде едва притронулись, брезгливо и старательно морща носы. Несмотря на столь явную демонстрацию, испортить аппетит они никому не смогли. Гномы, бывшие в курсе утренней стычки и немало ею позабавленные, своим привычкам изменять не собирались — громко чавкали в две пасти, рыгали и хрюкали, — выказывая повару своё непритворное восхищение его кулинарными способностями. От столь незамысловатых комплиментов Чёрный Рок млел, таял и старательно подкладывал товарищам ещё. Ян тоже поел с удовольствием. За последние дни предыдущего похода бобовая каша в любом виде всем настолько опротивела, что, казалось, ещё долго никто не сможет к ней прикоснуться без содрогания и внутреннего протеста. Ан нет! Уже на следующий день соскучились! И сейчас — котелок уплёл и не заметил. К тому же, повар что-то там подмешал в соус. Так, что обычные лягушачьи лапки стали изумительно вкусны, а их корочка аппетитно похрустывала на зубах. Ян съел их не меньше десятка и ещё полдюжины отложил на тарелку — на потом. Сам же вышел наружу — подышать свежим воздухом, да и оправиться по случаю. Вот и оправился!.. Поднял глаза и обомлел: на правом берегу, почти прямо по курсу, вздымался в воздух чёрный столб дыма. Вздымался не абы как — через равные промежутки времени, густыми, жирными клубами. Так не горит дерево. Даже горючая смесь просто так не горит. Только если в горшке пылает, а её время от времени заслонкой перекрывают. Если Ян и не думал именно такими словами, ему достаточно было вспомнить о посте порубежной стражи, что в тех местах находится. И почуять — дело дохлое! А уж зная сигналы… — Орки! — крикнул, срывая голос и не тратя времени на размышления. А сам на всякий случай присел за фальшбортом. До поста было не так уж и далеко, всякое бывает, — не первый день по Великой ходит. Он оставался на палубе ещё несколько томительно долгих минут, пока из блокгауза не выскользнули Наката и Вилли, и не дали ему возможность обрядиться в доспех. Не было ни рывка, ни еле заметного в таких случаях крена. Но, по изменившемуся плеску воды под бревнами, по ускорившемуся шлепанью колесных плиц, Ян, даже внутри блокгауза, угадал — к рулю встал Ворчун. Сейчас он разворачивает прам к берегу. Это правильно! Против Закончил снаряжаться и вышел на палубу. Буднично, будто на прогулку собрался. — Милсдарь Джерард! — спокойно, будто и не было меж ними серьезного и неприятного разговора, обратился он к — Если вы о мортире, — буркнул тот, мгновенно отмякая лицом. — Умею немного. Служил в княжеской гвардии. С картечницей тоже знаком! — Великолепно! — одобрил Ян, постаравшись, чтобы это прозвучало максимально искренне. — Тогда вы отвечаете за картечницу. Прошу вас срочно подняться к орудию. А вы, милсдарь Александер? — Увы, служил в кавалергардах! — с бледной улыбкой развёл тот руками. — Дерусь неплохо, но вот к артиллерии… — Понятно. Яну и впрямь было всё понятно. Нет ничего бесполезнее на этой планете, чем кавалерийские части. Мало того, что места развернуться им практически нет, так и сражаться хоть против орка, хоть против тролля коннику совершенно бесполезно. Безнадежное это занятие. Впрочем, драться на мечах, на рапирах, на саблях те же кавалергарды, по слухам, умеют неплохо. Дуэли — их основное занятие. — Тогда вам, милсдарь Александер, достаётся честь оборонять наш тыл, — сказал Ян. — Прошу вас, отнеситесь к этому серьёзно. Вы на реке новичок и плохо представляете себе, на что способны те же орки. Это крайне опасные и очень умелые бойцы. Они прекрасные ученики и ошибок не прощают. Я лично знал ребят из одного прайда, которые дрались как львы против десятков. И выходили целыми и невредимыми. А раз только забыли оставить в блокгаузе одного человека, и получили удар в спину. Не знаю, успели ли они удивиться, что по ним стреляют со спины, или умерли раньше… -Я понял! — облизав сухие губы, торопливо сказал Александер. — Не волнуйтесь, милсдарь Ян. Со Даже если у него и было сомнение, Ян постарался упрятать его подальше вглубь… Прам двигался с самой малой скоростью. Строри не собирался садиться на мель и уж тем более влетать в самую гущу укрывшихся в кустах орочьих каноэ. Бойцы заняли места по боевому расписанию, спешно перекроенному Яном. Вроде бы удачно заняли. Сам Ян на па#769;ру с Накатой укрылся за могучим фальшбортом на носу. Тут и бойницы были, из-за которых удобно наблюдать и стрелять. Отсюда и вся палуба была под контролем. Вилли замер у правой, ближней к берегу мортиры, зарядил её и готовился выпалить по первому знаку Яна или Строри. Рок был у боеприпаса. В его обязанности входило быстро подать Вилли новый снаряд, либо Джерарду — новую обойму для картечницы. Не было видно только Александера. Но Ян просил его вообще не высовываться, если не приспеет большой надобности. Про себя подумал, что лучше бы такой надобности не возникло вовсе. Вот так, замерев, они провели на своих местах уже достаточно много времени. Осторожный как все гномы, Ворчун сбросил скорость загодя. Уже успели затечь бока и ноги, уже промеж лопаток текла тонкая струйка пота, грозя перерасти в обширный поток. Никаких признаков орков не было и в помине. Но ведь кто-то подал сигнал опасности! — Секрет в ста шагах, — почти неслышно, одним только губ шевелением сообщил Наката. Ян кивнул. Да, секрет — тайная лёжка для двух солдат-наблюдателей — находился от них в считанных метрах. Тут наверняка должны были заметить подход своих и подать хоть какой-то сигнал, как-то обозначить себя. Однако не подавали даже малейших признаков жизни. Ни сигнала, ничего вообще. Меж тем, ясно ведь, что такое возможно лишь в двух случаях — если орки где-то совсем рядом и любая попытка открыть себя будет последней, или если наблюдатели мертвы. Впрочем, и во втором случае орки вряд ли успели уйти далеко. Если вообще ушли… — Сейчас! — уже не таясь вдруг сказал Наката. Едва заметно напрягся и поудобнее перехватил рукояти мечей. Он угадал. Как всегда, впрочем. Он угадал. Орки вынырнули всего лишь мгновением спустя. И тут же Вилли, уловив сигнал Яна, выпалил из мортиры. С такого расстояния выстрел мог быть опасен и для самого прама, но выхода не было. Да и Простак был великолепным бомбардиром. Бомба, описав короткую крутую дугу, ухнула в куст Так что первый выстрел оказался удачный. Хоть и праму досталось — в правый борт впились несколько крупных осколков, почти насквозь пробив толстые доски. Не беда! Ян тут же вскочил и почти в упор, не целясь, разрядил свой штуцер в прущего прямо на него верзилу. Тому вынесло мозги вместе с затылком — прямо в морду набегающего следом. Практически без паузы вслед за его выстрелом в многострадальных кустах рванули две гранаты из ручных мортирок гномов… Аккуратно приставив штуцер к фальшборту, Ян подхватил арбалет… Честь и хвала гномам, никогда не полагавшимся на самый надёжный из кремневых замков! Как они ни старались, как ни надрывались мастера, творя многоствольные и многозамковые монстры, кремневое оружие было в стрельбе слишком медленным. И даже бранд-трубки, заменившие полки с порохом, не слишком ее ускорили. Возможно, именно эти, во многом неудачные попытки привели к созданию магазинного арбалета. Тяжёлый арбалет с магазином на десять калёных болтов, с полуавтоматическим перезаряжанием. Надёжное и мощное оружие! Ян сейчас пользовался именно таким, и болты вышибали орков одного за другим. Но в этот раз орков было слишком много. Их не остановили ни одиночные выстрелы из штуцеров и арбалетов, ни шквальный огонь Джерарда, довернувшего картечницу вдоль борта. Сначала в середине палубы, а потом и у самого блокгауза орки ворвались на палубу. Пока что только десяток, но все — опытные воины, в доспехах из кожи тролля, с кривыми орочьими ятаганами в лапах. Один из них, невысокий крепыш с сотней мелких косичек, торчавших из макушки кустом, держал в руках большой ящик, из которого свисало нечто, больше всего напоминающее дымящийся фитиль. Он ринулся внутрь блокгауза, и никто уже не мог его остановить. Яну и Накате хватило мгновения, чтобы даже без переглядок и условных сигналов всё для себя решить. Наката остался держать нос, а Ян, перехватив поудобнее полутораручный фламберг, косолапо пошёл на орков — пробиваться к блокгаузу. Когда-то Наката был молодым и сопливым… как Ян. И тоже рвался в первые ряды. Сейчас же ему казалось куда удобнее и выгоднее держаться середины строя. Позади, как известно, только трусы обретаются, впереди — лишь бесстрашные дураки. Наката же не был ни трусом, ни дураком. И потому он не стал грудью вставать на защиту своей позиции — наоборот, укрылся от густо летящих арбалетных стрел, от секущих борта осколков гномьих гранат. Впрочем, это не помешало ниппонцу вовремя атаковать сразу троих орков, перемахнувших через борт. Первый даже не успел сообразить ничего — рухнул, молча, когда смазанное в движении лезвие катаны коснулось его горла. Второй лишился головы на развороте. С третьим, успевшим и развернуться, и изготовиться к бою, пришлось немного повозиться. Вооружённый тяжёлым ятаганом, орк оказался неплохим бойцом, сражался умело, яростно и осторожно. Его смуглое, коричневое лицо оставалось бесстрастным, а в глазах не было ни испуга, ни неуверенности. Впрочем, в какой-то момент, словно бы случайно выпустив меч, Наката скользнул за спину противника и вновь ударил катаной. Клинок легко прошёл через доспехи, через жесткую плоть, пробил толстый грудной панцирь и вышел наружу. Чуть придержав оседающего орка, чтобы его тяжелое, неуклюжее в смерти тело в падении не вывернуло клинок из ладони, Наката вернул себе меч. Развернулся, напряженный как пружина, готовый нападать и защищаться. И помочь Яну, если потребуется. Ученик его, впрочем, как всегда в последнее время, справлялся сам. Хороший ученик! Он перенял и усвоил многое у ниппонцев, у гномов, даже у эльфов, чей бой больше походил на старинный медленный танец. Вот и сейчас, как будто танцуя с четырёхфутовым мечом, он крутил им так легко, словно тот ничего и не весил вовсе. Пятеро орков на палубе пытались его достать, но никто даже близко подойти не мог. — Молодец, мальчик! — пробормотал Наката, невольно восхищаясь силой и кошачьей грацией воспитанника, — Так их! Ян развернулся вовсю: из десяти орков, ворвавшихся на палубу, троим уже не жить. Ещё двое ранены, но бойцами, если выкарабкаются, им уже не быть — один лишился руки, другой — ноги. Он атаковал яростно и свирепо. Орки ему не соперники — это ясно. Тем неожиданней оказался приказ вожака, громким и четким голосом отданный в момент секундной передышки. — Отходим!!! Строри, как и всегда, приказ выполнил мгновенно, не рассуждая. Выдохнув клуб ядовито-чёрного, удушливого дыма, прам несколько сдал назад, слегка сел носом, постепенно набирая скорость. Почти тут же Накате стал понятен смысл этого странного, как казалось поначалу, маневра. Отрывая корабль от берега, Ян лишал ворвавшихся на корабль орков, подмоги. Да и замолчавшая было картечница Джерарда вновь подала голос. Пассажир перестал быть балластом — он уже показал себя прекрасным стрелком, и в середине боя, в отличие от его начала, вёл себя просто прекрасно. По крайней мере, от кормы до центра, где картечница могла достать орков огнём, больше ни одного врага до прама так и не прорвалось. Иногда, сквозь треск выстрелов из дымного облака, окутавшего крышу блокгауза, раздавался резкий окрик: — Обойму! Картечница ненадолго смолкала, чтобы через пару секунд вновь завести свою трескучую мелодию. Но враги, казалось, и не думали убывать в числе. Валили по-прежнему густо, зло. Наката и не помнил, когда последний раз ему доводилось видеть столько орков зараз. Два или три десятка их были убиты — часть на борту, сраженные мечами, другие пошли на дно под выстрелами картечниц, пали под разрывами бомб и осколочных гранат. Не только Джерард, но и оба гнома трудились в поте лица. Вилли — тот уже наверное оглох от выстрелов своей мортиры, бьющей мощно, но очень громко. Строри же, стоило праму чуть отойти от берега, бросил руль и схватился за мортирку. Однако Ян не дал ему долго стрелять. Он как раз сшиб очередного орка, и тот, окропив дерево тёмной кровью, рухнул за борт. — Вперёд! — рявкнул Ян, коротким ударом даги обрезая три орочьих пальца, уцепившиеся за фальшборт. — Быстрее, Ворчун! Вперёд! Ворчун, как раз перезарядивший мортирку, кинул на него короткий недоуменный взгляд, но подчинился без разговоров. А главное, быстро сообразил, что задумал вожак, и направил прам тупым, тяжёлым носом точно на скопление орков, стоявших в воде по пояс и стрелявших в его защитников из арбалетов. Малая часть банды, напавшей на них, засела на берегу с мушкетами и пыталась поддержать своих товарищей огнем. Стрелки, впрочем, из орков оказались аховые. Ворчун сомневался, что хоть кто-то смог просто попасть в прам — это с такого-то расстояния! Но даже и такая, бесполезная и глупая стрельба действовала на нервы и не позволяла высунуться лишний раз из укрытия. В воде, особенно по пояс, не слишком развернёшься. Прам смял не меньше десятка Назад Строри сдал прам уже сам. Последний орк из тех, что вышли к берегу, упал в воду на исходе получаса с начала заварухи. Не так чтобы и много времени прошло, но Ян, как ни пытался, не мог припомнить столь жестокой и кровопролитной стычки. Тяжёлый запах крови, смешиваясь с вонью пороховой гари, витал над палубой и над отмелью. На берегу горели кусты, а, кое-где, даже и земля. Кто-то из гномов — Вилли, кажется, — сгоряча или с умыслом, засадил из мортиры зажигательной бомбой, и, как результат, — спалил трёх или четырёх нападавших вместе с бронями и землёй, на которой те стояли. То было в середине боя. Сейчас же было тихо, очень тихо. Ян с Накатой ещё раз прошлись вдоль бортов, высматривая, не укрывается ли где недобитый орк. Александер вышел наружу из блокгауза. Похвалился, что уложил двоих: один и впрямь пытался проскользнуть внутрь через очко ватерклозета. Он, правда, так неудачно располовинился, что там и остался. Ну, да что тут поделаешь, потом приберут. Второй же залетел в блокгауз с каким-то ящиком в лапах. Так что бравый кавалергард, не мудрствуя лукаво, просто отрубил ему голову. Вон он, валяется у входа. Ящик, гад, так и не выпустил. — А… фитиль? — спросил Ян, покрываясь холодным потом. Александер, ухмыляясь, продемонстрировал вырванный фитиль… - К берегу! — закончив осмотр и перезарядив более потребный сейчас арбалет, велел Ян. — Поспеши, Ворчун! Ворчун вернулся к рулю и, малость подразогнав прам, направил его к берегу. Сгоряча не рассчитал, и на отмель они вышли жестковато. Александер даже свалился на палубу. Ян устоял лишь потому, что вовремя ухватился за фальшборт. Один Наката как стоял, так и не шелохнулся даже. — Ворчун, остаешься на праме, — буркнул Ян, перенося ногу через борт. — Наката, ты тоже. Пойдем, милсдарь Александер. Поторопись! Юный аристократ легко проглотил обращение на «ты», слишком возбуждённый будущим выходом. Наката же, кажется, малость обидевшись, быстро выполнил ещё одну свою обязанность — проверил снаряжение пассажира на предмет наличия на нём ненужных вещей. Драгоценный И это было мудро. В лесу с тем же с карабином не шибко развернёшься, а в коротком ближнем бою нет времени на долгую перезарядку. Другое дело — арбалет. Стрелы из него бьют разве что чуть слабее и ближе. На орка хватит. Зато десятизарядные кассеты-обоймы, вставляемые в ложе, позволяли сравнительно быстро стрелять, и еще быстрее — перезаряжать. Судя по кислой роже Александера, он так вовсе не думал. Но, перехватив взгляд вожака прайда, скис. — Пошли, — сказал Ян, спрыгивая в воду, до колена погрузившись в мешанину из воды, крови и перемолотых в пюре орочьих трупов. — Время не ждёт! Здесь, в шестидесяти милях от Трампа, местный лес ничем не напоминал Чернолесье или Золотые леса. Крепкие, в несколько человеческих ростов стволы, густой кустарник и высокая, пусть и пожухлая, к иному сезону относящаяся трава. Еле заметная тропка вела по бережку в сторону болотины. Поскольку настоящей зимы — со снегом и льдом, с лютыми морозами, — здесь не бывает даже на севере, то и трава здесь различается по сезонам. Говорят, где-то случаются такие времена, когда земля сплошь покрыта белым веществом, именуемым снегом. Возможно, так оно и есть. На Тароне, случись подобное, половина населения сочла бы это началом конца света. Другая половина просто вымерла бы — от изумления. Время меж тем клонилось к вечеру. Темнело. Следовало поспешить. Хорошо, что Ян точно знал, где находится пост. Он шёл, успевая поглядывать по сторонам, держа взведенный арбалет в опущенной руке, настороженный и готовый ко всему. По-хорошему, следовало бы пустить пассажира вперёд, чтобы контролировать ещё и его, но уж больно поганая была обстановка. И совершенно неизвестно, что ждало их впереди. В конце концов, не надо долго думать, достаточно вспомнить, как любят укреплять свои посты порубежники. Ежели хотя бы часть их ловушек и приманок цела… Кое-что, как оказалось, уцелело и выглядело вполне достойно. Например, настороженный вдоль почти невидимой неопытному глазу тропы самострел с тремя наложенными параллельно стрелами. Каждая из таких стрел, да с учётом усилия на тетиве, вполне способна насквозь просадить доспех. Да и человека в том доспехе, пожалуй, тоже. Молодцы, порубежники! А потом они добрались до поста, и про всё остальное было забыто. Ян увидел, что и ожидал, но не хотел верить, — шестеро порубежников приняли здесь свой последний бой. Костёр догорал… Кто-то из погибших, выполняя долг, до последнего посылал предупреждение на другие посты, Остальные умерли чуть лучше — с оружием в руках, сражаясь. Судя по количеству крови, по числу чёрных смолянистых потеков, упятнавших каменную оградку поста, орки заполучили славную встречу. Вот и армейские арбалеты валяются пустые, и кварт-пистоли разряжены… Хорошо их встретили! С горячим порубежным гостеприимством! Если всё по той же крови судить, десяток орков завалили, не меньше. — Слава вам, мужики! — не прошептал, прохрипел Ян. Помолчал, прикидывая свои дальнейшие действия. Сказать честно, он оказался в очень затруднительной ситуации. Тела надо было схоронить от мух и зверья — скоро появятся и те, и другие. Но как это сделать, когда он, фактически, один остался? Бедняга Александер крепился, но был зелен. Его мутило и помощник из него был никудышный. Вот о чем Ян не подумал, когда брал кавалергарда с собой! — Беги обратно, — велел он суховато. — Вели Ворчуну и Накате прийти сюда, с мотыгой и лопатами. Быстро! — Я… готов… — промямлил было Александер, но и сам понял, насколько неубедительно прозвучали его слова. Замолчал. Повернулся и пошёл прочь. Присев на относительно чистый камень, Ян принялся пристально осматривать пост. Журнал! Где-то здесь должен был быть журнал. Командир поста, во-он тот «дярёвня» капрал, обязан был записать в журнал и время появления орков, и их количество, и направление. Уж больно странный был отряд. Нетипичный! И дрались орки тоже нетипично. Ага, вот и журнал нашелся! Капрал, пусть и «дярёвня», а, может, благодаря именно этому, оказался совсем неплохим дозорным. Смышлёным, исполнительным, а главное — внимательным. Он быстро обнаружил орочью разведку, стянул весь дозор к посту, и приказал занять круговую оборону. Это было 35-го в полдень, то есть всего сутки назад. Ближе к вечеру орки начали скапливаться вокруг поста — капрал на глаз определил их число в сорок-пятьдесят бойцов и пять-шесть болотных мамуков, использовавшихся в качестве ездового и вьючно-транспортного зверья. Уже одно это было странно! Ибо болотные мамуки — очень вкусные зверюги — были крайне непослушны, и не было ещё случаев, чтобы подчинялись долго и без сбоев. Впрочем, капрал-то об этом не писал. Он вообще оставлял лишь очень короткие заметки в журнале, указывая на предполагаемое передвижение орков. Да на то, на сколько еще хватит у него горючей смеси, позволяющей сигналить о враге постам, расположенным вниз по реке, и проходящим трапперским прамам. Их безмолвный поединок с орками — без выстрелов, без звона клинков, — продолжался сутки. Даже чуть больше. Всё это время орки были крайне осторожны, и вообще мало походили на, собственно, орков. Скорее, на великолепно обученный трапперский Только сегодня утром, когда прам Яна проходил мимо, последовало нападение. О нём было сказано совсем коротко: «Орки идут…». Под конец рука, видимо, дрогнула, и буквица вышла косая, с длинным хвостом. Еще ниже, размазанная по всей странице, красовалась засохшая кровавая клякса. Похоже было, для них бой не задался с самого начала. Да и не мог он обернуться по-другому для шести солдат, когда против них разом вышло полсотни. При всём уважении к порубежникам, туда идут те, кто не способен выдержать тяжёлую и полную лишений, а главное — требующую немалых знаний и таланта, жизнь траппера. Стало быть, эти — не смогли, не потянули. И, хотя сражались они яростно, выдержать бой не смогли. Наверное, тому капралу будет обидно узнать там, на небесах, что всего лишь часом спустя такой же по численности отряд, в котором из семи человек только четверо были Но до этого орки отняли шесть человеческих жизней. Пока он изучал журнал, до поста добрались Строри и Вилли. Вначале Ян собрался на них окрыситься — они не выполнили приказ, и вместо Накаты пришёл Вилли. Но Ворчун, прекрасно зная характер своего командира, успел упредить выволочку: — Накате лучше присмотреть за остальными, Ян! И Ян, подумав, согласился. Больше времени попусту они не тратили. Всем и так было ясно — случилось нечто не только необычное, но и пугающее. Чтобы орки — существа дикие и примитивные, не умеющие даже одним днем жить, — решились на нечто, предполагающее если не объединённую волю нескольких вожаков, то, как минимум, разумное планирование!.. Скорее Тарон разорвётся на части. Или упадёт на Сильмарилль! Так думали они, с яростью врубаясь лопатами в мягкую, с редкими вкраплениями камней, землю. Тяжелой работой гнали прочь тревожные мысли. — Я Накате сказал, чтобы он орков обшарил, — пробурчал вдруг Ворчун, привычно откидывая назад длинную косицу бороды. — Мало ли… — Да что с этих коричневомордых возьмёшь? — с презрением откликнулся Простак. — Орки, они и есть орки. Грамоты не знают, думать не умеют…, прозевали их, поди, мужики. Вот и лежат теперь в земле…, вернее, лягут сейчас. Тут он верно сказал — и пророком быть не надо. Одного за другим, всех шестерых уложили в братскую могилу. Присыпали сырой, влажной землёй. Сверху поставили камень. Ворчун на том камне вырубил несколько гномьих рун. Мол, лежат здесь славные трампские порубежники, кто зайдёт, пусть помянет их добрым словом. Хорош гномий письменный язык — ничего в нём лишнего! Двадцать рун всего, и каждая массу понятий имеет. Но не иероглифы, не запутаешься. — Пошли, — прихватив журнал, чтобы ещё раз полистать его на досуге, велел Ян. — Мы и так тут задержались порядком… И вид при этом имел самый мрачный. Так что даже Ворчун не посмел с ним спорить. Они на пару спустились с холма, а вот Вилли подзадержался. Догнал их уже у подножья, с тяжело гружёным мешком за плечами. На молчаливый вопрос пояснил сердито: — Им больше не потребуется. И больше до самого прама никто рта так и не раскрыл. Их ждали в великом нетерпении, молча. А как вернулись, Наката спросил лишь: — Все мертвы? Ян кивнул: — Все. Все шестеро… — Шестеро? — удивился милсдарь Джерард, подходя ближе. — Почему шестеро? Их семеро должно быть. Или у вас живут не по уставу? Людей не хватает? Золота? Трапперы переглянулись, испытывая смешанные чувства. Но основными были — смущение и изумление. Выходило так, что их только что ткнули рожами в дерьмо. И хорошенько в том дерьме вывозили. Мгновение, и Ян уже спрыгнул на берег. Наката и Вилли если и уступили вожаку, то вряд ли намного. Строри, застрявший в канате, ругался бешено, как только гном и может ругаться. Но поделать ничего не мог. Его и на этот раз оставили на праме — присматривать за остальными. — Наката, ты направо. Вилли, во-он в ту рощицу загляни. Я вдоль берега пойду. И глядите, осторожней там! Не только порубежник может оказаться, но и орк недобитый… — Ещё неизвестно, кто для нас опасней, — пробурчал Вилли, и снова оказался прав. Нередко случалось, что попав в переплёт, люди «съезжали с катушек» — сходили с ума стало быть. Такое случалось почти со всяким — мало кто мог выдержать напряжение серьёзного стресса сколь-нибудь долго. Если порубежник сохранил хотя бы один заряд, хотя бы кинжал или палаш, может и кровь пролиться. Сам Ян ни на миг не забывал про осторожность. Тем паче и дорогу себе выбрал самую тяжёлую — вдоль болотистого берега Великой, усеянного корягами, поваленными гнилушками древесных стволов, плавником. Поверх рос колючий кустарник, ветви которого были покрыты длинными что твой кинжал шипами. Пока на полсотни шагов продрался, пробираясь к предполагаемому месту дозора, порвал себе штанину и расцарапал колено. Пришлось останавливаться и проверять, не отравлена ли колючка. В этих лесах всякое случалось, и далеко не каждая ветка лишь хлестала. Вот в шаге от выбранной им тропы растет низкий и широкий розовый куст. Всем он хорош, а в иные сезоны — просто прекрасен. И безопасен. Но не в Сезон дождей! Ныне к нему опасно было даже просто прикасаться. Не успеешь глазом моргнуть, как тысячи мелких, почти невидимых колючек немедленно пронзят кожу — человека ли, орка, — все едино. Пронзят, и тогда — конец всему. От яда Переведя дух и убедившись, что рана безвредна, Ян перелез через очередное поваленное дерево и сделал еще несколько шагов, внимательно вглядываясь в заросли. Если бы постом командовал он, то именно здесь разместил бы секрет. И почти обрадовался, что не ошибся, когда чей-то безжизненный голос позвал его: — Эй, траппер… Всякое говорили про Хироши Якамуру, но никто и никогда не называл его трусом. До сегодняшнего утра. Когда такое про себя сказал он сам. Хироши не был в секрете или дальнем дозоре. Он ходил к источнику за чистой питьевой водой, а когда вернулся, увидел приближающихся к посту орков. Их было только пятеро. Хироши немедленно их атаковал и убил троих, а ещё двоих обратил в бегство. Но прорваться к посту не смог. На него бросились со всех сторон, и порубежник вынужден был отступить к реке. Он сумел оторваться и укрыться, а орки вряд ли выделили серьёзный отряд для его поимки. Все их силы стягивались к холму, на котором располагался пост. А потом, укрывшись неподалеку, Хироши слышал и видел бой. До него отчётливо доносился треск штуцерных выстрелов и взрывы гранат — боезапаса на посту хватало. Бойцы же были вполне достойные, умелые, прослужившие в Порубежной страже не один год. К тому времени Хироши смог перевязать раны, и, хотя был измождён бессонной ночью и долгим лежанием в холодной грязи, намеревался встать и отправиться к месту последней схватки своих товарищей. Не сейчас — позже! Пользы от такого поступка было бы немного, но он мог хотя бы умереть человеком. И воином! Вместо этого он валялся в яме, полной воды и грязи, совершенно обессиленный, замёрзший и разочарованный. Лежал, и мутным взглядом смотрел перед собой. Настал черёд умирать или нет?… Умирать Якамура не хотел. Хоть и происходил из ниппонцев, где смерть всегда стоит выше бесчестья. Вместо этого он приготовил арбалет с последним заложенным в канавку болтом, и неверными, трясущимися от холода руками выцеливал колеблющуюся неподалеку ветку. Он знал, был уверен, что здесь, в этой яме его не найдут, но не собирался рисковать. Если врагов будет хотя бы двое, он даст им уйти. Но если один — тогда рискнёт. У орка обязательно при себе будет — не может не быть! — кусок мяса вяленого мамука, а то и рисовая лепёшка с баклажкой пива. А если и этого не окажется, тогда можно будет разжиться хотя бы неплохим орочьим арбалетом. И волчьей безрукавкой! Согреться хотелось столь же сильно, как и поесть. Сезон дождей, пусть даже в конце своей власти, совсем не время для грязевых ванн. Как же он обрадовался, увидев не орка, но траппера, да к тому же — человека! Траппер был настороже, и Хироши испугался, что не выдержит и выстрелит в этого высокого, сильного воина, крадущегося по лесу с грацией лесного хищника. Точный выстрел вряд ли бы удался — к вечеру грязь уже начала затвердевать и сковывала движения. Он рискнул, и позвал на помощь. Этого оказалось достаточно. Траппер среагировал мгновенно — развернулся и поспешил на выручку. Порубежник лежал на боку — грязный и такой полудохлый, что страшно было даже просто смотреть. Человек. Не гном, не гоблин. Эльфы же и не бывали никогда в порубежниках — здесь для них было слишком грязно и опасно. Ян сразу заметил нацеленный ему в живот взведенный арбалет с наложенным болтом и поспешно сместился в сторону, уходя из зоны обстрела. Потом уже, убедившись, что порубежник так закоченел, что почти не ощущает собственных рук, подошёл и склонился, намереваясь помочь хоть чем-то. — Живой… — еле слышно прошептал порубежник. — Живой… — Живой, — отметив сходство порубежника с Накатой, а, стало быть, определив его расу, успокаивающе согласился Ян. — Ты как, сам идти можешь? Ниппонец кивнул. Ян сунул в зубы свисток, дунул. Свисток издал заливистую трель хворостянки. Ян повторил ещё трижды. Почти подряд. Затем, повесив свисток обратно на шею, занялся порубежником. Теперь он мог быть уверен, что его товарищи, услышав условный сигнал, немедленно поспешат на помощь. А до тех пор ниппонец должен жить… Благо, каждый траппер всегда имеет при себе неплохую аптечку! Особых изысков в ней не сыщешь, но комок консервированной плесени, два клубка паутинки-кровососки на раны, немного раствора колодянки речной есть всегда. Две неглубокие раны на боку и на шее у порубежника Ян сначала залепил плесенью, сверху замотал паутиной. Влил в рот пару капель колодянки. Порубежнику сразу полегчало. Сошла нездоровая бледность с лица, а губы скривились в нечто, долженствующее изображать признательную улыбку… — Ну, вот, — сказал Ян довольно. — А то ты, кажись, помирать собрался? Забудь. Мы ещё повоюем. Тут, наконец, и Наката с Вилли подоспели. Наката при виде распростёртого на земле соотечественника поспешил на выручку. Вилли места подле раненного уже не нашлось, и он принуждён был только прыгать в сторонке, да сыпать проклятьями в бороду. Впрочем, ждать долго не пришлось. Оба — Ян и Наката — поднялись разом с колен. — Нужны носилки, — сказал один. — Сам не пойдёт, — согласился второй. — Вилли, — это уже Ян гному. — Сруби пару слег покрепче, да ещё две покороче — на перекладины. Веток наруби… Да скорее ты, его на прам надо срочно! — Всё Вилли, да Вилли, — проворчал Простак, недовольно насупившись. — Иду уже. Сейчас сделаю. Последние слова он произнес уже в спины товарищей, которые, не слушая больше его бурчания, вновь склонились над раненым. Сегодня Вилли почему-то особенно остро реагировал на понукания товарищей. В обычные дни ему все эти шуточки с подковырочками, все их занудные указания были как с гуся вода… Но навряд даже Ян или Наката смогли бы назвать сегодняшний день обычным. Он так классно провёл бой! Выстрелы его мортиры были точны, а бомбы сеяли смерть среди орков… И никто, ни один гном или человек, этого словно и не заметил. Но, лишь стоило найтись новому делу, как всегда грязному и трудному, и он тут же оказался в числе помыкаемых. Неужто Наката сам не может нарубить слег для носилок? Или тот же Ян не смог бы залезть в кустарник погуще за прочными и гибкими ветками, которые не проломятся и не порвутся даже под пятью пудами порубежника? Чувство смутной обиды, которую не выразить словами, но которая ощущается не менее явно, чем несправедливый упрек или брошенная в лицо лживая сплетня, притупило его бдительность. Занятый самокопанием, гном реже смотрел по сторонам. Да и делал это не так внимательно, как прежде. Впрочем, дело своё Вилли знал хорошо. Удобно расположившись на сухом корне, он сильными и точными ударами секиры обрубал побеги ползучего И что бы Яну не придумать другого способа переноски? Мысль о том, что порубежника можно просто бросить, Вилли даже в голову не пришла. Он о таком и не думал вовсе. — Вилли! — донеслось меж тем снизу. — Вилли, поторапливайся! Тут наш друг что-то больно плох стал! Вилли легко вскочил на ноги, между делом выругавшись, подхватил пучок бегунника в одну руку, слеги — в другую…, и застыл столбом, увидев всего в нескольких шагах от себя, орка! Вернее, орчонка — совсем ещё юного, чуть менее свирепого и опасного, чем остальные его соплеменники. Впрочем, если гному от этого и было легче, то ненамного, ибо в руках у молодого орка был тяжёлый охотничий арбалет, в желобке которого тускло отсвечивала самоковной железной головкой футовая стрела. Такой, конечно, не пробить нагрудник, но, если в живот, можно и попытаться. Мало не покажется в любом случае! А что там ещё у орка припасено — бог весть. — Ты положи лучше, — оскалив жёлтые, прокуренные зубы, посоветовал Вилли, злясь на собственную недавнюю беспечность. — Слышь, буромордый?… Тот, конечно, услышал, но вряд ли понял. Из орков считанные единицы понимали — Ну что пялишься?! — решился вдруг Вилли, бросая орку связки под ноги, — Бери, давай! Поживёшь пока что. Орк ещё колебался. Но тут снизу донеслись звуки шагов. Кто-то приближался — открыто, не таясь. Уверенный в своей силе и своем праве взять чужую незнакомую жизнь. Арбалет был отброшен, как ядовитая змея. Орков и раньше брали в плен, но редко. Никто с ними не церемонился. Жизнь, там, или ещё что не менее ценное, не обещал. Случалось и похуже — сразу после короткого и мало что дающего допроса, с живого еще орка сдирали шкуру. Кто-то кривился от такой жестокости, считал её излишней… Дилетант! Содранная с живого, ещё тёплого и влажного мяса, шкура орка оценена будет вдвое выше обычной. Другое дело, что с этого Опять же, так мог бы решить дилетант, Что с того, что это его первый поход? Вон, у Чёрного Рока он всего лишь третий. Тех же пассажиров взять — плаванье шестьдесят миль вверх по реке и походом не назовешь, прогулкой разве только! И никто не струсил в бою, не побежал и не растерялся. А уж в плен сдаться не помыслил бы ни один! Да и первый ли это поход? Ведь, случается, между ними и перерыв-то — день, другой, — не больше. Допрашивать орка собрались на палубе за блокгаузом — традиционно здесь было едва ли не самое грязное место на корабле. Сегодня же и без того грязным бревнам предстояло стать ещё грязнее. — Спроси, откуда он пришёл, — кивнув на орка, велел Ян Ворчуну. — И давай без сантиментов…, но и без жестокости. Он, конечно, враг и все такое… Ну, ты понял… — Да понял я, понял, — проворчал Строри, оправдывая свое прозвище. Чего уж тут непонятного? Двое То, что у орков не слишком много уязвимых и болезненных мест, и именно по этой причине надо — и никак иначе! — начинать сразу с яиц, объяснять им было бесполезно, да и долго. Придётся с яйцами обождать и воспользоваться другими способами — чуть менее экзотическими и — увы! — менее действенными. Впрочем, для экспериментов времени было более чем достаточно. По мнению Яна, цель экспедиции была выполнена, и они спокойно могли ложиться на обратный курс. Да и остальных в Трампе стоило предупредить о странном поведении орков. Не то чтобы они были настолько опасны. Хорошо обученный Даже лучших из лучших! Потому что и самые лучшие — всего лишь обычные люди, гномы и гоблины. Обычные — со всеми их слабостями и недостатками. Разумеется, допрос ничего не дал. Как и ожидалось, орк сыпал отборными ругательствами, среди которых попадались и весьма экзотичные. К тому же, орк оказался достаточно смышлёным малым, и сумел задеть за живое даже такого тихоню, как Чёрный Рок. От одной его фразы юный гоблин вдруг побурел лицом и бросился к обидчику с явным намерением разить насмерть. Пришлось очень постараться, чтобы сдержать его. - А и силён же ты, братец, — пропыхтел Ян, снимая, наконец, удушающий захват с горла Рока. — Только гляди, на нас свою силу не применяй. Не надо… И на нём тоже… пока. Обещаю, что отдам тебе орка, как только станет не нужен. Договорились? Рок что-то фыркнул негромко. Кажется, это должно было означать согласие. А может быть, и нет, — никто и понять толком не успел. На несколько мгновений все вокруг затихли в ожидании продолжения, приходя в себя и приводя в порядок одежду. Этими мгновениями орк и воспользовался. Внезапно он вскочил на ноги, что-то выкрикнул на своём языке, и прыгнул за борт. Как был — связанный, с толстой цепью на ногах! В него сразу из двух стволов выпалил Вилли, чья реакция оказалась самой быстрой. Строри же, едва не попав под пули сородича, бросился следом за орком, в воду. Но это, конечно, уже зря. Цепи на орке были тяжёлые, и никто ещё не выплывал в железных оковах из мутных и быстрых вод Великой. Даже Ворчуна пришлось вылавливать не меньше пяти минут. На прам он забрался мокрый, наглотавшийся воды и водорослей, злой как — Ушёл! — прорычал он, отдышавшись. — Чёрт побери, ушёл!!! — Сдох, — поправил его милсдарь Джерард. Как оказалось — напрасно. — Ты!… — заорал Ворчун, вставая на ноги так крепко, как будто это не он только что тут валялся пластом, изображая водомёт. — Ты-то какого дьявола стоял?! Карабин в руках держал… стрелок инев! Да ты только в жопу старого тролля попадёшь, да и то в упор!! Ты понимаешь, что он от нас ушёл?! Ушёл, сволочь такая!!! Ворчун совсем разошёлся. Причем разошелся вовсе несправедливо — никто, кроме Вилли, не успел отреагировать на последнюю выходку орка. Обвинять же Ворчун поначалу встрепенулся было, потом махнул рукой безнадежно, и потопал в блокгауз. — Уходим, — ещё раз окинув взглядом реку, велел Ян. Измождённый порубежник почти сразу провалился в забытье. И ещё не пришёл в себя, несмотря на все старания Накаты и Ворчуна. Вилли Ян отрядил править прамом. Сам же устроился на носу — меч необходимо было очистить от ядовитой орочьей крови. Негоже доброму оружию оставаться грязным! Он аккуратно разложил перед собой тряпочки разной мягкости, суконку и вощанку. Чуть поодаль встали полдюжины баночек с разными маслами и мазями. Но первым делом, меч надо было омыть. Только не обычной забортной водой, а особой, с добавлениями разных компонентов. Лишь когда последняя капля крови сольётся с волнистого лезвия, можно будет взяться за чистку. Надо сказать, меч у Яна был особенный. Изумительный меч, способный разрубить железный прут, кость или даже прорубить шкуру тролля. Ко всему, при немалых размерах был настолько лёгок, что Ян легко мог орудовать им одной рукой. Название металла, из которого Яну он пришёлся по сердцу, и не раз выручал его в бою. Необычный меч, такого больше ни у кого не было. Впрочем, причины этому были скорее практические — не слишком-то удобно драться длинным оружием среди веток и лиан. — Хороший меч, — сказал, подойдя, милсдарь Джерард. — Хороший, но не для траппера. Ты уж не обижайся за прямоту, милсдарь Ян. Сколько ты за него хочешь? — А сколько бы ты дал? — с кривой усмешкой спросил Ян. — Тысяч пять… Нет, даже семь! Да, семь тысяч золотом я бы за него заплатил. Конечно, не здесь. Здесь тебе деньги ни к чему. Деньги были настоящие, серьезные. На них можно было снарядить прам в поход, и ещё осталось бы всему прайду на год безбедной жизни. Или еще один прам купить — не такой, правда, как «Звездный гонец» — поменьше. — Спасибо! Я понимаю, насколько щедро это предложение… — произнёс Ян, стараясь, чтобы отказ не прозвучал излишне резко и холодно. — Извини, но - Жаль, — сказал Джерард, — Будь моя воля, я бы тоже не посмел продавать — Я-то не передумаю, — возразил Ян. — А ты? — Я тоже, — Джерард сверкнул взглядом — И не стану даже это обсуждать… Да, и насчет сегодняшнего… — Так что мы идём дальше, — кивнул Ян понятливо и вернулся к своему занятию. Надежда на скорое завершение похода, если она еще и оставалась, умерла сразу. Стоило завести разговор — всего лишь разговор! — о возвращении, как оба пассажира встали на дыбы. Они утверждали, что бой не может считаться за охоту и твердо на том стояли… Ян переглянулся с Ворчуном, покосился на Накату и… согласился. В конце концов, боезапас не был израсходован даже на четверть, прам не был повреждён, а раненным мог считаться разве что взятый на борт порубежник. Да и тот, по утверждению Накаты, уже через несколько дней будет свеж, как огурчик. — Хорошо, мы идем дальше, — озвучил Ян общее мнение. И, вроде бы, не о чем было жалеть, но пожалел. Впрочем, тут уж ничего не изменишь. Каждый знает — последнее дело разворачивать прам, вышедший на Но, как оказалось, он вообще был лишь прелюдией. Присев рядом с Яном, пассажир задумчиво крутанул в руке необычного вида трёхствольный пистоль. Тот был тяжёл и громоздок и по виду напоминал карабин без приклада. Совершенно непонятно было, как Джерарду удалось проделать с ним столь сложный фокус. — Я хотел бы уточнить, — тихо сказал Джерард, положив пистоль на палубу. — Уточнить кое-что… — Уточняй, — разрешил Ян, чувствуя, как сердце начинает биться с удвоенной силой. Наверное, в глубине души он что-то подобное предвидел… Да нет, нихрена он не предвидел! Это сейчас он пытается что-то себе внушить, доказать, чтобы не было стыдно за собственную дурость. — О, всё просто, крайне просто, — заторопился собеседник, чуя нарастающую враждебность Яна. — В сорока милях вниз по течению находится некое место, куда нам обязательно надо попасть. Там… Там нам надо забрать одну вещь… Сундук. Всего лишь небольшой сундук. Если получится, клянусь, мы оба озолотимся. — Оба? — удивился Ян. — А как же твой товарищ? А мои люди? — Ну…, да… Я их тоже имел в виду, — заверил Джерард, слегка запнувшись, — Конечно, и они тоже! И медленно, тщательно подбирая слова, а заодно и наблюдая за его реакцией, стал рассказывать… Первым делом, ничего не скрыв, — и этой странной оговорки тоже, — Ян всё рассказал Накате. Не Ворчуну, который тут же схватился бы за топор. И не Вилли. Накате — самому хладнокровному человеку в прайде, да и вообще среди тех, кого Ян узнал за свою жизнь. И Наката не подвёл. Поведя плечом этак легко и равнодушно, он поинтересовался едва ли не сквозь зубы: — И что? Ян даже растерялся. — Ну…, - промямлил он, — А ежели этот Джерард измену задумал? — С Тут он был катастрофически прав. Пятеро умелых трапперов, — если за траппера считать и «малыша» Чёрного Рока, — не особо напрягаясь, всегда разделают под орех двоих горожан. Более того — пассажиров! Разумеется, если те не какие-нибудь особо крутые и умелые бойцы. Но такого уровня не показали ни Джерард, ни Александер. Тем более Александер! — Ладно, допустим… — проворчал Ян, присев на самый краешек фальшборта. — Пусть — Меньше, — откликнулся ниппонец, — Намного меньше. Знаешь, я этого никогда не забуду. Нет, какими надо быть идиотами, чтобы из-за твоей дурацкой прихоти лезть в то болото. Кстати, можешь поглядеть на него. Часа через четыре будем мимо проходить. Яна передёрнуло. Ему и самому уже не казалось столь разумной та мысль — украсть у орков цветок симарийского Ну, и что из этого вышло? Цветок, издавая омерзительный запах, переломанный, полетел за окно. Они же поставили на уши всех обитателей побережья Великой. Ещё неизвестно, не из-за их ли, признаем честно — дурацкой, выходки орки взбеленились. Хотя это, конечно, вряд ли. — Ладно тебе, — опасливо покосившись в сторону блокгауза, где отлёживался Ворчун, прошипел Ян. — Ты гляди, Строри не разболтай… — Могила! — растянув жёлтую кожу лица в хищной ухмылке, поклялся Наката. Это у него хорошо получалось — хищно ухмыляться. Впрочем, если уж Наката пообещал, можно было не сомневаться — выполнит. Так что Ян мог чувствовать себя в относительной безопасности. Пока. |
|
|