"Полёт Ястреба" - читать интересную книгу автора (Байкалов Игорь Алексеевич)

Глава 10. Ультиматум

…Капитан Фаррел ворвался на мостик, чуть не столкнув обсуживающего дроида.

— Старпом, доложить обстановку!

— Три каргонских корабля на расстоянии миллиона километров, — ответил Надеев. — Идут строго на нас. Время выхода на дистанцию поражения примерно через час. Кажется, они торопятся…

— Вязов, объяви проверку по манёвренным двигателям.

— Уже проводим, капитан… — ответил Главный инженер.

— И ещё передай Степанову, чтобы был готов уничтожить все данные и сворачивал диалог с Молнией.

Вязов мрачно кивнул, но распоряжение выполнил — того требовала необходимость.

На обзорном экране вспыхнуло изображение, отражающее околопланетное пространство и зону вероятного столкновения.

— Николаенко на линии! — выкрикнул Кочеренко. На командном пульте зажегся экран.

— Каргонцы, — заявил капитан «Непобедимого».

— Да, мы их тоже засекли. Действуем по стандартной схеме.

— Согласен, а что с артефактом? — спросил Николаенко. Присутствие Молнии план не учитывал. — Он у нас будет с тылу.

— Думаю, не имеет значения.

— И, тем не менее, я предлагаю спуститься на более низкую орбиту и южнее относительно экватора планеты. Наши «Чеглоки» манёвреннее каргонских истребителей, так мы хотя бы снизим вероятность удара с тылу.

— Согласен.

Действия уже давно были согласованы. Фаррел отдавал приказы — команда их выполняла чётко и без лишних эмоций, словно бы и не было на горизонте трёх каргонских кораблей, хотя все понимали: столкновения им не выдержать. «Звёздный Ястреб» хоть и имел дополнительное к базовому вооружение, но относился к классу «Рейнджер» и не мог соперничать с хорошо вооружённым противником. Эвакуация с планеты по самым оптимистичным оценкам займёт порядка часа. Конечно, был вариант уйти немедленно, но это означало бросить группу учёных на произвол судьбы и провалить задание, отдать все лавры врагу — на это никто согласиться не мог.

Эвакуация с планеты шла полным ходом. Данные с разведчика ожидалось получить не раньше чем через полчаса, но и сейчас было отчётливо видно: приближаются не просто лёгкие корабли, а нечто посерьёзнее.

Опасения подтвердились первыми же снимками. Изображение были нечёткими, поскольку они были сделаны на предельном расстоянии, но всё-таки сквозь помехи удалось разглядеть три каргонских корабля. Они шли «обратным клином»: между двумя крейсерами чуть позади двигался авианосец. На таких кораблях могло базироваться до пятидесяти кораблей малого типа против пятнадцати на «Непобедимом». В купе получалась небольшая ударная группировка.

— Первая группа учёных на борту, — заявил связист. — Белоусов требует встречи с вами.

Фаррел еле сдержался, чтобы не сказать какую-нибудь скабрезность.

— Что мне ответить? — поинтересовался Кочеренко.

— Пускай поднимется на мостик, — ответил капитан, справедливо полагая, что, увидев своими глазами происходящее, археолог не станет высказывать своих претензий.

Учёный влетел спустя пять минут, когда Фаррел, погружённый в работу, переключился уже на иные задачи. А ним следовали мрачный Женин и Радненко.

— Что происходит?! — прокричал Белоусов. Помощник в противовес своему патрону был крайне сосредоточен и собран. Казалось, у него не существовало такого понятия как нервы. — Почему я не могу с вами связаться? Эти солдафоны, — он указал на комвзвода, — силой схватили меня и усадили в бот!

— Женин, вы объяснили суть плана экстренной эвакуации? — спросил капитан.

— Так точно!

— Ещё вопросы? — обратился к учёному Фаррел. Терпение было на исходе, он терял драгоценное время!

— Но я руководитель экспедиции в конце концов! На каком основании?

— Согласно части пятой главы двадцать третьей пункта 971 Устава Космических Сил Лиги Наций, — ответил капитан.

— Но адмирал же обещал…

— Ястреб, поясни.

— Согласно части пятой главы двадцать третьей пункта 971 Устава Космических Сил Лиги Наций вся власть при ведении боевых действий переходит в руки военного сопровождения… — процитировал искин.

— А именно, — добавил капитан, — в мои и капитана Николаенко. И мы приступаем к действиям в соответствии принятым нами планом, ответственность за выполнение которого лежит на лично мне, поскольку я отвечаю за вашу безопасность.

— Но у нас же перемирие, — пунцовый от злости прошипел учёный.

— Да, и думаю, оно сейчас будет нарушено. Или вы считаете, что три корабля здесь находятся на прогулке? — риторически спросил Фаррел, а затем напомнил. — Господин Белоусов, мы теряем драгоценное время. Женин, сопроводите Белоусова в его каюту и немедленно свяжитесь с Лунько. Он на второй палубе.

— Есть!

— Капитан! Вызов с каргонского корабля! — раздался голос Кочеренко.

— Каргонцы замедляют ход, — доложила Тара.

— Я могу с ними договориться! — подпрыгнул Белоусов. — Я же не военный. Это мирная экспедиция, в конце концов.

Фаррел скривился, словно от зубной боли. В этот момент он был готов приказать Женину увести силой навязчивого археолога.

— Господин Белоусов, вы не знаете социальную структуру Каргона, вы никогда не имели с ним дело, вы даже никогда не видели их в лицо, поэтому доверьтесь мне. Поверьте, вам безопаснее находиться у себя в каюте. Посторонних прошу покинуть мостик!

Белоусов медленно сделал шаг назад, играя желваками, и не говоря ни слова, с гордо поднятой головой ушёл с мостика. Фаррел кивнул, и Женин последовал за ним.

— Разрешите остаться? — спросил Радненко.

— Разрешаю, — ответил капитан. Геннадий Алексеевич отошёл в сторону, чтобы не попасть в кадр, игнорируя удивлённые взгляды находящихся на мостике людей — они не понимали, почему Радненко остался. — Включайте передачу, — поправив китель, скомандовал Фаррел.

— Выполняю, переводчик включён, — ответил связист, и на обзорном экране отобразилось жуткое лицо каргонца. Фоном служил привычный для них ярко-белый свет и бледно-серые панели. Выглядел он, как обезьяна с бакенбардами. Зелёные кошачьи глаза смотрели холодно из-под толстых бровей. Вот он, собрат по разуму, настолько отталкивающий своей мёртвенной белизной, что неподготовленный обыватель вскрикнул бы от ужаса.

— Приветствую Вас, — произнёс каргонец. — С кем имею честь говорить?

— Рад встрече. Назовитесь сначала вы, — ответил Фаррел. Это был принципиальный момент. По этикету противника первым представляется начавшая переговоры сторона, в противном случае — значит, показать неуважение к самому себе. Такие проблемы встречались часто при первых контактах, а потом люди долго спорили, почему каргонцы смотрят на них свысока, что это, врождённый снобизм или нечто иное?

— Капитан гвардейского крейсера Военно-Космических Сил Империи Каргона «Сеятель порядка», Корон из рода Ракон, командующий соединением.

— Капитан рейнджера Российской Демократической Республики «Звёздный Ястреб», Джек Фаррел. Чем могу быть полезен?

— Странная ситуация складывается, капитан. Военный корабль в нейтральной зоне.

— Это мирная экспедиция. «Звёздный Ястреб» относится к классу рейнджер и является научным кораблём.

— Однако второй корабль относится к классу ударных…

— Он выполняет чисто охранные функции.

— Допустим. Однако по соглашению о перемирии этот сектор считается демилитаризованной зоной.

Фаррелу едва удалось скрыть своё удивление. Очевидно, каргонцы искали предлог, чтобы захватить ценную находку.

— Мне неизвестно ни о какой демилитаризованной зоне в секторе RJ-43-31 согласно нашей спецификации.

Каргонец отвёл взгляд, явно во что-то вчитываясь. Вероятно, это была расшифровка спецификации.

— Известно вам или нет, но такой пункт есть, а значит, вы нарушаете условия перемирия, — заявил Корон.

— Повторяю ещё раз: мне неизвестно ни о какой демилитаризованной зоне в данном секторе, соответственно я не понимаю причину ваших претензий, — с абсолютной уверенностью произнёс Фаррел. Правда была на его стороне! Жаль, что её всегда следовало подкреплять силой.

— Я могу выслать текст договора, — заявил Корон и, как показалось, усмехнулся.

«Фальшивка», — понял капитан.

— Готов принять пакет. Каким способом пройдёт передача?

— В электронном виде.

Через секунду связист сообщил:

— «Почта» принята, капитан.

— Мы получили посылку, — сообщил каргонцу Фаррел.

— Отлично. После ознакомления с документом вы обязаны передать весь имеющийся материал в наше распоряжение.

— Это ультиматум?

— Да, Джек Фаррел, это ультиматум, — заявил Корон. Капитан стоически не менял выражения лица. — Я даю вам четыре часа на размышление. Уверен, этого хватит. В противном, случае, вы сами понимаете последствия нарушения договора. И ещё, считаю, любое движение ваших кораблей будет воспринято как соответствующий ответ. Честь имею, — совсем по-человечески закончил каргонец.

— Честь имею, — ответил Фаррел и связь прервалась.

Капитан с секунду постоял, собираясь с мыслями, а затем спросил:

— Ястреб, ты проанализировал пакет?

— Да, вирусных программ и скрытых алгоритмов не обнаружено. Подтверждаю, текст полностью совпадает с известным мне договором. Однако есть ещё и приложение, в котором действительно указывается сектор RJ-43-31, как демилитаризованная зона.

— Ещё бы… — фыркнул капитан. — Никакого приложения не существует…

— Электронная подпись подтверждает подлинность документа.

Фаррел замер от неожиданности. Насколько он знал, подделать электронную подпись весьма непросто, если не невозможно.

— Вязов, Лунько — на совещание, — объявил он. — Ястреб распечатай текст. Через минуту он уже должен лежать у меня на столе. Тара, мне нужен мост с Николаевым. Да, и вызовите Степанова. Мне нужно знать, могли ли они подделать сообщение. Надеев, вы здесь за меня.

— Я тоже должен присутствовать, — тихо сказал Радненко. Капитан кивнул в знак согласия.

Суть диалога с каргонцами я узнал, когда Ястреб воспроизвёл его. Капитан снова созвал всех в зал для брифингов, уже давно ставшим традиционным местом собраний. Молнию пришлось предупредить, что у нас возникли серьёзные проблемы. Отнеслась она с непониманием, но выразила желание поговорить на эту тему позже.

На столе лежал текст соглашения и приложение к нему. Я впервые видел документ подобного уровня, точнее копию документа, потому испытывал внутренний трепет, когда брал его в руки. Надо же, а каргонцы оказывается тоже бюрократы, как и мы. Никогда не думал на эту тему, но сейчас я поразился, насколько мы похожи. А как же иначе, ведь даже война показывает нашу близость, и воюют существа в чём-то близкие друг другу, но имеющие неразрешимые противоречия. И всё-таки, какие у нас с ними могут быть противоречия? — снова задал я себе этот вопрос. В этот момент даже угроза гибели как-то отступила на второй план, уступив место интересу.

— Так, Степанов, что скажете, можно ли подделать электронный документ?

— Нет, — я светился с данными Ястреба. — Даже имитовставка сходится.

Все посмотрели на меня как на явление Святой Марии.

— В любом случае цифровая подпись совпадает, — добавил я.

— Они могли подделать электронную подпись?

— Сомневаюсь, — ответил я. — Для этого потребуется вся мощность суперкомпьютеров Академии Наук и месяцы, а то и годы работы. Уверен, у каргонцев нет таких мощностей. Насколько мне известно, у них очень слабые компьютеры.

— У них вообще тяжело с электронными машинами, — согласился Вязов. Впрочем, всем отлично известно, что до контакта с людьми каргонцы вообще не имели вычислительной техники. По их объяснению, они всегда считали технические средства такой сложности невозможным и потому не двигали прогресс в эту сторону. Как они могли обходиться в звёздоплавании без компьютеров? Удавалось как-то, но я не знаю точно. Слышал, были простейшие алгоритмы или уже готовые таблицы векторов, какие-то аналоговые приборы. Не на счётах же они вычисляли курс.

— Итак, по всему выходит, что каргонцы предоставили нам подлинник, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал капитан.

— Господа, — напомнил о себе Николаенко, голограмма которого висела над столом, — у нас осталось три с половиной часа. И судя по всему, каргонцы не врут.

— Но мы же не можем отдать им наши находки! — сразу поставил цель Радненко.

— И сражаться с ними мы тоже не имеем возможности, — напомнил Фаррел. — В результате на нас ляжет ответственность за нарушение перемирия. Нам таких полномочий никто не давал.

— История нас проклянёт, — согласился Вязов, — и будет права.

— И всё-таки есть возможность, — снова заявил Радненко.

— Слушайте, — уже раздражённо сказал Главный инженер. Я предпочёл отвлечься на изучение документа, — вы всего лишь помощник господина Белоусова, которого здесь даже нет. Не суйтесь в дело, в котором вы ничего не понимаете.

— Я не археолог, — признался Радненко.

Я сначала не поверил собственным ушам. Я что, ослышался? Но все, включая Николаенко, Фаррела и Лунько, смотрели на Геннадия Алексеевича с немалым удивлением.

— Решили сказать правду? — спросил капитан, и я понял, что тот знал об этом. Вот так новость!

— В световом годе находится земной флот, — заявил Радненко. — Такое расстояние позволяет прибыть ему за пять-шесть часов. Мы можем отослать капсулу с сообщением. Они оповещены.

— Что здесь происходит? — ошарашено произнёс Главный инженер, но ему отвечать не стали.

— Господин Радненко, — официальным тоном сказал Лунько. — Потрудитесь, пожалуйста, объяснить, на каком основании нарушено соглашение и почему никто об этом не знал.

— Николаенко, вы в курсе? — спросил Фаррел.

— Нет, — мрачно ответил капитан «Непобедимого».

— Тайны мадридского двора, — еле слышно проворчал Вязов, и я готов был подписаться под его словами.

— Ястреб, выключи запись, — обратился наверх Радненко.

— Капитан? — запросил разрешения искин.

— Отключи.

— Сделано.

— Говорите, Геннадий Алексеевич. Мы вас внимательно слушаем.

— Все вы выполняете задание, о секретности которого не стоит говорить, — произнёс Радненко. В голосе его чувствовалась сила и уверенность. — Капитан, вы разговаривали с адмиралом. Он вам говорил, что важнее этого задания не может быть ничего.

— Но я не буду подставлять свой экипаж под удар целого соединения флота Каргона без причины.

— Разумеется. И я постараюсь вам объяснить причину. — Что вам известно о причинах войны? — спросил Радненко и добавил. — Только честно. Поверьте, у меня нет причин отстранять вас от командования.

— Ничего, во что безоговорочно поверил бы.

— Это верно. Экономических причин нет, политических тоже: насколько нам известно, никаких оскорблений мы и не наносили. Врождённая агрессивность? Вариант, капитан. Вполне возможно. В конце концов, система диктатуры, жажда власти были свойственны людям во все времена. Наверное, они свойственны и каргонцам. Как вы думаете?

— Допускаю и такое.

— А теперь к делу. Вернёмся к прошлому. Два года назад, 17 апреля 2275 года, в секторе RJ-43-31 было произведено нападение на корвет разведки «Зоркий». Каргонцы атаковали его, когда корвет шёл в ускоренном режиме, а, следовательно, не мог совершить манёвр уклонения. Они его просто расстреляли — идеальная мишень. Как знаете, это послужило прелюдией к началу войны. Но «Зоркий» успел послать сообщение до того как был уничтожен. Его задача была проста: сканирование области пространства в автоматическом режиме. Он оказался слишком зорким и разглядел лишнее. Вы понимаете?

— Если честно, не очень. Речь идёт о каком-то артефакте, технологии?

— Артефакте. Разрешите? — Радненко достал информационный кристалл и вставил его в порт. — Там только одна запись.

— Ястреб, прочитай, — приказал капитан.

Перед всеми развернулась голограмма, отображающая сферу. В центре виднелась небольшая точка — очевидно, это был «Зоркий». Затем что-то очень быстрое обогнуло корвет и исчезло.

— Неизвестный объект двигался со скоростью, превышающую световую в миллионы раз, без всякой гравитационной волны. Причём заметьте: в обычном пространстве. Наша физика восстаёт против этого!

— Иной принцип движения? — догадался Вязов

— Да.

— И что это за объект?

— Не поверите, это наш шарик, — усмехнулся Радненко.

Возникшая тишина была абсолютной.

— Во время боевых действий в сектор RJ-43-31 неоднократно посылались разведчики, пока не была обнаружена эта система. Дальше вы понимаете, что случилось. Мы добились перемирия, каргонцы согласились потерпеть нас в этой системе. Думаю, они не ожидали, что мы найдём на этой планете что-либо стоящее. Абсолютно были уверены, что выиграют время, чтобы найти этот артефакт. Почему, не знаю, могу только догадываться, но невероятно повезло.

— Значит поиск внедрившегося террориста не имеет к вам никакого отношения… И вы не придумали ничего лучше, как направить сюда нас с военным сопровождением, прекрасно зная, что за этим последует? — спросил капитан. Я сидел в нескольких метрах от него и прекрасно чувствовал напряжение. Да что там говорить, нас всех использовали в тёмную. Как так можно?! Я не понимал. Попахивало чем-то мерзким и скользким…

— Мы предположили, что, если мы что-нибудь найдём на этой планете, то Каргон обязательно уничтожит «Звёздный Ястреб». Мы не могли этого допустить.

У меня уже голова шла кругом…

— То есть вы готовы возобновить войну из-за найденного здесь артефакта? — ровным голосом спросил Фаррел. Как только ему хватило самообладания? Я бы так не смог.

— Господин Фаррел, суть нашёго конфликта уходит далеко, гораздо глубже, чем вы себе представляете. Война началась из-за этого артефакта. Сейчас перемирие, но ненадолго.

— А если бы каргонцы нашли первыми артефакт?

— Мы бы поступили так же, как и они сейчас, — признался Радненко. — Капитан, вопрос стоит о выживании нас как вида. Это выше всяких принципов. Война продолжится в любом случае. Вы понимаете?

— Да. Продолжайте…

Щёлкнули чьи-то кости. Я повернулся на звук: Вязов от напряжения ломал себе пальцы. Выглядел он ужасно: весь серый, бледный, как сама смерть. Я уж подумал, не вызвать ли Ольгу. Как бы Евгений Александрович в обморок не упал.

— Стоит вопрос о том, чья будет в дальнейшем галактика, — продолжал Радненко. — Мы — две цивилизации, находящиеся на одном уровне развития, со схожими принципами, мы близки по расстоянию, в конце концов. Это неразрешимая загадка: как мы, две настолько близкие при всех различиях цивилизации, могли возникнуть по космическим меркам практически в одном месте, практически одновременно? — он остановился и оглядел всех присутствующих, словно желая убедиться, что каждый услышал его слова. — Технологии древней цивилизации поднимут либо их, либо нас на ступень выше, оставив второго далеко позади. Это скачок, который позволит прыгнуть на сотни, а может, и на тысячи лет вперёд. Слабый будет мгновенно поглощён и видоизменён другим. Каргон это прекрасно понимал, потому пытался скрыть от нас свою находку. Становится вопрос: кем же мы будем в итоге? Людьми, каргонцами?

— И этот вопрос каргонцы решили путём уничтожения корвета и объявления войны?

— Думаю, изначально они хотели уничтожить только корвет, но когда вся правда раскрылась, иного выхода у них попросту не было. Они направили всю энергию в иное русло. План работает.

— Вы ручаетесь за свои слова, господин Радненко? — спросил капитан.

— Я сказал, что знаю: мы должны показать, что битва за галактику пойдёт до конца, что человеческая раса имеет право оставаться человеческой, а не превращаться в химеру!

Фаррел уже набрал воздуха в грудь, но холодный и решительный взгляд Радненко остановил его от комментариев. «И теперь вы решили перехватить инициативу. В соответствии с вашим планом нам предлагается погибнуть», — говорил взгляд капитана.

Мне почему-то казалось, что всё происходящее не имеет ко мне ровным счётом никакого отношения, словно не я здесь сидел и слышал эти страшные слова. Нельзя же вот так, без эмоций обсуждать варианты гибели двух рас, ведь при желании всегда можно найти иной вариант. Всегда! Я уверен в этом. Просто надо очень сильно захотеть. Не знаю, может быть, дело зашло действительно настолько далеко, и мы перестанем быть людьми, но и в этом случае должен же быть иной выход…

— Степанов, — обратился ко мне капитан. Я вздрогнул и понял, что, задумавшись, что-то пропустил, — раз уж так всё складывается, попытайтесь уговорить Молнию.

— В чём?..

— В том, чтобы она помогла нам, — пояснил Фаррел, — чтобы она была на нашей стороне.

— Я постараюсь, — ответил я, хотя в голове метались панические мысли.

Это задание я действительно пытался выполнить и очень старался, ведь от результатов моей работы зависела судьба экипажа в целом и моя конкретно. Помню, год назад, разговаривая с одним священником, меня поразило словообразование слова «судьба» — суд божий. Нельзя назвать меня верующим, но сейчас я готов был поверить в любое чудо. Может быть, сейчас кто-то свыше судил нас за гордость, стремление к всесилию, судил с помощью трёх кораблей Каргона. Не знаю…

Молния вышла на связь довольно легко, словно ждала меня. Наверное, действительно ждала, иначе как объяснить её первые слова?

— Что происходит? Почему люди уходят с планеты? Чем они встревожены?

— Есть силы, которые выступают против нас. Они хотят забрать тебя себе.

— Но… почему? Я готова говорить и с ними, если они того захотят…

— Нет. Они хотят нас уничтожить, — ответил я.

— Не понимаю.

— Убить, — пояснил я. Молния размышляла довольно долго, так что я успел подумать: не прервала ли она связь.

— Странное желание… Ужасное… Как же так?.. Убивать жизнь… Страшное слово… — лепетала она. Не дождавшись конца её тирады, я попросил:

— Помоги нам защититься.

— Каким способом? Я не умею. Они живые. Убивать? Тоже убивать?! Нет! Нет!

Я ещё минут двадцать пытался достучаться до Молнии, но она не отвечала. Кажется, она была шокирована самой мыслью о причинении вреда. Программа запрещала ей даже думать об этом, не говоря о том, чтобы действовать. Наверное, тому были веские причины. Увы, судя по всему, мне о них узнать уже не суждено…

Капсула с информацией отправилась по указанным Радненко координатам два часа назад. Если он не ошибся, командующий флотом вот-вот должен получить её и отправиться на всех парусах в систему Белой. Теперь конфликт обещал вылиться в новую войну, и «Звёздный Ястреб» должен стать катализатором это ужасного процесса.

Фаррел сидел в капитанском кресле. Он уже в который раз прокручивал в голове подкорректированный план боя, но всем известно, что ни один план не выдерживает столкновения с реальностью. Продержаться пять-шесть часов нереально, и ещё неизвестно придёт ли флот на помощь. И даже артефакт, битва за который вот-вот начнётся, не сказал ни «да», ни «нет». Полная неопределённость, оставляющая многое для надежды, пусть и малой.

Фаррел посмотрел на часы: предоставленное время подходило к концу. Капитан не собирался первым связываться с Короном по соображениям дипломатии и целесообразности: тянуть время, как можно дольше тянуть.

Фаррел посмотрел на обзорный экран: поверх отображаемой пелены космоса, висела схема расположения кораблей. «Звёздный Ястреб» находился чуть выше и за «Непобедимым», Молния безмолвствовала между ними, показывая тем самым, что не сдвинется и на метр, четыре звена по три истребителя висели по бокам, сверху и под рейнджером, прикрывая фланги. Последнее звено находилось за Ястребом. Корабли противника расположились полукругом, отрезая пути к отступлению и одновременно находясь на почтительном расстоянии, не позволяющем вести прицельный огонь.

Радненко находился рядом. Взгляд агента был задумчивым. Теперь, когда уже всё решено, и он выполнил свою задачу, ему оставалось только отследить выполнение приказа Генерального Штаба.

— Капитан, — сказал Кочеренко и с перерывом добавил, — каргонцы вызывают.

Фаррел кивнул, но не отдал распоряжения. Все службы доложили о своей готовности к бою.

— Капитан, — снова напомнил о себе связист.

— Подключи к линии Николаенко и включай, — ответил капитан и поправил воротник. Через несколько секунд на обзорном экране выделилось небольшое окошко. На людей смотрел уже знакомый каргонец.

— Долго вы связь налаживаете. Технические проблемы? — без приветствия начал он. — Я так понимаю, вы отклоняете наше предложение о сдаче, — добавил Корон, и его лицо исказила хищная улыбка. Кошачьи глаза блеснули. Очевидно, он и не предполагал иного варианта.

— Найденное по договору является собственностью Лиги Наций и Земли, капитан Корон, а потому не может быть передано без санкции правительства, — зная принципы диалога с каргонцами, Фаррел специально упомянул имя собеседника, показав своё уважение, чего нельзя сказать о Короне.

— Я не собираюсь искать формулировки и отговорки. Уверен, вы знаете кредо военных Каргона: что сопротивляется должно быть уничтожено.

— У одного народа Земли есть такая поговорка: «Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь».

— Хорошая поговорка. И она знакома мне, — ответил каргонец и исчез.

— Николаенко на связь, — скомандовал Фаррел.

— На линии, — ответил Кочеренко.

— Я слушаю.

— Каргонцы выпускают истребители, — послышался голос Тары.

— Сергей Иванович, вы всё видели и слышали, — сказал Фаррел.

— Да, видел, — кивнул Николаенко. — На каком крейсере сосредоточим огонь? Какой из них «Сеятель»? В моих данных не числится такой крейсер.

— Кочеренко, откуда шёл сигнал?

— С авианосца.

— Хитрят… Он может быть любым из трёх. Выбор оставляю за вами, мы поддержим.

— Договорились, и ещё: я отдал приказ перебросить к вам на борт десять бойцов. Уверен, каргонцы не будут уничтожать Ястреб, а попытаются его захватить. Примите?

— Спасибо. Да поможет нам Бог.

— Я не религиозен, а потому пожелаю удачи.

— Экипаж, к бою! — скомандовал капитан.

Тара надела на себя шлем виртуальной реальности, пилот тоже. Последнему он был необходим в большей мере для быстроты реакции маневрирования, подобным интерфейсом пользовались и стрелки, но Фаррел предпочитал старые формы управления и отображения информации, хотя тоже мог погрузиться в виртуальную сферу, рисуемую Ястребом. Прежде всего, он капитан корабля и должен видеть реальность собственными глазами, а не её переработку. К тому же, выстроившиеся вокруг него голографические конструкции тактического монитора ни в чем не уступали виртуальным. Перед ним висела трёхмерная модель пространства окружающего рейнджер. Связь с Николаенко была постоянной.

Из чрева каргонского корабля-носителя выскакивали всё новые и новые истребители и торпедоносцы. Вскоре уже два роя по двадцать кораблей неслись навстречу. Торпедоносцы первыми открыли раунд, выпустив фотонные торпеды — яркие светящиеся огни устремились к «Непобедимому», покрытому голубоватым свечением. Крейсер выполнил манёвр уклонения, повернувшись градусов на тридцать, и большая часть торпед проскочил мимо. Через несколько секунд заработали его рельсотронные пушки — два малых корабля по очереди вспыхнули пламенем.

— Капитан, противник в зоне поражения! — доложила Тара, погружённая в сферу виртуальной реальности.

— Навести ракеты, всем рельсотронам — огонь! — скомандовал капитан. Рейнджер слегка затрясло, гулкие удары выстрелов разносились по корпусу — пунктиры с гигантской скоростью устремились к истребителям противника.

— Ракеты захватили цель!

— Огонь! Сорок процентов на правый кормовой дефлектор! Двадцать — на фронтальный! Канонирам, стрелять по готовности!

Гулко ударили пусковые шахты — в космос унеслись пять ракет. Два истребителя, не вспыхнувшие сразу, метнулись в разные стороны, уходя от их преследования. «Непобедимый» нанёс удар по крейсерам противника своим главным оружием — две ядерные ракеты рванули к своим целям. Вскоре вспыхнули две яркие звезды, озарив собою вечную ночь умершей планеты. Когда пламя угасло, на землян продолжали плыть, уже значительно медленнее, каргонские корабли, мерцая потревоженными щитами, местами пробитые плазмой взрыва. Затем вышли последние две ядерные ракеты и ещё две вспышки.

Четыре звена «Чеглоков» рванули с места, обходя «Непобедимый», практически скользя по полю щита. Его орудия били без перерыва по манёвренным кораблям противника. Цепочки раскалённого металла неслись им навстречу, зажигали новую свечку и устремлялись в бесконечность. В ответ летели новые фотонные торпеды, нацеленные на орудия «Непобедимого». Очевидно, каргонские торпедоносцы, не способные пробить щиты, решили выбить ударные системы до подхода основных кораблей. Они подлавливали момент выстрела, когда дефлектор отключался, чтобы пропустить снаряд, и наносили удар.

Два каргонских крейсера уже подходили на расстояние выстрела, но «Непобедимый» выстрелил первым из главного калибра, имея преимущества в системе нацеливания и точности — расчёты искина позволяли вести огонь намного точнее противника. Ракеты ушли ещё раньше, врубаясь в одну палубу за другой, голубоватый огонь перекатывался по мощным каргонским щитам, гасящим половину энергии. Земной крейсер сосредоточил огонь на одном, стараясь не распылять силы — это дало результаты: местами рельсотронные снаряды пробили толстокожего «каргонца», вспыхивали и гасли пожары в разгерметизированных отсеках. Но, несмотря на повреждения, противник не сбавлял скорости и стал разворачиваться неповреждённым боком, намереваясь нанести первые с его стороны удары.

Вскоре и каргонские корабли открыли огонь. Новые, более мощные фотонные торпеды ринулись навстречу «Непобедимому». Залп ионных орудий сформировал несколько светящихся колец. Частицы врезались в намагниченную броню и отскочили, не причинив вреда, но сбив дефлекторы. Эффективность щитов заметно снизилась.

А перед «Звёздным Ястребом» истребители обеих сторон закручивали вихри, торпедоносцы методично наносили удар за ударом. Некоторые из них сбивались ответными выстрелами и вспыхивали, но за предыдущей волной следовала новая, и всё повторялось сначала.

Несмотря на манёвренность «Чеглоков» и более совершенные системы наведения, силы защитников таяли под напором превосходящего их по количеству противника. Истребители каргонцев стали отступать за крейсера — свою задачу они выполнили. Теперь, когда щиты крейсера ослаблены, каргонцы готовы были нанести последний и решающий удар. Десятки и десятки новых торпед устремились к «Непобедимому», а крейсер, изнеможённый и израненный, с множеством шрамов, ещё продолжал сражаться, словно и в правду был непобедимым…

Сергей выпустил последнюю ракету. Размытый след устремился к истребителю противника. Тот сделал несколько резких рывков, но умная электроника не дала себя провести — каргонец вспыхнул огнём. Его обломки разлетелись во все стороны.

Сергей «осмотрелся». Сфера виртуальной реальности позволяла чувствовать истребитель как своё тело. Одной мысли было достаточно, чтобы выполнить любое действие. И сейчас он видел, как противник методично добивает его родной крейсер. Из его звена остались только он и один ведомый, второго сбили несколько минут назад. Благо, что автоматика успела выбросить пилота ещё до полного разрушения кабины, тем самым спася его от неминуемой гибели.

Стоило как-то переломить ситуацию, но Сергей не знал, как именно. Два истребителя скользили по «гравитационным рельсам» по поверхности щитов вражеского крейсера, что делало их практически невидимыми для радаров и сканеров каргонцев. Сергей искал брешь в защите крейсера. Здесь, на противоположной корме, имелось множество пробоин от первых ударов «Непобедимого», но все они прикрывались щитами, что не позволяло ударить фугасными снарядами, а рельсотрон не мог бы нанести должного ущерба.

— Мошкара на семь часов! — доложил ведомый.

— Вижу.

Два каргонца нагоняли их.

— Давай их примем, Лёня. «Затянем петлю», ты — влево!

Два «Чеглока» закрутили вираж в разные стороны вдоль силовых щитов. Сергей вовсю использовал манёвренность истребителя, рисуя «гравитационными рельсами» зигзаги. Потоки плазмы пролетали мимо, рисуя на защитном поле переливающиеся круги. Разворот уже заканчивался, когда он «увидел» ведомого: тот как раз пристраивался за преследователем, заходя на него сверху. Короткая очередь — враг, прошитый снарядами, потерял управление и свалился на щит: яркое синее пламя прокатилось по полю.

— В яблочко! — закричал эмоциональный ведомый и резко свернул влево, уходя от стремительного удара каргонца, пока Сергей, резко забирая «вверх», делал чакру Фролова. Ещё мгновение и теперь уже он на хвосте каргонца.

— Чур, он мой!

— Замётано!

Заработали рельсотроны — черноту космоса рассекла очередь, впившаяся цепочкой в противника. Уже подбитый, он стал вправо, ближе к уцелевшим платформам крейсера.

— Во, гад! — вырвалось у Сергея.

Лёня, пристроившись сзади, пустил ещё одну очередь, но тот смог сделать несколько рывком, и она пришла мимо.

— Вёрткий, — проворчал ведомый, но тут противник вспыхнул малой звездочкой — Сергей завершил дело.

— Да, вёрткий попался, — сказал он. — Смотри, что там у нас! — и передал картинку вражеского крейсера. — Кажется, ближе к движкам щиты отключены.

— Точно, и довольно широкая пробоина. С полтолщины…

— Можем проскочить. Давай за мной.

Всё-таки каргонцы на крейсере заметили два «Чеглока», и зенитные орудия открыли по ним огонь. Сергей и Лёня поскорее нырнули в мёртвую зону, туда, где орудия были уничтожены «Непобедимым».

— Нужно быстрее, сейчас снова навалятся. Давай фугасами их. Всё, что есть!

Они успели, только зависнув над огромной дырой, как Сергей выпустил два фугаса, ещё пару добавил Леонид. Четыре разрывных снаряда устремились вглубь крейсера, а истребители рванули прочь. Им на перехват уже устремились несколько каргонских, а тем временем другой крейсер уже обошёл «Непобедимый» и выпускал десантные боты, которые устремились к «Звёздному Ястребу»…

Взрывы потрясали корпус Ястреба, и мне было страшно. Боже мой, мне ещё никогда не было так страшно! И, чёрт побери, жить хотелось как никогда! На неуловимое мгновение я даже потерял контроль над собой, когда мимо моего зала пробежал техник. Мне хотелось рвануть за ним и всё равно куда, лишь бы не сидеть здесь, убежать куда-нибудь подальше. Я даже поднялся с кресла. К счастью, у меня хватило воли осознать глупость своих действий и остановиться.

Ястреб докладывал мне о ходе сражения, и оно разворачивалось не в нашу пользу. Вот уже почти час мы находились под непрерывным огнём противника. Порою гравикомпенсаторы не справлялись с резкими ударами, и людей сбивало с ног, а меня бросало на проекторы.

— Каргонцы выпустили десантные боты, направляются к нам, — доложил искин, на голографическом мониторе я видел огоньки взрывов. И тут произошло чудо: уже израненный вражеский крейсер осветился ярким светом. Казалось, детонировала вся секция двигателей, словно в неё подложили мощный заряд. Каргонский корабль потерял значительную часть манёвренности, а созданный взрывом импульс толкнул его и закрутил. Раненый корабль замолчал, но, к сожалению, это уже не могло исправить положения….

Минуту назад со мной связался капитан и напомнил, что инструкция предписывала мне полное уничтожение искусственного интеллекта и всех данных в случае угрозы захвата, но у меня не хватало смелости стереть всё. Это же полное забвение тому, что так упорно создавал мой предшественник, инженер Арашин! Я не мог поступить так с уникальным творением, но с другой стороны просто обязан уничтожить его. Каргонцы уже давно хотят понять принцип работы наших троичных электронных систем. Они им жизненно необходимы. Без них они несут огромные потери, а мы имеем возможность обстреливать их корабли с дальних дистанций, что даёт неоценимое преимущество в бою, особенно в эскадренном. Можно сказать, именно автоматические электронные системы и спасли Землю, атаковав первыми каргонский флот. Ведь для компьютера не существует понятия внезапности, шока и удивления.

Ястреб молчал, мы уже всё обсудили, и он был согласен со мной. Впрочем, разве он мог спорить со своими директивами? Я набрал код самоуничтожения системы, ввёл ключ и на том остановился, не хватало только одной команды. Всёго одной единственной, чтобы система перестала существовать раз и навсегда. Конечно, пока ещё рано: каргонцы пока не взяли рейнджер, но очень скоро это произойдёт.

В таких размышлениях меня и застал Дима с весьма приветливой речью:

— А ты что тут расселся?

Я подпрыгнул от неожиданности и обернулся. Голос-то узнал, а вот друга — нет. Сейчас он стоял передо мной в полной амуниции, закованный в броню, вес которой вполне мог варьироваться он пяти килограмм до пятидесяти.

— Я здесь работаю, — буркнул я и вспомнил о своей проблеме. — По инструкции я должен уничтожить систему.

— Но мы ещё держимся, и Ястреб пока помогает отбивать атаки.

— Да, но когда каргонцы доберутся сюда, я обязан буду «нажать кнопку».

— Раз должен — жми! — ответил Дима. — Инструкции не дураки писали…

— Но это же уникальная разработка! Я не могу!

Дима ничего не ответил, потому что в этот момент что-то хлопнуло наверху.

— Они пристыковались, — сообщил он по рации и продиктовал координаты моего сектора, только указав уровень выше. Внутри всё сжалось от страха. Мимо проехал боевой дройд, похожий на усечённый цилиндр на гусеницах, по бокам которого были прикреплены две автоматические пушки, а на верхушки — генератор щита, позволяющий закрыть в случае взрыва коридор. За роботом пробежали двое космопехов. — Да, вас понял, — добавил друг и обратился ко мне. — Что ты намерен делать?

— Не знаю.

— Решай. Я не могу больше задерживаться, — бросил Дима и убежал. Его я видел в последний раз — эта мысль так больно ударила по мне, что я даже не успел ничего сказать ему вслед. Хотя какие могут быть слова? Просто я не был готов перейти Стикс.

В этот момент произошло то, чего я совсем не ожидал: ворвался Белоусов.

— Я знаю, что вы хотите сделать! — проорал он. — Вы хотите погубить всё, ради чего я живу!

— Я…

— Что?! Вы всё уничтожили?

— Нет! — неожиданно и для себя заорал я. — Ничего я не трогал! Ясно?! — немного полегчало.

Археолог замолчал на секунду, а я лихорадочно соображал, как можно соединить две взаимоисключающие задачи, что стояли передо мной.

— Материалы исследований можно скопировать, Ястреба — нет, — сказал я.

— Давайте, делайте!

Я тут же приступил к работе, соображая, куда можно деть инфокристалл. Надо же, я впрямую нарушаю инструкции. Не то, чтобы я любил им следовать, но ведь я серьёзно рискую и даже не только своей головой!

— Вы копируете?! — Белоусов метался у меня за спиной, мешая соображать. Как хотелось выпнуть его из операторской.

— Да, а что не видно?

Археолог не ответил, но через секунду стал приговаривать: «Быстрее, быстрее…»

— Куда мы денем кристалл? — спросил я его.

— В ангаре стоит разведывательный бот. Я знаю, он только что вернулся. Мы можем отдать его пилоту и попросить его спуститься на планету или ещё куда.

— А это вариант, — решил я.

Разведывательный бот не имел вооружения, и теперь он был абсолютно бесполезен как боевая единица и разведывательная, но мог длительное время работать автономно.

— Ястреб, мне нужна срочная связь с «Глазом».

— Сейчас, — ответил искин, и на голографическом мониторе зажёгся огонёк.

— Да? — вместо приветствия я услышал недовольный голос Северина.

— Алексей Васильевич, бот на плаву?

— Да, Юра.

— Он срочно нужен. У меня на руках крайне важные данные. Я не могу их уничтожить, но обязан попытаться спасти.

— Что ты хочешь? А, понял. Я должен доложить.

— Не надо. Никто не должен знать, иначе всё окажется под угрозой! — я уже был готов умолять его. — Послушайте, мы обязаны попытаться спасти! В любом случае, мы можем в любой момент уничтожить инфокристалл. Вы меня понимаете?

— Да, согласен. Мы в ангаре. Быстрее, каргонцы уже близко.

— Спасибо! И у меня будет ещё одна просьба!

— Слушаю.

— Сотрите искин «Глаза». Мне нужно много места.

— Но как же мы полетим?

— Навигация и прочее — отдельные модули. Я не имею прав уничтожать искин «Глаза» — я не приписан к вашему экипажу. Сотрите только сам искин. Времени нет, быстрее!

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — ответил Северин и отключился.

— Зачем? Что вы делаете? — возмутился Белоусов.

— Ястреб, я должен его спасти. Объём «личности» Ястреба пятьдесят пебибайт без его баз данных и прочей служебной информации. Я знаю, на «Глазе» примерно сто пебибайт памяти — должно хватить.

— Вы хотите его скопировать?

— Да, — ответил я, подключаясь к каналам «Глаза». Началась передача данных. — Шестьдесят терабайт в секунду… Пятнадцать минут хватит. Надеюсь, мы продержимся, — добавил я, вынимая заполненный инфокристалл, и повернулся к Белоусову.

— Быстрее, молодой человек! Нужно бежать!

— Ещё не всё.

— Дайте мне кристалл!

Я протянул бусинку с данными. Археолог схватил их и убежал из операторской так быстро, что я даже не успел ничего сказать!

«Трус проклятый!»— мне так захотелось изловить этого гада и пройтись по его физиономии, но я смог сдержать себя и перешёл к программе самоуничтожения, которая уничтожит всю информацию при сбое питания, после завершения передачи данных и так далее. Я всё ещё надеялся успеть попасть на бот, ведь мне ещё нужно было запустить там Ястреба в новом теле, иначе наш полёт может продлиться весьма недолго. Уверен, Белоусов будет наставать на немедленном старте и сорвёт всю операцию. Прошло уже пять минут. Ещё десять минут, и Ястреб будет спасён, и эти десять минут мне предстояло выиграть. Я снова связался с Севереным и умолял его не стартовать раньше срока. И тот пообещал мне.

Сверху что-то грохнуло. Всё, каргонцы прорезали обшивку корпуса и вот-вот ворвутся. Загрохотали выстрелы. Среди них были и автоматные, и более тяжёлые.

Отчаяние подкрадывалось ко мне. Наверное, ребята и продержатся десять минут, даже больше, но каргонцев всё равно наберётся с двух крейсеров гораздо больше. Неожиданно я осознал, что мои действия похожи на бегство: я пытаюсь удрать, а все остаются. Ну какой из меня герой?! Я обыкновенный парень, не многим лучше остальных, в чём-то даже и хуже. Что я из себя тут строю?! Шкуру свою спасаю, вот и всё! Бегу, когда остальные сражаются. И дело тут вовсе не в высоких принципах. Мне стало так горько, что я хотел заплакать. Да, просто разрыдаться, закрыться и ждать прихода каргонцев — вот насколько жалким я сам себе казался. Нет, нет же, я сейчас даже и не думал о себе. Я спасал именно то, для чего все мы сюда прибыли! Просто мне тяжело оставлять друзей. Совесть взывает ко мне, мучает меня и проклинает, но я должен пойти на этот шаг…

Последний штрих, и программа самоуничтожения запущена. Теперь даже я уже не властен что-либо изменить, мосты сожжены. Я заблокировал за собой дверь. Теперь её можно было открыть только динамитом.

— А ну брысь отсюда!

Я обернулся. Кричал кто-то из пехотинцев. В пятидесяти шагах от меня, пролегала линия обороны: за цилиндрическим роботом, распахнувшим бронелисты словно крылья, скрывалась целая группа бойцов. Под потолком висели несколько дронов поддержки, напоминающих серебряные шарики. Среди грохота, я отчётливо услышал шипящий звук плазменного резака каргонцев.

Я поспешил последовать приказу и нырнул на уровень ниже, а затем спустился ещё на два и оказался у ангара. Здесь царила разруха, пахло горелой проводкой и едким топливом. Повсюду на платформе были разбросаны куски металла, детали. Среди этого хаоса стоял разведывательный бот. Его корпус был обожжён в двух местах. Неужели он повреждён? А где же Северин, Манулов? Я даже согласился бы и на Белоусова, но никого не увидел…