"Девять опусов о зоне" - читать интересную книгу автора (Круковер Владимир)

открытки и прочую канцелярскую бижутерию. В отличиие от ларька
продовольственного, тут возможности покупателя не ограничивались тремя
рублями, осужденный мог покупать на любую сумму, имеющуюся на его лицевом
счету. Деньги на лицевом счету появлялись двумя путями - это могли быть
заработанные в зоне деньги или деньги, присланные на имя осужденного. У
профессора не было родственников, могущих ему что-либо прислать. Нет,
родственники и знакомые у профессора, конечно, были, но все они думали, что
товарищ
Брикман Д.И. погиб под колесами пьяного самосвала. А вот Гошины
знакомые (родственников у Бармалеенко также не было, он вырос в детдоме)
высылали ему денежку, поддерживали бандюгу.
Доктор наук был заядлым библиофилом. Но он и не подозревал, что в
обычном провинциальном магазине, представлявшем свои товары в этой зоне,
могут быть такие сокровища. Только за "Мастера и Маргариту", свободно
сваленных в стопку на импровизированном прилавке, профессор мог в
Калининграде выменять кучу ценнейших книг. Но рядом спокойно лежали томики
Цветаевой, Пастернака, Камю, Верлена, Саши Черного,
Киплинга...
У профессора перехватило дух. Больше всего он боялся, что эти книги
будут перекуплены у него из-под носа. Но практичные зэки не обращали
внимание на интеллектуальные сокровища. Кроме канцелярских товаров они
покупали, в основном, последний советский бестселлер
"Записки разведчика" и шикарный сборник стихов Демьяна Бедного.
- Мне, ээ-ээ-э, Липатова, Сумарокова, Булгакова... - начал перечислять
ученый знаток книг, - и всего по два экземпляра.
Наивный профессор. Завтра его могут застрелить во время побега,
послезавтра он заболеет туберкулезом, сидеть ему еще в разных зонах, как
медному котелку, на воле его никто и ничто не ждет, даже жилья и работы он
лишен, а он набирает книги, вместо того, чтобы купить на эти деньги красивые
альбомы и обменять их на сало с чесноком. Но он счастлив в этот звездный
миг, не будем его осуждать. А как смотрят на него дежурные офицеры!
Удивление в их невыразительных глазах вполне могло бы вознаградить
незатейливого Бармалея. Но профессор ничьих взглядов не замечает, а неуклюже
передвигается к выходу, неся в руках огромную стопку книг.
Но что это?! Другие зэки тоже начали покупать этих авторов. Вот, ведь,
дела. Заподозрили, что Бармалей действует по подсказке коварного Верта.
Какое жестокое разочарование ждет их, когда они попытаются продать эти книги
на барахолке!
А профессор уже в бараке. Завалил всю кровать книгами, ласкает их,
листает.
Подошел Верт, поднял один томик, другой. Полистал.
Посмотрел встревоженно на громилу Гошу. Процитировал по памяти:
- И если ты готов к тому, что слово
Твое в уловку превращает друг,
И, потерпев крушенье, сможешь снова,
Без прежних сил возобновить свой путь...
Профессор ликующе подхватил:
- И если ты способен то, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и все начать сначала,