"Человек в поисках смысла" - читать интересную книгу автора (Франкл Виктор)

подсознательной духовностью. Необходимо, впрочем, уточнить, что мы понимаем
под подсознательной духовностью такую, неосознаваемый характер которой
заключается в отсутствии рефлексивного самоосознания при сохранении
имплицитного самопознания (2) человеческого бытия. Такое самопознание
присуще любой экзистенции, любому человеческому бытию.

Слой подсознательной духовности содержит источники и корни всего
сознаваемого. Другими словами: мы знаем и признаем не только бессознательное
в виде влечений, но и духовное бессознательное, и в нем мы видим несущую
основу всей сознательной духовности. "Я" не находится во власти "Оно", но
дух покоится на бессознательном.

Теперь, для того чтобы более детально пояснить, что мы имеем в виду под
"духовным бессознательным", мы хотим воспользоваться в качестве модели
феноменом совести [I].

То, что называют совестью, по сути, погружено в глубины бессознательного,
коренится в подсознательной основе. Ведь большие и подлинно экзистенциальные
решения в жизни человека всегда нерефлексируемы и тем самым неосознанны;
истоки совести восходят к бессознательному.

В этом смысле совесть можно назвать также иррациональной; она алогична или,
еще точнее, дологична. Ведь подобно тому, как существует донаучное и
онтологически предшествующее ему дологическое познание бытия, так существует
и доморальное постижение ценности, которое принципиально предшествует любой
эксплицитной морали. Это и есть совесть.

Если мы, однако, зададим себе вопрос, почему совесть функционирует
обязательно иррационально, то нам необходимо учесть следующий факт: сознанию
открыто сущее, совести же открыто не сущее, а скорее, напротив, то, что еще
не существует, а лишь должно существовать. Это должное не является
существующим, оно лишь должно быть осуществлено; это не действительность, а
лишь возможность (конечно, при этом эта простая возможность вместе с тем в
более высоком моральном смысле представляет собой необходимость). Поскольку,
однако, то, что открывается нам благодаря совести, еще не осуществлено,
поскольку его реализация лишь предстоит, сразу встает вопрос, как
реализовать его иначе, чем это подсказала в самом начале некая духовная
антиципация. Эта антиципация, это духовное предвосхищение проявляется в том,
что называют интуицией; она осуществляется в акте созерцания.

Таким образом, совесть предстает как интуитивная по своей сущности функция:
чтобы антиципировать то, что должно быть осуществлено, совесть сначала
должна его интуитивно постичь, и в этом смысле совесть, эрос действительно
иррациональны и могут быть рационализированы лишь задним числом. Но разве
нам не известно нечто подобное, разве не является эрос столь же
иррациональным, столь же интуитивным? Интуитивна по своей сущности и любовь,
ведь и она тоже усматривает то, чего еще нет. В отличие от совести, однако,
любви открывается не то, что должно быть, а то еще не существующее, что
может быть. Любовь видит и раскрывает возможную ценностную перспективу в
любимом. Она тоже своим духовным взором предвосхищает нечто: те еще не