"Человек в поисках смысла" - читать интересную книгу автора (Франкл Виктор)

реализованные личностные возможности, которые кроются в любимом человеке.

Но совесть и любовь равны друг другу не только в том, что и та, и другая
имеют дело не с действительностью, а лишь с возможностью; не только в той
заранее очевидной особенности, что и та, и другая могут действовать лишь
интуитивно. Можно привести еще вторую причину их неизбежно, поскольку это
связано с их сущностью, интуитивного, иррационального и поэтому никогда
полностью не рационализируемого функционирования и действия. Как совесть,
так и любовь имеют дело с абсолютно индивидуальным бытием.

Ведь задача совести - открыть человеку "то, что надо". Однако это "то, что
надо" всегда только одно. Таким образом, речь идет о чем-то абсолютно
индивидуальном, об индивидуальном долженствовании, которое не охватывается
ни одним общим "моральным законом" (типа кантовского императива), но
предписывается "индивидуальным законом" (Георг Зиммель). Оно не познаваемо
рационально, а лишь постижимо интуитивно. И интуитивное достижение этого
результата обеспечивается совестью.

Только совесть может как бы согласовать "вечный", всеобщий моральный закон с
конкретной ситуацией конкретного человека. Жизнь по совести - это всегда
абсолютно индивидуально личная жизнь в соответствии с абсолютно конкретной
ситуацией, со всем тем, что может определять наше уникальное и неповторимое
бытие. Совесть всегда учитывает конкретность моего личного бытия.

Мы хотим теперь показать, что и в этом отношении, в аспекте индивидуальной
сущностной направленности совести, любовь в определенном смысле подобна ей;
не только этос, но и эрос нацелен на целиком и полностью индивидуальную
возможность. Подобно тому как совесть открывает "то, что надо", так и любовь
открывает единственное, что возможно: уникальные возможности любимого
человека. Любовь, и только любовь, в состоянии увидеть человека во всей
неповторимости, как абсолютную индивидуальность, которой он является. Но не
только лишь этическое и эротическое, не только совесть и любовь коренятся в
эмоциональном, а не рациональном, в интуитивных глубинах духовного
бессознательного. В нем нашло в определенном смысле пристанище и третье -
"патическое", поскольку в духовном бессознательном наряду с этическим
бессознательным, с нравственной совестью, существует еще, так сказать,
эстетическое бессознательное - художественная совесть. Как в художественном
творчестве (3), так и в воспроизведении художник руководствуется своей
бессознательной духовностью именно в этом смысле. Иррациональной по своей
сути и поэтому полностью нерационализируемой интуиции у художника
соответствует вдохновение, которое также коренится в сфере бессознательной
духовности. Художник творит по вдохновению, и поэтому источники его
творчества находятся и остаются во тьме, которую сознание не в состоянии
осветить полностью. То и дело оказывается, что чрезмерное осознание даже по
меньшей мере мешает этому творчеству "из подсознания". Нередко усиленное
самонаблюдение, стремление к сознательному "деланию" того, что должно
протекать само собой в глубинах подсознания, становится тормозом творчества
художника. Любая рефлексия, не являющаяся необходимой, может здесь лишь
повредить.