"Красные кони (Рассказ)" - читать интересную книгу автора (Щербаков Владимир)

кострами кленов. Еще южнее и западнее вспыхивали, извивались и росли цветы
огня, блеклые цветы дыма. Но можно ли и в самом деле увидеть шоссе? Да,
нужно повернуть лучи к земле. Ведь воздух - это увеличительное стекло,
призма, заставляющая иногда свет сначала подняться, а потом опуститься
где-то привидением, миражем. А звук?..
Высветилась пряжа облаков. "Пора, - подумал я, - пора!" В моих руках
заговорил серебряным голосом кавалерийский корнет. В заоблачный край, в
синие синевы ушел зыбкий трепет - запевками, заклинаниями, не понятыми мной
заклятиями. Я поднимал и опускал корнет, мелодия кончилась - я замер.
Отозвалось эхо. "Вот оно что, - подумал я, - звуки идут разными путями -
отражаются от деревьев, земли и возносятся к облакам; в верхнем, нагретом
солнцем слое воздуха они поворачивают, опускаются, далеко-далеко падают
вниз, собираясь воедино. Так линза собирает тепло - и плавится металл. Из
камней, кирпича возводится руками каменщиков дом, песчинки растят гору, из
отдельных звуков возникает громкий всплеск. Длиннее мелодия, больше
звуков-песчинок - выше гора. Само солнце, нагревая воздух, складывает из
кусочков мелодии сигнал тревоги".
Но для этого нужно точно рассчитать рисунок звуковых волн, их узор,
познать движение ветров, взлет зари и отлить их в сплав звучаний. Иначе
волны не усилят друг друга, не сложатся, а, наоборот, погасят сами себя.
Теперь я не только верил, но, кажется, начинал понимать... Да, соединить
волны нелегко. Даже на море не поднимаются они выше девятого вала. Но волны
воздуха почти свободны от гравитации - они легки, даже невесомы. Мелодия же,
ключ к разгадке, может быть, лишь слышимость утренней ясности, звукопись
солнечных бликов, отклик чувства на них.
...Где ж твои всадники, земля полей? Где кони, лёт которых над зеленым
краем твоим быстрее голоса птичьего? Увидеть ли нам вас, услышать ли, как
расплещется под копытами студеный ручей? Или высохнет он прежде, а окопы,
пахнущие травяной влагой и солдатским телом, станут нам могилой - желаннее
могил в других местах? А дух солдатский будет жить и жить под светильником
неба - сама смерть станет оружием, предвестником вашей победы!
Звонкий тонкий металл, легкие вентили, серебристый мундштук. Ясным
голосом пел в моих руках кавалерийский корнет. "Оэй! - вторило эхо. - Оэй!"


Милый Вальцев! Не ждал я его так скоро, да и ждал ли вообще? А он
расседлал коня, пошел мне навстречу, и впору было сказать: "Сколько лет...",
хотя и виделись мы совсем как будто недавно. Усы его стали зеленоватыми от
пыли, поблекли синие погоны.
- Ты один? - спросил я, тотчас осознав неуместность вопроса.
- Нас двое, - ответил он, - ты забыл про моего коня.
Он долго черпал здоровой рукой воду из помятого закопченного ведерка и
плескался над седым сосновым корнем, смывая с лица зеленую пыль. Новости,
привезенные им, были печальнее наших: у переправы в схватке с горными
стрелками ранен командир эскадрона лейтенант Лён и убиты двадцать семь
человек.
Но Лён все же послал его к нам и передал, что будет помощь, если станет
легче. Эскадрон сдерживал противника вместе с другими частями. Я знал
твердо: трудно рассчитывать на то, что станет легче. За нашими плечами -
Воронеж, южнее и восточнее - Сталинград, Волга, Урал...