"Кошки в доме" - читать интересную книгу автора (Дорин Тови)

зияла пустота. Ему тогда было всего восемь недель, и мы решили, что усы
выпали, так как он обожрался кроликом. Тогда мы не знали, что матери-сиамки
иногда обезображивают таким способом своих любимых котят, если очень ими
довольны.
Это сообщил нам ветеринар - довольно грубо, решили мы для человека,
которому якобы нравятся сиамские кошки. А сообщил он нам это в тот же вечер,
а вернее, в половине двенадцатого ночи.

Глава седьмая
СОЛОМОН ВЕЛИКИЙ

Когда несколько дней спустя Смиты пришли к чаю с Джеймсом впервые после
рождения котят, Соломон набросился на него. Нам бы следовало предвидеть
что-нибудь в этом роде. С момента потери усов, которую он явно счел знаком
посвящения в рыцари, Соломон сделался невыносимым. Он заявил, что он - Глава
Семьи, и нередко приходилось наблюдать, как глава семьи бесславно
утаскивается на спине за угол для промывания ушей. Допустить в дом чужого
кота значило нарваться на неприятности.
Беда была в том, что пригласить Смитов без Джеймса мы не могли. Они
брали его с собой повсюду - и на почту, и на званый чай к священнику. А не
то, объясняли они (и мы, сами владельцы сиамского семейства, прекрасно их
понимали), а не то он устраивал Содом и Гоморру, а соседи предъявляли
претензии.
Держу пари, он предпочел бы тихонечко посидеть дома, знай, что ему
угрожает. Прямо-таки опять вижу, как он изящно ступает по дорожке в своей
алой шлейке и иногда останавливается понюхать цветок. Саджи поздоровалась с
ним у двери. Пожалуй, чуть подозрительно, но Саджи всегда встречала гостей
подозрительно, что придавало их визитам куда больше пикантного интереса. Они
бок о бок пошли в гостиную, где, сообщила Саджи, ее семейство ну просто
горит желанием познакомиться с ним. И я вновь переживаю жуткий момент, когда
Соломон, ощетинив свои односторонние усы от ненависти, вылетел из-под стола,
выпрямился на все свои шесть дюймов и зашипел на него.
Не успев начаться, наше церемонное деревенское чаепитие превратилось в
бедлам. Саджи, вопя, что он Напал на ее Сына, накинулась на Джеймса. Джеймс,
который и лапой не пошевельнул, в спор вступать не стал и поспешно
ретировался через блюдо с огуречными сандвичами. А Соломон, вне себя от
возбуждения, укусил миссис Смит за ногу. Еще долго после того, как Джеймса,
дрожащего точно осиновый лист, увезли домой, а мы подмели осколки вазы,
прежде стоявшей на окне, Соломон продолжал рассказывать нам про ногу миссис
Смит.
- А потом я укусил Джеймса, - распевал он, сидя на кухонном столе, где
мы устало резали для них кроличье мясо. - А потом я загнал его на самый верх
занавески. А потом я снова его укусил...
Но он выдавал желаемое за действительное. На самом деле Джеймса укусила
Саджи. Едва миссис Смит вскрикнула, как Соломон ракетой метнулся под бюро,
остальные котята за ним, и следующие двадцать минут мы его не видели, если
не считать двух круглых, как шарики, глаз, которые ошарашенно взирали на
кавардак и опустошения. Но в этом был весь Соломон. Вдобавок ко всему из
него вырос кошачий барон Мюнхгаузен.
Обычно, готовя еду для котят, мы запирали их в прихожей. Как сказал