"Кошки в доме" - читать интересную книгу автора (Дорин Тови)

пролетающей мимо бабочкой.
В результате его сестра истребляла полевок и землероек десятками, а
Соломон ни разу в жизни самолично ничего не поймал. Если не считать его
змеи, длиной аж в шесть дюймов. Но, наткнувшись на нее, он пришел в такое
возбуждение, что прыгнул ей на хвост, а не на голову, и она удрала.
Мы знали, что это было его тайной печалью. На его мордочку было жалко
смотреть, когда он созерцал, как Шеба прыгает и играет со своими трофеями,
прежде чем, по восточному обычаю, сложить их к нашим ногам. Иногда, не
стерпев, он брел на своих тонких, как у паука, некрасивых ногах, низко
опустив голову, чтобы Шеба не увидела, что он несет, и презентовал нам
изжеванный лист. А потом садился, устремлял на нас задушевный взгляд и от
всего своего сиамского сердечка умолял сделать вид, будто он поймал стоящую
добычу. Глубоко трогательная сцена, которую портило лишь то, что Соломон,
едва ему удавалось отобрать у Шебы ее трофей, мгновенно преображался в
совсем другого кота.
Он подкидывал добычу высоко-высоко, прыгал за ней, ловил в лапы,
эффектно швырял через всю комнату - в такие минуты было лучше держаться от
него подальше: Чарльз как-то отбил такой мяч прямо себе в чашку, а потом
несколько дней отказывался от чая.
Короче говоря, к Соломону во всей полноте возвращалось его эго. Это Его
Мышь, пыхтел он на Шебу над трупиком, подначивая ее запыхтеть в ответ. Но
Шеба на провокации не поддавалась, а сидела себе, ухмыляясь Чарльзу и
говорила, какой Соломон глупенький: расхвастался, а мышь ведь подержанная.
Это Его Мышь, заявил он, яростно ее обороняя, когда пришел священник, и без
зазрения совести добавил, что Поймал Ее Сам! И он продолжал орать, что мышь
его, его, его, пока всем это не надоедало и Шеба отправлялась посидеть на
двери. Либо, захватив его врасплох (а один раз так его напугав, что он
подпрыгнул чуть не до потолка), мышь вскакивала на лапки и улепетывала.
Однажды так произошло с полевкой, которая, пока Соломон рассказывал
молочнику, как он ее поймал, лов ко юркнула под дверцу стенного шкафа. Мы
так и не узнали, что с ней произошло потом, но когда Чарльз в следующий раз
достал свою куртку из шкафа, погончики и хлястик тут же отвалились.
А с землеройками такое происходило несколько раз. Живые метались, ища
выход наружу, дохлых Шеба аккуратно прятала под половик в прихожей,
засушивала их для своей коллекции, объясняла она, так что наступайте на них
сколько угодно - и в конце концов мы стали знатоками землероек.
До того как мы обзавелись кошками, я всего лишь раз видела живую
землеройку: я вскопала клумбу у стены коттеджа, и тут из-за угла вылетела
эта землеройка и обнаружила, что осталась без крова. Я и сейчас вижу, как
она металась по булыжникам в тщетных поисках своей парадной двери, а я
металась следом за ней, угрызаясь совестью и взвешивая, не схватить ли ее,
не помочь ли найти новую норку. Но люди говорили, что землеройки очень
нервные - даже умирают, если до них дотронуться, а другие люди говорили, что
они кусаются. Та землеройка ничему меня не научила, так как не выдержали мои
нервы и я ушла в дом. Но благодаря Соломону и Шебе я очень скоро раскрыла
эту тайну. Землеройки кусаются.
И Чарльз и я были укушены в разное время. Я - той, которую Соломон
радостно загнал в угол кухни, после того как она благополучно очнулась. Он с
ней беседовал, и рука, которую я протянула, чтобы ее выручить, видимо,
явилась последней соломинкой: пища от ярости, землеройка свирепо прыгнула на