"В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г." - читать интересную книгу автора

Глава четвертая

Днем было проведено короткое радиосовещание. Я доложил о квартире. У Августа мое сообщение восторга ке вызвало.

–Случайность?-буркнул он.-Ладно. Разберемся. Подключим полицию. Пусть обеспечат твою безопасность.

Я выразительно промолчал. Конечно, полиция могла бы кое-что выяснить, но, с другой стороны, тут же начались бы вопросы: кто, зачем, почему?

– Ладно,- сказал Август, догадываясь, о чем я думаю.-Посмотрим. Это я беру на себя. Как ты считаешь, имеет смысл менять квартиру?

– Нет,- сказал я.- Я засветился еще до входа в операцию. Утечка информации где-то на самом верху.

– Ладно. Что еще?

Я рассказал о своих впечатлениях от Дома, сделав акцент на директоре и черноглазом парне, которого видел в танцевальном зале.

– Значит, ничего нового,-подытожил Август. Покашлял.- Работа по раскрытой группе тоже ничего не дала.

– Вы же одного взяли!- напомнил я.

– Включенные фантомы в случае провала кончают самоубийством,-сказал Август.-Ты это должен был понять из документов. У них это в программе.

– Но ваш жив.

– Пока жив. Попытка выброситься из окна, попытка разбить голову о стену. Сейчас его держат в специальном помещении под непрерывным контролем. Кормят насильно. И конечно, он молчит. Это тоже в программе. И будет молчать. У МКК пять живых фантомов-они молчат уже полгода.-Он опять покашлял и сказал жестко:-Плохо работаем. Прежде всего нем нужен старший группы. Не фантом. Не блокированный. Старший, который знает код включения программы.

– Или слово власти,- сказал я.

– Нам нужен старший,- повторил Август.

Потом мы немного поговорили с Кузнецовым. Он был настроен гораздо оптимистичнее, хотя и не объяснил почему. Мне казалось, что он чего-то не договаривает, и я прямо сказал ему об этом.

– Имей терпение, Паша,-засмеялся Кузнецов.- Мне самому многое неясно. Не хочу тебя сбивать - смотри свежими глазами.

Я слегка подумал и решил, что ничего он не знает.

Просто морочит мне голову.

Вечером я поехал на Спектакль.

Говоря о популярности Дома, директор не преувеличивал. Уже за несколько кварталов до него движение было закрыто. Улицы заполняла разноцветная толпа. Я плечом раздвигал покорные спины. Стояли удивительно тихо. Как вода. В глазах у всех была тоска.

При входе дежурила полиция: расставленные ноги, дубинки, из-под надвинутых касок торчат неподвижные квадратные челюсти. Между оцеплением и толпой было метров десять свободного пространства. Чувствуя, как на мне концентрируются взгляды, я пересек его, назвал свою фамилию. Мне открыли турникет, и в это время из толпы выскочил длинный парень в комбинезоне с сотнями молний. Лицо у него было раскрашено флюорофорами: правая щека мерцала красным, левая-желтым. Он пронзительно закричал: “И меня! И меня!”растопырив ладони, кинулся в проход. Его перехватили. Он забился, разбрасывая синие волосы. Толпа смотрела безучастно. Полицейские переговаривались.

Я поднялся в зал.

Зала не было. В три несуществующие стены его било море. Тяжелые, зеленоватые изнутри волны обрушивались на песок. Дул порывистый, пахнущий йодом ветер. Соленые брызги летели в лицо. Море простиралось до горизонта и сливалось там с синим южным небом. Вместо четвертой стены тянулась широкая песчаная отмель. Ее окружали буйные джунгли - сплошное переплетение узловатых стволов, корней и глянцевитых листьев. Скрипуче кричали невидимые птицы. Доносился неторопливый перекатывающийся рык тигра

По отмели прогуливались зрители, поглядывали на часы. Некоторые забредали в воду и долго смотрели на горизонт.

Сбоку от вдающейся в море песчаной косы стояло приземистое старинное судно с двумя мачтами. Борта его, украшенные причудливой резьбой, побелели ог воды, медная обшивка позеленела, из квадратных амбразур выглядывали дула пушек. Деревянная женщина на носу с распущенными волосами подалась вперед, открыв рот в беззвучном крике.

Судно тяжело покачивалось, скрипело, на передней мачте его хлопал черный флаг с черепом и костями.

Меня окликнули. Особняком стояла группа людей во главе с директором.

– Как вам нравится?- спросил он.

– Чудесно,- ответил я.

На директоре был черный плащ до пят и черная шляпа с большими полями. Такой же костюм был и на советнике, который напоминал в нем скорее не пирата, а толстого, всем довольного средневекового лавочника.

– Маскарад необязателен,- сказал директор.- Это для лучшего вжнвания в роль, вполне можно обойтись и без него.

– Ну что они тянут?- спросила Элга. Она морщила губы. На ней было красное бархатное платье, расшитое жемчугом.

– Я не знаком со сценарием,-сказал я.

– И не нужно!- сказал директор.- Это же не стереофильм с привлечением зрителей. Там-да, требуется знать сценарий, выучить реплики. А здесь вся прелесть в том, что сценарий неизвестен. Даже я его знаю только в общих чертах. У нас зритель-активное лицо сюжета. Он сам создает его.

– Что я должен делать?

– Что хотите,-сказал директор.-Абсолютная свобода! И к тому же учтите: при любой, самой острой ситуации вам гарантируется полная безопасность. Поэтому-что угодно. Что взбредет в голову, то и делайте. Вот Герберт, например,- он обнял советника,- Герберт в прошлый раз женился на африканской принцессе и был объявлен королем Сесе Секо Омуа Первым.

Ему вставили в нос кольцо и воткнули перья в разные части тела. У него родилось шестеро детей.

Директор захохотал, показав гортань. Советник сердито высвободился из объятий.

– Вечно ты, Бенедикт, выдумываешь. Какая женитьба в мои-то годы!- И расправил плащ на толстых, покатых плечах.

– Он у нас любит изображать огнедышащих драконов,- как бы по секрету сказал мне директор.- Просто страсть какая-то! Хлебом не корми, дай дохнуть огнем. Правда, Геб?

Советник буркнул что-то и отвернулся.

– Могу дать совет,-сказал директор.-Если вам не понравится тот сюжетный ход, в который вы попали, можете легко перейти в другой. Просто сделайте шагов десять - пятнадцать в любую сторону. На стены, море и прочий антураж внимания не обращайте.

– Ну когда они начнут?- простонала Элга и взяла меня под руку. Чувствовались ногти.

Сильная волна докатилась до наших ног и ушла, оставив шипящую пену. Я с удивлением обнаружил, что брызги на лице настоящие.

С нашего места хорошо просматривалась вся отмель.

Я быстро нашел черноглазого парня. Он стоял в кольце хохочущих золотоволосых девушек. Недалеко от них Кузнецов озабоченно разговаривал со стариком библиотекарем, хмурился. Я скользнул по ним равнодушным взглядом.

Тут же находилась Анна-в коротком белом платье, совсем одна.

– Если хотите пройти сюжет еще с кем-нибудь,многозначительно сказал директор,-то держитесь ближе к партнеру: будет большая суматоха.

На бриге удррил колокол-медным голосом. Все зашевелились. Элга сильно сжала мою руку. На верхней палубе появился человек в черном камзоле, махнул кружевной манжетой.

– Пошли,- сказал директор.- Удачи вам, Павел.

Я кивнул на прощание, и его тут же заслонили чьито спины. Элга потащила меня к бригу. Толкались. Было очень тесно. Я оглянулся: лицо Анны мелькнуло и пропало в толпе.

– Скорей!-сказала Элга и дернула меня совсем невежливо.

По липкому, смоленому трапу мы вскарабкались на борт. Остро пахло морем. Палуба оказалась неожиданно маленькой - я не представлял, где мы тут все разместимся, зрители лезли один за другим. Второй раз ударил колокол. Кто-то восторженно закричал. Крик подхватили. Колокол торжественно ударил в третий раз.

Корабль закачался сильнее, застонало дерево, выгнулись паруса, берег начал отодвигаться.

Я неоднократно участвовал в голографических фильмах и прекрасно знал, что вижу имитацию: мы никуда не плывем, бриг стоит на месте, да и самого брига нет - на какой-то примитивный каркас наложено объемное изображение. Но здесь что-то случилось-странное ощущение легкости и веселья вошло в меня. Я как б|,; забыл обо всем, что знал раньше.

Мы находились в открытом море. Кругом, сколько хватало глаз, была вода. Ветер крепчал, срывал пенHi.se гребни, волны перехлестывали через палубу, корабль заваливался с боку на бок, я схватился за ванты, на губах была горькая соль, Элга повернула ко мне мокрое счастливое лицо, говорила неслышно за шумом волн. Я поцеловал ее. Она откинулась. “Веселый Роджер” плескался над нами.

– Па-арус!- закричали сверху.

На капитанском мостике стоял человек. Плащ и длинный шарф его развевались на ветру. За поясом были пистолеты. Мне показалось, что это директор. Вытянутой рукой он показывал в море. Там, за волнами, пыряли белоснежные паруса.

Элга завизжала, забарабанила по моей спине.

– К орудиям!- скомандовал капитан.

Полуголые, повязанные цветными платками пираты побежали по скобленой палубе, ловко откинули замки пушек. Я не видел ни одного знакомого лица. Более того, я не видел ни одного зрителя из тех, что стояли на отмели.

– Ого-онь! -

Дула дружно выбросили пламя и плотные клубы белого дыма. Запахло гарью. Элга не выдержала - кинулась к свободной пушке. Я ей помогал. Ядро было тяжелое. Мы забили заряд. Она, зажмурив синий глаз, наводила. Пушка дернулась, пахнула в лицо раскаленным дымом. На паруснике впереди вспучился разрыв, забегали темные фигурки. Элга все время кричала. Теперь она была не в красном бальном платье, а в разорванной тельняшке, брезентовых брюках и сапогах с широкими отворотами. Я не понимал, когда она успела переодеться. Мы заряжали, прицеливались и стреляли, сладко ожидая очередного разрыва. С парусника бегло отвечали. Ядро ворвалось на нашу палубу, оглушительно лопнуло-пират рядом с нами схватился за горло, хрипя, осел к мачте, между пальцев потекла кровь.

Корабли быстро сближались. Из трюмов нашего брига высыпалась абордажная команда - небритые, смуглые, свирепые,-горланили, перегибаясь через борт. Одноглазый верзила с рассеченным лбом взял в зубы кортик и ощерился-темная струйка потекла из порезанного рта.

Капитан выхватил короткую саблю:

– На аборда-аж!- Побежал вниз, на палубу.

Корабли сошлись с катастрофическим треском. На паруснике повалилась мачта, накрыв команду белыми крыльями. Наш борт оказался выше, пираты спрыгивали.

Элга уже билась внизу с офицером в серебряном мундире, ловко уклонялась, вспыхнув клинком, снесла ему эполет. Офицер схватился за плечо, и тут одноглазый пират, рыча, вращая желтым зрачком, погрузил кортик ему в грудь.

Я не помню, как тоже оказался на паруснике,- рубил, кричал. Вокруг хрипели яростные лица, плясала сталь, но ни один удар не задевал меня. Мы теснили.

Команда парусника отступала к рубке - падал то один, то другой. Их капитан палил с мостика из двух пистолетов, метко брошенный кинжал, блеснув рыбкой, воткнулся ему в горло, и он повис руками на поручнях.

Палуба очищалась. Наш капитан, потеряв плащ и шляпу, выкрикивал короткие команды. Элга восторженно вопила, глаза у нее были бессмысленные, она наскакивала на щуплого матросика, который, забившись за бухту каната, с ужасом на лице сжимался под ее ударами. Я обхватил Элгу за пояс. Она яростно прижалась ко мне. Матрос перевалил птичье тело за борт.

Элга оторвалась-бледная, сияющая,-высоко подняла саблю.

Из кают послышались крики. Выбежали несколько женщин и заметались по палубе. За ними гнались пираты. Одноглазый сгреб в охапку одну из них, она била ногами, взметывая пышную юбку,- вырвалась, прижалась к борту, озиралась, растрепанная, испуганная.

Одноглазый подошел неторопливо, сильным движением разорвал на ней платье - от горла. Женщина прижала руки к голой груди… Пираты захохотали.

Я увидел Анну. Она стояла у другого борта - тонкая и презрительная.

– Боже мой, какая скука…-сказала она.-И вы тоже! И вы - как все.

Я посмотрел на свою окровавленную саблю: кого я убил?

Ощущение веселья пропало. Я бросил саблю. Была грязная, затоптанная, залитая кровью палуба, небритые рожи пиратов, рваные мундиры… Длинными шагами, расталкивая команду, прошел капитан, остановился возле женщины в разорванном платье, широкой пятерней взял ее за волосы. Женщина запрокинула голову, заблестели сахарные зубы.

Анна вздрогнула

– Уйдем отсюда,- сказал я.

Она пошла, отворачиваясь. Я не знал, куда идти.

Директор говорил: десять-пятнадцать шагов в любую сторону. Я помнил, что море не настоящее, но прыгнуть за борт не мог. Из кают доносились пьяные крики. Вывалился матрос с черпаком, пил, обливая себя красным вином. Я считал шаги: девять, десять, одиннадцать…

На двенадцатом шаге словно лопнула струна. Свет на секунду померк. Мы оказались в полутемной комнате. Было душно. Трещали трехрогие свечи на стенах.

За длинным неоструганным столом сидело человек десять-в завитых париках, в темных камзолах с крахмальными отворотами. На столе лежала большая лохматая карта, прямо на ней стояли кубки с вином и высокая серебряная фляга, изображающая льва, поднявшегося па задние лапы.

Мы сели, и Анна уронила голову.на руки. На нас никто не обращал внимания. Холеный человек без парика вел ногтем по карте. На смуглом равнодушном лице его поблескивали светлые глаза.

– До Картахены двести миль,- негромко и властно говорил он.- При благоприятном.ветре мы придем туда утром. Войдем в залив и высадимся на холмах, против города. Вот здесь самое удобное место.

Грузные люди в париках вглядывались в карту, сопели. Среди них я увидел черноглазого парня. Он вдруг хитро подмигнул мне и, сделав озабоченное лицо, склонился над картой.

– Город со стороны залива не защищен,- продолжал главный.- Нам придется иметь дело только с гарнизоном. Пушки покрывают это расстояние-нас поддержат корабли.

– Капитан Клайд забыл, что при входе в залив сооружены два форта по двадцать пушек в каждом,-сказал толстый человек, очень похожий на советника.

– Мы их подавим,- небрежно ответил капитан Клайд.-Два фрегата, восемьдесят орудий, час хорошей бомбардировки.

– Перед фортом мели, близко не подойти,- не сдавался толстый.

– Гром и молния!-прорычал его сосед с фиолетовым шрамом от лба до подбородка.- Наплевать! Высадим десант на шлюпках. Мои ребята пойдут первыми…

Черта с два их кто-нибудь остановит!- Он стащил парик, тряхнул рыжими волосами.

Толстый что-то зашипел в ответ. Я не слушал: у меня на груди, под рубашкой, слегка закололо - вызывала “блоха”. Я незаметно сжал ее-вызов принят. Парики, склонившись над столом, рычали друг на друга.

Рыжий стучал кулаком, текло вино. Капитан Клайд, откинувшись на спинку, надменно поднимал бровь.

На меня не смотрели. Вместе с платком я захватил в кармане “блоху” и поднес к уху. Голос Кузнецова внятно произнес: “Повторяю - Великие Моголы. Великие Моголы…-И затем другим тоном:-Что? Нет. Сейчас…”-и короткий стон, сдавленный и отчаянный.

Свободной рукой я безуспешно сжимал “блоху” под рубашкой. На вызов никто не отвечал. Черноглазый парень беспокойно заерзал. Наши глаза встретились. Он поспешно опустил веки. Я чувствовал - что-то случилось с Кузнецовым, шепотом сказал Анне:

– Нужно идти.

Она, не подняв головы, ответила:

– Идите.

Я незаметно встал. У дверей застыл негр в тюрбане, с саблей наголо. Блестели молочные зрачки, Я не знал, где искать Кузнецова, пошел по коридору между каютами. Двое пиратов, жадно разглядывавшие золотой браслет, расступились, пропуская меня.

В этот раз переход произошел на четырнадцатом шаге. Свет мигнул. Был полдень. Неистовое южное солнце выжигало из земли тонкую белую пыль. Она покрывала булыжник. Улица уходила в гору. Снеговая вершина ее плыла в небе. По обеим сторонам стояли низкие серые дома с окнами-бойницами. Старые камни крошились от жары. Из проломов глухих стен пробивались пряно пахнущие цветы.

Я послал вызов еще несколько раз. “Блоха” молчала. Я зашагал по пустынной улице. Насколько я понимал технику переноса, простая ходьба мне ничем не грозила: чтобы перейти в другой сюжет, надо было этого хотеть.

Город словно вымер. В горячей пыли копошились облезлые куры. Пробежала собака - скелет, обтянутый шерстью. Откуда-то слышалась гулкая пушечная пальба. Улица вывела меня на площадь-знойную, выгоревшую. Часть ее обрывалась вниз громадным спуском.

Хорошо было видно море. По неправдоподобной синеве его медленно, как игрушечные, передвигались кораблики с раздутыми парусами, время от времени окутываясь клубами дыма. С берега при входе в залив им редко отвечала крепость. Она была как на ладони - обе башни ее обвалились, из низких продолговатых строений в центре валил черный дым. Через стены упорно, как муравьи, лезли крохотные фигурки.

Я понял, что смотрю действие с другой стороны, из Картахены. И еще я понял, что судьба города решена: корабли подавят форт, войдут в залив и начнут бомбардировку.

Метрах в двухстах подо мной по кремнистой тропе от моря карабкался отряд пиратов человек в тридцать.

Блестели пряжки на амуниции. Я толкнул камень. Он покатился вниз. Меня заметили. Один из пиратов поднял руку, и раздался слабый хлопок выстрела. До площади они должны были добраться через полчаса.

Я пошел обратно в город, думая, как найти Кузнецова. Навстречу мне хлынула толпа-солдаты в латах, с алебардами, растерзанные горожане, женщины с детьми. Все это кричало и неслось по улице. Меня вмиг подхватило, кто-то чувствительно ударил в спину. По крикам можно было догадаться, что пираты ворвались в город. Вероятно, бой с фортом был обманным - стянул к себе весь гарнизон, а капитан Клайд тем временем высадил десант и ударил с тыла.

Остановиться в толпе было невозможно. Работая локтями, я продирался к краю. Какой-то офицер без кирасы, придерживая лоскут кожи на щеке, срывающимся голосом звал солдат. Его никто не слушал. Меня прижало к дому, я вцепился в дверную скобу. Толпа схлынула. Бежавшие в хвосте стали перелезать через стены. Появились пираты - ободранные, злые,- с гиканьем понеслись по улице. Все были с мешками.

Двое тащили деревянный ящик, полный золотых монет.

Из-за угла, воздев руки, хохоча, шла женщина в черном монашеском одеянии.

– Элга!-закричал я.

Женщина опустила руки.

– Кто?- повела безумными зрачками. Узнала: - Павел!- И захохотала опять.

Я схватил ее за плечи, тряс:

– Элга, опомнись!

Она поцеловала меня, ударила зубами о зубы, сказала спокойно:

– Вот ты где! Я тебя искала.

От нее пахло вином.

– Элга, где Кузнецов?

Она не понимала.

– Кузнецов, практикант из Советского Союза?- Я решил наплевать на конспирацию.

Элга пожала плечами:

– Здесь где-то. А я вот захотела увидеть тебя - и увидела.

– Элга, мне нужен Кузнецов,- внятно сказал я, сжимая ее запястья. Она скривилась.- Элга, где он?

– Пусти, больно,- сказала Элга. Я отпустил.- А ты совсем не тот, за кого себя выдаешь,-погрозила мне пальцем.-Мне еще Бенедикт сказал: таинственный инспектор. Кузнецов тебе нужен. В телецентре Кузнецов, где ж ему быть! Они сейчас всей бандой впрыскивают нам молодежный отдых.

– Идем,- приказал я.

Элга повисла у меня на руке, тыкала пальцем: туда. Лепетала:

– А ты мне нравишься. Хоть Бенедикт и сказал, что ты… чур, молчу… ты мне все равно нравишься.

Мы остановились перед одноэтажным домом, окна которого закрывали железные ставни.

– Здесь,-сказала Элга.-Только туда нельзя. Пока идет трансляция, туда никому нельзя. Даже Бенедикту нельзя.

Дверь была заперта. Я постучал. Мне никто не ответил.

– Пойдем выпьем,-сказала Элга.-Не будь таким скучным!

Я рванул дверь. Замок слетел. Внутри было темно.

Мерцали экраны настройки - палуба корабля, горящий город, горящий форт. Я нащупал выключатель. В потолке заметался, запрыгал бледный свет - вспыхнул. Комната была небольшая. Все четыре стены ее представляли собой пульты со множеством кнопок и тумблеров. Не в лад мигали десятки зеленых глазков. На полу, порвав сплетение проводов, опрокинув табуретку, лицом вверх лежал Гера Кузнецов. Стеклянные глаза смотрели в потолок.

Элга заглянула через плечо.

– Пьян вдребезги,-сказала она и захихикала.