"Властелин колец" - читать интересную книгу автора (Толкин Джон Рональд Руэл)Глава четвертая. НАПРЯМИК ПО ГРИБЫ[108]Утром Фродо проснулся бодрым и свежим. Он лежал под густым навесом живых ветвей, склонившихся до самой земли, — настоящая беседка. Под ним была постель из дерна и травы, мягкой, источавшей незнакомое благоухание. Сквозь трепещущие листья, еще не тронутые желтизной осени, пробивались солнечные лучи. Фродо вскочил на ноги и выбрался на поляну. Сэм сидел на траве у края леса. Пиппин глядел на небо, гадая, какая будет погода. Эльфы исчезли бесследно. – Они оставили нам фруктов, питья и хлеба, — обернулся Пиппин к Фродо. — Иди позавтракай! Хлеб совсем не зачерствел. Я бы его весь до крошки подобрал, но Сэм разве позволит? Все о тебе печется… Фродо сел рядом с Сэмом и принялся уплетать завтрак. – Какие у нас сегодня планы? — поинтересовался Пиппин. – Главное — добраться до Бэкбери, и чем скорее, тем лучше, — отозвался Фродо, не отрываясь от еды. – Как ты думаешь, мы сегодня повстречаем этих Всадников? — спросил Пиппин весело. Если бы сейчас ему посулили встречу с целой черной конницей — теперь, при свете утра, он и ухом бы не повел. – Скорее всего, — неохотно ответил Фродо: напоминание пришлось ему не по вкусу. — Но я надеюсь переправиться через реку до того, как они нас отыщут. – Ты узнал у Гилдора, кто они такие? – У него, пожалуй, узнаешь! Одни намеки да загадки, — уклончиво ответил Фродо. – А почему они сопят носом — ты спросил? – Нет, об этом мы поговорить как–то забыли, — с набитым ртом отозвался Фродо. – Эх ты! Я убежден, что это ключ ко всем тайнам! – Если это и вправду ключ ко всем тайнам, я уверен, что Гилдор отказался бы объяснять, — резко бросил Фродо, не расположенный шутить. — А теперь, будь добр, оставь меня хоть на миг в покое! Почему я должен отвечать тебе на целую уйму вопросов вместо того, чтобы спокойно позавтракать? Дай, наконец, подумать! – Силы небесные! — удивился Пиппин. — Это за едой–то? И он отошел к обрыву. Ясное утро («предательски ясное», — мелькнула мысль) не избавило Фродо от страха перед Всадниками. Из головы у него не шли слова Гилдора. С другого конца поляны долетел беспечный голос Пиппина — хоббит скакал по траве и распевал песни. «Так нельзя, — сказал Фродо сам себе. — Одно дело — пригласить младших друзей прогуляться на денек–другой по Заселью: в пути можно, конечно, устать и проголодаться, но зато как хорошо потом бывает плотно поужинать и согреться в мягкой постели! А тянуть их за собой в изгнание, где от голода и усталости уже никуда не деться, — это совсем другое дело. Даже если сами попросятся, не возьму! Это наследство — для меня одного. Скорей всего, мне и Сэма не стоило бы брать…» Он взглянул на Сэма Гэмги — и обнаружил, что тот давно уже на него смотрит. – Так как, Сэм? — сказал Фродо. — Что ты обо всем этом думаешь? Я ухожу из Заселья при первой же возможности. Сказать правду, я решил, что в Крикковой Лощинке не задержусь и дня — если, конечно, удастся. – И отлично! – Не передумал идти со мной? – Еще чего! – Но путешествие будет очень опасное, Сэм! Оно уже опасное! Скорей всего, ни ты, ни я из этого похода не вернемся. – Уж если вы не вернетесь, так и я тоже, дело ясное, — согласился Сэм. — «Не оставляй его одного!» — сказали они мне.– «Оставить? Господина Фродо?! — это я им. — В жизни такого не сделаю! Залезь он хоть на Луну, я и то не отстану! А если на него нападут эти самые Черные Всадники, им придется сперва потолковать с Сэмом Гэмги!» А они смеются. – Но кто это «они» и что ты такое несешь? – Эльфы, хозяин! Мы тут с ними маленько поболтали этой ночью. Они, похоже, знали, что вы уходите, так что я не стал и отпираться. Дивный народ эти эльфы, хозяин! Дивный, право слово! – Это верно, — согласился Фродо. — Значит, ты в них не разочаровался? – Мне кажется, мое мнение не в счет, — задумчиво проговорил Сэм. — Понимаете, они вроде как выше моих «нравится — не нравится» Я бы сказал — они другие, не такие, как я воображал. Они и старые, и молодые, и веселые, и печальные, всё одновременно. Фродо поглядел на Сэма изумленно, словно ждал увидеть на его лице видимые признаки случившейся с ним, судя по речам, перемены. Что это он? Прежний Сэм Гэмги так никогда не сказал бы. Но с виду Сэм был все тот же, только необычно задумчивый. – Тебе, наверное, уже не хочется уходить из Заселья. Ведь твоя мечта сбылась, — предположил Фродо. – Ан нет, хочется, хозяин. Не знаю, как вам объяснить, но после этой ночи я другой стал. Я словно вперед вижу, если можно так выразиться. Я знаю, что дорога перед нами длинная и ведет она во тьму, но я не могу повернуть назад. Я уже не ради эльфов иду, и не ради драконов, и не чтобы горы посмотреть. На самом деле я не знаю, чего хочу, но я должен что–то совершить прежде, чем все это кончится, и это что–то меня ждет не в Заселье, а там, впереди. Мне надо пройти этот путь до конца — понимаете? – Ничего не понимаю. Вижу только, что Гэндальф подыскал мне хорошего спутника. И я рад! Значит, пойдем вместе! Остаток завтрака Фродо съел в молчании. Закончив, он встал, огляделся и кликнул Пиппина. – Готовы? — спросил он, когда тот подбежал. — Надо немедленно уходить. Мы заспались, а впереди еще много верст. – Если кто и заспался, так это ты, — беспечно откликнулся Пиппин. — Я еще когда встал! А потом мы оба ждали, когда ты кончишь есть и думать. – Я уже поел и все обдумал. Теперь я собираюсь как можно быстрее добраться до парома в Бэкбери. Делать крюк и возвращаться на вчерашнюю дорогу я не намерен. Пойдем напрямик. – Тогда придется отрастить крылышки, — фыркнул Пиппин. — Пешком тут не пробраться. – Все равно, здесь короче, чем по дороге, — твердо сказал Фродо. — Паром, если смотреть от Лесного Приюта, считай, точнехонько на востоке находится, а дорога сворачивает влево — видишь там, вдали, какую она делает петлю? Это чтобы обогнуть Плавни и встретиться с трактом, который идет от Моста. Помните перекресток? Это сразу за Амбарами. Но перекресток еще очень далеко, нам придется сделать большой крюк. Мы могли бы срезать добрую четверть пути, если бы пошли отсюда прямо к парому. – Напрямик направишься — в три дня не управишься, — напомнил Пиппин пословицу. — Земля там вся в рытвинах, а ближе к Плавням начнутся болота и прочие радости. Я эти края знаю. А если ты боишься Черных Всадников, то какая разница, где с ними повстречаться — на дороге ли, в поле, в лесу… – В лесу и в поле им будет труднее нас отыскать, — возразил Фродо. — Потом, если ты едешь по дороге, тебя на дороге и подстерегать будут, а не в глухомани какой–нибудь. – Идет! — сдался Пиппин. — Ладно. Я полезу с тобой в любое болото и в любую канаву. Но радости в этом мало. Я рассчитывал до заката наведаться в «Золотой Окунек», что в Амбарах. Тамошнее пиво славится на весь Восточный Предел. По крайней мере когда–то славилось. Давненько я не пробовал «окуньковского» пива! – Тем более! Напрямик, может, и дольше, но и через трактир не быстрее! Надо любой ценой не допустить тебя до «Золотого Окунька». В Бэкбери мы должны быть еще затемно. Слово за тобой, Сэм! – Я как вы, господин Фродо, — вздохнул Сэм, не без труда подавив свое предубеждение против шастанья по болотам и не без сожаления распростившись с надеждой отведать знаменитого «окуньковского». – Ну, если нырять в колючки, то сразу. Айда! — решился Пиппин. Солнце припекало уже почти по–вчерашнему — с той лишь разницей, что с запада надвигались тучи. Похоже было, что может пойти дождь. Хоббиты кое–как спустились по зеленой круче и оказались в непролазных кустарниках. По их замыслу нужно было, оставив Лесной Приют слева, пересечь лес на правом склоне холма и выйти на равнину. Оттуда решили идти прямо к переправе — на открытом месте никаких препятствий не предвиделось, разве что одна–две канавы да кое–где плетень. Согласно подсчетам Фродо, это составило бы верст двадцать восемь, если нигде не сворачивать. Но вскоре выяснилось, что кусты куда гуще и спутаннее, чем казалось сверху. Тропы здесь не было; пробираться приходилось вслепую и, увы, со скоростью улиток. Когда же наконец хоббиты раздвинули последние ветки и оказались у подножия холма, дорогу преградил бежавший с вершины ручей с крутыми глинистыми берегами, поросшими по краям густыми колючками. Перепрыгнуть — не получится, перебраться — еще туда–сюда, но тогда пришлось бы насквозь вымокнуть, исцарапаться и вымазаться в глине. Друзья остановились, не зная, что делать. – Первая задержка, — мрачно усмехнулся Пиппин. Сэм Гэмги оглянулся. Высоко меж стволов виднелся зеленый обрыв, откуда они начали путь. – Гляньте–ка! — вскрикнул он вдруг, схватив Фродо за руку. Все посмотрели вверх — и увидели прямо над головой, на самом обрыве, неподвижно стоящую лошадь. Рядом с ней чернела согнувшаяся над обрывом фигура человека в плаще. Если кто и подумывал вернуться, то немедленно отказался от этой мысли. Фродо, махнув остальным, нырнул в дремучий кустарник у ручья. – Вот так–то! — бросил он Пиппину. — Мы оба правы! Прямой путь превратился в окружный, зато мы успели спрятаться! Сэм, ты у нас чуткий. Слышишь что–нибудь? Они замерли, стараясь не дышать и напряженно прислушиваясь. Но все было тихо. – Вряд ли он сунется сюда с конем, больно круто, — успокоил друзей Сэм. — Но он, похоже, догадался, где мы. Уж лучше пойдем отсюда. Легко сказать, труднее сделать! За спинами болтались тяжелые котомки, колючие кусты упорно не желали пропускать незваных гостей. Обрыв, оставшийся позади, надежно защищал низину от ветра, и в душном воздухе не ощущалось никакого движения. Когда впереди показалась наконец первая прогалина, у хоббитов по лбу градом катился пот, они устали и в кровь исцарапались, но самое скверное — перестали понимать, куда идут. Берега ручья понизились; поток, выбежав на ровное место, разлился и стал мельче, готовясь влиться в плавненские болота, а оттуда — в Брендивин. – Это же Амбарный Ручей! — догадался Пиппин. — Если мы хотим попасть к парому, надо перебраться на ту сторону и уходить вправо! Они перешли ручей вброд и бегом пересекли широкую поляну, за которой опять начинался лес — высокие дубы, перемежающиеся ясенями и вязами. Бугры и рытвины кончились, подлесок больше идти не мешал, но деревья росли слишком тесно, и впереди ничего нельзя было разглядеть. Внезапно палые листья взлетели, подхваченные порывом ветра; с неба, затянувшегося плотными тучами, упали первые капли дождя. Затем ветер так же внезапно стих и хлынул ливень. Хоббиты заторопились вперед, оскользаясь на мокрой траве и залежах прелой листвы; вокруг шумели и барабанили по листьям потоки дождя. Никто не осмеливался подать голос, но все трое беспокойно озирались по сторонам. Через полчаса Пиппин не выдержал: – От души надеюсь, что мы не слишком отклонились к югу. Сдается мне, правда, что мы идем вдоль опушки! Лес–то ведь узкий, самое большее в полторы версты шириной. Нам давно пора бы выйти из него! – Что пользы попусту метаться? — возразил Фродо. — Идем покуда, как шли. Не очень–то меня тянет на открытое место… Они прошли еще версты три лесом. Из рваных туч блеснуло солнце, и дождь стал реже. Перевалило за полдень. Хоббиты почувствовали настоятельную потребность перекусить. Привал устроили под большим вязом. Листва на этом вязе пожелтела, но еще не осыпалась, так что у корней было почти сухо. Откупорив фляги, хоббиты обнаружили, что эльфы наполнили их прозрачным бледно–золотистым питьем, — пахло оно цветочным медом и удивительно освежало. Через минуту друзья весело смеялись и только пальцами щелкали, вспоминая про ливень и Черных Всадников. Еще каких–то несколько верст — и все позади! Фродо откинулся к стволу и закрыл глаза. Сэм и Пиппин пристроились рядом и тихонечко запели: – Хо–хо! — начали они снова, уже громче. И вдруг смолкли на полуслове. Фродо вскочил. С ветром долетел протяжный жуткий вой, неизбывно злобный и бесконечно одинокий. Вой взвился к небу и вдруг оборвался на высокой пронзительной ноте. Все трое оцепенели: кто стоял — замер на месте, кто сидел — так и остался сидеть, чувствуя, как стынет кровь в жилах[109]. Молчание длилось недолго: до ушей хоббитов донесся ответный вой — гораздо слабее и словно издалека, но такой же леденящий. Наступила тишина — только ветер шуршал листвой. – И что это такое было, по–вашему? — спросил наконец Пиппин, бодрясь, но все еще слегка дрожа. — Если птица, то я о таких в Заселье еще не слыхивал. – Это не птица и не зверь, — подал голос Фродо. — Кто–то кого–то звал. Или подавал условный сигнал. В этом крике были даже слова. Правда, я не разобрал какие. Но хоббит так кричать не может и не станет. Больше они об этом не говорили. Все подумали о Всадниках, но язык у друзей словно присох к нёбу. Не хотелось ни идти дальше, ни оставаться, но рано или поздно открытого места было не миновать — причем лучше все–таки выходить на поляну днем, да поскорее. Не мешкая, хоббиты закинули мешки за спину и поспешили дальше. Вскоре полоса леса резко оборвалась. Впереди простирались заросшие высокотравьем луга. Теперь хоббиты ясно видели, что и впрямь сильно уклонились к югу. За лугами виднелась пологая гора заречного Бэкбери — не впереди, как надо бы, а по левую руку. Осторожно выбравшись из леса, хоббиты со всех ног припустили через поле. Поначалу сердце у них так и обмирало — ведь спасительный покров листвы остался позади. Вдали высился гребень холма, откуда они спустились утром. Оглядываясь, Фродо был почти уверен, что там, на обрыве, чернеет далекий силуэт Всадника; но гребень был пуст. Солнце садилось за холмы, откуда пришли хоббиты. Мало–помалу страх сошел на нет, хотя друзьям по–прежнему было сильно не по себе. Равнина вокруг приняла более домашний, возделанный вид: появились заботливо ухоженные поля, лужайки, изгороди с калитками и канавы для стока воды. Все казалось тихим и мирным: обычный захолустный уголок старого доброго Заселья. Хоббиты веселели с каждым шагом. Река приближалась, и Черные Всадники казались теперь просто жуткими лесными призраками, которые остались далеко позади, в чаще, и не властны больше были причинить зло, коль скоро последнее дерево осталось за спиной. Хоббиты прошли краем большого огороженного поля, где росла репа, и остановились перед крепко сколоченными воротами. Вглубь от ворот вела наезженная дорога, обнесенная низкой, но заботливо подстриженной изгородью, а невдалеке виднелась рощица. Пиппин остановился. – Я знаю эти поля, и ворота тоже! Это же Бобовая Делянка! Тут окопался фермер Мэггот[110]. А там, за деревьями — его дом. – Этого только не хватало! — ахнул Фродо. По лицу его можно было подумать, что дорога за калиткой ведет по меньшей мере к логову дракона. Друзья воззрились на Фродо в недоумении. – Чем тебе не угодил старина Мэггот? — удивился Пиппин. — Он на дружеской ноге с Брендибэками. Правда, если забраться к нему в огород, может не поздоровиться. Собаки у него больно уж свирепые. Но понять его можно: граница–то в двух шагах, так что приходится быть начеку! – Знаю, — вздохнул Фродо. — И все равно, — он смущенно усмехнулся, — все равно я ужасно боюсь и его, и этих псов. Сколько лет я обходил его ферму стороной! Когда я был мальчишкой и жил в Брендивинских Палатах, Мэггот несколько раз заставал меня на своей грибной плантации. В последний раз мне крепко от него досталось. А потом он показал меня собакам. «Смотрите, ребята, — говорит. — Когда этому юному прохвосту снова вздумается прогуляться по моим грядкам, слопайте его, и дело с концом. А пока проводите до ворот!» И они гнались за мной по пятам до самого Парома. До сих пор не могу этого забыть! Хотя, наверное, собаки свое дело знали и в тот раз зубы в ход пускать не собирались… Пиппин так и покатился со смеху. – Значит, самое время избавиться от былых страхов! Особенно если ты собираешься обосноваться в Бэкланде. На папашу Мэггота можно положиться — не трогай только его грибов, и все будет в порядке! Предлагаю к нему заглянуть. Только войдем в ворота, а не через забор. Тогда он поймет, что мы гости благонамеренные. Если он дома, я сам с ним поговорю. Мерри с ним накоротке, да и я одно время частенько сюда наведывался. Они пошли дальше. Деревья расступились и открыли взгляду высокие тростниковые крыши усадьбы и подсобных строений. Мэгготы, как и Плюхинсы из Амбаров, да и большинство жителей Плавней, жили в наземных домах. Что касается усадьбы Мэггота, то она была сложена из прочного кирпича и обнесена вдобавок высокой стеной с большими деревянными воротами, куда и вела дорожка. Как только хоббиты подошли к воротам, из–за стены донеслись устрашающие лай и гавканье. Громкий голос окликнул: – Тяп! Клык! Волк! Вперед, ребята! Фродо и Сэм застыли как вкопанные, а Пиппин сделал еще пару шагов к воротам. Створки распахнулись, и оттуда на хоббитов вылетели, задыхаясь от лая, три здоровенных пса. На Пиппина они не обратили никакого внимания, но Сэм вмиг оказался прижат к стене: две собаки, смахивавшие больше на волков, подозрительно обнюхивали его, рыча при малейшей попытке пошевелиться. Самый огромный и свирепый пес встал перед Фродо; шерсть у него на загривке встопорщилась, из глотки неслось ворчание. В воротах появился плотно сбитый, широкоплечий хоббит с круглым красным лицом. – Здорово, ребята! Кто вы такие и чего вам тут надо? — осведомился он. – Добрый день, господин Мэггот! — подал голос Пиппин. Фермер вгляделся получше: – Кого я вижу! Это же Пиппин — я хотел сказать, господин Перегрин Тукк! — И гримаса недоверия на его лице сменилась широкой ухмылкой. — Давненько, давненько я вас не видывал! Однако повезло вам, что вы не чужаки! Я решил с сегодняшнего дня всех, кто ни забредет, без лишних разговоров травить собаками. Уж больно непонятные дела творятся. Сумасшедших тут разных, конечно, много шляется, как–никак у самой Реки живем. — И он сокрушенно покачал головой. — Но этот тип всех заткнет за пояс, провалиться мне на этом самом месте! Таких тут еще не бывало. И пока жив Мэггот, больше не побывает! – Это вы о ком? — спросил Пиппин. – Так вы его не встретили? Только что убрался. К насыпи поехал. Странный тип! И вопросы задавал какие–то дурацкие. Но может, вы зайдете? Внутри все–таки сподручнее. Кстати, есть хорошее пиво — если, конечно, желаете, господин Тукк! Ясно было, что фермеру хочется что–то сказать, но не здесь и не сразу. Поэтому все трое охотно согласились зайти. – А собаки?.. — заикнулся Фродо. Фермер рассмеялся: – Пока я им не велю, они вам вреда не причинят. Ко мне, Тяп, Клык! К ноге! К ноге, Волк! К великому облегчению Сэма и Фродо, псы оставили их в покое и отошли к хозяину. Пиппин представил фермеру своих друзей: – Господин Фродо Бэггинс. Может, вы его и не помните, но он жил раньше в Брендивинских Палатах. При имени «Бэггинс» фермер насторожился и бросил короткий взгляд на Фродо. Тот уже подумал было, что Мэгготу вспомнились краденые грибы и собакам сейчас велят «проводить» его за ворота. Но вместо этого Мэггот взял его за руку. – Да уж! Страньше и не бывает! — пробормотал он. — Стало быть, это вы — господин Бэггинс? Заходите–ка в дом! Потолковать надо. Они прошли на кухню и уселись у большого камина. Госпожа Мэггот принесла огромный кувшин с пивом и до краев наполнила четыре вместительных кружки. Пиво оказалось превосходным, так что Пиппин был сполна вознагражден за отказ от «Золотого Окунька». Сэм, однако, отхлебнул из своей кружки с явным недоверием. Он с детства не жаловал хоббитов из дальних деревень и вовсе не собирался вот так, с первого раза, фамильярничать с чужаком, отлупившим когда–то господина Фродо, — пусть даже это случилось много лет назад. Обменявшись с гостями парой слов о погоде и нынешнем урожае (а уродился он не хуже, чем всегда!), фермер Мэггот поставил кружку на стол и пристально посмотрел на всех по очереди. – А теперь, господин Перегрин, — сказал он, — позвольте спросить, откуда вы свалились и куда направляетесь? Неужели меня решили навестить? А если так, почему я не видел вас у главных ворот? – Мы тут, по правде говоря, случайно, — признался Пиппин. — Если уж вы обо всем догадались, скажу честно: мы подошли к усадьбе с другого конца. Дело в том, что мы забрели на ваше поле… Но мы, честное слово, не нарочно! Просто мы пробирались к парому, а от Лесного Приюта решили срезать и заплутали в лесу. – Если вы хотели поскорее попасть к парому, отчего не шли по дороге? — удивился фермер. — Впрочем, это дело ваше, а по моей земле можете ходить сколько душе угодно, господин Перегрин. И вы тоже, господин Бэггинс, — хотя грибочки, небось, не разлюбили, а? — И он усмехнулся. — Еще бы мне не помнить это имя! В свое время юный Фродо Бэггинс считался одним из самых отъявленных шалопаев во всем Бэкланде! Но я не о грибах толкую. В том–то и дело, что имя Бэггинса я сегодня уже слышал. В аккурат перед вашим приходом. Угадайте, о чем меня спросил тот заезжий тип? Хоббиты вытянули шеи и навострили уши. Фермер помедлил, смакуя удовольствие, и продолжал: – Значит, так. Въезжает он ко мне в ворота на громадной такой черной лошади — ворота, на беду, случились открыты — и прямо сюда. Черный весь, закутался в плащ с ног до головы и капюшон надвинул до подбородка — словно не хочет, чтобы его узнали. «И что ему только понадобилось у нас в Заселье?» — думаю. Большие через границу редко переходят, а о таких, как это черное страшилище, я и вообще никогда не слыхивал. «Добрый день вам, — говорю, а сам иду к нему. — Дорога эта никуда не ведет, так что в какую бы вы сторону ни правили, лучше вертайте обратно». Шибко он мне не по сердцу пришелся, понимаете? Тяп выскочил было, принюхался разочек — да как взвоет! Точно оса его ужалила. Хвост поджал, заскулил и убрался. А черный сидит — не шелохнется. И говорит, как цедит: «Я приехал оттуда, — и, понимаете ли, на мои поля кажет. — Ты «Проваливай! — говорю. — Тут Бэггинсов отродясь не было. Ты совсем не в тот конец заехал. Поворачивал бы ты лучше оглобли обратно в Хоббитон, только не через поля, понял?» А он шепчет: «Бэггинс оттуда уехал. Он идет сюда. Он уже недалеко. Я хочу его найти. Скажешь, если он сюда зайдет? Я вернусь и привезу золота». «Ничего ты не вернешься, — говорю я ему. — Вали, откуда пожаловал, да поторапливайся. Даю минуту на сборы и спускаю собак». Он только зашипел в ответ. Может, это он так смеялся, а может, и нет. Потом как пришпорит коня — и прямо на меня. Не знаю, как я и отскочить–то успел. Кличу собак, а он уже развернулся и мчится прочь, как ураган, — через ворота, по дороге и в сторону насыпи… Только его и видели. Что вы об этом скажете? Фродо, не отвечая, смотрел в огонь. Голова его была занята одной мыслью: как же добраться до парома? – Не знаю, что и думать, — очнулся он наконец. – Тогда я вам скажу, что думать, — заявил Мэггот. — Не стоило вам связываться с хоббитонским народом, господин Фродо. Порченые они там все! Сэм зашевелился и бросил на фермера взгляд исподлобья. – Впрочем, голова у вас всегда была горячая, — продолжал Мэггот. — Когда я узнал, что господин Фродо ушел от Брендибэков и переехал к старому господину Бильбо, я сразу сказал: как пить дать, нарвется он на неприятности! Помяните мое слово: это все из–за вывертов и чудачеств господина Бильбо. Денежки–то ему достались неведомо какими путями. Говорят — он их в дальних краях добыл. Сдается, кому–то захотелось узнать, что стало с золотом да алмазами, которые он закопал в хоббитонском Холме! Фродо промолчал: фермер попал почти в яблочко. Поди знай, что на это ответить? – Одним словом, — продолжал Мэггот, — одним словом, я рад, господин Фродо, что у вас хватило ума вернуться в Бэкланд. Мой совет простой: оставайтесь у нас, пускайте корни, живите мирно и не якшайтесь с чужеземцами. Без друзей вы туг не останетесь. А явятся опять эти черные страшилища — я с ними сам поговорю. Наплету, что вы умерли или вообще уехали из Заселья, словом, как прикажете. Даже врать особо не придется. Спорю, не вас они ищут, а старого господина Бильбо! – Может быть, вы и правы, — уклонился от прямого ответа Фродо, избегая смотреть фермеру в глаза и продолжая глядеть в огонь. Мэггот посмотрел на него задумчиво: – Вижу, у вас на этот счет свое мнение. Да уж конечно! Не случайно вы появились тут сразу вслед за тем, черным. Мой рассказ, гляжу, вас ничуть не удивил. Не хотите откровенничать — добро, держите свои тайны при себе! Но видать, трудно вам приходится. На уме у вас небось одно — как бы теперь не попасться этому Черному на пути к парому! – Верно, — признался Фродо. — Об этом я и думаю. Только что сидеть и зря ломать голову? Боюсь, нам надо идти. Спасибо вам огромное за добрый прием! Я ведь о вас и собаках ваших больше тридцати лет без дрожи вспомнить не мог, ей–ей, господин Мэггот, не смейтесь! А жаль! Было бы у меня одним надежным другом больше… Грустно, что приходится торопиться. Но я еще вернусь. По крайней мере, буду надеяться, что вернусь. Если получится… – Что ж, добро пожаловать, — кивнул Мэггот. — А пока у меня завелась одна мыслишка. Уже скоро закат. Мы вот–вот сядем за стол — у нас заведено ложиться вместе с солнышком. Если бы вы с господином Перегрином могли остаться и отужинать с нами, мы бы очень обрадовались. – Мы тоже! — ответил Фродо. — Но боюсь, нам пора идти. До темноты мы к парому уже и теперь не поспеваем… – Да обождите вы! Я как раз собирался предложить: если вы останетесь поужинать, я велю запрячь пони, и покатим к парому вместе. И ноги целее будут, и других неприятностей избежите. На этот раз Фродо, к облегчению Пиппина и Сэма, принял предложение с благодарностью. Солнце уже спряталось за холмами, и дневной свет начал гаснуть. Вернулись два сына и три дочери Мэггота, и на столе появился обильный ужин. На кухне зажгли свечи и пожарче раздули пламя в камине. Госпожа Мэггот принялась расставлять тарелки. Вошли еще несколько хоббитов, батрачивших на ферме. Вскоре все четырнадцать ртов оказались в сборе. Пива было вдосталь; кроме того, посередине стола красовалось огромное блюдо грибов с копченой грудинкой, да и прочей добротной деревенской снеди было сколько душа пожелает. Собаки, улегшись у камина, грызли хрящи и сахарные косточки. Наконец на тарелках ничего не осталось. Фермер с сыновьями взяли фонарь и отправились запрягать пони. Когда гости вышли во двор, уже стемнело. Забросив мешки в глубину фургона, хоббиты взобрались следом. Фермер уселся на козлы и хлестнул лошадок — это были два сильных, крепко сбитых пони. Супруга Мэггота стояла в освещенном дверном проеме. – Смотри, будь осторожнее, Мэггот! — крикнула она. — Не затевай ссор с чужаками, и как отвезешь — сразу езжай домой! – Добро! — отозвался фермер, выворачивая на дорогу. Ночь стояла тихая — ни шороха, ни дуновения. Стена темноты встретила путников молчанием. Было сыро и зябко. Огней зажигать не стали и ехали не торопясь. Через версту–другую дорога уперлась в глубокий ров, пересекла его и взобралась на высокую насыпь, по которой шел довольно наезженный тракт. Мэггот сошел с козел и как следует огляделся, но темнота стояла такая, что хоть глаз выколи, и в неподвижном воздухе не было слышно ни звука. Тонкие полосы речного тумана ползли вдоль оврагов и над полями. – Темная, однако, ночка, — заметил Мэггот, — но фонарей я пока зажигать не буду, разве только на обратном пути. Если на дороге кто–нибудь появится — мы его издалека услышим. От усадьбы Мэггота до парома оставалось верст семь или около того. Хоббиты закутались поплотнее и напряженно вслушивались — не донесется ли какой–нибудь посторонний звук, кроме скрипа колес и неспешного перестука копыт? Фродо казалось, что фургон ползет, как улитка. Пиппин, сидевший рядом, кивал головой, задремывая; Сэм не отрываясь таращился в поднимающийся туман. Наконец впереди показался поворот на Паромную дорожку. Справа в тумане внезапно забелели два высоких столба. Фермер повернул лошадок; фургон качнулся, заскрипел и остановился. Хоббиты начали было вылезать — и вдруг услышали впереди, на дорожке, то, чего со страхом ждали услышать: стук копыт. Все ближе и ближе… Мэггот спрыгнул наземь и вгляделся в темноту, положив руки на холки обоих пони. В неподвижном тумане стук копыт разносился особенно четко. – Вы бы лучше спрятались, господин Фродо, — забеспокоился Сэм. — Забейтесь в глубину и накройтесь одеялами, а мы пошлем этого всадника куда подальше! Сам он вылез и встал рядом с фермером. «Только через мой труп»,– говорил его вид. – Эгей! Кто там? — окликнул фермер Мэггот. Цоканье смолкло. В тумане, совсем близко, смутно вырисовывалась темная фигура в плаще и капюшоне. – А ну–ка! — Фермер решительно бросил поводья Сэму и двинулся вперед. — Стой, где стоишь, и ни шагу дальше! Чего тебе тут надо и куда ты направляешься? – Мне нужен господин Бэггинс. Не встречали? — послышался приглушенный голос. Голос был знакомый, и принадлежал он не кому иному, как Мерри Брендибэку. Мерри откинул платок с занавешенного фонаря, и на ошарашенное лицо фермера упал свет. – Господин Мерри! — вскричал фермер. – Конечно. А вы думали кто? — рассмеялся Мерри, подъезжая ближе. Выступив из тумана, всадник перестал казаться страшным и уменьшился до размеров обыкновенного хоббита. Конь превратился в пони. Выяснилось вдобавок, что Мерри до самого носа обвязан шарфом — от ночной сырости. Фродо соскочил на землю, чтобы приветствовать друга. – Вот и вы! — с облегчением воскликнул Мерри. — А я уже начал сомневаться, что вы сегодня объявитесь. Махнул было рукой и поехал назад — ужинать. Но тут все заволокло туманом, и я решил наведаться к Амбарам, посмотреть — не лежите ли вы, случаем, где–нибудь в канаве? Как ни ломаю голову, не понять мне: откуда вы взялись? Где вы их выловили, господин Мэггот? В утином пруду? – Хуже! Они забрались в мой огород, — подмигнул фермер. — Чуть, понимаете, собак не спустил! Впрочем, ваши приятели и сами вам все расскажут. А теперь вы меня извините, господин Мерри, господин Фродо и все остальные: я, пожалуй, назад поверну. Госпожа Мэггот, должно быть, уже места себе не находит — туман–то все гуще. Он вывел фургон обратно на дорогу и развернул лошадок. – Что ж, спокойной вам всем ночи! — сказал он на прощание. — Чудной денек выдался, что верно, то верно! Но все хорошо, что хорошо кончается. Правда, надо сперва добраться до своего порога. Не стану зря хвалиться — рад буду, когда за мной закроется дверь! Он зажег фонари и взобрался на козлы. Уже усевшись, он вдруг нагнулся и достал из–под сиденья вместительную корзину. – Чуть не забыл! Госпожа Мэггот передала для господина Бэггинса вот это и желает ему всяческих успехов! Он вручил Фродо корзину и тронул фургон в обратный путь. Вслед полетел хор благодарностей и пожеланий спокойной ночи. Бледные круги света вокруг фонарей Мэггота постепенно растворились в тумане. Четверо друзей долго смотрели вслед. И вдруг Фродо рассмеялся. Из–под платка, покрывавшего корзину, распространялся запах жареных грибов. |
||
|