"Пират в моих объятиях" - читать интересную книгу автора (Хармон Данелла)

Глава 27

– Сэм! Сэм, выпусти меня! – Мария молотила кулаками в дверь, пока не сбила руки в кровь. – Ради Бога, кто-нибудь, выпустите меня!

Но никто не откликался на ее зов. Мария прижала к груди дельфинчика, словно пыталась таким образом призвать человека, смастерившего его. Рыдая, она соскользнула на пол, привалившись к двери. И принялась молиться, стоя на коленях. Слезы ручьем бежали по ее щекам и капали на доски. Густые золотистые волосы, падая ей на глаза, почти касались пола.

Внезапно раздался оглушительный взрыв, и кормовые стекла, задребезжав, посыпались на пол.

Мария с криком вскочила на ноги, но успела сделать лишь несколько шагов – пол у нее под ногами заходил ходуном, и она рухнула на колени. А затем раздался какой-то жуткий вой, и Мария услышала треск дерева.

Судорожно хватая ртом воздух, она поднялась на ноги, по-прежнему сжимая в руке дельфинчика. И тут в каюту ворвалось огромное едкое облако. Сэм! Мария снова принялась молотить в дверь кулаками, крича во всю силу своих легких. Почему он не идет за ней? Почему больше не стреляют пушки «Нечестивого»? И почему она больше не слышит его голоса?

И тут Мария все поняла. Она похолодела и едва не лишилась чувств. Конечно же, он не пришел только потому… потому что…

Мария в ужасе замерла.

Неужели Сэм мертв?

Она стала в отчаянии метаться по каюте. Мертв… Мертв… Мертв… Нет!!!

Рыдая, Мария выдвинула ящик письменного стола, но ее руки так дрожали, что она долго не могла ухватиться за инкрустированную изумрудами рукоять любимого кинжала Сэма.

Внезапно какое-то зловещее предчувствие заставило ее повернуть голову к окну, и перед глазами Марии промелькнула огромная гранитная скала. Затем в окне снова появились волны, а потом на воду упала огромная черная тень… В следующее мгновение Мария увидела фрегат во всех подробностях: жалкие остатки украшения на носу, сверкающая обшивка и длинный ряд ужасных пушек, блестевших на солнце.

Мария в страхе отвернулась и, кашляя от едкого дыма, добралась до двери. Кое-как она нашла щель в двери и просунула туда лезвие кинжала, стараясь отодвинуть язычок замка.

В каюте уже стемнело, и Мария ничего не могла разглядеть.

– Да открывайся же, черт тебя побери! – закричала она, отчаянно орудуя кинжалом.

Наконец дверь поддалась, и Мария рывком распахнула ее. С кинжалом в одной руке и дельфинчиком в другой, она, не оглядываясь, выбежала из каюты.

Мария застыла на месте. Вся палуба была залита кровью и повсюду валялись трупы. Некоторые из пиратов были раздавлены перевернутыми пушками, других она даже не смогла опознать, настолько они были изуродованы. Один из пиратов висел, зацепившись ногой за ванты, и кровь из его безжизненного тела стекала на все еще дымящееся дуло пушки. Кровь… Реки крови струились по палубе и устремлялись в море. И пахло порохом. Запах этот был столь резким, что даже свежий морской ветер не мог разогнать его. Схватившись за горло, Мария судорожно сглотнула, стараясь подавить приступ тошноты. Она подняла голову. Почти все паруса были оборваны, и реи, поскрипывая, раскачивались над палубой. А под ногами журчала вода, заполнявшая все трюмы корабля.

Внутри у Марии все похолодело, сердце ее болезненно сжалось.

Мария прислушивалась, прижав к груди дельфинчика. На палубах царила тишина. И тут она снова увидела исполинский корпус фрегата, возвышавшегося над «Нечестивым». Фрегат был окутан дымом, и паруса его тихонько похлопывали на ветру.

А потом она услышала лязг железа. И тотчас же поняла – это он.

Мария бежала по палубе, перебираясь через обломки такелажа и перевернутые пушки, бежала по лужам крови. Наконец выбралась на шканцы, прорвалась сквозь ряды британских моряков и увидела его… Сэм сражался с безумной отвагой и был прекрасен в бою. Двигаясь с грацией танцора, он колол, рубил, делал выпады и ловко уклонялся от ударов, сам же наносил разящие удары своей абордажной саблей. Противники падали под его ударами, но их место занимали другие. Сэм обливался потом, и мышцы на его руках вздулись от напряжения. Удар – и противник падает, обливаясь кровью. Еще удар – и опять нападающий рухнул у ног Сэма.

И тут английский лейтенант, щелкнув курком пистолета, навел его на Сэма.

– Не стреляй! – гаркнул капитан фрегата. – Он нужен мне живым. Проси пощады, пират! Проси пощады, черт бы тебя побрал!

– Никогда! Лучше мне гореть в аду, чем подчиниться тебе! – Сабля Сэма, описав дугу, сверкнула в воздухе.

Раздался пистолетный выстрел, и пуля просвистела в трех футах от плеча Сэма. Мария громко закричала, и все взгляды устремились на нее. И он тоже ее увидел.

Сэм на мгновение замер в замешательстве, но тотчас же снова взмахнул саблей; и теперь он бился с еще большим ожесточением, потому что понимал: жизнь Марии – в его руках.

– Прыгай, Сэм! Ради Бога, прыгай! – закричала она, бросаясь к нему.

Мария с силой толкнула его в грудь в отчаянной попытке сбить с ног, чтобы он перелетел через поручни, – это была единственная возможность спастись. Сэм покачнулся, однако устоял на ногах. А в следующее мгновение на Марию набросились несколько английских матросов; их грубые руки ухватили ее за запястья и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, оттащили от Сэма.

Кинжал… Сейчас он находился за поясом ее бриджей. Мария отчаянным усилием высвободила одну руку. И тотчас же, выдернув кинжал из-за пояса, всадила его… в человеческую плоть. Стоявший перед ней матрос взвыл от боли, и Мария почувствовала на руке что-то теплое и липкое… В следующее мгновение чей-то кулак врезался ей в челюсть, в глазах у нее потемнело… Ноги Марии подкосились, и она упала на колени.

Перед глазами плыли разноцветные круги, и все же она еще видела Сэма: лицо его побелело от гнева; прорвавшись сквозь круг обступивших его врагов, он с занесенной над головой саблей бросился на обидчика Марии. И тут что-то холодное уткнулось ей в висок.

Сэм тотчас же остановился; грудь его вздымалась; глаза метали молнии.

– Ну давай же, – раздался чей-то голос. – Один твой шаг, и она мертва.

Мария смотрела на Сэма и видела боль в его черных глазах, видела его отчаяние. Его грудь вздымалась и опускалась – он пытался овладеть собой. Но сильные руки морского волка повисли вдоль тела, как бы признавая поражение.

Комок подступил к горлу Марии, горькие слезы щекотали нос, глаза, разъедали душу. Она попыталась заговорить, но ее горло словно засыпало песком. Она старалась вырваться из крепких тисков своего мучителя, и слезы текли по ее щекам.

– Сэм, – прошептала она. – О Сэм!

Его глаза ласкали ее лицо, как бы стараясь запомнить каждую черточку.

– Ах, принцесса… я люблю тебя, – с нежностью сказал он, сделал шаг вперед, затем еще один.

Кто-то попытался задержать его, но локоть Сэма с быстротой молнии поразил подступившего к нему ударом под ребра.

– Остановите его!

Поднялся невообразимый шум, но среди него Мария слышала и свой голос. Все происходило как во сне: какое-то движение, вспышка солнца на меди пистолета, когда лейтенант поднял руку, гордый вызов в глазах Сэма, когда он попытался увернуться, но было уже поздно – рукоять пистолета опустилась на голову Сэма с ужасающим глухим звуком – так топор вонзается в могучее дерево. Черные глаза Сэма закатились, ноги его подкосились. Абордажная сабля выпала из его ослабевших пальцев, ударившись о палубу, за ней рухнуло его большое крепкое тело.

Онемев от ужаса, Мария смотрела на него, потом закричала, царапаясь, она пыталась освободиться из крепких тисков рук. А вырвавшись, она бросилась к Сэму, упала перед ним на колени и, рыдая, обняла его тело руками. Она прижалась щекой к его бледной щеке, пряча лицо в его черных волосах. Его рука была безжизненной, мускулы обмякли, но там, где рука прижималась к ее телу, она чувствовала тихое пульсирование.

Мария подняла голову, взгляд ее был холоден, в нем читался злой вызов. Кинжал все еще был зажат в ее руке. Она медленно поднялась, и на ее лице зазмеилась улыбка морской ведьмы, улыбка, которую весь экипаж «Маджестика» будет помнить до конца своих дней. Она занесла руку для последнего смертельного удара.

Но кто-то железной хваткой сжал ее руку, и она услышала самоуверенный голос:

– Вы, должно быть, Мария Холлет. Разрешите представиться. – Пальцы мужчины еще сильнее впились ей в руку. – Джеймс Инголз, капитан корабля «Маджестик», к вашим услугам.

Капитан Джеймс Инголз, подперев рукой подбородок, с изумлением смотрел на Марию.

– Ешьте ваш ужин, мисс Холлет, – сказал он насмешливо, одним своим тоном вызвав раздражение Марии. – Остывшее блюдо не будет таким вкусным.

Склонясь над тарелкой с жареной олениной, Мария не проявляла к еде ни малейшего интереса. Может ли она есть? Есть в то время, когда Сэм сидит в камере городской тюрьмы, а этот монстр заставляет ее есть?

Принцесса…

– Я сказал – ешьте! – закричал Инголз, начиная терять терпение.

Мария медленно подняла голову. Ее глаза, холоднее света зимних звезд, горели зелено-голубым огнем.

– Убирайся ты к черту! – сказала она медленно, с расстановкой.

Не говоря ни слова, он, откинув ее голову назад, залепил ей пощечину, оставив отпечаток руки на щеке.

Мария точно так же, не говоря ни слова, взяла тарелку и запустила ее в ненавистное лицо.

Взревев как разъяренный бык, он вскочил со стула, одной рукой вытирая лицо, другой на ощупь ища салфетку.

– Ты заплатишь мне за это, маленькая сучка! – взвизгнул он. – Нет, за это заплатит твой любовник!

Он поймал ее, прежде чем она успела добежать до двери, рывком развернул к себе так, что ее груди уперлись ему в грудь. Она боролась. Она кричала. Ногтями царапала ему лицо. Разозлившись, он схватил ее за запястье и вывернул руку назад.

– Ублюдок! Сын потаскушки, торгующей своим телом! Мерзкий гнусный червяк!

Носком ботинка она ударила его в голень, и он взвыл от боли, однако не выпустил ее. Она боролась с ним, как разъяренная тигрица, – царапалась, кусалась, ее разметавшиеся волосы закрыли лицо.

– Будь проклята, ведьма! – закричал он, с силой отталкивая от себя Марию, когда она ногтями впилась ему в щеку.

Хрупкое женское тело ударилось о стену, но, не обращая внимания на боль, она вскочила и побежала к столу, где рядом с вилкой и кубком нетронутого вина лежал нож.

Громко ругаясь, Инголз вырвал у нее нож и, обхватив согнутой в локте рукой ее белую тонкую шею, прижал к себе. Мария вырывалась. Ее тошнило от того, что ее ягодицы были прижаты к его паху.

– По всему, – прохрипел он ей в затылок, – ты должна быть тихой, милой молодой девицей. А тебе, как я понимаю, преподали на пиратском судне хорошие уроки: ругаться и защищаться, как мужчина. Уверен, что твой… учитель будет тобой доволен. Жаль, что он мало пробудет в этом мире, чтобы полюбоваться на плоды своего воспитания.

Мария пришла в бешенство. Давление на ее горло усилилось. Красные круги застилали ей глаза, но она продолжала отчаянно отбиваться. Инголз слегка ослабил давление, давая ей возможность откашляться.

– Скажи мне, красотка, чему еще он научил тебя?

Мария локтем ударила его между ног. На этот раз он только рассмеялся и небрежно отбросил ее от себя с видом человека, которому надоели все эти игры.

– Ах, мисс Холлет, какой же дикий у вас темперамент. Наверняка вы переняли его от… как они его там называют? Ах да, свободный принц. – От его холодного смеха у Марии пошел мороз по коже. – Однако мне жаль, что такой темперамент зря пропадает. Его бы использовать для более приятных целей.

– Я требую, говорите же, что вы с ним сделали?!

– Моя дорогая леди, зачем утруждать себя подобными мыслями? К концу недели он станет кормом для чаек. И то если мы позволим ему прожить так долго.

– Он должен предстать перед судом! Никто не может быть приговорен и казнен без решения суда!

Он снова рассмеялся неприятным, визгливым смехом.

– Позвольте вас поправить, мисс Холлет. Люди короля имеют право поступать, как им заблагорассудится, когда дело касается пиратов. Они самые худшие из преступников. Убийцы, воры, безбожные негодяи – все это у них в крови. Отбросы общества, паразиты на теле человечества. Устроить для них суд – значит оказать любезность. Мы можем поступать с ними, как только пожелаем. Будь моя воля, я бы повесил вашего капитана прямо на месте, как мы часто поступаем с теми, кого считаем особо… бесчестными людьми.

Губы Марии побелели.

– Не беспокойтесь, мисс Холлет, я этого не сделаю. У меня есть другая идея. Устроить показательную казнь на суше куда лучше, как вы считаете? В назидание тем негодяям, которые остались жить, таким как Уильямс, Тич, Лебус. – Инголз взял свой кубок, посмотрел на свет и выпил вино медленно и с удовольствием. – Видите ли, мисс Холлет, мы оставляем тело на виселице до тех пор, пока оно не разложится, и каждый проплывающий мимо пират увидит его, что служит им хорошим уроком.

– Замолчите! – закричала Мария, затыкая уши.

Его желтовато-коричневые глаза были холодными и злыми, как у змеи.

– Вас огорчает такая перспектива, мисс Холлет? Напрасно. Вы тогда сможете навещать своего принца сколько угодно. – Увидев ужас в глазах Марии, Инголз разразился злорадным смехом.

Мария отвернулась. Ее взгляд блуждал по комнате, стараясь прогнать кошмарное видение, вызванное его словами.

– Не пытайтесь что-то придумать, мисс Холлет. Уверяю вас – ничто не может спасти его шкуру. Кроме того, я не спущу с вас глаз. Вы будете сидеть взаперти, возможно, за исключением дня казни, когда вы лично будете сопровождать меня.

– Что?!

– Да вы просто обязаны присутствовать. Мы не можем допустить, чтобы ваш любовник покинул этот свет, не бросив прощального взгляда на свою любимую леди. Ему будет приятно видеть вас, особенно в моем сопровождении. Мы окажем ему честь. Только представьте себе, как легко ему будет умирать, зная, что вы в надежных руках.

– Никогда! – закричала Мария, хватаясь за вилку. – Я никогда не соглашусь на это, вам понятно? Никогда! Чтоб вам сгореть в аду, Инголз! Я ни за что на свете не допущу, чтобы Сэм сошел в могилу, думая, что я предала нашу любовь!

В Инголза полетела вилка, но тот увернулся, и она пролетела в дюйме от его уха. Капитан перехватил руку Марии, когда она собиралась ударить его по лицу, и так выкрутил ее, что Мария взвыла от боли.

– А сейчас послушай меня, гадюка, – прошипел он. – Нравится тебе это или нет…

Стук в дверь прервал его.

– Войдите, черт возьми!

Вошел слуга.

– Капитан Инголз?..

– Что еще?

– Какой-то джентльмен хочет видеть вас, сэр. Он уполномоченный его превосходительства губернатора. Я могу впустить его?

– Непременно, – резко бросил Инголз.

Слуга поспешно покинул комнату. Инголз оттолкнул Марию. Его взгляд с презрением пробежал по ее растрепанным волосам и мятому платью, покрытому пятнами крови капитана пиратов.

– Сними с себя эти тряпки и надень что-нибудь поприличнее, – сказал он с отвращением. – Видеть тебя в одежде, пропитанной кровью пирата, оскорбительно для любого человека.

Мария взглянула на него полными презрения и ненависти глазами:

– Лицемер! У тебя самого руки по локоть в крови, капитан, и когда-нибудь тебе придется ответить за это. Ты винишь Сэма за смерть своего кузена, не так ли? Так позволь сказать тебе, что это твой кузен послал «Уэсли» на верную смерть, а не Сэм. Не веришь? Я говорю правду! И ты имеешь наглость называть Сэма убийцей? Ха! Мне кажется, что это в вашей семье заложена тяга к убийству. Сначала твой кузен с его желанием стать героем, а теперь вот и ты. Вы и есть настоящие убийцы! Твой кузен в ответе за смерть многих людей с «Уэсли», а твоя вина – в гибели многих людей, сражавшихся с твоим проклятым фрегатом! Все они были моими друзьями, и их кровь ляжет тяжелым грехом на твою душу, Инголз.

– По велению короля я просто выполнял свой долг, – сказал Инголз, поднимая кубок.

– Долг? – возмутилась Мария. – Ты называешь убийство долгом?

– О, ради Бога, перестань называть военных моряков убийцами. Мы имеем дело с пиратами, не более того.

Возмущенная, Мария вскочила на ноги, но тут раздался стук в дверь.

– Войдите, – прозвучал размеренный голос капитана, затем, понизив его до свистящего шепота, он просипел: – Что он подумает, черт побери, когда увидит твое платье?

– То же, что увидев мои запястья! – ответила Мария, протягивая к нему покрытые синяками руки. – Не волнуйся, Инголз, я о многом могу рассказать.

Дверь открылась. Затаив дыхание, Мария сжалась на стуле. Она ожидала увидеть высокую внушительную фигуру, но вошел человек без обычного для официальной особы парика. Каштановые, тронутые на висках легкой сединой волосы этого в общем-то молодого человека были коротко подстрижены. На вид представителю губернатора было едва за тридцать, но ходил он слегка прихрамывая, и сутулые плечи делали его еще старше. Он шел, опираясь на палочку, его руки и ноги заметно подрагивали.

Мария почувствовала разочарование. Человек этот не вызывал уважения, только жалость. Она посмотрела на его дорогой камзол, роскошные кружева вокруг шеи и на запястьях и почувствовала, как ее душа ушла в пятки.

– Вы капитан Инголз? – спросил человек голосом столь же надтреснутым и хрупким, как и его тело.

Презрительно улыбаясь, Инголз даже не потрудился погасить насмешку во взгляде и презрительные нотки в голосе при виде явно нездорового и слабого человека.

– К вашим услугам… сэр.

Тяжело дыша, незнакомец долго примеривался к стулу, прежде чем усесться на него.

– Я – капитан Барримор. Пришел к вам по поручению его превосходительства губернатора Шата. – Он дотянулся до полупустой бутылки мадеры, стоявшей на белоснежной скатерти стола. – А кто эта… женщина?

Каким бы немощным и малозначительным ни был этот человек, но его острый взгляд сразу заметил пропитанное кровью платье Марии, ее затравленные глаза.

– Не обращайте на нее внимания, – сказал Инголз, небрежно махнув рукой. – Мисс Холлет, почему бы вам не покинуть нас на некоторое время? Мы с капитаном Барримором должны обсудить очень важное дело.

– Нет, я хочу, чтобы она осталась, – сказал гость. Марии показалось, что ее неряшливый вид оскорбляет его достоинство. И последовавшие за этим слова подтвердили ее догадку: – Хотя я нахожу унизительным для себя делить компанию с женщиной, которая носит пропитанную кровью одежду. У вас есть приличное платье, мадам?

Мария почувствовала, что вскипает. Да за кого он ее принимает? Она надеялась уговорить его, чтобы над Сэмом состоялся справедливый суд. Надеялась, что он может спасти Сэма. Но в его глазах не было ничего, кроме неприязни и презрения. Нет, такой не поможет. Он не из тех людей, кто может восстановить справедливость.

– Никаких платьев у меня нет, сэр, – холодно ответила Мария. – Верный слуга вашего превосходительства потопил судно, на котором были все мои вещи.

– Пиратский корабль, – фыркнул Инголз.

– Ах да, – вспомнил капитан Барримор. – Тогда вы, должно быть, небезызвестная Мария Холлет, морская ведьма Истхэма и подруга нашего заключенного. Мои извинения, мадам. Теперь я понимаю, почему у вас нет другой одежды. Но пожалуйста, проследите за тем, чтобы вашу одежду почистили. Ваш вид для меня… оскорбителен.

– Вы еще больше оскорбитесь, когда узнаете, чья кровь запеклась на нем, – саркастически заметил Инголз.

– Я полностью осведомлен, что это за кровь, – ответил Барримор с надменностью, превосходящей ту, что излучала каждая клеточка тела Инголза. – Кровь пирата гораздо темнее, вы не находите? – Он повернулся к Марии, и его рука с кубком дрогнула так, что вино едва не пролилось на его безупречный щегольской костюм. – А теперь, мисс Холлет, прежде чем я отошлю вас, мне бы хотелось поговорить с вами о деятельности капитана Сэмюела Черного.

Взгляд Марии стал еще более сердитым.

– Желаю удачи, – съехидничал Инголз. – Она бы отдала за него жизнь, если бы смогла, глупышка. Вы ничего не добьетесь от нее.

Барримор окинул Инголза холодным взглядом, полным нетерпения.

– Возможно, если вы оставите нас одних, капитан, она заговорит. Совершенно очевидно, что она от вас не в восторге.

Эта идея не понравилась Инголзу.

– Я не должен спускать с нее глаз. Я заставил всех в городе поверить, что она мертва. Сказал им, что она бежала в лес, где ее поймали индейцы. До суда предпочитаю держаться именно такой версии. Что, впрочем, в ее же интересах. Эти люди долгое время страдали от пиратов, и если они узнают, что она жива, то потребуют и ее крови. – Усевшись на стул, Инголз покручивал ножку кубка – привычка, которую Мария возненавидела, как, впрочем, и все в нем. – К тому же мало приятного видеть ее прикованной к цепи, как собаку, не говоря уже о том, что ее могут повесить вместе с негодяем. Я понимаю, сейчас у нее ужасный вид, но поверьте мне, стоит ее чуть отмыть, и она станет очень миленькой девушкой. Даже слишком хорошенькой для этого мерзавца.

– Я бы предпочла лучше умереть с Сэмом, чем сидеть рядом с вами! – вскричала Мария, вскакивая со стула.

– Садитесь, дорогая, – сказал Барримор, хрипло дыша и пытаясь дотронуться до ее руки. – Вот видите, капитан, вы только расстраиваете ее. Позвольте нам несколько минут поговорить наедине. Клянусь честью, от меня она не сбежит.

Инголз колебался, с недоверием глядя на Барримора. Наконец он поднялся и направился к двери.

– Хорошо, – сказал он, посылая Барримору фальшиво любезную улыбку. – Можете немного поболтать. Я вернусь через десять минут. Но прошу вас, не поворачивайтесь к ней спиной. Ее репутация ведьмы вполне обоснованна.

Дверь за Инголзом закрылась. Мария молча играла салфеткой, поклявшись себе, что Барримор, пусть хоть расшибется, ничего не добьется от нее. Абсолютно ничего.

Шли минуты. Тишина становилась напряженной, даже гнетущей. Мария сидела, разглядывая свои руки, не желая смотреть на гостя, тем более говорить с ним.

Вдруг она почувствовала его руку на своей, и эта рука не дрожала. Она услышала шорох его одежды, когда он вставал, увидела тень его фигуры на белой скатерти стола, и эта тень не была сутулой. Она подняла голову и с удивлением увидела перед собой высокого, сильного человека с гордой осанкой. Сутулость, подрагивание, возраст – все исчезло.

А когда он заговорил, его голос не был старчески надтреснутым. Этот глубокий и уверенный голос она хорошо помнила.

– От нашего пирата можно сойти с ума, не так ли? Не надо волноваться, дорогая. – Он крепко пожал ее руку. Затем заботливо вытер слезы, невольно покатившиеся по ее щекам. – Предоставь все мне, дорогая. У меня есть план…

Конечно, все дело было в парике. Поэтому она и не узнала его. Разразившись безудержными рыданиями, она, словно испуганный ребенок, упала в его объятия.

Пол Уильямс…

Еще никого в своей жизни она не была так рада видеть.