ГЛАВА 3. П У Т Ь К В О З Р О Ж Д Е Н И Ю

ВСТУПЛЕНИЕ. РАЗРУШЕНИЕ ВЕРЫ.

Современная европейская депопуляция низкой рождаемости — логическое следствие многовекового развития европейской цивилизации, основанной на идеологии либерализма.

Главнейшей победой либерализма в истории Европы, определившей ход событий на планете, является освобождение от религии, от веры в Бога. Либерализм и начинается с освобождения человека от веры. Надо было для начала покончить с зависимостью мышления человека от христианской нравственности, с зависимостью от иррационального, чтобы начать строить новый "разумный" мир.

Но это освобождение от веры в Бога не могло произойти сразу, вдруг. Понадобилось тысячелетнее тотальное господство католической церкви в Западной Европе, подмена евангельского христианства Иисуса Христа католическим средневековым извращением, чтобы стало возможным в Новое время полностью отказаться от Бога и евангельской нравственности.

Нам нужно разобраться с тем, как постепенно проходил процесс подмены понятий в христианстве, как искажалась христианская мораль, чтобы понять, где корни современной либеральной идеологии, либерального образа жизни, приведшего коренных европейцев к депопуляции низкой рождаемости, европейскую цивилизацию к мировому финансово-экономическому кризису, народы мира к несправедливому международному порядку, а планету к экологической катастрофе.

Разрушить веру в Бога невозможно, если понимать Бога как постоянный фактор, оценивающий деятельность и поведение человека на каждом шагу с тем, чтобы сделать затем окончательный приговор, открывающий или закрывающий человеку путь в бессмертие.

Разрушить веру в Бога можно лишь разрушив единство веры и нравственного поведения, основанного на заповедях Господа. Неразрывное соединение веры и нравственности в человеке — это и есть евангельское христианство. Католицизм, вольно или невольно, взял на себя труд по вытеснению Бога из жизни людей, разделив нравственное поведение и веру.

Католик, говорящий, что верит в Бога, это не то же самое, что православный, когда признается в вере в Бога. Для православного вера в Бога означает следование в жизни духовно-нравственным нормам евангельского христианства. А для католика признание им веры в Бога ровным счётом ничего не означает: он может вести себя как угодно, не забывая периодически каяться за содеянное.

Разделив нравственное поведение в жизни и веру в Бога, католицизм привел европейцев к атеизму, к вере в отсутствие Бога. Господь и не нужен в католицизме, раз путь в рай взялась предоставлять католическая церковь от его имени. Вера в Бога была разрушена после того, как сделалось ненужным следование христианским духовно-нравственным заповедям в повседневной жизни.

Путь в современный европейский либерально-демократический депопулирующий мир начинался полторы тысячи лет назад с препарирования христианства ради сиюминутных практических выгод. Вот уж действительно: "Благими желаниями выстлана дорога в ад".

1. ДУХОВНО-НРАВСТВЕННАЯ ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА.

Европа погибает?

Что-то не слишком походит современная Европа на умирающего. Экономика работает, машин на дорогах пруд пруди, в городах полным полно народу, всюду чистота и порядок, ухоженность и заботливость, культурная жизнь кипит, театры и арены полны зрителей, стадионы — болельщиков… Не слишком ли мы торопимся хоронить Европу?

Где живут самые свободные люди на земле? Где самое улыбчивое и доброжелательное население? Где самые ухоженные дороги и самые лучшие автомобили? Где человек может прожить всю жизнь, не работая, проводя время в постоянных развлечениях, нимало не заботясь о пропитании и крыше над головой? Где любят отдыхать и проводить праздники все богатенькие люди земли? Куда мечтают переехать на постоянное жительство все воры и авантюристы мира? Где либеральные правозащитники будут ретиво охранять и отстаивать ваши права человека, будь вы хоть исчадием ада? — Всё это находится в странах "золотого миллиарда", в странах европейской цивилизации.

Но пусть нас не обманывают прекрасные картинки."…цвёл юноша вечор, а нынче умер…"

Во-первых, люди редко догадываются о том, что их ждёт завтра. Разве мог Валтасар предполагать, пируя у себя во дворце во время персидского нашествия, что этот пир — последний в его жизни? Разве могли предположить римляне начала V века, что в конце века империи просто не будет, а по Вечному городу будут гулять волки? Разве предполагали марширующие по Елисейским полям немцы, что история тысячелетнего рейха закончится через пять лет? Кто в Советском Союзе брежневской поры мог предположить, что не пройдёт и десяти лет, как страна развитого социализма исчезнет с карты мира? Пока "Титаник" плывёт, никто гибели не ждёт.

А во-вторых, признаки грядущей погибели уже явственно видны, надо только знать, на что обращать внимание. Присмотритесь внимательнее к гуляющим по европейским столицам толпам людей. В Париже, Лондоне и Берлине, в Копенгагене, Амстердаме и Стокгольме, в Риме, Мадриде и Вене — везде мы увидим одно и то же. С каждым годом коренных европейцев становится всё меньше, а представителей других народов земли всё больше. С каждым годом коренное население Европы сокращается, а пришлое население возрастает. Европейцев по паспорту не становится меньше, становится меньше коренных жителей Европы. В некоторых районах Европы европейские лица уже чужие. Европа пока живёт и веселится, вымирает только народ, предки которого создали своим потом и кровью современную Европу.

Погибель Европы настанет тогда, когда коренные европейцы останутся в меньшинстве в своих собственных странах. Тогда путём простой демократической процедуры иммигрантское население Европы станет диктовать новые порядки. Иммигранты уже сейчас не очень стремятся перенимать европейскую культуру, а со временем и вовсе станут пренебрегать ею в своих анклавах в государствах Европы. К чему эти процессы могут привести, можно только догадываться. Во всяком случае, у идеи Великой Албании есть будущее.

Европейская погибель наступает в результате депопуляции коренного европейского населения, которую не в силах остановить европейское материальное благополучие.

Причина современной депопуляции коренного европейского населения, живущего в самых благоприятных за всю историю человечества условиях, в низкой рождаемости, потому что все иные причины, что губили европейцев в прошлом, ликвидированы благодаря социально-политическому развитию, материальному и научно-техническому прогрессу.

Более чем столетний опыт преодоления европейской депопуляции показал, что она непреодолима в принципе и выдающееся социально-политическое устройство европейской цивилизации и материально-техническое европейское развитие лишь усугубляет депопуляцию низкой рождаемости.

НИЗКАЯ РОЖДАЕМОСТЬ КОРЕННОГО ЕВРОПЕЙСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ЕСТЬ СЛЕДСТВИЕ ОБРАЗА ЖИЗНИ, УСТАНОВИВШЕГОСЯ В СТРАНАХ "ЗОЛОТОГО МИЛЛИАРДА" ЗА ПОСЛЕДНЕЕ СТОЛЕТИЕ.

Образ жизни строится на определённом мировоззрении, на определённых идеологических установках. Современный европейский образ жизни основан на европейской идеологии, окончательно сформировавшейся в Новое время.

Сказанное означает, что ИМЕННО СОВРЕМЕННАЯ ЕВРОПЕЙСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ, ЛЕЖАЩАЯ В ОСНОВЕ ЕВРОПЕЙСКОГО ОБРАЗА ЖИЗНИ, ОТВЕТСТВЕННА ЗА ДЕПОПУЛЯЦИЮ НИЗКОЙ РОЖДАЕМОСТИ КОРЕННОГО ЕВРОПЕЙСКОГО НАСЕЛЕНИЯ.

И теперь, чтобы узнать, как можно покончить с депопуляцией низкой рождаемости коренного европейского населения, необходимо разобраться с современной европейской идеологией. И для начала понять, на каких принципах она основана, что является её сутью. Какие идеи лежат в основе всей идеологической конструкции запада? Надо понять, что в европейской идеологии направлено против человека, что приводит к его вырождению? Исследуя европейскую идеологию, мы должны найти те воззрения, которые и привели современную Европу к погибели от низкой рождаемости.

Только отбросив ложные погибельные идеологические установки можно построить идеологию воскресения, на основе которой возможно будет сформировать новый образ жизни, возрождающий коренное европейское население, в том числе и коренное население России.

Первое существо на планете (клетка), только что обособившееся от внешнего мира, содержит в себе "образ" этого мира — всё необходимое для жизнедеятельности организма взято целиком из среды обитания. Образ внешнего мира всегда находится внутри существа — в его физиологии, в его психике, в его мышлении.

Рациональная деятельность человека начинается с осмысления образа внешнего мира, находящегося у него в сознании, с нахождения логических связей между событиями внешней действительности. В результате этого осмысления формируется мировоззрение — комплекс логических умозаключений.

Люди обмениваются своими взглядами на мир, находя общее в своих осмыслениях, формулируя различные идеологические направления. Каждая группа людей, объединённых каким-либо интересом, вырабатывает свои идеологические представления. Наконец, оформляются различные идеологии, отражающие взгляды больших групп людей. Какая-то идеология становится общепринятой для данного общества и для данного государства и на её основе, затем строятся общественные отношения и государство.

Идеология — общепринятый данным обществом, или частью общества, образ мира, служит основой для выработки общественной морали, норм поведения. Эта мораль и эти нормы определяют образ жизни, по которому живёт общество. И этот образ жизни затем автоматически усваивается новыми поколениями.

Человек входит в мир и сталкивается со всем складом общественных отношений, норм поведения, со всей структурой государственного устройства, с образом жизни, отражающим главенствующую идеологию. Таким образом, идеология в виде принципов, норм поведения, правил, традиций с самого рождения усваивается человеком и существует в голове взрослого человека, осознаёт он это или нет. Идеология задаёт направление нравственного развития человека, создаёт его образ жизни.

И если общепринятая идеология правильно отражает действительность, соответственно формируя общественную нравственность — общество и государство благополучно существуют. Если же идеология выбрана неверно, она задаёт такое нравственное отношение человека к миру, что это приводит к гибели и общества, и государства. Современная европейская идеология ведёт коренных европейцев в могилу, значит, это неверная идеология.

Что является сутью современной европейской идеологии? Что является её центральным стержнем, на котором построено всё здание современной европейской идеологии? В чём главная идея современной европейской идеологии?

Сутью, центральным стержнем, главной идеей современной европейской идеологии является понятие свободы. Это понятие пронизывает всю современную европейскую идеологию.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СВОБОДЕ.

Свобода — естественное стремление человека. Всегда и во все времена люди мечтают жить, как хочется, делать, что хочется…

Жить независимо от других людей — вот извечное стремление человека на земле. Однако свобода, не подкреплённая материальным достатком, оборачивается свободой умереть от голода. Поэтому пользоваться относительной свободой во все времена могли лишь материально обеспеченные люди. Материальное богатство, таким образом, есть минимально необходимое условие свободной жизни в этом мире. В глазах простых людей, зависимых от массы обстоятельств, материальное богатство представляется неотъемлемым признаком свободного человека. Богатый человек имеет больше возможностей для независимой от других людей жизни, чем неимущий. Быть богатым считается быть относительно свободным от влияния других. То есть, для того, чтобы стать более свободным, независимым от других, надо сначала стать чуть более богатым.

Одни люди обладают материальным достатком, обеспечивающим кое-какую их независимость от внешнего мира и других людей, а другие еле сводят концы с концами, полностью оказываясь зависимыми от любых неожиданностей природы и человека. Одни люди стремятся сохранить своё достояние и преумножить его, а другие мечтают о хоть каком-то достатке. Поэтому и мечты о свободе на земле у этих групп людей, богатых и бедных, различны. Одни под свободой полагают свободу использовать своё богатство для его преумножения, а другие требуют свободы, как возможности приобрести хоть какой-то достаток, чтобы не умереть с голоду. Свобода аристократов оказывается несовместима со свободой демоса.

Естественно, что первые либеральные представления сформулированы представителями именно имущих классов — у них просто больше досуга (свободы) для теоретических рассуждений.

Все люди стремятся к свободе. Но все понимают свободу по-своему.

Свобода в понимании богатых означает свободу пользоваться богатством по свому усмотрению, возможность сохранения и преумножения богатства и невмешательство общества и государства в дела имущих. Богатые используют общество для воспроизведения своего богатства и стремятся ограничить роль государства, чтобы оно не мешало им преумножать его. Роль государства при этом сводится к чисто полицейским функциям, обеспечивающим право собственности.

Свобода в понимании бедных сводится к получению возможности стать богатыми.

Все люди хотят быть счастливыми, но каждый понимает счастье по-своему. Счастье — особое состояние нашей души, и защита этого состояния — главная забота человека. Что объединяет все мнения, так это необходимость свободы, без которой счастье немыслимо. Свобода понимается как независимость от внешнего воздействия, будь то природные явления или воля других людей. Защищаясь от произвола природы, мы строим дома, дороги, заводы. Защищаясь от произвола других людей, мы придумываем законы.

Первая проблема, стоящая перед человеком — обезопасить себя от произвола природы. Для этого человек осваивает материальный мир, создаёт орудия труда, строит материальную инфраструктуру своего существования, открывает производство.

Вторая забота — сохранить то, что создаётся в результате труда, то есть обезопасить себя и свои вещи от произвола других людей. Вещи, которые создаёт, или которыми обладает человек, выступают как имущество, которое необходимо защитить от посягательств других людей. Необходим некий уговор с другими людьми (закон), который устанавливает принадлежность вещей. Только появившись, собственность тут же так или иначе юридически оформляет себя.

Наличие защиты от произвола природы в виде материальных ценностей (богатство) и наличие защиты собственности от произвола людей в виде договоров (законы) — необходимая основа для относительной независимости, то есть свободы человека на земле. Таким образом, материальные ценности, богатство с самого начала истории человечества намертво связываются со свободой. А так как свобода есть необходимое условие счастья, то и богатство тоже становится синонимом счастья.

Материальное благополучие — наиболее наглядно иллюстрирует свободу человека. Материальное богатство означает преодоление зависимости человека от средств существования. Это первый, самый низший, уровень освобождения человека от внешней среды. Это первое, что может создать человек своим трудом — обезопасить своё существование от капризов природы, построив дом, создав запасы продовольствия. Второй уровень свободы — надёжная защита своих материальных ресурсов от посягательства других людей. Его можно достичь, лишь став обладателем определённых прав в обществе.

И во все времена только меньшинство людей обладают материальным богатством и относительной свободой перед подавляющим большинством. И всякая организация общества направлена на то, чтобы сохранить имущественное неравенство людей. Поддерживая имущественное неравенство в обществе, сохраняя привилегии для богатых, власть, какой бы она ни была, использует желание бедных вырваться из бедности, использует зависть, которая, по существу, и является двигателем материального прогресса.

Богатые тоже бывают по-человечески несчастливы, но их человеческое несчастье происходит на фоне материального благополучия. Богатые не откажутся от материального благополучия, потому что привыкли к комфорту, в котором оказались по тем или иным причинам. А бедные, у которых подобного комфорта нет, полагают, что все их человеческие несчастья проистекают только исключительно по причине материального неблагополучия, и всячески стараются достичь его. Достигнув же богатства, человек быстро убеждается, что "и богатые тоже плачут". Потому что основа человеческого счастья не в материальном благополучии, а в любви, в нравственном отношении к себе и друг к другу. И тогда рай действительно бывает даже в шалаше.

Поиск свободы для человека всегда происходит в материальной сфере, потому что в духовной сфере свободу искать не надо — она присутствует здесь всегда. Дух человека — это полная свобода. Человек всегда духовно свободен, осознаёт он это или нет, а вот в материальном отношении, в телесной (материальной) сфере, человек всегда несвободен. В то время, как материальное существование человека зависит от других людей, от природных факторов, человек всегда духовно свободен, и эту свободу никто не в силах у него отнять, кроме Господа.

Вся борьба человека за свободу в истории направлена на то, чтобы сделать себя более независимым от природы и от людей. Борьба за свободу всегда была борьбой за богатство. Пусть нас не смущают современные либеральные ценности: свобода слова, печати, собраний и т. п. Все эти свободы оформились лишь в Новое время и оформились как раз для обеспечения материальной свободы предпринимательства. Эти свободы развязывали руки предпринимательству для личного обогащения за счёт эксплуатации души и тела людей. Так что во все времена под свободой люди понимали возможность жить хорошо за счёт других людей.

"Свобода есть осознанная необходимость". Карл Маркс.

Давая определение свободы, Маркс ошибся в том, что касается осознания необходимости. Находясь под впечатлением французского философского романтизма XVIII века, считающего человека добрым от природы, Маркс, вслед за ними, полагал, что избавление человека от частной собственности автоматически сделает общество свободным от угнетения, ведь человек по природе существо доброе. Человек должен снять с себя обузу придуманной некоторыми плохими людьми частной собственности, ссорящую людей, и тогда природная доброта человека ничем не будет сдерживаться и установит между людьми добрые равные отношения. Такая наивная вера, сродни вере в Бога, в природную нравственность человека — ложь, которая так и не позволила коммунизму стать наилучшим общественным строем.

В реальности произошло с коммунизмом Маркса то, что и должно было случиться — общество, лишённое духовной нравственности, превращается в разделённое общество, гибнущее от своего разделения, как сказано было ещё в Библии.

Атеистической нравственности не существует, так как в атеистическом мире критерием истинности становятся деньги. Либо Бог и нравственность, либо деньги и вседозволенность — третьего не дано.

Гуманизм есть попытка провозгласить нерелигиозную нравственность, но эта попытка потерпела поражение, потому что человек по природе не зол и не добр, добрым или злым человека делает разум, выбирающий определённую систему ценностей. Либо эта система ценностей основана на идеальном понятии о Боге, о жизни вечной, о красоте внутренней, к которой надо стремиться человеку, если он хочет добра себе здесь и там. Либо эта система ценностей основана на материальном достатке, на убеждении, что "живём только раз", и тогда человек превращается в эгоиста, живущего только для себя, и гуманистические "идеалы" становятся со временем просто смешны.

Быль о "золотом тельце" повторяется ещё раз в современном мире в масштабах всего человечества. Она пока что выражается в депопуляции коренных европейцев и в загрязнении планеты промышленной деятельностью. Но буквально через пару десятилетий мир содрогнётся от последствий европейской депопуляции и экологических бед.

ЛИБЕРАЛЬНАЯ ИДЕЯ.

В основе европейской либеральной идеологии лежит идея о свободе — либеральная идея, идея независимой от внешних обстоятельств жизни человека. Свобода есть свобода деятельности, свобода жить там, где хочешь, и делать, что хочешь.

Мыслители многих веков провозглашали свободу как главное условие счастья человека на земле. Несчастье человека всегда связывалось с его несвободой. Несвободный человек всегда вынужден делать не то, что ему хочется, а то, что его заставляют делать обстоятельства. И хотя свободный человек может быть несчастным, но несвободный человек не может быть счастливым по определению.

Несвобода — постоянное ощущение человека в истории — полная зависимость человека от сил природы, от общества, от государства на протяжении всей истории человечества. Вот почему идея свободы, то есть мысль о независимости человека от внешних обстоятельств, пронизывает всю историю людей.

Идеи свободы питали человечество испокон веков. В мечтах и снах люди представляли себя свободными, независимыми от окружающего мира. Мечты о свободе двигали людьми, заставляя их преодолевать себя и других. Ради свободы люди шли на смерть и убивали других людей.

Свобода всегда связана с определённым материальным благополучием, когда есть дом, одежда, еда и питьё — материальные основы свободы. Частная собственность — необходимое условие свободного существования, атрибут свободы.

Свободные греки древних времен впервые в истории сформулировали способ государственного строительства с помощью демократической процедуры. Так возникла демократическая форма правления. И с тех пор демократия прочно слилась с идеей свободы, потому что демократия есть способ жизни свободных людей.

Либерализм как теория свободы осмысливался ещё в далёкой древности. Великие философы всех времён много думали о свободе человека и общества, давали своё описание различных способов государственного устройства, направленных на освобождение человека. Но практическая реализация их рассуждений задержалась на долгие столетия. Только в позднее средневековье идея свободы настолько овладела помыслами человека, что он уже не мог дольше жить в атмосфере запретов.

Развитие частного предпринимательства в средневековой Италии и политическое развитие некоторых стран средневековой Европы привело к внедрению элементов демократии в феодальном государстве. Вполне воспользоваться этими "моментами свободы" тогда могли, конечно, только крупные феодалы и богатейшие горожане.

Эпоха Возрождения провозгласила новую парадигму существования: человек должен быть свободен реализовать свои интересы, и ничто не должно мешать частной инициативе. Эпоха Возрождения стала своеобразной точкой отсчёта в становлении европейского либерализма, экономического и научно-технического прогресса Нового времени. С этого времени идеи свободы стали с каждым днём всё шире внедряться в жизнь европейцев.

Свобода есть дух европейской идеологии. О чём бы ни рассуждали европейские мыслители, речь, в конце концов, всегда ведётся о свободе.

Свобода является символом современного европейского общества. Ей поставили памятники по обе стороны Атлантики и смысл современной европейской цивилизации как раз и заключатся в освобождении человека.

Свобода в либеральной идеологии есть критерий общественного прогресса. Прогрессивность того или иного общества или государства современные либералы оценивают по количеству свобод: чем больше свобод в обществе и государстве, тем они прогрессивнее.

Современная главенствующая европейская идеология представляет собой учение о свободе — демократический либерализм. Следовательно, В СОВРЕМЕННОМ ЕВРОПЕЙСКОМ СОКРАЩЕНИИ КОРЕННОГО НАСЕЛЕНИЯ, В КОНЕЧНОМ СЧЁТЕ, ВИНОВЕН ЛИБЕРАЛИЗМ, ЛЕЖАЩАЙ В ОСНОВЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИДЕОЛОГИИ, ЕВРОПЕЙСКОГО ОБРАЗА ЖИЗНИ, ПРОИЗВОДЯЩЕГО ДЕПОПУЛЯЦИЮ НИЗКОЙ РОЖДАЕМОСТИ.

И теперь мы должны проследить, как появилась либеральная идеология, как благородная идея свободы человека превратилась в способ его самоуничтожения. Мы должны выяснить это, чтобы узнать условия, при которых свобода не будет вести к депопуляции населения.

Когда свобода превратилась в могильщика европейских народов? От чего освободились европейцы в своём историческом развитии и что они потеряли при этом, чтобы пасть жертвой депопуляции низкой рождаемости? На эти и многие другие вопросы мы сможем дать ответ лишь после изучения нравственной истории человечества, в которой чётко проявляется влияние свободы на поведение людей. Эта история представляет собой поэтапное изменение нравственного поведения человека в зависимости от изменения его мировоззренческих (идеологических) взглядов.

ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛА ДЕПОПУЛЯЦИЯ НИЗКОЙ РОЖДАЕМОСТИ.

Депопуляция низкой рождаемости, поразившая современные развитые капиталистические страны, есть результат длительного процесса либерализации человеческой жизни, происходящей с человечеством на протяжении сотен лет. Условия для депопуляции окончательно созрели в Европе в XIX веке, когда либерализм стал оказывать реальное влияние на европейское общество, а в ХХ веке, когда либерализм приобрел догматический характер, все страны европейской цивилизации стали жертвой депопуляции низкой рождаемости.

На протяжении полутора тысяч лет происходило постепенное освобождение (либерализация) человека от духовно-нравственной обязанности быть человеком, продолжателем вида и рода. Чтобы это произошло, надо было сначала избавить человека от соблюдения заповеди, данной Богом всем людям земли: "Плодитесь и размножайтесь!" Сразу от этой заповеди избавиться было нельзя, так как человек античности был слишком близок к природе и слишком мало знал устройство мира, чтобы мнить себя хозяином жизни. И только развив науку и технику, отдалив себя от природы, человек земли возомнил, что он отныне может жить свободным от божественных заповедей, за что и поплатился депопуляцией низкой рождаемости.

Критики капитализма всегда ругали его, в том числе, и за "нравственное вырождение общества", за гибель культуры, говорили о закате Европы.

Современные российские критики капитализма тоже говорят о повсеместном падении нравственности в российском обществе, вызванным, по их мнению, внедрением идеологии капитализма и либерализма в российскую ментальность.

Российские либералы со своей стороны тоже признают падение нравственности в России. Но объясняют это явление совершенно по-иному. С их точки зрения, нравственность в России страдает именно из-за недостатка свободы в российском государстве. И ставят всегда в пример "цивилизованные" европейские страны, где либерализм полностью раскрепостил народ, и где капитализм на основе свободы создал общество материального благоденствия.

Либералы в России и в Европе оправдывают необходимость свободы именно тем фактом, что при ней капиталистическое общество позволяет осуществлять научно-технический, материальный прогресс, повышать уровень жизни населения. Может, говорят либералы, капитализм и свобода и губят нравственность человека, но зато создают комфортный материальный мир для него.

Критики либерализма ничего, кроме общих рассуждений о нравственности, не могут предъявить либералам: безнравственность разъедает человека западного мира, вопиют они.

Либералы же затыкают рот любым критикам, обращаясь к материальным фактам: высочайшие показатели ВВП на душу населения в "прогрессивных" странах, высокая социальная обеспеченность, прекрасное медицинское обслуживание, высокая продолжительность жизни и низкая детская смертность.

И нечего противопоставить на это критикам либерализма, кроме эмоций. Интуитивно и некоторые либералы и их критики чувствуют, что в мире происходит что-то не то, но выразить свои сомнения не удаётся. Дело в том, что критика либерализма неспособна достичь своей цели в принципе, потому что ведётся на либеральном идеологическом поле, где либерализм любому даст фору в способности забалтывать предмет спора.

И вот теперь пришла пора сказать со всей определённостью, что многолетнее падение европейской нравственности, о чём всегда говорили и говорят многие мыслители, заканчивается депопуляцией низкой рождаемости коренного европейского населения. Вымирание коренного европейского населения есть результат европейского образа жизни, основанного на европейской идеологии либерализма, результат той нравственности, по которой живёт человек в европейском обществе.

Безнравственность либерального общества, как оказалось, вполне согласуется с быстрым развитием капиталистического производства, совершенно не мешает научно-техническому прогрессу, обеспечивает высокий уровень жизни населения, но абсолютно не способствует его выживанию. Безнравственность общества потребления приводит его, в конце концов, к смерти от депопуляции низкой рождаемости. Хорошенькая плата за материальный комфорт! Не напоминает ли это что-то о договоре с дьяволом?

Искушение материальными благами происходило всегда, сколько существует человек. И ещё в глубокой древности было высказано предупреждение человеку об опасности поклонения "золотому тельцу". Сейчас "золотой телец" воплощён в материальном прогрессе, которому поклоняется "прогрессивное человечество". Что ж, современное европейское вымирание от депопуляции низкой рождаемости ещё раз (в который раз!) убеждает в правоте древних заповедей.

ЧТО ФОРМИРУЕТ НРАВСТВЕННОСТЬ?

Человек — существо общественное. Рождаясь, он попадает в определённую систему общественных отношений, воспитывается явно и неявно в нормах определённой морали.

Нормы поведения, принятые в каком-либо обществе, в какой-либо части общества, участвуют в формировании человеческой нравственности. С этой точки зрения безнравственного человека не существует — каждый человек является носителем определённой нравственности. Просто разные группы людей в обществе являются носителями разной нравственности. И представители одной группы людей иногда объявляют всех остальных безнравственными людьми, так как остальные не придерживаются одинаковых с ними правил.

Этот факт означает, что все люди одновременно и нравственные, и безнравственные, когда в обществе не определён критерий нравственности. Тогда любое поведение человека оказывается нравственным и безнравственным в одно и то же время.

В современном европейском капиталистическом обществе с его абсолютизацией свободы любая нравственность приемлема, что означает полное отсутствие критерия истины. Европейская нравственность сейчас — понятие относительное, основанное на крайнем эгоизме отдельного человека. Раз нет критерия истины, значит, критерием становится любой конкретный человек. Сколько людей — столько и истин, столько и нравственных отличий.

С другой стороны, нравственность, нормы поведения конкретного человека вытекают из его понимания мира, в котором он живёт, из его мировоззрения, которое также формируется с помощью общественной идеологии. Общепринятая в обществе идеология задаёт критерий нравственного поведения, формулирует систему норм поведения человека, систему моральных норм. То есть, существует и общественная нравственность, основанная на общепринятой данным обществом идеологии. Общественная нравственность является основой нравственности конкретного человека. Тогда безнравственным считается отклонение от этой общепринятой в данном обществе нравственности.

Каждое общество в истории вырабатывает свою систему моральных норм. Каждому обществу соответствует своя нравственность. Один этап общественного развития сменяет другой, и для каждого существует своя собственная общественная нравственность. С этой точки зрения вся история человечества есть поэтапная смена одних норм нравственного поведения другими. Осталось проследить, как создалась современная европейская общественная нравственность, приводящая коренных европейцев к вымиранию от депопуляции низкой рождаемости.

РЕЛИГИОЗНЫЕ ОСНОВЫ НРАВСТВЕННОСТИ.

Вопрос о вере — это, пожалуй, наиглавнейший вопрос человека на пути познания мира. Дело в том, что человек обречён верить во что-либо ограниченностью своего тела, своей жизни, своего познания.

Огромность мира, в котором приходится жить человеку, сталкивает его с множеством явлений и фактов, которые человек не в силах объяснить, опираясь лишь на свой личный опыт. Мы часто не понимаем события нашей жизни и события жизни окружающих нас людей. Обилие противоречивой информации, поступающей к нам из разных источников, не в силах адекватно истолковать ни один человек, исходя лишь исключительно из собственного опыта.

Вот почему так популярны детективные произведения — они объясняют нам рациональность мира, находя логику в ворохе непонятных событий и явлений. Однако, кто нам сказал, что представленная автором логика — единственная, по которой можно объяснить происходящее? Мы просто верим автору произведения, доверяем его варианту объяснения действительности. И нас очень интригует недосказанность в конце книги, которая предполагает, что возможно и иное объяснение сюжета, и мы с нетерпением ждём продолжения.

Так и в реальной жизни, человеку необходима вера, потому что она помогает ему объяснять сложный мир, в котором он живёт. Человек не в состоянии объяснять явления только за счёт собственной практики. Поэтому человек не может не верить во что-либо или кому-либо, не может обойтись без веры в силу ограниченности своей жизни и своего тела, и неограниченности мира явлений. Он всегда вынужден что-то принимать на веру от других людей. Вера, следовательно, есть естественное стремление человека понять и объяснить окружающую действительность, а не "опиум", с помощью которого обманывают доверчивого человека власть имущие богачи (хотя и такое случается на каждом шагу).

Познавая мир, человек в истории вынужден с самого начала наделять его духовностью, за неимением другого рационального объяснения действительности. На определённом этапе своего развития человек начинает верить в духов, потом в богов, затем в единого Бога, затем, по мере накопления фактов рационального объяснения явлений, начинает верить в то, что мир существует сам по себе, без всяких богов, без Бога. Так он верит или иначе, но без веры не обходится никогда.

Со временем, в осмыслении человеком мира складываются два подхода: либо вера в первенство духовного, порождающего материальное и творящего историю, либо вера в первенство материального, порождающего на определённом этапе своего комбинирования духовный мир. Либо принимаешь (веришь) идеализм, либо принимаешь (веришь) материализм — иного не дано. И то, и другое решение основано исключительно на вере.

Любое мировоззрение, любая идеология начинаются с констатации своего отношения к вере — во что надо верить человеку. Веровать в единого Бога, например, или веровать в случайный материальный мир, существующий без богов. Из конкретного отношения к вере сразу же вытекает определённая система моральных норм, определяющая линию нравственного поведения человека, принимающего данную идеологию. Что является основой нравственности, что такое совесть, что есть человек, как надо жить на земле — на эти вопросы отвечает каждая идеология. То есть, идеология строит свою систему моральных норм, определяющих образ жизни общества. Тогда каждой идеологии присущ свой образ жизни.

История изменения веры человека — это одновременно и история изменения нравственности, так как именно вера — то, во что верит человек, оказывает решающее влияние на его поведение. Вся нравственная история человечества прямо соотносится с историей веры. Как менялась европейская идеология в истории, отношение к вере, также вместе с ней менялась и общественная нравственность.

Идеология задаёт ценности, определяет мировоззрение человека и через эти ценности и мировоззрение определяет нормы поведения человека в мире.

Назовём духовно-нравственной поведенческой парадигмой систему норм поведения, основанную на главенствующем в данном обществе мировоззрении, или на главенствующей в данный исторический период идеологии.

Духовно-нравственная парадигма — это система жизненных ценностей, норм и правил поведения, которых придерживается человек в определённый исторический период. Под духовностью здесь понимаются преимущественно те взгляды на веру, которые предлагает какая-либо конкретная идеология. А под нравственностью — те нормы поведения, которые формируются данной идеологией (мировоззрением) у конкретного человека.

2. ОТ ЯЗЫЧЕСТВА К ХРИСТИАНСТВУ.

Религиозное мировоззрение всегда участвовало в формировании нравственности. С глубокой древности вплоть до нашего времени, отношение к религии и вере является определяющим в формировании духовно-нравственной парадигмы. Поэтому поведенческие парадигмы накрепко связаны с историей развития религиозных взглядов человечества.

Наша эра началась, когда на смену языческой духовно-нравственной парадигме приходила евангельская парадигма — поведенческая парадигма Иисуса Христа. Посмотрим, очень коротко, почему был неизбежен отказ от языческой парадигмы, и чем была привлекательна для людей евангельская духовно-нравственная парадигма.

ЯЗЫЧЕСКАЯ ДУХОВНО-НРАВСТВЕННАЯ ПАРАДИГМА.

В данной парадигме существовали, наверное, все общества и государства на земле на каком-то этапе своего развития. Языческая парадигма — это один народ и созданная им религия, ставящая этот народ в исключительное положение по сравнению со всеми другими народами. В качестве примеров можно привести Древний Египет, греческие полисы, Древний Рим, древнерусские племенные княжества.

Сталкиваясь в повседневной жизни со множеством непонятных событий и явлений, и улавливая в них какую-то логику, человек наделяет мир духовностью. Первобытный человек ещё не в силах правильно объяснить окружающий мир, из-за малости накопленных знаний о мире. Он верит, что за каждым явлением действительности стоит некая духовная сущность, помогающая или мешающая ему жить. Так появляются первые религиозные представления, помогающие человеку строить логичные отношения с миром, в котором он живёт.

Сначала духовностью наделяется всё сущее и лишь со временем, много позднее, духовность окружающего мира персонифицируется в определённых богов — появляется языческая религия. Объяснение природных явлений происходит только посредством чуда и человек полностью подчинён волеизъявлению божеств. Его поведение строго регламентировано религиозными представлениями. Он не свободен в своих действиях, потому что находится под постоянным пристальным контролем божественных существ племенного пантеона.

Каждый народ разговаривает с окружающим миром на своём языке, поэтому одним и тем же сущностям разные народы дают разные названия. Мы видим, что языческая религия у разных народов, по существу одна и та же, просто одному и тому же явлению — богу языческого пантеона, разные народы придумывают разные легенды — истории, связанные с жизнью конкретного народа.

Языческая религия разными словами разных народов объясняет одни и те же события-явления, делая взгляд каждого народа на действительность уникальным и неповторимым. В этом заключается главное культурное богатство разных народов — уникальный взгляд на действительность и свою историю жизни в ней.

Но в этом же заключается и главная ущербность и опасность языческого мировоззрения для человечества — язычество ставит перед народами непреодолимые границы, намертво разделяя людей их происхождением от разных богов, делая тем самым невозможным всеобщее единение людей.

Конкретная языческая религия придумана конкретным народом для его единоличного выживания. Другой народ имеет другую форму объяснения мира, которая предназначена именно для него. И каждая языческая религия, придуманная для конкретного народа, провозглашает избранными людьми только придумавший её народ. Все остальные народы, применяющие другие способы объяснения действительности, не могут "по определению" считаться людьми, значит, с ними можно обращаться как с рабами, предназначенными быть лишь "говорящими орудиями труда".

Каждый народ для объяснения природы изобретает собственный пантеон божеств. Языческие религиозные представления разъединяют людей — каждый народ обладает собственными придумками, и каждый народ считает себя избранным. Период язычества характеризуется разделением людей на "своих" — кто поклоняется своим богам, и "чужих" — кто поклоняется другим богам, то есть, не богам. С другими можно обращаться как с "говорящими животными" — рабство есть естественная проекция религиозных представлений в повседневную жизнь.

Языческое мировоззрение чревато постоянными войнами со всеми соседями, потому что каждый языческий народ считает именно себя богоизбранным, не признавая это звание для всех остальных, верящих в "неправильных" богов. Не может быть мира между языческими государствами, не может быть ни равноправной торговли, ни, тем более, равноправного культурного обмена. Языческий мир обречён изначально на войну всех народов против всех, ничто не может сплотить людей, ведущих своё происхождение от разных явлений.

В языческом мире возможно политическое равенство внутри одного народа — греческая демократия, например — но нет, и не может быть в принципе равенства между народами, ведущими своё происхождение от разных богов. И "перс" для древнего грека может означать только одно — "нечеловек", "раб". Поэтому, языческая нравственность предполагает честное отношение лишь к своим единоплеменникам, как к равным перед богами племенного пантеона. И презрительно- высокомерное отношение ко всем остальным народам, верящим в "неправильных" богов. Языческая парадигма автоматически превращала иностранцев-иноверцев в "нечеловеков" и проповедовала вечный бой за своих богов.

Новое, завоёванное население могло быть только рабским. В этом была слабость языческого государства — совершая завоевания, оно не увеличивалось численно, а только территориально, потому что завоёванные народы не могли стать полноценными гражданами, на которых можно рассчитывать в трудную минуту.

Скопище рабов само по себе представляет потенциальную опасность для языческого государства. Вот почему рабам не могли доверять, их боялись, и поэтому относились к ним крайне жестоко. И рабы, со своей стороны, не горели желанием исполнять волю "нечеловеков", случайно оказавшихся сильнее. Частые восстания рабов в древнем мире ярко иллюстрируют ущербность языческой парадигмы для построения справедливого общества — общества для всех людей, равных друг другу.

Язычество способствует развитию племени, племенному "патриотизму", но непримиримо разъединяет человечество. На базе язычества невозможно сплотить разные племена в единый народ, вот почему постепенно происходит естественный отказ от язычества в пользу монотеизма по мере создания многонациональных государств.

В рамках языческой парадигмы можно выделить особые случаи, являющиеся переходными ступенями от язычества к монотеизму. Такими переходными парадигмами представляются попытки объединения разных языческих пантеонов. Такой же переходной парадигмой является и иудаизм.

Ущербность языческой духовно-нравственной парадигмы остро чувствовали завоеватели, подчинявшие чужие страны. И именно они стали первыми, кто пробует изменить способ единения общества, состоящего из разных народов. С этой целью они начали попытки соединения различных языческих вер, чтобы слить покоренные народы в одну семью. Так появилась многоязыческая парадигма.

Государственные образования, состоящие из нескольких народов, с разными языческими верами, получались, когда языческие государства объединялись силой оружия. И тогда в попытках объединить разные народы в один, возникали смешанные религиозные языческие представления. Такими образованиями были империя Александра Македонского, Римская империя, Древнерусское государство — попытки создания общеславянского пантеона в Киевской Руси князем Владимиром.

С насильственного объединения народов начинается расширение местного пантеона за счёт пантеонов тех народов, с которыми хотят жить мирно в одном государстве. Но это приводит к росту количества божеств, запутанности ритуалов, к противоречиям в вопросах объяснения природы. В конце концов, рост языческих божеств приводит к развращению людей, к падению морали, так как человек просто теряется в массе духовно-нравственных регламентов, которые часто противоречат друг другу. Так происходило в Римской империи, так происходило на территории древнерусских княжеств. Все попытки создать новую духовно-нравственную парадигму на основе механического объединения нескольких языческих религий были обречены на полную неудачу.

Каждая языческая религия создана конкретным народом, объясняющим именно этому народу его привилегированное положение в мире по сравнению с другими народами. В языческой религии частночеловеческое (родовое, племенное) выступает приоритетом перед общечеловеческим. Вот почему безнадёжными в истории оказывались попытки создания многонациональных государств на базе единой веры, сформированной арифметическим объединением разных языческих верований.

Различные народы, насильно объединённые в одном обществе, продолжали придерживаться веры в своих "родных" богов и продолжали испытывать друг к другу недоверие, и не могли стать единым народом. Такие империи, объединённые силой оружия, держались исключительно на авторитете завоевателя, и тут же распадались с его смертью. Либо, в случае Римской империи, сильное государство постепенно слабело, распадалось и, наконец, исчезало.

Чтобы из разрозненных племён сформировалось единое государство, нужна была идеология, которая позволяла бы объединять разных по своему первоначальному мировоззрению людей. Такой идеологией мог стать только монотеизм, для которого все люди, неважно какого они племени, становятся духовно равными друг другу в глазах единого Бога. Это качественный скачок в понимании природы, мира и человека.

Если же говорить об иудаизме, то, несмотря на единобожие, провозглашённое этой религией, он изначально был предназначен только для одного, богоизбранного народа. Он провозглашал братство людей только тогда, когда все эти люди — евреи. Такая религия, конечно, не могла объединять различные народы, и оказалась потому невостребованной в истории.

ЕВАНГЕЛЬСКАЯ ПАРАДИГМА — ПАРАДИГМА ИИСУСА ХРИСТА.

Переход к монотеизму христианства есть настоящий переворот в мышлении человека. Здесь на первое место выдвигается общечеловеческое — все люди равны перед единым Богом. Если попытки объединить разные народы путём объединения языческих пантеонов — это чисто механистический подход, то переход к монотеизму — это настоящий качественный скачок в мировоззрении человека. Возникает христианская духовно-нравственная поведенческая парадигма — Иисусова парадигма.

Понимание единого Бога ставит предел человеческой злобе, непримиримой разделённости народов на враждебные партии.

Явление Христа должно было навсегда покончить с войнами на земле, с жестокостью в отношениях между людьми. Почему же этого не произошло? Почему христианское мировоззрение не привело народы к вечному миру и процветанию?

Идея христианства чрезвычайно проста — всеобщее счастье людей на земле и на небе возможно только при соблюдении ими давно известных истин, данных Господом ещё Моисею. Смысл христианства в том, что оно сформулировало нравственные правила, без соблюдения которых счастье человека невозможно в принципе. Человеку надо любить Бога как нравственный идеал, к которому надо стремиться в реальной жизни. Поведение человека в повседневной жизни должно соответствовать нравственному идеалу, заданному Иисусом Христом.

Нравственный идеал не может быть материальным, о чём говорилось ещё в Ветхом Завете, потому что всё материальное самодостаточно и потому абсолютно эгоистично. Материальное, положенное в основу жизни человеческого общества, разделяет людей смертельной ненавистью друг к другу, губя человека и общество. Бог не может допустить самоуничтожения человека и даёт ему духовный идеал, к которому душа человека должна стремиться. Это нравственный идеал всеобщего равенства перед Богом.

По учению апостолов, первых отцов церкви, духовно-нравственное совершенствование человека — вот путь к счастью в земной жизни и путь к жизни вечной. Ранняя христианская церковь считала себя ответственной за духовно-нравственное развитие человека. Люди, искренне верующие во Христа, стремились жить и действовать в соответствие с законом Божьим. Христиане первых веков — это люди, живущие по совести, для которых слово и дело неразлучны. Именно благодаря их высокой нравственности, мужеству и стойкости, христианство стало получать всенародную поддержку и признание.

Сущность христианства чрезвычайно проста. Она проста настолько, что доступна любой чистой душе. Это любовь к Богу. То есть любовь к истине и справедливости, которые воплощаются в Боге. Это жизнь по нравственным правилам, заданным Иисусом, это связь веры в Бога с духовно-нравственным поведением в реальной жизни. Надо не просто "верить в Бога", надо жить по его заповедям не на словах, а на деле. Так верили и жили первые христиане, те, кто не боялся умереть на арене цирка за свою веру. Их чистая вера и жизнь проложили путь к христианству для многих народов.

Такой чистой душой обладала, несомненно, и Жанна дАрк. Девушка легко находила ответы на любые сложные и каверзные вопросы своих тюремщиков-католиков — это происходило потому, что она понимала христианство, как понимали его апостолы, во всей его первозданной простоте и величии. И такое представление христианства в то католическое время уже не могло быть ничем иным, как ересью, за которую полагалась только смерть на костре.

Евангельское христианство полагается на совесть, на Бога в душе человека, считая, что только Бог может доподлинно знать, верит человек на самом деле, или нет.

Если человек грешит в жизни, значит, он не верит в Бога, не верит, что высшее правосудие находится в руках Бога. Христианин, искренне верующий в Бога, стремится не грешить, так как понимает, что грехом убивает свою бессмертную душу, а если и совершает случайно грех, то кается искренне всю оставшуюся жизнь, замаливая его. Поэтому искренне верующий христианин в евангельской парадигме не может стать, например, серийным убийцей — уже за одно убийство человек будет расплачиваться мучениями совести всю жизнь, уйдёт из мира в пустынь, замаливать грех. Не об этом ли написал Ф. М. Достоевский в "Преступлении и наказании"?

Искренне верующий человек в евангельском христианстве не может подсыпать битое стекло в булку хлеба, даже если никто из людей об этом не узнает, потому что он знает, что главный ответ держать ему придётся не перед людьми, но перед Богом, который видит и знает всё. И прощения от Него при покаянии за грех может и не быть, сколько ни бейся головой об пол, сколько ни вкладывай денег в строительство храмов.

Убийца, искренне поверивший в Бога, попал на небо вместе с Иисусом, потому что, даже если бы он выжил, будучи снят с креста, в последующей жизни он мухи бы не обидел, и Бог об этом знал!

В евангельском христианстве, убийца, поверивший в Бога, больше не будет убивать, и вообще будет стараться не грешить. Потому что в евангельской парадигме поверивший в Бога человек обязан принять в душе своей заповеди Господа и жить дальше только по совести. Здесь грешник, поверивший в Иисуса, становится праведником, потому что принимает на себя моральную обязанность не грешить в жизни более никогда.

Евангельское христианство раз и навсегда меняет действительно поверившего в Бога человека в сторону духовно-нравственного поведения в реальной жизни. Можно доверять евангельскому христианину как самому себе, на него можно положиться всегда, такой человек никогда не солжёт и не обманет. Такой человек никогда не поддастся коррупции — глупо менять вечную жизнь на краткий миг мирского благополучия. Зачем писать бумаги и законы, достаточно дать честное слово — истинно верующий христианин сам погибнет и разорится, но слово сдержит. Человека с его бумажками можно обмануть, но Бога не обманешь — отсюда изначально пренебрежительное отношение евангельских христиан, а вслед за ними и христиан православных к писаным законам.

Подлинная христианская нравственность — нравственность Иисуса Христа. Это нравственность правды и свободы. Это нравственность всеобщего братства и равенства всех людей на земле, духовного и материального. Это нравственность мира без насилия, и мира справедливости между народами.

К настоящему времени эта нравственность настолько исказилась в извращающих её интерпретациях, что привела европейский мир к вырождению. Но без её воскресения невозможно покончить ни с депопуляцией низкой рождаемости, ни с враждебным разделением человечества, ни с современным финансово-экономическим кризисом, ни с экологической катастрофой планеты.

О ЧЁМ ГОВОРИЛ ИИСУС ХРИСТОС.

Бог есть, то есть надо не познавать Бога, а принимать его. Либо мы признаем, что Бог есть, либо мы признаём, что Бога нет — отсюда происходит всё последующие различия в поведении и в жизни человека. Отсюда — глупо пытаться определить Бога и его деяния, прогнозировать его реакцию, молить о непосредственном вмешательстве в жизнь человека.

Бог есть истина, добро и справедливость. То есть, человеку, если он признаёт Бога, надо стремиться к истине, познавая мир, в котором живёт, к добру, уважая другого человека, к справедливости, создавая равные условия жизни для всех людей. Но ни один человек не обладает истиной и не может обладать ею в принципе, кто бы он ни был. Человеку объявлять себя непогрешимым, сравнивая себя с Богом, — значит, богохульствовать.

"Богу — богово, кесарю — кесарево". Церковь не должна вмешиваться в политическую и экономическую жизнь общества. Церковь не должна зависеть от государства, не должна быть обязана ему за какие-либо блага. Отсюда следует, что именно церковь должна требовать "отделения от государства".

"Ударившему тебя по левой щеке, подставь правую". Наказание от христианина нужно сносить терпеливо и достойно, и делать выводы о своём поведении — если христианин даёт пощёчину, значит, она действительно заслужена. Если же христианин всё же ошибается, то он сам себя накажет самым суровым образом. Но это изречение совершенно не относится к любому человеку, тем более, к не верующему в Бога. Иисус никогда не проповедовал "непротивление злу насилием". Напротив, со злом надо бороться самым решительным образом, устанавливая на земле справедливость, а не покорно сносить зуботычины.

"Люби отца и мать твою". Но только после того, как возлюбил Бога, ибо любовь к Богу превыше всякой другой любви. Нет отца, нет матери, нет брата и сестры у верующего в Бога, потому что все люди, верующие в Бога, суть родственники — братья и сёстры.

"Любите друг друга". Говоря о любви, на первое место Иисус ставит любовь к Богу. Современный либеральный европейский мир, напрочь забывший Бога, спекулятивно использует Христа для оправдания разврата, сознательно примитивизируя его слова. Спекулируя на своей интерпретации, либеральные извращенцы проталкивают вседозволенность и распущенность в обществе.

"Возлюби ближнего своего как самого себя". Этой фразой спекулянты оправдывают коррупцию, семейственность, кумовство. Но Иисус говорил, что сначала следует возлюбить Бога, а потом уже родственников, знакомых. Любовь к Богу надо ставить выше даже любви к родителям. То есть, любовь к Богу должна пресекать нарушение справедливости, проявляющейся сейчас в потворстве родственникам, например.

"Будьте как дети". Либеральные спекулянты предлагают людям наивное поведение, развивая у них безответственность, поверхностность, примитивизм. Эти слова Иисуса относятся исключительно к принятию Бога, но не к реальной жизни человека — глупо требовать от взрослых людей вести себя подобно безответственным детям. Не на детских плечах покоится нынешняя судьба человеческой цивилизации на земле. Именно взрослые люди пытаются создать безопасный для человека мир. А вот от того, как будут воспитаны нынешние дети, зависит будущее планеты.

"Не убий". Эти слова либералы, не верящие в существовании Бога, спекулятивно трактуют, как относящиеся к телу человека, что, конечно, не верно. Слова Иисуса относятся не к телу человека, но к духу — не убей свою бессмертную душу. Ведь уже замышляя преступление, человек убивает свою душу. Эти слова относятся не к жертве — каждый человек может погибнуть совершенно внезапно в этом материальном мире, а к лицу, замышляющему неправду, насилие, ложь, несправедливость. Христос беспокоится о душе человека, замышляющего преступление. В этой фразе вообще не говорится о телесности, а только о духе. Глупо думать, что Христа заботила сохранность тела — эта забота человека, который должен своей деятельностью служить Господу, значит, заботиться и о физической возможности тела соответствовать этому предназначению.

ПРАВОСЛАВНАЯ ПАРАДИГМА СЕРЕДИНЫ ПЕРВОГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ НАШЕЙ ЭРЫ.

К середине первого тысячелетия христианская церковь приобрела отличительные черты, каких не было у церкви первых веков христианства. Христианство этой поры стало называть себя "православным", подчёркивая своё особое положение.

Православное христианство середины первого тысячелетия нашей эры и на Западе и на Востоке Европы уже резко отличается от евангельского христианства первых веков. Христианство получило статус государственной религии, оформившись в документах, накопив к тому времени уже достаточное материальное богатство.

Различные изменения в христианском вероучении, вызванные изменившимся положением христианства, происходили почти одновременно, оказывая друг на друга поощряющее воздействие. Искушения, связанные с этими изменениями, не могли не затронуть сути христианства.

Чем были вызваны идеологические подвижки в христианском вероучении? Конечно слабостью человека перед искушениями, его неумением верно оценивать дальние последствия своих действий.

По мере роста политических и экономических возможностей христианской церкви, по мере приобретения ею властных функций, люди, стоящие во главе церкви, всё чаще стали воспринимать себя вершителями судеб других людей. Искушения властью, деньгами, привилегиями слишком велики, чтобы люди могли достойно им противостоять.

Вот что пишет отец Александр Мень об изменении в положении христианства в Римской империи:

"Император щедро одаривал духовенство, освобождал его от повинностей, восстанавливал разрушенные храмы и строил новые. Это вызывало у христиан понятное восхищение. Император, покровительствующий Церкви, — чего еще можно желать? Историк Евсевий, современник и первый биограф Константина, говорит об этом времени, как о самых счастливых днях, до которых дожила Церковь. Однако христиане порой не замечали, что при внешнем благополучии в Церкви имеет место процесс разрушения подлинно христианского сознания и нравственности.

Быстрая христианизация римского общества часто носила формальный характер. Многие крестились в угоду императору, под влиянием моды или просто из корыстных побуждений, когда, по словам русского философа А.Хомякова "христиан-мучеников заменили христиане-льстецы". Духовенство почувствовало себя на положении жрецов, стало стремиться к почестям, богатству, власти. Императорская казна широким потоком текла в церковную кассу, и это еще больше разжигало алчность духовенства. Христианская жизнь, которая ранее столь разительно отличалась от языческой, стала постепенно сама походить на языческую. Любители кровавых зрелищ, цирка и после перехода в христианство не оставляли своих привычек.

… Древний и пресыщенный Рим все более хирел и развращался. Перенос столицы на восток только усилил этот процесс. На фоне нравственного распада империи быстро росло количество христиан и усиливался авторитет Церкви.

… император стал считать себя вправе свободно вмешиваться во внутрицерковную жизнь, направляя ее в выгодное для себя русло. Над христианством нависла угроза порабощения государством. Так начала создаваться государственная церковь, которая впоследствии стала, по словам историка, "бессмысленным и гнусным орудием" в руках властителей, превратившись в гонительницу инакомыслящих.

…"Берегитесь закваски фарисейской". Как показывает дальнейший путь Церкви, это предостережение Христа стало пророческим. — Христианство, которое входило в жизнь общества, но не стремилось преобразить его, стало рабом общества, рабом мира.

… Общее разложение не миновало и церковь: священнослужители в своей деятельности руководствовались исключительно честолюбивыми помыслами, миряне же напоминали скорее толпу фанатиков, чем членов Церкви Христовой. Те же, кто свято оберегал в душе огонь Истины, были зачастую бессильны остановить этот процесс.

… Константинополь объявил себя вторым Римом, но и его раздирали богословские распри и церковные интриги. Падение нравов в Византии было ужасающим: повсюду царили коррупция и разврат.

…Все происходящее, по словам Григория Богослова, есть результат смешения Евангельской вести со старым языческим образом жизни и даже с языческими моральными понятиями: общество ищет "не иереев, не созидателей душ, а копителей богатств, не жрецов чистых, а могущественных представителей".

… Римской Церкви поначалу удавалось активно насаждать христианскую идею в народах Западной империи, но в итоге папский престол сам заразился мирским духом.

… В своей церковной деятельности папы опирались на силу государства, но, постепенно обретая могущество, начинали ставить себя выше светской власти — тем более, что Западная империя была сильно ослаблена.

… Об образе жизни некоторых римских первосвященников с возмущением отзывался Григорий Назианзин. Клирики, по его словам, вступали "в соревнование с консулами, губернаторами и знаменитыми полководцами, которые не знают, куда расточить свое богатство и роскошествуют из достояния бедных".

… К началу V века империя окончательно распалась на Западную и Восточную. Христианский мир, и сама Церковь, пребывали в тяжелейшем кризисе, погрязнув в роскоши, интригах, коррупции."

Ещё до того, как христианство стало официально признанной религией, в церковную кассу посыпались денежки. Первые христиане, как могли, старались поддерживать друг друга материально, помочь своей церкви в трудные времена.

Со временем, постепенно, у церкви стали скапливаться материальные и денежные богатства. А так как церковники тоже люди, далеко не все относились к богатству лишь как к необходимому для христианского просвещения средству. Трудно распределять материальные и денежные ресурсы, не ставя себя в исключительное положение. И со временем христианская церковь стала с особой любовью относиться к золоту, оказавшемуся в её руках. Искушение золотом было под силу преодолеть лишь апостолам, а простым смертным, одевшимся в рясу, с таким искушением справится очень трудно.

А когда христианство стало официальной религией государства, на церковь обрушился такой золотой дождь, от которого уже невозможно было отказаться. И вместо того, чтобы тратить деньги, все без остатка, на христианское просвещение и нравственное воспитание людей, православная церковь стала заниматься строительством и украшательством.

Христос проповедовал под открытым небом, под любой крышей. Также поступали и апостолы. Они ходили в простых одеждах и ели простую пищу. Вряд ли они стали бы тратить деньги на строительство красивых храмов, по примеру язычников, а тем более на их украшение чистым золотом, на роскошные одежды, на изысканную пищу, на золотые кресты и короны.

ЭСТЕТИЗАЦИЯ ХРИСТИАНСТВА.

В это время происходит крайне важный шаг на пути искажения евангельского христианства, христианства Иисуса Христа — подмена этического содержания учения его эстетическим выражением.

Христианство евангельское — это этический принцип, объясняющий как надо вести себя на земле, чтобы попасть на небо. Христос в своих проповедях не использовал эстетические ухищрения. Наоборот, простота его одежды и жизни подчёркивала силу и величие его правды. Первые христиане не украшали себя ни крестиками, ни картинками. Христианство первых веков сильно не внешней красивостью, а внутренней праведностью, нравственной силой. Только высокая нравственность помогла христианам выжить в годы гонений, сохранить веру и передать её потомкам. Только сила духа, нравственная сила позволяла идти на мученическую смерть, на самопожертвование.

И вот потомки героического, евангельского, периода христианства, живя в условиях уже широкого распространения христианской религии, обладая уже материальными ценностями, разными путями оказавшимися в церковном владении, занялись внешним украшательством христианства. Восторжествовало мнение, что эстетические элементы, принятые в богослужении, будут способствовать лучшей пропаганде христианских ценностей среди некультурного, малограмотного населения варварской Европы.

Поначалу эстетическое лишь дополняло этическое. Но со временем, постепенно, этическое всё больше уходило в тень, уступая место эстетическому в богослужении. И это вполне естественно! Усвоение, понимание этических, нравственных норм требует усилий ума. Для понимания моральных норм надо развивать логику мышления и наполнять мозги знаниями — это долгий тяжёлый путь. Эстетика же лишь развивает "чувство прекрасного", безотносительно к знаниям и логике. Эстетическое восприятие не требует усилий и связано с удовольствием. Иисус своими притчами обращался, во-первых, к разуму человека, а не к его чувствам. Вряд ли он считал разумным во время проповеди отвлекать мысль человека эстетическими ухищрениями.

Проповедь Иисуса обращалась к разуму, а проповедь его преемников через несколько веков всё больше обращается к чувствам людей. Недалёкие последователи Христа отвергли прямой путь к разуму человека через нравственную проповедь, наполняя её всё больше эстетическим содержанием. Чувства всё больше вставали между проповедью и разумом. Наконец, на определённом этапе, разум человека становится настолько поглощен эстетическим удовольствием, что этическая сторона проповеди просто останется невостребованной, а со временем и вовсе станет не нужной, как и случилось в истории христианства.

Постепенно эстетическое видение совершенно затмило этическое содержание в христианстве. Это не осталось незамеченным в мире и в поисках правильной религии некоторые народы, ищущие истину, стали искать иные формы веры в единого Бога. Отход христианства от этики в сторону эстетики во многом повлиял на появление мусульманства, например, которое строго относится к недопущению отвлекающих разум человека от понимания истины эстетических "усовершенствований".

Иисус проповедовал под открытым небом, или в любом подходящем для этого случая доме. Христианская церковь начала строительство огромных красивых храмов, долженствующих поразить воображение людей своим внешним величием.

Было введено церковное песнопение, призванное услаждать ухо прихожанина "райскими звуками", создающими определённую атмосферу приподнятости среди прихожан. Музыка всегда играла важную роль в жизни людей и привлечение её к богослужению, конечно, увеличивало воздействие церкви на прихожанина. Но, увлекая людей внешней красивостью, церковь переключилась на развитие в человеке чувства прекрасного, оставив в забвении нравственное развитие личности.

Иконоборцы пытались остановить процесс эстетизации церковной жизни, но потерпели сокрушительное поражение. Да, трудно, конечно, доносить истину до простого народа путём долгих кропотливых разъяснений, поучая его, развивая его разум. Проще гораздо показать народу красивые картинки под "райскую музыку" и песнопения. Да, неграмотный и малокультурный народ будет поражён внешним великолепием богослужения и придёт в христианство, но придёт не душой, которая так и осталась пуста, а чувствами, телом, оставшись по существу языческим в душе. (В большей степени эстетические чувства от природы присущи женщинам. И очень характерно, поэтому, что именно женщины Византийской империи смогли победить иконоборцев.)

Эстетизация христианства привела к забвению христианской нравственности, с одной стороны, и к развитию искусств и художеств, с другой. Европейские артисты и художники получили возможность совершенствовать своё мастерство безотносительно к истине и справедливости, безотносительно к евангельской вере в Бога — вот где причины расцвета европейского искусства. Но европейский народ, получив прекрасный внешний вид, моду и архитектуру, оказался лишённым понимания нравственных основ евангельского христианства — вот причина чрезвычайной алчности и жестокости европейцев по отношению к самим себе и по отношению к другим народам. Эстетика стала визитной карточкой Европы, как и европейская жадность и жестокость.

Обольщение христианства внешней красотой происходило постепенно, на протяжении многих веков. Церковные песнопения, иконы — этими нововведениями в религиозный обряд началось постепенное замещение нравственных ценностей в христианстве эстетическими ценностями. Внутренняя, этическая, красота христианства постепенно уходит в тень по мере внедрения в богослужение внешней, эстетической, красоты.

Духовная нравственность человека формируется упорным трудом над своими страстями. Поэтому, "чтобы облегчить путь ко Христу" и привлечь наивные языческие души, церковь христианская середины первого тысячелетия нашей эры всё чаще стала использовать в богослужении эстетические формы — музыку и живопись. Легче поразить воображение язычника внешним блеском богослужения, чем долго и мучительно преодолевать его духовную и интеллектуальную неразвитость.

Постепенно "внешнее" полностью или частично подменяет "внутреннее", эстетика постепенно вытесняет этику из богослужения, подменяет духовно-нравственное содержание христианства блеском и изяществом искусства.

Произошло расчленение красоты.

Эстетическая красота, красота внешняя была лишь формой выражения красоты внутренней, этической. Поначалу внешняя красота не отрывалась от внутренней: внешняя красота человека должна выражать его нравственную красоту, красоту его поведения — безнравственность не могла быть внешне красивой. Если в раннем христианстве под красотой понималось единство внутреннего и внешнего в Боге, то есть духовная красота не отделялась от красоты материального мира, то к концу первого тысячелетия уже всё изменилось. Искусство постепенно начало эстетизацию морального уродства, когда любой негодяй мог представить себя внешне красивым и привлекательным. Этот процесс достиг своего апогея в настоящее время, когда за внешним блеском гламура скрыто всё что угодно.

В конце концов, эстетика вытесняет и саму религию из внутреннего мира человека. В результате человек европейской цивилизации превратился в эстетически чрезвычайно развитое существо, зацикленное на художественном выражении своих переживаний.

Эстетически чрезвычайно развитые современные европейцы являются абсолютными эгоистами, живущими только для себя, обрекая общество на смерть от депопуляции низкой рождаемости. Недаром все знаменитые моральные уроды человечества, начиная от языческого Нерона и до атеистов ХХ века, были тонкими ценителями эстетического — восхищались музыкой, танцами и архитектурой, литературой и живописью.

Эстетическое заменило собой этическое сначала в религии, а затем и в жизни людей. Этический мир, который проповедовал Христос, так и не получился на земле, воцарилась эстетическая цивилизация, по крайней мере у европейцев. Внешне красивая и привлекательная, но безнравственная внутри, эгоистическая, обречённая к вымиранию от депопуляции низкой рождаемости.

"Красота спасёт мир", говорил Ф. М. Достоевский. Но он имел ввиду красоту как единство внутренней, этической, красоты и красоты внешней, эстетической. Современный европеец, погнавшись за эстетическим, сумел разукрасить мир, развить науку и технику, выйти в космос, но, пренебрегши этическим, обречён на самоуничтожение путём экономических кризисов и депопуляции низкой рождаемости. Человек стал рабом эстетики, участвуя в производстве внешней, бездуховной красоты, лишённой нравственности. В результате мы видим прекрасные с эстетической точки зрения автомобили, в которых едут эгоистичные бездушные люди, живущие только ради собственного удовольствия, с трудом выдерживающие общение друг с другом.

Эстетизация богослужения — замещение нравственного идеала в учении Христа его внешним оформлением. Подмена внутреннего этического содержания в проповеди внешними эстетическими формами его выражения.

После того, как на службу христианской церкви было поставлено изобразительное искусство, естественным было появление ценителей прекрасного среди духовенства. Развитие искусства и ремесел, связанных с эстетизацией церковной службы, не могло не привести к поискам дополнительного денежного обеспечения церкви. Строительство храмов обходится очень дорого! А там, где много денег, неизбежно происходит меркантилизация отношений. Так что последующая затем формализация веры — естественный шаг по извращению евангельского христианства.

Чем ближе к ХХ веку, тем всё активнее происходит процесс абсолютизации эстетического. Внешняя красота стала обожествляться в Новое время. Красота была отделена от Бога, то есть, была потеряна связь между внутренней этической красотой и внешней эстетической. Была осуществлена подмена внутренней красоты, красоты нравственной, красотой внешней, эстетической.

Сейчас эстетическое совершенно не связано с этическим и чаще всего противоречит этическому. Искусство для искусства совершенно не нуждается в человеке, оно не для человека, а значит, способствует вырождению человека. Так эстетизация христианства стала одним из факторов, приведших, в конечном счёте, к западному "прогрессу" и к депопуляции низкой рождаемости.

3.1. КАТОЛИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА. ФОРМАЛИЗАЦИЯ ОТНОШЕНИЙ.

К сожалению, процесс постепенного освобождения человека от евангельских нравственных ценностей, продолжил своё развитие и во второй половине первого тысячелетия от Рождества Христова. Его не смогло остановить даже учреждение монашества.

Христианская церковь первых веков нашей эры существовала в примерно сходных условиях во всех областях Римской империи. Тогда церковные деятели придерживались похожих взглядов на христианское вероучение, и христианская церковь была относительно единой в своих требованиях к вере и верующему.

Процесс размежевания западной и восточной церквей начался в рамках православной духовно-нравственной парадигмы середины первого тысячелетия нашей эры, когда началось складываться западное видение христианства. Если православная парадигма утвердилась на востоке Европы окончательно и бесповоротно на многие столетия, то на западе Европы начались изменения в трактовке православного христианства, приведшие со временем к католицизму. Это связано в первую очередь с различными историческими условиями, в которых оказалась христианская церковь на западе и на востоке Европы после падения Рима. Эти-то условия и определили в конце концов два пути в христианстве.

В то время как в Восточной Римской империи православная церковь продолжала существовать в статусе государственной религии, и ей не приходилось заботиться о том, чтобы просто выжить, для западного христианства с падением Вечного города начались суровые времена борьбы за существование. Когда европейские феодалы постоянно перекраивали карту Европы, яростно сражаясь друг с другом, церковь пыталась в этой междоусобице сохранить своё влияние на людей.

Западная православная церковь вынуждена была активно взаимодействовать с миром, чтобы сохранить себя, приходилось иногда идти и на вынужденные компромиссы со светскими властями, а иногда и уступать силе новой власти язычников-завоевателей. И далеко не всегда римская церковь в сложных исторических условиях могла быть столь же принципиальной в трактовке веры, как и константинопольская ветвь христианства. Эти-то компромиссы постепенно и размывали православную христианскую идеологию западной церкви.

С помощью больших усилий, путём уступок и компромиссов, путём частичного обмирщения, западной христианской церкви удалось отстоят своё положение в Европе. Удалось сохранить себя и расширить паству. Но отступление от канонов привело к спорам с восточным христианством и, наконец, к расколу единой православной церкви.

Постепенно, на протяжении столетий, в силу объективных причин, у руководства римской ветви христианства стал складываться иной взгляд на некоторые вопросы религии и веры. Завоевав авторитет и место под солнцем в суровых испытаниях, римское христианство, естественно, считало свою позицию более правильной, более соответствующей суровой прозе жизни, по сравнению с позицией византийцев, которым не пришлось преодолевать такие трудности выживания в бурлящем мире, как римлянам.

Католичество, таким образом, оказалось несколько "приземлённым", более приближенным к простому, "народному", варварскому, языческому пониманию христианской религии. Обмирщение римского христианства, по сравнению с догматикой византийцев, есть результат их "приспособляемости" к суровым будням раннего средневекового беспредела.

Церковники тоже люди, и как люди, они защищают то, что достигнуто в тяжёлых испытаниях. Завоевав авторитетные позиции в Западной Европе, католичество не могло "поступиться принципами", выработанными за целые столетия непрерывной борьбы папства с властью племенных вождей, общаясь с "застывшим" восточным православием, сохранявшим во многом нравственную бескомпромиссность раннего христианства, находящимся под покровом власти басилевса.

Различное понимание того, как жить церкви в мире людей, разделило христианство. Католицизм пошёл дальше православия по пути обмирщения, что и разрушило единство Христианской Церкви.

С каждым веком нарастала острота "выяснений отношений" между Римом и Константинополем по вопросам религии и веры, проявляясь в различной трактовке христианского вероучения. Два центра христианства определили два пути, по которым пошла христианская церковь.

Формальное разделение единой христианской православной церкви произошло в 1054 году, венчая грандиозный мировоззренческий раскол народов Европы. Сформировались два пути осмысления действительности, два мировоззрения, две системы морали, две линии поведения в жизни, определивших различия исторического развития европейских стран.

Раскол христианской церкви есть результат обмирщения части христианских принципов западными христианами ради сохранения и распространения христианской религии на западе Европы. Если бы римская курия занимала в вопросах веры такую же твёрдую нравственную позицию, как византийское христианство, вряд ли она смогла бы достичь в то бурное время такого выдающегося положения. Вопрос об отступничестве католицизма от нравственных основ истинной веры, это вопрос выживания западного христианства вообще, это вопрос о людях в христианстве, вынужденно оказавшихся один на один с суровым миром раннего средневековья.

Процесс смены православной общественно-нравственной парадигмы на западе Европы занял несколько столетий. Формирование католической духовно-нравственной парадигмы началось ещё до падения Западной Римской империи в 495 году нашей эры, когда волею судьбы появились два центра христианства, Рим и Константинополь, которые стали развиваться в разных исторических обстоятельствах.

Вот как описывает события, предшествовавшие церковному расколу отец Александр Мень: "К эпохе Карла Великого ясно обозначилось отчуждение между западным и восточным христианством, хотя сам процесс отчуждения начался многими веками ранее.

Когда Константин Великий в 330 году перенес столицу Римской империи в Константинополь, он тем самым заложил основу политического, а затем и церковного разделения империи на Восток и Запад. Император Феодосий в 395 году ввел раздельное управление западной и восточной частями империи. С вторжением варваров и падением западной Римской империи в конце V века политическое разделение стало полным и окончательным.

Ещё в 381 году, вынужденно покидая II Вселенский Собор и отрекаясь от патриаршества, Григорий Богослов предостерегал: "Восток и Запад разделился на две противные стороны и есть опасность, что они составят разные уделы по своему упорству во мнениях".

Церковь формально оставалась единой (что выражалось в созыве Вселенских соборов), но фактически в своем управлении она тоже раскололась на восточную и западную. На Востоке процветал цезарепапизм, когда императоры, по существу, управляли восточной Церковью, становясь "папами". На Западе же папы все больше сосредоточивали в своих руках финансовую, военную и политическую власть, превращаясь в светских государей (такое положение некоторые историки определяют как "папоцезаризм"). В итоге на Востоке Церковь стала важным придатком и инструментом светской власти, а на Западе, наоборот, — государство рассматривалось как инструмент церковной власти.

Неудивительно, что подобное различие во взглядах провоцировало непрекращающиеся конфликты"….

Феодальная власть на Западе Европы, стараясь заручиться поддержкой населения, активно использовала христианскую церковь в своих корыстных интересах. Церковь активно привлекалась к государственным делам, осваивая школу управления государством.

"Каролинги видели всю пользу привлечения Церкви к политическому управлению. Отсюда возникло такое заведение, как императорские посланцы (missi dominici), которых обычно бывало двое: одно лицо духовное — епископ, а другое светское — граф. Они посещали различные регионы и выполняли роль посредников верховной власти, символизируя в то же время принцип симбиоза и сотрудничества, духовного и светского. Однако зачастую они были, по сути, лишь парой чиновников и способствовали вассализации клира. Князья и сеньоры относились к церковным владениям (бенефициям) как к своей собственности. Начиная с правления сына Карла Великого Людовика Благочестивого (император в 814–840) все епископы и многие аббаты становятся королевскими вассалами…. Высшее духовенство постепенно сближается со светской аристократией, тем более что его представители часто происходили из тех же семей. Учреждение десятины, которую взимало государство в пользу Церкви, на целое тысячелетие включило ее в чуждый ей административный механизм…

Получив в 756 году от Пипина Короткого отнятые им у лангобардов земли, Папа сам стал светским властителем… было создано первое папское государство…

Главная черта этого скандального периода — полное включение Церкви в феодальную систему. Она была отдана в руки власть имущих. Епископства и приходы предоставлялись тем, кто мог больше заплатить за них; это явление впоследствии назвали симонией". (Ги Бедуелл. "История Церкви".)

Постепенно в папских руках всё более сосредотачивались деньги западной части православной церкви. Сосредотачивалась власть политическая, экономическая, военная, государственная. Это со временем должно было привести к переосмыслению роли христианской церкви в жизни людей, к дальнейшему отступлению от евангельской нравственности.

"Папа Николай I заставил считаться с собой мятежных епископов, баронов и королей. Ссылаясь на примеры Пипина и Карла Великого, он утверждал, что только папа дарует власть императорам. По мнению папы, как Бог господствует над миром, так и папа, его наместник, должен стоять во главе земных царств… он первый из пап венчался трехъярусной короной (тиарой) в знак своего царского достоинства…

Документы (в массе своей подложные) провозглашали власть папы над всеми церковными руководителями и давали право любому епископу непосредственно обращаться к папе. Одновременно декреталии провозглашали свободу Церкви от светского контроля, более того, объявляли о подчиненном положении светской власти по отношению к церковной".

КАТОЛИЧЕСКИЙ ПЕРЕДЕЛ.

Единая в своей идеологии, евангельская христианская церковь первых веков не позволяла человеку пренебрегать духовным ради мирского. Нравственность не отрывалась от веры, и духовное должно было пронизывать всю деятельность христианина, чем бы он ни занимался. В те первые века христианства, просто не могло быть свободных от духовности сфер деятельности христианина, ведь только христианская духовность позволяет ему оставаться с Богом.

Человек верующий, христианин, живя в мире, должен был постоянно соотносить свои поступки с Богом. Человек, прежде всего, должен быть в душе своей верен Богу, и жить по его заповедям. Вера в Бога не позволяла человеку работать без оглядки на Бога и ограничивала человеческую деятельность нормами христианской морали, не позволяя христианину угнетать христианина, эксплуатировать, унижать, истреблять. Человек не может быть рабом человека, учит христианство, так как все люди — рабы Божьи, и в этом совершенно равны друг другу.

Конечно, такое положение мешало и политике, и производству, и развитию наук — нравственные религиозные ограничения тормозили научную мысль и практическую деятельность. В реальной жизни первого тысячелетия нашей эры христианские заповеди праведной жизни, конечно, не могли стать образцом для широких масс недавно ещё языческого европейского населения. Растущее производство требовало больше свобод в общении людей друг с другом, позволяя обманывать и угнетать. Растущие знания требовали больших свобод в осмыслении действительности.

Разделение единой православной христианской церкви — результат многовекового формирования двух способов общения с Богом.

Одно мировоззрение, византийское православное, соответствующее православному христианству середины первого тысячелетия нашей эры, продолжало основываться на убеждении, что человек свободен в своём общении с Богом, что человека нельзя заставить верить в Бога никаким образом, что вера есть внутренний свободный выбор человека. Православие оставляет за человеком право свободного выбора веры и возможность прямого общения с Богом. Добровольный выбор человека невозможно формализовать и человек полностью отвечает за свои грехи только перед Богом, перед своей совестью. Людям же не дано справедливо оценивать поступки людей, ибо всю правду знает только Бог. Отсюда следует линия поведения православного христианина, основанная преимущественно на честном слове и совести, а не на писаном законе.

Другое мировоззрение, католическое, также вышедшее из православия во второй половине первого тысячелетия, основано на формализации всех человеческих отношений, в том числе и отношений человека с Богом. Здесь между Богом и человеком стоит незыблемо католическая церковь, взявшая на себя роль посредника, контролирующего и регламентирующего общение. Здесь нет веры ни одному слову — всё документировано и запротоколировано. И за свои грехи человек отвечает своей головой не перед Богом, а перед католической церковью.

Древнеримская культура, древнеримское законодательство, развитая система правосудия в Риме — это интеллектуальная база, на которой основывалась единая православная христианская церковь. Но на западе, после распада империи, при отсутствии просвещённой светской власти, христианская церковь вынуждена была стать учителем феодалов и покровителем населения. Историческая необходимость заставила западное христианство активно участвовать в политических событиях того времени и заниматься хозяйственной деятельностью, вести учёт и контроль.

В это же время на востоке Европы христианство постоянно находилось под крылом просвещённой власти Византийского императора, полностью завися от его милостей.

Католицизм, рано столкнувшийся с необходимостью самоуправления в условиях рухнувшей императорской власти на западе Европы, вынужден был взяться за организацию хозяйственной жизни населения распавшегося государства. Сама суровая действительность заставила церковников использовать формальные методы управления паствой. Формализация отношений, столь плодотворная в хозяйственных расчётах, постепенно стала применяться в духовных отношениях.

Так как хозяйственными, политическим и духовными вопросами после падения Западной Римской империи приходилось заниматься и церковникам, естественно, что формальные методы учёта, в конце концов, захватили и сферу духовную. В общении с Богом католики перешли к таким же формальным отношениям, что и в общениях с паствой реальной жизни. Отношения "ты — мне, я — тебе" стали определяющими не только в торговых отношениях, но и в религии. Искренняя вера в Бога стала регламентироваться с помощью строгого учёта и контроля. И постепенно формальная сторона стала самодовлеющей. Западные христиане постепенно заменяли духовность в отношениях с Богом, формальным учётом грехов и покаяний. Сам католический Бог представляться в такой схеме общения мелочным учётчиком.

Формализация отношений, начавшаяся в западной христианской церкви с падением Западной Римской империи, привела к резкому размежеванию с восточной христианской церковью, которой не пришлось в своей деятельности столкнуться с такой самостоятельностью и ответственностью за физическое сохранение паствы.

Формирование формализованного общества на западе Европы к концу первого тысячелетия нашей эры было настолько глубоким, что неминуемо привело к разрыву отношений с восточным христианством, не пожелавшим отступать от духовно-нравственных принципов православия.

РАЗДЕЛЕНИЕ ВЕРЫ И ЕВАНГЕЛЬСКОЙ НРАВСТВЕННОСТИ.

На протяжении сотен лет первого тысячелетия христианства на западе Европы переосмысливалась вся система взаимоотношения человека с Богом. Формировалось католическое мировоззрение, наполнявшее новым содержанием все понятия евангельского христианства. Создавалась новая система ценностей, переосмысливались все понятия. Совершенно по-новому стали трактоваться прежние истины. Из одного и того же восприятия действительности делались совершенно разные выводы и давались различные рекомендации.

Например, понимание невозможности для человека не грешить на земле.

Западные христиане, столкнувшиеся с прозой жизни в гораздо большей степени, чем их восточные единоверцы, стали более практично относиться к вопросам богословия. Возникла идея, что раз человек на земле никогда не сможет избавиться от своей греховности, поэтому и нечего требовать от него невозможного — стать безгрешным. Человек, принимающий Иисуса, конечно, должен строить свою жизнь по духовно нравственным нормам его учения. Но в практической жизни такое возможно очень редко — жизнь человека слишком сложна, чтобы он мог стать безгрешным.

Понимание этого факта западными христианами, погрузившимися в прозу жизни, привело к смягчению их позиции в вопросе нравственности: произошло некое разделение веры и житейской нравственности, когда можно верить в Бога, но не всегда следовать его заповедям в реальной жизни, оправдывая своё поведение обстоятельствами.

И согрешившему человеку всегда давалась возможность покаяться и замолить свой грех. Грех осуждался, но католическая церковь, понимая, что невозможно на земле всех людей сделать праведниками, пошла на смягчение уз совести в душе человека: если уж человек вынужден быть грешным, надо дать ему возможность всегда искупить вину. Пусть человек верует в Бога, но ведёт себя исходя из обстоятельств. И если во время деятельности человек иногда совершает грех, то он должен покаяться в церкви, и грех будет прощён.

Эта идея о разделении веры и нравственного поведения в жизни, привела к возрастанию роли церкви, как посредника между человеком и Богом, как организации, принимающей покаяние и назначающей плату за грехи. Это и привело к формализации отношений человека и Бога, когда можно стало вести подсчёт грехов и покаяний, и привело в дальнейшем к появлению института индульгенций. Это подчинило население католической Европы установленным людьми правилам и законам, регламентирующим права и обязанности, грехи и добрые дела. Учёт грехов, их цена стали предметом хозяйственной деятельности католической церкви. Между человеком и Богом выросла огромная машина, осуществляющая строгий учёт и контроль, продающая вход в рай за деньги.

Отказ от духовной нравственности христианства не мог не привести к формализации веры. Точнее, широкое внедрение формальных методов управления в жизнь средневекового общества сдерживалось только христианской духовной нравственностью. И лишь слабостью человека можно объяснить переход к формальным отношениям человека и Бога. Формализация веры привела к преклонению перед формальностями, к уважению европейцами писаных законов, к беспрекословному им подчинению. Формализация веры стала первым крупным шагом на пути материально-технического прогресса человечества.

В католицизме верующий человек должен подтвердить свою правоту бумагой, подписью, потому что католицизм, как религия формализованная, не может верить людям на слово, потому что с них снята обязанность "жить не по лжи", жить в соответствие с моральными нормами веры в Бога. Огосударствление католичества способствовало формализации веры, её отделению от религиозной нравственности в быту.

В западном христианстве человек должен был публично "словом и делом" подтверждать свою веру в Бога. Невыгодно стало делать добрые дела в соответствие с верой и молчать о них, как учил Христос, надо было озвучить эти добрые поступки, чтобы никто не сомневался в том, что их совершает верующий человек. Вера на западе стала публичной. Мало быть просто искренне верующим в душе своей — если не соблюдены формальные процедуры, если не соблюдаешь определённый ритуал, можно попасть под подозрение в неверии и жестоко поплатиться за это.

Западные христиане, ввели ответственность человека перед людьми за свою веру: если сказал, поставил подпись, что веруешь, значит, так оно и есть на самом деле. И значит, наказывает тебя не Бог за твои преступления, а люди — и придётся здесь, на грешной земле, отвечать за свою подпись, отвечать кровью. Люди западного христианства стали пристально следить за взаимоотношениями человека и Бога — вот где корни судов инквизиции.

Католицизм жёстко отделил человека от Бога, встав между ними, посредством формальностей проверяя искренность веры человека. Этому способствовало и богослужение на непонятной простому народу латыни. Православие же допускает прямое общение человека с Богом, и православная церковь призвана облегчать человеку это общение. Католицизм подменяет собой Бога, а православие стоит рядом с человеком, помогая ему общаться с Богом.

В католичестве верующий человек перестал быть обязанным вести духовно-нравственный образ жизни. Вера в Бога здесь не подразумевает подчинение повседневной жизни нравственным законам христианства, не подразумевает жизнь по совести. Формализация веры привела к тому, что человек мог искренне верить в Бога в душе своей, регулярно посещать причастие и исповедоваться, и быть при этом жестким убийцей, потому что убийство санкционировала католическая церковь, отпуская грехи за деньги. Католическая церковь стала главнее библейской заповеди "не убий": убийца может искренне верить в Бога, и при этом может убивать ещё и ещё, и каяться, каяться и убивать дальше. Это потому, что каждый грех в католицизме имеет свою цену, которую можно отработать и грех "пропадёт" — можно грешить дальше. Вряд ли Иисус взял бы такого "верующего" с собой в рай.

В православии такое невозможно в принципе: если ты на самом деле веришь в Бога, то и в жизни должен вести себя соответственно. В православии ты можешь согрешить, но лишь по неведению, случайно, и за этот случайный грех будешь раскаиваться всю жизнь. Только замышляя преступление, по православной трактовке веры, ты уже отказываешься от Бога, значит, ты уже не православный христианин.

Православие ограничивает людскую деятельность духовно-нравственными нормами поведения, не позволяя человеку насиловать человека, и этим тормозится общественно-экономическое развитие. В то время как в католичестве человек освобождается от давления духовной нравственности на своё поведение в реальной жизни, покупая за деньги прощение любому своему преступлению.

Формализация веры в католичестве привела к формированию нового типа поведения, когда человек считает, что искренне верит в Бога, но позволяет себе больше заботиться о своём земном благополучии за счёт других людей.

Важнейшим историческим последствием формализации веры стало то, что религиозная мораль теперь не так сильно связывала хозяйственную и любую другую деятельность населения Западной Европы. Можно было наплевать на совесть и устраивать свои дела без излишних церемоний, периодически посещая службу и покупая прощение грехов за деньги. Церковь католическая по возможности старалась смягчить нравы, проповедуя милосердие, но так как вера была фактически отделена от нравственности, то проповеди всепрощения мало, что давали на практике.

Следствием ослабление нравственной узды стало ускорение темпов экономического развития Западной Европы, так как мораль теперь не сдерживала предпринимателей и позволяла усиливать степень эксплуатации человека. Высокие темпы экономического развития Западной Европы стали возможны только после смягчения ответственности человека перед Богом за свои грехи — вот где спрятана причина стремительного материально-технического развития Европы.

Православная же церковь, не поступившаяся своими принципами, твёрдо заявившая, что истинная вера несовместима с дурным поведением в жизни, тем самым не позволяла человеку быть чрезмерно настойчивым в своей деятельности и пренебрегать нормами духовной нравственности. Также понимая греховность человека, православная церковь в отличие от католической, более сурово относится к соблюдению человеком норм христианской морали. А если всё-таки православный человек совершает грех, то должен за это испытывать муки совести в гораздо большей степени, чем католик.

Большая совестливость православного мешала ему безудержно эксплуатировать своего ближнего, как то стало возможным на Западе Европы. Отсюда происходят более низкие темпы материального развития православной России по сравнению с католической Европой.

Это чётко заметил ещё П. Я. Чаадаев, резко критиковавший православие, считавший, что именно православие является тормозом экономическому развитию России. Критикуя выбор православия в качестве государственной религии нашими предками, Чаадаев ясно увидел неразрывную связь между религией и развитием экономики.

Российскому государству, чтобы достигнуть таких же темпов экономического развития, такого же материального благополучия и комфорта, какие были и есть в Европе, чему так завидовали и завидуют Чаадаев и прочие интеллигенты, надо было "просто" отказаться от православия в пользу католицизма, пожертвовав при этом верой, моралью и совестью.

Католицизм, в сравнении с православием, конечно, также апеллирует к совести человека, но всё-таки больше основывается на учёте и контроле, чем на совести. Именно бессовестность лежит в основе быстрого социально-экономического развития католической Европы, по сравнению с православной Россией.

Извращение христианской евангельской нравственности выдаётся средневековым католицизмом за благое деяние. Византийское православие осуждается римским католицизмом как "отсталое" понимание христианства. Со времени раскола христианской церкви запад присвоил себе звание "передового" и "прогрессивного", пропагандируя свой новый подход к "старым" христианским истинам, истинам Иисуса Христа. Как будто нравственные истины могут стареть! То, что было сказано Христом в Нагорной проповеди, в его притчах не может стать "старым", "постареть" в принципе, ибо Христос указал идеалы, недостижимые для человека, но к которым надо человеку стремиться, если он хочет жить счастливо на земле и на небе. Католицизм постепенно "развивает" и "уточняет" евангельское христианское вероучение настолько, что оно превращается в жупел, которым столетиями подавляли и уродовали душу европейцев.

Вот как Иван Ильин в своей работе "О православии и католичестве" описывает главные отличия православия и католичества.

"Миссионерские отличия суть следующее. Православие признает свободу исповедания и отвергает весь дух инквизиции — истребление еретиков, пытки, костры и принудительное крещение (Карл Великий). Оно блюдет при обращении чистоту религиозного созерцания и его свободу от всяческих посторонних мотивов, особенно от застращивания, политического расчета и материальной помощи ("благотворительность"); оно не считает, что земная помощь брату во Христе доказывает "правоверие" благотворителя. Оно, по слову Григория Богослова, ищет "не победить, а приобрести братьев" по вере. Оно не ищет власти на земле любой ценою.

Политические отличия суть таковы. Православная церковь никогда не притязала ни на светское господство, ни на борьбу за государственную власть в виде политической партии. Исконное русско-православное разрешение вопроса таково: церковь и государство имеют особые и различные задания, но помогают друг другу в борьбе за благо; государство правит, но не повелевает Церкви и не занимается принудительным миссионерством; Церковь организует свое дело свободно и самостоятельно, соблюдает светскую лояльность, но судит обо всем своим христианским мерилом и подает благие советы, может быть, и обличения властителям и благое научение мирянам (вспомним Филиппа Митрополита и Патриарха Тихона). Ее оружие не меч, не партийная политика и не орденская интрига, а совет, наставление, обличие и отлучение. Византийские и после петровские уклонения от этого порядка были явлениями нездоровыми. Католицизм, напротив, ищет всегда и во всем, и всеми путями власти (светской, клерикальной, имущественной и лично суггестивной).

Нравственное отличие таково. Православие взывает к свободному человеческому сердцу. Католицизм взывает к слепо-покорной воле. Православие ищет пробудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть. Католицизм требует от человека повиновения и соблюдения предписаний (законничество). Православие спрашивает о самом лучшем и зовет к евангельскому совершенству. Католицизм спрашивает о "предписанном", "запрещенном", "позволенном", "простительном" и "непростительном". Православие идет в глубине души, ищет искренней веры и искренней доброты. Католицизм дисциплинирует внешнего человека, ищет наружнего благочестия и удовлетворяется формальной видимостью доброделанья.

Первичное и основное пробуждение веры для православного есть движение сердца, созерцающей любви, которая видит Сына Божия во всей Его благости, во всем Его совершенстве и духовной силе, преклоняется и приемлет Его, как сущую правду Божию, как свое главное жизненное сокровище. При свете этого совершенства православный признает свою греховность, укрепляет и очищает им свою совесть и вступает на путь покаяния и очищения.

Напротив, у католика "вера" пробуждается от волевого решения: довериться такому-то (католически церковному) авторитету, подчиниться и покориться ему и заставить себя принять все, что этот авторитет решит и предпишет, включая и вопрос добра и зла, греха и его допустимости.

Посему у православного душа оживает от свободного умиления, от доброты, от сердечной радости, и тогда зацветает верою и соответственными ей добровольными делами. Здесь благовестие Христа вызывает искреннюю любовь к Богу, а свободная любовь пробуждает в душе христианскую волю и совесть.

Напротив, католик постоянными усилиями воли понуждает себя к той вере, которую ему предписывает его авторитет…

Тот, кто будет строить религию на воле и покорности авторитету, тот неизбежно должен будет ограничить веру умственным и словесным "признанием", оставляя сердце холодным и черствым, заменяя живую любовь законничеством и дисциплиною, а христианскую доброту "похвальными", но мертвыми делами. И самая молитва превратится у него в бездушные слова и неискренние телодвижения. Тот, кто знает религию древне-языческого Рима, тот сразу узнает во всем этом его традицию. Именно эти черты католической религии всегда испытывались русской душой как чуждые, странные, искусственно натянутые, неискренние. И когда мы слышим от православных людей, что в католическом богослужении есть внешняя торжественность, доводимая иногда до грандиозности и "красивости", но нет искренности и тепла, нет смирения и горения, нет сущей молитвы, а потому и духовной красоты, то мы знаем, где искать объяснения этому.

Эта противоположность двух исповеданий обнаруживается во всем. Так, первая задача православного миссионера — дать людям Святое Евангелие и богослужение на их языке и в полном тексте; католики держатся латинского языка, непонятного большинству народов, и воспрещают верующим самостоятельное чтение Библии. Православная душа ищет непосредственного приближения ко Христу, во всем, от внутренней одинокой молитвы до приобщения Святых Тайн. Католик смеет думать и чувствовать о Христе только то, что ему позволит авторитетный посредник, стоящий между ним и Богом…

Далее, если вера зависит от воли и решения, то очевидно, неверующий не верит потому, что не хочет веровать, а еретик еретичествует потому, что решил веровать по-своему; и "ведьма" служит дьяволу потому, что она одержима злою волею. Естественно, что они все преступники против Закона Божия и что их надо карать. Отсюда Инквизиция и все те жесткие дела, которыми насыщена средневековая история католической Европы; крестовые походы против еретиков, костры, пытки, истребление целых городов (например, города Штединг в Германии, в 1234). В 1568 г. все жители Нидерландов, кроме названных поименно, были приговорены к смерти как еретики. В Испании инквизиция исчезла окончательно лишь в 1834 году. Обоснование этих казней понятно: неверующий есть не желающий веровать, он злодей и преступник перед лицом Божиим, его ждет геена; и вот, лучше кратковременный огонь земного костра, чем вечный огонь ада. Естественно, что люди, вынудившие веру волею сами у себя, пытаются вынудить ее и у других; и видят в неверии или инаковерии не заблуждение, не несчастье, не ослепление, не скудность духовную, а злую волю."

С точки зрения католичества, говорит дьякон Андрей Кураев, благодать есть некая корона, которая налагается извне. "А если человек согрешил, корона снимается. То есть, что такое человек в перспективе католической антропологии? Адам был возведен в звание ефрейтора, согрешил, лычку с него сорвали. Человек прежний. Внутри него ничего не изменилось. С точки зрения православия все не так. Человек задыхается вне Бога. Болеет вне Бога. В нем начинаются страшные мутации…

Путь православный, какой? Менять ипостасность! Сердце человека изменить сначала. И из измененного сердца будут истекать другие отношения между людьми. Пафос западной цивилизации — от католиков до марксистов, другой. Придти к власти, создать новые отношения, и в этих новых отношениях возникнут новые сердца. Отсюда знаменитый тезис Маркса: сущность человека есть совокупность общественных отношений. Это из Фомы Аквинского все идет! И не случайно Томас Мор — основатель утопического социализма, святой католической церкви….

Это фундаментальная вещь. Которая различает понимание человека на западе и на востоке. В частности, из этого разного понимания персоны и ипостаси воспоследовало то, что в православных странах не возникла тематика прав человека. Понятно почему. Потому что можно защищать права персоны. А права сердца как защитить? Понимаете, вот есть такой закон — о свободе совести. И это абсурд — с точки зрения православной. Не может быть закона о свободе совести! Потому что свобода совести есть феномен не юридический, не социальный, а онтологический. Совесть свободна у любого человека вне зависимости от того, признает это государство, или не признает. В православном мире всегда считалось так. Такое глубокое ощущение, что внутренний мир человека — помните апостола Петра — "сокровенное сердце человека" — это есть ипостась. Истинное "я" в человеке настолько глубоко запрятано, что внешняя социальная среда к нему почти не имеет отношения. И поэтому православный согласится почти с любой социальной системой. С любым режимом власти. Он скажет: вы, главное, мою внутреннюю святыню не трогайте. Пусть там, надо там петь кому-то "многая лета", да Бог с тобой, пожалуйста. Кому-то налог отдать, кесарю кесарево? Не проблема! Но в глубине моего сердца позвольте мне духом моим быть верным Христу. Западный мир, напротив, всегда требовал, чтобы персона могла реализовать свои права, чтобы ее действия были защищены, и т. д. Отсюда такой внешний активизм, регуляция отношений, то есть это даже в области политической сильно сказывается".

Православие исходит из того, что вера — сугубо интимное чувство, где человек отвечает только перед самим собой и Богом. Никаким образом невозможно определить, верит человек на самом деле в Бога или нет. В православии невозможна в принципе инквизиция с её пытками, потому что под пытками человек скажет что угодно, но никакими пытками нельзя установить истинные взгляды человека. Раз невозможно в принципе установить истинность веры, считает православие, значит, церковь может только желать веры, но не требовать её. Отсюда и методы общения с паствой: в католичестве — навязывание, приказной тон, регламент, жёсткие санкции, в православии — доброжелательное общение.

Православие рассчитывает только на добровольность служения Богу, тогда как католицизм требует беспрекословного повиновения. Не напрасно много веков папы пытались создать теократию в Европе. Православные иерархи могли иметь власть, но только моральную, духовную. Они не опирались на вооружённую силу, на войска. Православие — не замена мирской власти, оно помощник в общении с Богом и только.

Суть отличия двух подходов в христианстве заключается в разном понимании ответственности человека за свои дела. Если православие осталось верным тому условию, что принятие христианской веры означает принятие человеком норм христианского поведения и с этого момента человек должен "жить не по лжи". То в католичестве предпочли "пойти навстречу" реальному человеку и несколько смягчили связь принятия веры с принятием на себя обязанности не грешить в жизни. Католичество реально оценивало силы человека быть нравственным в суровом средневековом мире и "смягчило" зависимость веры и нравственности.

От религиозной морали православия середины первого тысячелетия нашей эры, а тем более от нравственности первых христиан отошли оба направления, и римский католицизм, и византийское православие.

Христиан первых веков распознавали по их отказу приносить жертвоприношения и поклоняться римскому императору как Богу, несмотря на угрозу жестокой смерти. Первые христиане предпочитали быть живыми факелами, но не отказываться от веры и образа жизни, принятого на себя добровольно в соответствие с христианской нравственностью. "Кровь мучеников — семя христиан", как говорил Тертуллиан.

Православие спустя тысячу лет с трудом, но уже допускало сохранение жизни за счёт некоторого отступления от веры. Католичество же прямо говорило, что не только ради сохранения жизни можно отступать от религиозных норм нравственности. "Экстремизм" в соблюдении моральных устоев христианства первых веков почти исчез в наши дни на Западе Европы, но ещё сохранился кое-где на Востоке Европы. Не напрасно современные католики обзывают православных догматиками.

Самым главным последствием формализации веры стала потеря человеком справедливости. Возможность в реальной жизни обойтись без духовной нравственности с присущей ей справедливостью в отношениях между людьми, привела к отчуждению справедливости, к воцарению несправедливости в католическом мире. Когда, покаявшись, можно замолить любой грех несправедливости, творимый в повседневной жизни, заплатив звонкой монетой любую указанную в законе сумму, справедливость уходит из жизни людей и становится ведущим в бой идеалом бедняков, рождаемых несправедливым миром. Вот причина всех европейских смут и революций.

Все чаяния простых европейцев были всегда направлены на восстановление ушедшей из жизни справедливости и любой человек, только упомянув о борьбе за справедливость, всегда находил себе сторонников. Но под лозунгом восстановления справедливости иногда творились самые страшные злодеяния в мире: негодяи, не верующие в Бога, поднимая голос во имя справедливости, обманывали людей ради своей наживы, ибо справедливости без Бога не существует.

Формализация веры в католической церкви привела к формированию сугубо европейского общественного сознания. Это новое общественное сознание и стало определять "цивилизованность" европейцев-католиков, их ментальное отличие от всех остальных людей земли. Западноевропейское общественное сознание, сформированное на основе формализации христианской веры, есть первый шаг на долгом пути, приведшим через тысячу лет коренных европейцев к вырождению от депопуляции самоистребления, экономику мира к системному кризису, а природу планеты к экологической катастрофе.

3.2. КАТОЛИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА. ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ СОВЕСТИ.

Середина второго тысячелетия нашей эры запомнилась самым жестоким геноцидом за всю историю человечества — истреблением десятков миллионов жителей Америки. Целый континент был отдан на разграбление жестоким европейцам. Индейцев истребляли именно христиане-католики, которым их религия позволяла это делать.

За 500 лет, прошедших со дня раскола христианской церкви, католицизм настолько извратил первоначальное христианское вероучение, что сделал допустимым и возможным американский геноцид. Никогда ничего подобного не могло бы произойти, если бы западные христиане оставались в рамках ортодоксального христианского вероучения. Невозможно представить себе первых последователей Христа в образе конкистадоров.

Почти тысячу лет европейцы в лоне католической духовно-нравственной парадигмы приучались формализму в отношениях с Богом и с людьми. Столетиями европейцев огнём и мечом учили беспрекословному подчинению любым, даже самым несправедливым, законам. Столетия тотального подавления личности воспитали самого бездушного и жестокого человека в мире, готового рвать плоть любому ради денег.

Раскол 1054 года был неминуем: одни отстаивали неизменность христианских догматов, а другие отстаивали свою истину, добытую суровой практикой выживания религии на грешной земле. И результаты этого раскола определили исторический путь Восточной и Западной Европы на всё последующее время.

Восточная ветвь христианства осталась блюстителем православной веры середины первого тысячелетия нашей эры, находясь в привилегированном положении государственной религии. И, как показала история православной церкви, покровительство светских властей не идёт на пользу ни государству, ни церкви. Православие чуть было не лишило себя жизни, допустив сначала падение Византийской империи, а затем падение Российской империи. И очень мало кто из православных стремился подставить плечо под рушившиеся стены храмов.

Западная же ветвь христианства, поступившись евангельскими принципами ради своего выживания один раз, неминуемо стала поступаться ими и в дальнейшем, что естественно привело её к новой духовно-нравственной парадигме, а затем и к дальнейшему расколу.

РЕЖИМ ТОТАЛЬНОЙ ФОРМАЛИЗАЦИИ ОТНОШЕНИЙ.

Как узнать, действительно ли человек верит в Бога, или только говорит, что верит? Человек может в душе верить в Бога или быть убеждённым сатанистом, но его поведение может ничего не говорить о его внутреннем мире окружающим. Есть ли способ, по которому можно определить истину?

Пойдя под напором исторических обстоятельств раннего средневековья по пути упрощения и формализации отношений человека с Богом, католическая церковь посчитала, что достаточно публичного признания человека в том, что он верит в Бога, и этого будет достаточно, это и есть правда, слово должно совпадать с делом.

Это публичное признание должно быть подтверждено словом и записью, хоть крестиком, в соответствующей бумаге. Теперь эта запись позволяет церкви жёстко контролировать и сурово спрашивать с человека.

"Слово и дело!" Сказал человек, что верит, значит и должен вести себя соответственно — соблюдать предписанные католической церковью нормы поведения. А если человек своим поведением нарушает нормы христианского (католического) поведения и возникают сомнения в его вере, то для их разрешения приходится применять силу, пытки, чтобы человек сознался, служит он всё-таки Богу, или Сатане.

Католики средневековья признают, что "слово сказанное есть ложь", но почему-то полагают, что слово, сказанное под пыткой, есть истина. Но под пытками человек сознается в чём угодно, лишь бы избавиться от мук.

Главнейшая цель христианства — подготовить человека к встрече с Богом, подготовить к жизни вечной. Соединиться с Богом — это благая цель человека. Соответственно, чтобы приблизиться к благой цели, нужно в жизни стараться жить по принципам благости. Благая цель не может быть достигнута злыми средствами — об этом и говорил Христос в своих проповедях. Христианство первого тысячелетия нашей эры старалось воздействовать на человека посредством убеждений. Но римская часть христианства постепенно стала переходить к более действенным методам убеждения человека, чем проповедь. А после разделения церкви уже ничто не останавливало католическую церковь перед прямым насилием над человеком.

Можно ли быть уверенными, что человек говорит правду? Никогда! Человек может говорить, что твёрдо верит в Бога, ничуть не веря в него. И наоборот, человек может не проявлять рвения во внешнем служении Богу, а на самом деле быть твёрдым верующим. Раз невозможно определить истину в словах человека, значит, глупо спрашивать его о вере, но ещё глупее стараться заставить человека силой сказать правду. К сожалению, католическая церковь пошла по пути насилия над человеком, чтобы заставить его верить в Бога — вот где корни европейского лицемерия. На словах европеец должен был говорить о своей вере под угрозой пыток и костра, но в душе своей всё больше удалялся от веры Бога, ибо душа отвергает насилие и несвободу, в которой оказалась Западная Европа в первой половине второго тысячелетия христианской эры.

В отличие от католицизма, восточное православие, оставаясь в традиции первоначального понимания христианской веры, отвергло путь формализации отношений человека с Богом, полагая, что только Бог может знать правду о вере человека, а людям знать это не дано в принципе: "Чужая душа — потёмки". Значит, никаким способом, и пытками в том числе, невозможно заставить человека верить, а формальное признание веры ничего не даёт ни человеку, ни Богу.

Человек должен только добровольно, искренне признать Бога, только это даст ему спасение. Значит, глупо заставлять человека публично, формально, "признать Иисуса", остаётся только верить человеку на слово. Отсюда пренебрежение православия к формалистике, а светской православной власти — к законотворчеству.

Формализация приводит к упрощению отношений, к преобладанию внешнего над внутренним. Гораздо сложнее соответствовать божественным установкам внутренне, чем показывать свою веру внешними проявлениями. Чем работать над совершенствованием души человека, гораздо проще заставить человека принять определённый регламент. Душа учёту не поддаётся, а регламент можно проверять, за ним можно следить, а за его нарушения жестоко карать. Вот этот подход, в конечном счёте, и разделил христианскую церковь: православие пыталось, далеко не всегда с необходимым упорством, основывать свою деятельность на совершенствовании души человека, а католичество пыталось с помощью регламента и силы удержать народ в вере.

Православие воздействует на дух человека посредством духа, пытаясь воспитывать душу человека словами, примером, а католичество пытается воздействовать на дух через тело, заставляя тело человека сначала соблюдать внешнюю формальную обрядность.

Католицизм регламентирует внешнее поведение человека, полагая, что через принятие внешнего регламента будет совершенствоваться и душа человека. Однако, со временем, католическая церковь слишком "увлеклась" контролем над телом. И душа, предоставленная католицизмом самой себе, начала путь к своему полному освобождению от внешних ограничений католицизма, от ограничений католической религии, начала путь к освобождению от веры в Бога вообще. Этот долгий путь освобождения европейской души от Бога и привёл к Европу к бездуховности, к эгоизму, в конце концов, к современной депопуляции низкой рождаемости.

Православие провозглашает полное соответствие веры в душе человека с духовно-нравственным поведением человека в быту. Католицизм же полагает, что вера человека в душе не означает, что в быту он должен придерживаться духовно-нравственных норм христианского поведения. Этот отрыв веры в душе от поведения в быту позволил европейцу со временем освободиться от "религиозных пут" и сделать мощный рывок в развитии производительных сил общества.

Что же это было? Что означает для Западной Европы почти тысячелетнее господство католичества? — Это самый страшный тоталитаризм в истории человечества.

Страшно было жить в средневековой Европе, когда жизнь простого человека ничего не стоила.

Местный феодал мог сделать с человеком, любым членом его семьи, всё что угодно, вплоть до страшных пыток и жестокой расправы. Католическая церковь, поставившая себя в исключительное положение, отделившая человека от Бога, могла обвинить честного человека, любого члена его семьи, во всех смертных грехах, приговорить к пыткам и костру. И некому было пожаловаться на беспредел и несправедливость! Даже Богу, прямой путь к которому преграждала католическая церковь.

Формализация веры католической церковью привела к появлению инквизиции, взявшейся формальными, пыточными, методами заставить людей верить в Бога. Десятки миллионов европейцев стали жертвами этой чудовищной практики, немыслимой в православии.

Самый страшный режим за всю историю человечества существовал в Западной Европе на протяжении почти тысячи лет — вот в этом котле и формировался характер европейца, бездушного жестокого законопослушного формалиста.

Полное подчинение внешним условиям, покорность беспощадной судьбе, законопослушность насаждались католической церковью средневековья европейскому населению. Под страхом жестокой смерти было запрещено подвергать сомнению "божественное" право феодалов выстраивать общественную жизнь по их произволу. Под страхом пыток и сожжения было запрещено касаться католической интерпретации христианства. Приказал феодал улыбаться — все улыбаются, хотя и плачут кровавыми слезами. Сказала церковь радоваться — и все должны веселиться, даже если пепел костра твоих родных ещё не успел остыть. И посмел бы кто не улыбаться, или не веселиться — тут же лишился бы головы, в лучшем случае.

Пожалуй, нигде в мире так не пытали, так не издевались над человеком, как в католической Западной Европе средневековья. Только от одного перечисления пыток, какие применяла инквизиция, бросает в дрожь.

"Самые тяжелые пытки применялись для борьбы с преступлениями против веры. Еретиков вычисляли на зависть просто: например, в эпоху "охоты на ведьм" достаточно было кашлянуть во время проповеди, чтобы священник распознал вселившегося в тебя беса. После этого несчастного ждало сожжение на костре, предваряемое богатым набором пыток вроде "скамьи растягивания" (пытка силой натяжения), которая вплоть до ХVIII века была основным инструментом в зале допроса осужденных. Жертву клали на скамью, закрепляли ноги, руки привязывали за головой к лебедке. Тело растягивали сантиметров на 30, выворачивая осужденному плечи и суставы, расчленяя позвоночный столб, разрывая мускулы, брюшную полость, грудь… Ведьм и колдунов также сажали в обнаженном виде на "испанскую лошадь": деревянную скамью, имевшую форму треугольника острым ребром кверху. На ноги подвешивался груз, и ребро "лошади" под тяжестью тела и гирь постепенно врезалось внутрь.

Ну а особо опасных колдуний колесовали: сначала палач дробил прикованной к земле жертве кости, проезжаясь по ней железным колесом, потом изломанное тело к этому колесу привязывалось и поднималось на бревне вверх — для острастки. Пытку эту — как и другие — специально продумывали таким образом, чтобы жертва умирала как можно дольше: агония колесованных длилась порой три недели…

Впрочем, даже святая инквизиция оставляла человеку шанс оправдаться. Правдивость своих показаний можно было подтвердить, положив язык на раскаленное железо. Ну а невиновность в спорных случаях проверяли просто: осужденного с камнем на шее бросали в воду. Если он выплывал, то признавался виновным. Если тонул — обвинение снималось". (М. Варденга. "Интересная газета. Невероятное." Љ19 2008 г.)

Вот так католичество учило европейцев уважать законы и записи. Отсюда идёт хвалёная европейская законопослушность: лучше сказать, что веруешь, и принять внешние атрибуты веры, чем познакомиться с инквизицией. А в душе своей не верить в Бога вообще и творить что вздумается, при соблюдении внешней законопослушности, — католическая религия позволяет отмолить грех, или откупиться от него. Инквизиция призвана следить за соблюдением формального признания веры, а посредством индульгенции можно откупиться за любое преступление.

Формальное подчинение католическим церковным нормам, подкреплённое пытками и кострами инквизиции, соответствовало формальному же подчинению человека светским законам, подкреплённым не меньшими насилиями и жестокостями. Формализация отношений привела к мощному развитию законотворчества в западноевропейском мире, к появлению массы юристов, к развитому европейскому законодательству.

Страшнее не было периода для жизни человечества, чем период средних веков в истории западной Европы. Такие жестокие условия, созданные духовными и светскими властями на протяжении средних веков в Европе, сформировали европейца — безжалостного покорителя мира. Тотальный физический контроль со стороны феодала, тотальный духовный контроль со стороны католической церкви сформировали европейца, способного покорить весь мир, что и было совершено со страшной жестокостью в Новое время.

В мрачной атмосфере католического средневековья европейца кровью учили без обсуждения подчиняться любым писаным законам, несмотря всю их несправедливость. В таких условиях тотальной духовной и физической несвободы у простого европейца оставалась единственная возможность самовыражения — в материальной деятельности.

Единственная сфера, где жителю католической Европы оставили мизерную свободу — это предпринимательство, материальное производство, техническое творчество. И католическая церковь избавила его предусмотрительно от нравственных мучений по поводу творящейся им несправедливости и жестокости к ближнему, разделив веру и нравственное поведение в реальной жизни.

Такое отношение к человеку со стороны "милосердной" католической церкви привело к полному внешнему подчинению человека любым законам и правилам, с одной стороны, и полным разочарованием в христианской вере, с другой.

Формально, все оставались христианами-католиками, но законопослушный и духовно безнравственный европеец стал готов к любому злодейству и в отношении европейцев, и в отношении иных народов. Вот где причины американского геноцида индейских народов, африканской работорговли, появления колониальной системы, жесточайшей эксплуатации европейского населения. Вот где источник накопления первоначальных капиталов, промышленной революции, культурного расцвета Европы, научно-технического прогресса, всего нынешнего европейского и североамериканского благосостояния.

О ЖЕСТОКОСТИ ЕВРОПЕЙЦЕВ И "ЖЕСТОКОСТИ" ИНДЕЙЦЕВ.

Американские индейцы на протяжении пятисот лет так и не смогли понять, как могут европейцы быть такими жестокими и жадными. — Воспитание, воспитание, ребята!

Почти тысячу лет европейцы воспитывались в католической духовно-нравственной парадигме. Это воспитание позволяло европейцам считать человека средством, а не целью. Это воспитание лишило европейцев жалости, сострадания, совести, позволяя им насиловать, грабить, убивать ни в чём неповинных перед европейцами жителей обеих Америк. Это воспитание ставило материальное благополучие выше духовного и делало богатство, деньги смыслом жизни.

Геноцид индейцев — логичное следствие многовекового духовно-нравственного "развития" европейского человека под присмотром католической церкви. Десятки миллионов индейцев, уничтоженных в Новом Свете — самый масштабный акт геноцида в истории человечества. Он стал возможен только в католическом мире, где поведение человека освобождено от религиозных нравственных ограничений, где вера в Бога не означает следование религиозной нравственности. Нигде и никогда христианин не проявлял таких зверств по отношению к людям, как европейцы-католики по отношению к индейцам Америки. Вот к чему привело освобождение веры от соответствующего духовно-нравственного поведения.

Да, индейцы приносили человеческие жертвы своим суровым богам. Но эти акты не были проявлением ничем не мотивированной жестокости, как это представляли всему миру европейские завоеватели. Эти акты воспринимались всеми индейцами, в том числе и жертвами, как естественные события, как необходимая часть повседневной жизни. И никогда эти акты не были проявлением жестокости, но всегда необходимостью успешного существования народа. Напротив, европейцы совершали массовые убийства, выходящие за рамки любого представления индейцев о жестокости.

Индейские города существовали столетиями, тысячелетиями и, как показывают современные исследования, становились заброшенными не из-за жестокостей, не из-за жертвоприношений, а, напротив — из-за того, что быстрорастущее население уже не могло прокормиться на прежних угодьях. Европейцы же за короткое время истребили население сотен процветавших индейских городов. Жестокость, которую демонстрировали европейцы, многократно превосходила все нормы и правила, которых придерживались индейцы.

Мы с высоты XXI столетия удивляемся, как могло произойти то чудовищное истребление людей, глумление над их плотью, ни с чем не сравнимая жестокость, истязания миллионов детей, женщин, мужчин. Как могли католики-европейцы садистски замучить десятки миллионов ни в чём не повинных индейцев!?

Да очень просто…

Сначала европейцы должны были освободить себя от угрызений совести, отделив веру в Бога от нравственного христианского поведения и сняв тем самым с себя все моральные ограничения. Это и было сделано католической церковью, когда она, под влиянием "жизненной необходимости" разделила религиозную нравственность и деятельность. Раз можно стало заниматься какой-либо деятельностью и не утруждать себя соблюдением нравственных норм, зачем тогда беречь кого-либо вообще? Формальное согласие считаться христианином-католиком, но не соблюдать при этом нормы религиозной морали — вот путь воспитания убийц, садистов и капиталистов.

Можно было называться католиком, говорить, что веришь в Бога и его заповеди, и искренне верить в это, соблюдать все формальности богослужения, исповедоваться и причащаться, но в реальной жизни нарушать духовную евангельскую нравственность на каждом шагу. И тогда открывается возможность поживиться за счёт всех тех простаков, кто ещё верит в эту историю с Иисусом и его заветами, и кто старается жить по совести. Тем самым снимаются всяческие ограничения на любые преступления. Человек становится вещью, средством для достижения чьих-то целей, а "цель оправдывает любые средства".

Постепенно на протяжении многих веков в Европе формировался тип человека, для которого не существовало моральных запретов в отношении другого человека и ответственность за это перерождение европейцев лежит, конечно, на католической религии, своей аморальностью толкнувшей людей к атеизму, жертвой которого стала со временем она сама.

Вера в Бога со временем стала для европейцев пустой внешней формальностью, ненужной обузой. Формально признавая себя христианами-католиками, они не считали себя обязанными следовать нравственным заповедям Божьим в реальной жизни. Именно эти люди стали первыми капиталистами, конкистадорами и пиратами. Людьми, свободными от моральных обязанностей. Они ещё осеняли себя крестным знамением, но католическая вера, освободив людей от религиозных моральных запретов, позволяла им давить и жечь ни в чём неповинных людей. Формализация веры убила человечность, убила совесть в душе человека.

Истинная христианская вера, вера первых веков христианства, евангельская вера с её строгим соответствием веры и духовно-нравственного поведения в быту несовместима с преступлением, тем более, невозможно представить геноцид, устроенный католическими христианами в Новом Свете со стороны людей истинной веры. Спросим себя, возможен ли был бы американский геноцид последователями Христа первых веков нашей эры? И нам станет предельно ясно, к чему привёл католицизм европейское общество: к атеизму, безбожию, жестокости, лицемерию и лжи.

За предшествующие Возрождению пять столетий католическая церковь, отвергнув соответствие поведения человека в реальной жизни духовной нравственности, спекулируя прощением грехов за деньги, приучила европейцев к формальному отношению с Богом, и друг с другом. То есть, ещё задолго до капитализма в Европе происходит коммерциализация общественных отношений, когда за деньги всё продаётся и покупается. Произошла коммерциализация нравственности посредством индульгенций, когда деньги стали мерилом нравственного поведения. Все эти действия католической церкви привели со временем к отвращению европейцев от религии христианства и от Бога.

За пять столетий до эпохи Возрождения в Европе не было такой подлости, какую ни совершила бы католическая церковь. И ужас инквизиции, вонь костров, отвратили европейцев от христианства и Бога — вот вина католической церкви перед европейцами. Вот почему интеллектуалы Возрождения стали искать идеологию, не связанную с католическим христианством, которое обесценилось полностью в глазах истерзанных пытками европейцев.

За тысячу лет католичество так проявило себя, так отвратило европейцев от Бога, что можно сказать со всей определённостью — католичество прорубило дорогу в атеизм через плоть европейских народов.

По мере возрастания значения гуманистических идей в эпоху Просвещения происходит дальнейшее умаления роли католической церкви в Европе. В конце концов, история отделения духовно-нравственных норм поведения от веры в Бога — формализация отношений человека с Господом католической ветвью христианства, закончилась в XIX веке окончательным освобождением человека от веры и полной победой атеизма в капиталистическом обществе, с одной стороны, и появлением правового либерально-демократического государства, с другой.

К середине второго тысячелетия нашей эры католическая церковь, способствовавшая своими уступками развитию либерализма в Европе, сама стала объектом критики. Она уже не могла препятствовать дальнейшему расширению атеистических взглядов в европейском обществе. Масса неверующих людей Европы эпохи Возрождения устремилась грабить и обирать ближнего. Сначала это происходило в самой Европе — период первоначального накопления капитала был сопровождаем физическим истреблением миллионов европейцев. А затем по всему миру.

Вина католицизма перед европейскими народами безмерна. Католичество развратило европейца, сделав его рабом денег, рабом материального благополучия, рабом утробы, эгоистом, живущим только ради собственного удовольствия. Историческая вина католицизма в том, что он не сумел сохранить духовно-нравственную чистоту евангельской парадигмы, приведя коренные народы Европы к XXI веку на грань выживания.

Это как надо было угодить людям, чтобы они провозгласили в итоге: "Раздавить гадину"!? Католичество настолько извратило евангельское христианство, что католицизм в Европе XVIII века стал вызывать у просвещённых людей стойкое отвращение. После тысячи лет господства в Западной Европе католической духовно-нравственной (точнее будет сказать, безнравственной) парадигмы у них не могло не возникнуть желания выбросить католицизм из сознания людей. Что и было сделано в XIX веке.

К сожалению, "вместе с водой выплеснули и ребёнка". Европейцы отвергли Бога вообще, провозгласив своей верой атеизм, и ввергнув тем самым себя в язычество. Европа в нравственном смысле погрузилась в нигилизм, безнадёжность и пессимизм, ибо ничего, кроме вселенского абсурда, атеизм дать человеку не может.

Оптимизм веры в Бога сменился пессимизмом веры в Смерть. В Европе XX века настало царство Смерти и начался "пир во время чумы": тотальное уничтожение ресурсов планеты, тотальное уничтожение окружающей среды, тотальное самоискоренение коренных европейцев через депопуляцию низкой рождаемости.

И вместе с тем, некоторые французские просветители XVIII века, "гуманисты и либералы", допускали необходимость религии только как узду для простого народа, обязанного смиренно и беспрекословно подчиняться сильным мира сего. Религии, по Вольтеру, предлагалось благословлять и сохранять имущественное неравенство в мире! Это насколько католицизм извратил веру в Бога, что сама религия представлялась лишь как охрана для богачей!?

Насколько надо было ко второй половине второго тысячелетия от Рождества Христова забыть учение Христа, извратить его настолько, чтобы вместо "нет римлян и иудеев", вместо "продай имение и раздай бедным", вместо "игольного ушка для богатых", предлагать защиту религией богатства и пропаганду неравенства!? Насколько далеко надо было уйти от Христа, чтобы его учение использовать как сторожа богатства!? Вот она, "заслуга" католической веры перед коренным населением Европы.

Впрочем, что обвинять просветителей, если в западном христианстве — в протестантизме, с эпохи Возрождения стало оправдываться богатство! Словно не было Иисуса Христа, говорившего о трудности совмещения богатства и духовной нравственности. Нравственное оправдание капитала, совершенное протестантизмом — дальнейший шаг на пути освобождения человека от духовной нравственности, необходимый этап становления современной Европы.

Вопрос о формализации веры навсегда разделил Восточных христиан (православных) с Западными (католиками). Эта первая крупнейшая победа либерализма определила всю последующую историю Европы и мира.

Стремление человека к ничем не ограниченной личной свободе и победное шествие либерализма по планете началось именно с формализации веры в Западной Европе, когда можно стало причислять себя к католикам, но отвергать евангельские нормы поведения. Формальное отношение к вере в католицизме позволило человеку снять с себя морально-нравственные ограничения, что возлагает евангельская христианская религия на искренне верующего человека. Стало возможным жить за счёт других людей и не испытывать при этом чувства вины.

Постепенно религия стала выдавливаться из всех областей человеческой деятельности. Сначала наука "ушла" от религии трудами святого Фомы. Затем в Эпоху Возрождения от "пут религии" освободилась область культуры. А затем и вся деловая сфера стала полностью свободной от религиозной нравственности с началом протестантизма. Нравственность Нового времени наполнилась новым содержанием: нравственным стало обладание богатством, а не соответствие повседневного поведения человека духовным нормам евангельского христианства.

С одной стороны, освобождение от духовной нравственности позволило человеку полностью раскрыть все свои творческие способности. Человеческий гений стал активно преображать природу, ради удовлетворения собственных потребностей. Наука и техника стали основой прогрессивного материального развития человечества. С каждым столетием благодаря освобожденной человеческой энергии стал повышаться уровень жизни в странах Западной Европы. Европейцы открыли для себя мир, подчинив своему влиянию все народы земли, освоили планету, тотально эксплуатируя её ресурсы ради своего потребления, сделали науку основой своего благосостояния.

Со временем, грандиозные технические достижения европейцев позволили человеку поставить силы природы на службу человеку, позволили перекраивать карту планеты и выйти в космос. Экономические достижения "освобождённого от пут религии разума" позволили европейцам образовать "золотой миллиард" планеты, имеющий самый высокий уровень потребления. Европейский гений проявился в гигантских культурных достижениях, позволивших европеизировать почти всё население планеты. Это с одной стороны.

А с другой стороны, отказ человека от евангельской духовной нравственности, отказ от веры в Бога имел и другие, столь же грандиозные последствия для существования человека и человечества.

Этот отказ стал причиной развития европейского эгоизма до вселенских масштабов. В свою очередь европейский эгоцентризм привёл к чудовищным страданиям как самих европейцев, так и народы всего мира. Европейский безбожный либерализм раскрыл самые низменные чувства в душе человека, и такой человек, ради удовлетворения своих потребностей, стал творить зло по всей планете. Истребление американских индейцев, африканская работорговля, колониальная эксплуатация Индии и Китая — всё это делалось руками свободных от христианских духовно-нравственных "пут" европейцев Нового времени.

Православная церковь, пишет Иван Ильин, "искони веровала в свободу веры, в ее независимость от земных интересов и расчетов, в ее сердечную искренность… воля земного человека ищет власти. И Церковь, строящая веру на воле, непременно будет искать власти…так обстоит у католиков на протяжении всей их истории. Они всегда искали в мире власти, так, как если бы Царство Божие было от мира сего; всякой власти: самостоятельной светской власти для папы и кардиналов, а также власти над королями и императорами (вспомним средние века); власти над душами и особенно над волею своих последователей (исповедальня как оружие):, партийной власти в современном "демократическом" государстве; тайной орденской власти, тоталитарно культурной надо всем и во всех делах (иезуиты). Они считают власть орудием к водворению Царства Божия на земле. А эта идея всегда была чужда и Евангельскому учению, и Православной Церкви. Власть на земле требует ловкости, компромисса, лукавства, притворства, лжи, обмана, интриги и предательства; а часто и преступления. Отсюда и учение о том, что цель разрешает средства… виднейшие отцы-иезуиты… утверждают, что "поступки делаются хорошими или дурными в зависимости от хорошей или дурной цели". Однако, цель человека известна только ему одному: она есть дело личное, потайное и легко поддающееся симуляции. С этим тесно связано католическое учение о допустимости и даже негреховности лжи и обмана: надо только произносимые слова истолковать про себя "иначе", или воспользоваться двусмысленным выражением, или молча ограничить объёмом сказанного, или помолчать о правде — тогда ложь не ложь, и обман не обман, и ложная присяга на суде не грешна…

Но у иезуитов есть и другое учение, окончательно развязывающее их ордену и их церковному деятелю руки. Это учение о дурных делах, совершаемых, якобы, "по повелению Божию". Так, у иезуита Петра Алагоны (также и у Бузенбаума) читаем: "по повелению Божию можно убивать невинного, красть, развратничать, ибо Он есть Господин жизни и смерти, и потому должно исполнять его повеление". Само собою разумеется, что о наличности такого чудовищного и невозможного "повеления" Божия решает католический церковный авторитет, повиновение коему составляет самую сущность католической веры".

Вселенский грех католицизма заключается в том, что эта ветвь христианства не сумела сохранить веру в Бога у коренных европейских народов и допустила тем самым их вырождение через депопуляцию. Это произошло из-за того, что церковь не сумела избежать искушения мирской властью, когда волею судьбы ей пришлось взять на себя заботу не только о духовном состоянии паствы, но и о физическом выживании населения бывшей Западной Римской империи.

Православная церковь в Византийской империи тоже оказалась не на высоте. Приближённая к императору и государству, она тоже не сумела преодолеть искушение властью и слишком оторвалась от жизни народа. Грех византийского православия в том, что церковь, полностью подчинённая государству, не смогла найти в себе силы для сохранения и развития великой империи. Гибель Византии есть урок, говорящий о том, что церковь должна служить для народа, что только через прямое участие в духовно-нравственной жизни народа возможно сохранение и развитие великого государства.

История православия византийского и российского показывает гибельность полного подчинения церкви интересам светской власти. Вмешательство государства в церковные дела губительно как для церкви, народа, так и для государства. Церковь при этом лишается способности и возможности нести слово Божие народам и способствовать совершенствованию человека. А государство лишается поддержки со стороны духовно-нравственных людей, которых не сумела воспитать церковь.

КАТОЛИЧЕСКОЕ ИЗВРАЩЕНИЕ ЕВАНГЕЛЬСКОГО ХРИСТИАНСТВА.

Уже православие середины первого тысячелетия от Рождества Христова стало отступлением от христовой нравственности. Эстетизация церковной службы стала первым шагом на пути отвращения людей от Бога, от его духовно-нравственных заповедей. Возможно, эстетизация богослужения действительно имела положительный смысл во времена приобщения к христианству языческой массы. Но вместо того, чтобы затем постепенно свести эстетические моменты в службе к минимуму, и сделать упор на пропаганде этических ценностей христианства, церковь поддалась эстетическому соблазну.

Внешнее украшательство постепенно стало самодовлеющим фактором церковной жизни. Церковные деятели пали жертвой эстетической красоты, похерив красоту этическую. Произошел первый раскол христианского вероучения — единая красота Бога, соединяющая этическое и эстетическое воедино, была расчленена. С середины первого тысячелетия нашей эры этическое в христианском вероучении стало постепенно заменяться эстетическим. Православная церковь больше внимания стала уделять отделке помещений для службы, красоте икон и одежд, сладкоголосию песнопений, чем нравственным последствиям самой службы. Эстетизация службы требовала денег, их учёта и распределения, она приобщала церковь к чисто хозяйственным делам.

И уже на базе православия был сделан следующий шаг в "развитии" христианства — католичество полностью отменило духовную нравственность в качестве нормы повседневного поведения для верующего.

Формализация веры делала католическую церковь полноправным участником феодальных отношений. Сохранив чисто внешне все атрибуты православного христианства, католичество, по сути, через отказ от евангельской нравственности в реальной жизни, перестало быть религией Иисуса Христа, перестало быть христианством в его первоначальном евангельском смысле.

Католицизм можно назвать христианством очень условно. Учение Христа — это воспитание людей в духе евангельской духовной нравственности первых веков христианства. Всё внешнее, эстетическое, наносное, лишь мешает воспринимать нравственные нормы веры в единого Бога. И заменив работу по нравственному совершенствованию человека, работой по улучшению порядка на земле, католичество полностью порвало с идейной сутью христианства.

Если современное православие ещё можно назвать христианством, из-за, по крайней мере, сохранения примата этического над эстетическим в службе и в вере, то католичество потеряло право называть себя христианством после формализации веры и отказа от соединения веры в Бога с духовно-нравственным поведением в жизни.

Обмирщение католической религии и постепенное освобождение населения Европы от внутреннего духовно-нравственного самоконтроля во втором тысячелетии нашей эры были необходимыми условиями для первоначального накопления капитала и развития капиталистических отношений в Европе.

В основе любого капитала всегда лежит преступление. А преступление совершают люди лишённые духовности, которые не боятся "гнева Божия", для которых другой человек есть лишь средство для удовлетворения своих потребностей. И это вполне естественно, что при росте атеистических взглядов появляются люди, для которых уже нет моральных барьеров, создаваемых истинной верой, оберегающих людей от совершения преступления. Именно безверие помогает негодяям жить за счёт тех, для кого религиозные моральные нормы есть истинные правила жизни. У истинно верующего христианина первых веков никогда не возникла бы мысль "поживиться за счёт ближнего".

Нежелание использовать формальные методы отслеживания взаимоотношений человека и Бога не позволило православному миру пойти по пути либерального освобождения от духовной нравственности и тем самым затормозило его социально-политическое, научно-техническое и материальное развитие — вот где причины вечного "отставания" России от "прогрессивного" запада.

Но это же нежелание позволило сохранить в истории подлинные христианские духовно-нравственные ценности, донести их до наших дней. И возможно именно в этих ценностях кроется будущее возрождение всего европейского мира, ибо доверие людей друг к другу, подлинная забота людей друг о друге могут быть основаны только на искренней вере в Бога с добровольным принятием на себя всех норм евангельского духовно-нравственного поведения.

4. ВОЗРОЖДЕНЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА. ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ БОГА.

Невозможно понять феномен Возрождения, рассматривая его в отрыве от истории католической интерпретации христианства. Только на духовно-нравственной основе католического мировоззрения, могло состояться Возрождение. Именно католическое видение мира служило опорой, оттолкнувшись от которой интеллектуалы Возрождения вступили в Новое время.

Для того, чтобы появилась возрожденческая духовно-нравственная поведенческая парадигма, понадобились столетия тотального католического господства над европейцами, столетия извращения евангельской духовной нравственности.

За время этого тотального насилия европейцы настолько разочаровались в католической интерпретации христианства, что отвергли не только католичество, но и христианство вообще, отвергли саму веру в Бога. Возрождение как раз и состоялось как ответ на вопрос "Как обойтись человеку без Бога".

За церковным расколом 1054 года последовало окончательное освобождение умов в католической Европе от евангельской духовности. Формальное принятие веры и освобождение поведения человека в реальной жизни от духовно-нравственных норм евангельского христианства привело европейское общество к эпохе Возрождения, к научно-техническому прогрессу Нового времени, к отказу от Бога, к становлению либерализма, и в конечном итоге к нынешней депопуляции низкой рождаемости коренного европейского населения, к мировому финансово-экономическому кризису, к несправедливой международной системе, к глобальным экологическим проблемам.

Эпоха Возрождения… Она вошла в историю как время возрождения веры в силу и мощь человеческого разума. "Человек — это звучит гордо!"

Эпоха Возрождения — это период восхищения возможностями человека. Люди вновь открыли для себя свои способности и восхитились ими. Кончилось время самоуничижения человека, человек — это не "пыль на сандалиях Бога"! Человек способен на всё, он может всё! Мощное развитие науки и техники в последующие века только подтверждало веру в то, что человеку по плечу познание мира, приспособление его для своих нужд, устройство жизни во благо человека.

Но, к сожалению, уверенность человека в своих силах со временем стала перерастать у него в самоуверенность по поводу своего места в мире. Очевидные успехи в познании мира стали для человека "доказательствами" его способности познать мир "до конца". И в создававшейся наукой картине мира всё меньше оставалось места для религии и Бога. И к началу XIX века человек, повторяя слова Лапласа, обращённые к Наполеону, мог сказать о вере в Бога: "Мы больше не нуждаемся в этой гипотезе".

Эпоха Возрождения — это попытка найти истину вне католической интерпретации мироустройства, достаточно утратившей нравственный авторитет к тому времени. Европейская душа не желала больше мириться с насилием над здравым смыслом и в поисках другой истины повернулась к античности. Отвергнув безнравственность католицизма, отвергнув христианство вообще, интеллектуалы Европы в поисках нравственного идеала, отличного от убожества формалистики католицизма, отученные католицизмом от православной трактовки христианства, и напрочь забывшие о евангельском христианстве Иисуса Христа, не могли не вернуться к прекрасным творениям античной культуры, воспевающей телесного человека. Европейские мыслители освободили гуманистическую культуру античности от языческого вероучения и возвели её в абсолют, которому стали поклоняться. Именно безнравственность и продажность католицизма оттолкнула европейских интеллектуалов от евангельского христианства и Бога, превратив их со временем в атеистических интеллигентов.

ГУМАНИЗМ — ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ БЕЗ ВЕРЫ.

Христианское евангельское человеколюбие вытекает из осознания равенства всех людей перед Богом. Человеколюбие, основанное на вере в то, что Бога не существует, — гуманизм Нового времени.

Человеколюбие без веры в Бога оказывается человеколюбием на словах, когда соблюдены все законы и формальности, всё обговорено и щедрость Запада прорекламирована на весь свет, а в результате европейские метрополии богатеют за счёт высасывания соков из своих колоний по всему свету, обрекая "отсталые народы" на вечную отсталость.

Идея гуманизма появилась в эпоху Возрождения и означала тогда веру в силы и способности человека познавать и преобразовывать мир для себя. По представлениям первых гуманистов, именно Господь дал человеку эти силы и способности, и человек вправе их использовать для улучшения своего существования на земле, не забывая Бога. Первые гуманисты были ещё искренне верующими католиками.

Но постепенно в "освобождающейся" Европе о католическом Боге вспоминали всё реже и реже, пока не забыли вовсе. Постепенно понятие "гуманизм" стало наполняться всё новым содержанием, отдалявшим его от христианства. Постепенно вера в силы и возможности человека превратилась в самомнение и гордое самоослепление. Постепенно произошла полная подмена содержания понятия "гуманизм".

"Гуманизм восстает против предшествующей эпохи, которая представляется ему временем болезненного оцепенения, и тем самым способствует обесцениванию так называемых "средних веков", то есть промежуточного периода между античностью и ее возрождением. Но в этом выборе греко-латинской цивилизации предпочтение отдается такой культуре и такому мышлению, жизненный центр которых составляет вовсе не христианство; напротив, именно христианство должно к ним приспосабливаться, не будучи их источником".

Современная либеральная идеология основана на гуманизме. Согласно определению, приведённому в Уставе Международного гуманистического и этического союза, "гуманизм — демократическая, этическая жизненная позиция, утверждающая, что человеческие существа имеют право и обязанность определять смысл и форму своей жизни. Гуманизм призывает к построению более гуманного общества посредством этики, основанной на человеческих и других естественных ценностях, в духе разума и свободного поиска, за счёт использования человеческих способностей. Гуманизм не теистичен и не принимает "сверхъестественное" видение реального мира". Но если гуманизм "не теистичен", то есть, не основан на любви к Богу, значит, основан на любви к человеку, к природе, к миру. Либеральный гуманизм основан на "всеобщей любви", любви ко всему материальному. Таким образом, либеральный гуманизм означает перенос "человеческого" на всё окружение человека, на живую и мёртвую природу.

Человеколюбие евангельское предполагает мужество и твёрдость при достижении рационально выбранной цели. Нынешний либеральный гуманизм не предполагает использование волевых человеческих качеств. Любить вообще "цветочки-василёчки" любуясь "природой", гораздо проще, чем выдирать их, расчищая поле для посева пшеницы. Любить "человека вообще" гораздо проще, чем конкретного человека со всеми его слабостями. Говорить о неприкосновенности личности "гораздо человеколюбивее", чем учить человека не быть скотом. И провозглашать права человека гораздо легче, чем обеспечить ему материальное существование. И заботиться о здоровье матери и ребёнка в отсталых странах "гуманнее", чем развивать экономику этих стран. И не казнить садиста гораздо "гуманнее", чем избавить людей от сожительства с моральным уродом. И воспитывать только методом ласки и поощрения гораздо "гуманнее", только никого не получается при этом, кроме эгоистов. Запрещать насилие со стороны воспитателя в отношении детей "цивилизованнее и гуманнее", но "только так и можно воспитать настоящих разбойников", как точно подметил в прекрасной сказке Евгений Шварц.

Есть что-то садистское в европейском либеральном гуманизме Нового времени: помогать снижать смертность среди только что родившихся детей в Африке, чтобы потом наблюдать, как они, вырастая, в мучениях умирают от голода и нищеты, от болезней и войн.

Игорь Шафаревич заметил ещё одну особенность либерального гуманизма.

"Остается трудный вопрос о том, как совместить гуманность и уважение к человеческой личности, присущие западному либерализму, с полной антигуманностью сталинского режима. Западный либерализм несомненно много способствовал распространению гуманности… Однако все это относится лишь к жизни внутри общества, принявшего принципы прогрессивно-либеральной идеологии, гуманность никак не распространяется на остальную часть человечества. Это связано с важной чертой идеологии прогресса — гипнотической убежденностью в том, что она открывает единственный путь развития человечества. В следовании ей и заключается "прогресс" и цивилизация. "Прогрессивным" было в истории все то, что вело к созданию современного западного общества, только такие общества и составляют предмет истории. Других культур не существует — это лишь тупики на пути "прогресса" или даже препятствия "прогрессу".

На эту парадоксальную концепцию указывали, например, русский мыслитель Данилевский и английский историк Тойнби.

… Западная концепция единственности исторического пути порождает понятия "передовых" и "отсталых", "развитых" и "развивающихся" стран. Только она оправдывает высказывания о том, кто от кого отстал и даже на сколько лет.

… Концепция исключительности западной цивилизации делает западную прогрессивно-либеральную идеологию совершенно глухой к любым трагедиям, разыгрывающимися в других цивилизациях, — эти цивилизации, с ее позиций, существуют как бы "незаконно", являются помехами на пути человечества к прогрессу. Поэтому Запад и способен соединять высокую гуманность внутри с крайней жестокостью ко всему, находящемуся вовне. Один из множества примеров — истребление переселенцами-пуританами североамериканских индейцев.

… А в заключение уничтоженная цивилизация убивалась еще раз — духовно, вычеркиваясь из истории или входя в нее как тупиковая, обреченная на гибель линия развития. Если обратить внимание на эту сторону "прогресса", то окажется, что гораздо гуманнее были, например, центральноафриканские государства, где ежегодно в жертву богам плодородия приносилось всего несколько сот человек! И не вызывает никакого удивления, что западные либералы полностью игнорировали все зверства сталинского режима, бывшего для них лишь "блистательным историческим экспериментом".

Либеральный абстрактный гуманизм позиционирует себя как идеология абсолютной любви к человеку — но это только Господь может любить всех и вся без исключения. Человек же, чтобы жить, должен всегда уметь выбирать между тем, кого любить, а кого ненавидеть, кому жизнь давать, а у кого забирать. Человеку дал это право Господь Бог — забирать и отдавать жизнь, человеку только надо разумно уметь распоряжаться этим правом — в этом его испытание перед Господом.

Бог даёт человеку свободу выбора, и для того, чтобы выбор этот был осознан, Господь дал человеку разум. И отказываться от разума ради абстрактного гуманизма — отказываться от самой сущности человека.

Во всех своих поступках человек должен действовать только исходя из общечеловеческой потребности, опираясь не на абстрактные догмы, а на рациональное осмысление. И если это осмысление ещё не до конца рационально, это не даёт человеку право отказаться от рациональности вообще ради абстрактных догм.

Современный человек повязан либеральными догмами по рукам и ногам. И эти догмы толкают его к вырождению.

ПРОТЕСТАНТИЗМ.

За 500 лет после церковного раскола католицизм с помощью жестокого насилия воспитал у европейцев слепое уважение к любым писаным законам, торгашеское отношение к религии, двуличие по отношению к вере. Только на этой идеологической основе могло произрасти древо протестантизма с его циничным лозунгом: "Кто правит, того и вера".

Только на базе католического извращения христианства, когда не то, что простые люди, даже церковники забыли подлинное учение Христа, мог появиться протестантизм. Явившись как лютеровский протест против индульгенций, как протест против лицемерия католической церкви, протестантизм не возвратился обратно к Христу, а пошёл по пути дальнейшего "развития" христианства, что привело к религии денежного мешка и индивидуального благополучия. Смиренный любвеобильный Бог протестантизма закрывает глаза на любой путь обогащения, оправдывая любое преступление ради богатства. Протестантизм — это завершающий шаг на пути к окончательному освобождению европейцев от Христовой духовной нравственности, от Бога.

Протестантизм не мог вернуться к евангельскому христианству после тысячелетнего католического отлучения Бога от земных дел человека.

Вот что говорит профессор Алексей Ильич Осипов о появлении протестантизма. "Переход от средневековой цивилизации к новой произошел на религиозной основе и был обусловлен, прежде всего, "коперникианским" переворотом Реформации в сотериологии. Если в католицизме человек для спасения, должен был за свои грехи принести Богу соответствующее удовлетворение добрыми делами, подвигами, молитвами и приобрести надлежащие перед Ним заслуги, то Реформацией условия спасения были сведены к минимуму: не дела, не молитвы и тем более не аскеза, а вера и только вера спасает человека. Сам он в деле своего спасения сделать ничего не может, поскольку и сама вера, единственно которой спасается человек, не от него зависит, но только от Бога. Человек, по выражению Лютера, есть не более, как "соляной столб", "чурбан". Поэтому ни о каком его участии в деле спасения, ни о какой синергии не может быть речи — лишь Бог решает его судьбу. От человека, таким образом, просто ничего не требуется для спасения. Так, наконец-то, был найден способ освободить себя от какой-либо работы над самим собой, от того, что на языке всех религий называется аскезой. Можно, оказывается, спастись, и не спасаясь. Большего "торжества разума" еще не было, вероятно, в истории религии.

Отсюда, принципиально меняется оценка и всей мирской деятельности христианина, меняется сама мотивация труда. Вместо его католического понимания как наказания за прародительский грех ("в поте лица твоего будешь есть хлеб" — Быт. 3, 19), и средства выкупа им у Бога своих грехов, в протестантизме труд становится свободной деятельностью, направленной только на удовлетворение земных потребностей. Ибо Христос уже выкупил каждого верующего от всех его грехов, и верующему грех теперь не вменяется в грех. Труд приобретает лишь посюстороннюю ценность, исключающую какую-либо эсхатологическую значимость. Энергия духа, таким образом, уходящая у средневекового человека на аскезу ради достижения спасения, оказалась теперь полностью освобожденной. Весь ее религиозный пафос был перенесен с неба на землю, с целей духовных на жизненно-практические. Задача Церкви как общества верующих отныне свелась, по существу, к социальной деятельности.

Вполне понятно, к каким последствиям привела эта сотериологическая революция: грань между жизнью по Христу и языческой жизнью становилась все менее различимой. Тот же Булгаков писал: "Протестантизм, в противоположность средневековому католицизму, отправляется от принципиального уничтожения противопоставления церковного и светского, или мирского, причем мирские занятия, гражданские профессии… рассматриваются как исполнение религиозных обязанностей, сфера которых расширяется, таким образом, на всякую мирскую деятельность". Обычный, любой труд и, следовательно, сама земная жизнь и все ее ценности приобретают для верующего своего рода религиозный характер. Так, происходит очевидный возврат к язычеству с его культом всего земного. На этой почве возникают богословские, религиозно-философские и философские системы мысли, обосновывающие новый взгляд на смысл человеческой жизни и отношение человека к земной действительности. Материализм и атеизм явились логическим следствием этого процесса. Протестантские же церкви, по существу, превращаются в еще одно благотворительное ведомство в государстве.

Представленные концепции "безземельного неба" и "бездуховной земли" обрели разные судьбы. Первая, рассматривающая тело, как нечто презренное, и заботу о его нуждах чуть ли не как греховную, отошла в прошлое. Вторая же, для которой материальные потребности не только первичны, но, в конечном счете, и единственны в этом мире, бурно развивается и в настоящее время совершает свое, можно сказать, победное шествие по христианскому миру. Слова Христовы: "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам" (Мф. 6; 33); "сие надлежало делать, и того не оставлять" (Мф. 23;23), — все более предаются забвению….

… "Средние века и новое время, — пишет Булгаков, — настолько противоположны и, вместе с тем, настолько схожи между собой, как вогнутость и выпуклость одного и того же рельефа, рассматриваемого с разных сторон. Средние века утверждали только божественное начало в жизни… Стремясь во имя этого божественного начала задавить человеческое начало и его свободу, они впадали в "святой сатанизм", в хулу на Духа Святого (ибо "где Дух Господень, там свобода"). Напротив, новое время, в своей односторонней реакции против средневековья, склонно и совсем позабыть о божественном начале; всецело поглощенное развитием чистой человечности, оно стоит на границе безбожия, практически неудержимо переходящего в языческое многобожие, натурализм и идолопоклонство… Средневековье признавало безземное небо и только мирилось, как с неизбежным злом, с землей; новое время знает, главным образом, землю, и только для частного, личного употребления, как бы по праздникам в храме, вспоминает небо".

Борьба человеческих страстей с евангельской нравственностью привела к расколам в христианской церкви. С эпохи Возрождения взаимоотношения двух ветвей христианской церкви дополнились конфликтом с нарождающимся протестантизмом. Но самое главное, религии мира столкнулись со всё возрастающим давлением растущего атеизма — веры в мир без Бога.

Католицизм так сильно потряс Европу за тысячу лет своим лицемерием, жадностью, доносами, кострами и пытками инквизиции, что к ХХ веку почти полностью потерял свой авторитет, отвратил европейцев от веры и привёл их к атеизму. Европейский атеизм — это расплата за формализацию христианской веры. Европейский атеизм — результат процесса либерализации Нового времени. И современная европейская депопуляция низкой рождаемости стала расплатой европейцев за либерализм и атеизм.

ТОРЖЕСТВО АБСУРДНОЙ ВЕРЫ.

Сказать, что "я вообще ни во что не верю" — это по-детски наивно.

Сказать, что не веришь в Бога, — это половина дела. Всякий ли взрослый разумный человек понимает, что он вынужден верить независимо от своих желаний — верить в то, что Бог есть, или верить в то, что Бога нет? Просто потому, что так ограниченно устроен он и так неограниченно устроен мир.

Либо мы будем верить в существование некой духовной, идеальной сущности, независимой от материального мира, и строящей этот материальный мир — то есть, признавать первичность духа.

Либо мы будем верить в то, что духовная сущность появляется на каком-то этапе усложнения мертвой материи. В этом случае мы и получаем позицию "научного атеизма", гласящую, что все идеи находятся только в голове человека — это его придумки, чтобы облегчить себе жизнь.

Евангельская духовно-нравственная парадигма предполагает полную ответственность человека перед Богом за свои земные дела. Эта позиция предполагает и жизнь после смерти, как необходимое условие "оплаты по земным счетам". Здесь не обойтись без совести — без внутреннего голоса, оценивающего поступки человека с точки зрения их соответствия божественным заповедям. "Мучит совесть" — это душа трепещет от неизбежности суровой расплаты за грехи.

Возрожденческая духовно-нравственная парадигма атеизма предполагает ответственность человека только перед самим собой. Здесь не спасают никакие разглагольствования о "людской памяти", например, — память людей, увы, очень кратковременна. И через пару сотен лет никто уже не будет помнить ни о твоём злодействе, ни о твоём человеколюбии. Значит, единственный вывод, который здесь можно сделать — живи в своё удовольствие настолько, насколько можешь. Время всё простит! "Всё можно!", — как верно подметил главную особенность атеистической нравственности Ф. М. Достоевский.

В этой парадигме нет и не может быть совести, как внутреннего самоограничения человеческого эгоизма, нет "жизни вечной" — нет ответственности. Здесь "живём только раз" в бесконечном течении времени. Мы случайно появились в мире и уйдём в небытие без всякой платы за хорошие и за плохие дела. Человек в этой позиции — случайная пылинка, от которой ничего не зависит, миг в истории вселенной. Он несётся в этом случайном мире без всякой ответственности и платы, случайно появившись и бесцельно просуществовав. Абсурдность существования человека в атеистическом мире очевидна, о чём когда-то говорил Тертуллиан, и о чём в ХХ веке размышлял Камю.

К сожалению, католические и протестантские церковники Нового времени делали от себя всё зависящее, чтобы настроить бурно развивающуюся науку против религии христианства. Наука и религия стали "разрывать" сознание человека, не в силах преодолеть трения между собой. Люди науки, отвергнув ложь католицизма, оказались такими же догматиками, как и люди религии, и в результате многовековой борьбы вместе с уничижением религий стала исчезать и вера в Бога.

На смену веры в единого Бога приходит вера в то, что Бога нет, а затем в ХХ веке атеистическая масса неминуемо обращается к язычеству и идолопоклонству, потому что верить в атеизм ещё страшнее и абсурднее, чем верить в существование духов.

Идейный атеизм доступен лишь немногим из-за того, что требует определённых размышлений, доступных далеко не каждому в силу трудности интеллектуальных усилий. Атеизм на деле оказывается средством возрождения язычества в массах, у которых просто нет времени и сил для размышлений и систематических занятий. Атеизм стал, таким образом, мостом в язычество масс населения современной Европы.

Вот когда вспоминаются слова Френсиса Бэкона о том, что "атеизм подобен тонкому льду — один человек пройти сможет, а народ обязательно провалится в бездну". Так и случилось в конце ХХ века: вымирающая от депопуляции самоистребления Европа, загаженный отбросами мир и всеобщий экономический кризис — вот результат отказа от духовно-нравственной парадигмы евангельского христианства.

Понадобилось полторы тысячи лет, чтобы произошло полное отчуждение коренных европейцев от Бога. Вряд ли это было целью какого-то конкретного человека, или какой-либо тайной организации — весь процесс проходил исходя из благих намерений

Всё началось с эстетизации богослужения ради приобщения "отсталых язычников" к "передовому христианству". Эстетизация богослужения, в свою очередь, потребовала внушительных денежных средств. И с середины первого тысячелетия от Рождества Христова воображение европейцев поражается прекрасными храмами, роскошью одежд и украшений, ангельскими песнопениями и божественной музыкой, тяжестью блеска золотых окладов. И чем внешне прекраснее становилась христианская церковь, тем труднее ей было заниматься воспитанием прихожан в духе Иисусовой духовно-нравственной парадигмы, тем сложнее самим церковникам было придерживаться евангельских духовно-нравственных норм. В результате эстетизация богослужения привела к вовлечению церкви в материально-денежные отношения феодализма. И чем дальше, тем больше церковь приобретала черты одного из институтов феодального государства.

Для облегчения контроля над верующими, католической церкви пришлось провести формализацию отношений христианина с Богом. Католицизм стал непреодолимой стеной между Богом и человеком и стал продавать веру за деньги. Он заменил евангельское служение Христу, когда поведение верующего человека в повседневной жизни должно соответствовать божественным заповедям, католической духовно-нравственной парадигмой, которая освобождает верующего человека от необходимости следовать в реальной жизни заповедям Христа. Стало возможным исключение совести из жизни людей западной Европы. Стала возможной тотальная система физического и духовного подчинения европейцев феодальному и католическому диктату — в Западной Европе сложилось общество тотального подавления личности.

Католическая духовно-нравственная парадигма сделала возможным одним верующим угнетать, обманывать, эксплуатировать, избивать, жечь, пытать, казнить других и не испытывать при этом угрызений совести, и искренне считать себя верующими в Иисуса. Обманутые католическим извращением христианства, европейцы десятками миллионов истребляли своих единоверцев с помощью войн и жестокой эксплуатации, устроили американский геноцид, африканскую работорговлю, покорили весь мир со словами: "Так хочет Бог!"

Результатом формализации отношений стало развитие человеческого законотворчества, регламентирующего не только общение человека с Богом, но и отношения людей друг с другом. Железом и кровью на протяжении тысячи лет воспитывались европейцы, поколение за поколением, соблюдению любых, даже самых несправедливых и нелепых законов. Затем законопослушные европейцы силой навязали свой порядок миру, ограбив его, сделав себя привилегированной частью человечества.

Католическая церковь за время своего господства настолько извратила евангельское христианство, настолько погрязла во лжи, что стала противной просвещённой Европе. И именно католическая церковь своей тысячелетней деятельностью проложила дорогу неверию в Бога.

Деятели эпохи Возрождения, сами ещё верующие в духе католической парадигмы люди, задали идеалы Нового времени, которые привели европейцев к неверию в Бога. Атеизм Нового времени стал результатом полного раскрытия возрожденческих идей.

Отвергнув Бога, европейцы поставили на его место своё материальное благополучие. Вера в Бога заменилась верой в мир без Бога — абсолютизация духа сменилась абсолютизацией телесного эгоизма. Освобождение человека от духовно-нравственных заповедей Иисуса полностью завершилось в Новое время, когда либерализм стал господствующей европейской идеологией. В это же время стали впервые появляться трагические следствия установления либерализма в Европе — начались процессы падения рождаемости среди коренных жителей.

С эпохи Возрождения начинается период, когда европейское человечество, словно подросток от родителей, освобождается от жесткой духовно-нравственной опеки католической церкви. Теперь он "сам главный" и сам может всего добиться, опираясь только на собственные силы.

С какого-то времени у взрослеющего ребёнка появляются собственные мысли, которые он старается отстаивать в общении с взрослыми. Ребёнок растёт, и ему становятся тесны родительские ограничения. Так и взрослеющее человечество эпохи Возрождения старается освободиться в своей деятельности от религиозно-нравственных ограничений, установленных католической церковью.

Появляются новые источники знания, независимые от религиозных книг и авторитет церкви начинает колебаться. И чем более развивается научный подход в познании мира, тем более авторитетной становится наука, а авторитет религии падает.

Человек видит, что без нравственности, без совести, гораздо проще жить за счёт других людей. И если католическая вера прощает бессовестность, тогда зачем она вообще нужна? Человек ещё какое-то время мирится с необходимостью веры, но постепенно, по мере роста капиталистического производства и научно-технического прогресса, приходит к выводу, что "Бог умер".

И чем авторитетнее становится наука, тем всё больше растёт понимание относительности материальных истин. А раз не существует вечных истин, значит, не существует и Бога. И невдомёк учёным мужам, что нельзя понятия материального мира переносить в мир идей.

ПРОВЕРКА НА ИСТИННОСТЬ — ТЕСТ ИИСУСА.

Есть только один способ проверить истинную веру, истинное христианство. Осмысливая то или иное событие истории, надо мысленно в центр событий поставить в качестве действующего лица Господа Бога нашего, Иисуса Христа. Тогда сразу же станет ясно видно, насколько данное событие или явление соответствует или противоречит истинному христианству.

Попробуйте представить Иисуса Христа облаченным в золоченые одежды и папскую тиару. Представили? Такой абсурд просто невозможно представить!

Попробуйте представить Христа, призывающего к крестовым походам. Призывающего к разграблению Иерусалима и Константинополя.

Попробуйте представить Христа, прощающего за деньги убийцу.

А можно ли представить Иисуса на месте католика Кошона, приговаривающего Жанну к костру?

Можно ли представить первых христиан времен апостолов, избивающими мирных жителей Южной Франции в Альбигойских войнах или индейцев в Америке?

Можно ли представить учеников Христа, пытающими людей калёным железом в застенках инквизиции?

Можно ли представить святых апостолов, торгующих индульгенциями?

А можно ли увидеть Иисуса в роли инквизитора? В роли судьи, наблюдающего за пытками и приговаривающего миллионы детей, женщин и мужчин к сожжению?

А в роли иезуита, для которого "цель оправдывает средства"?

Мог ли Христос благословить работорговлю?

И можно ли представить, чтобы христианские священники евангельских времён благословляли аборты по произвольному желанию женщины, проповедовали гомосексуальность и благословляющего гомосексуальный брак, как это делают некоторые современные "священники"?

Всё это творилось во времена католического господства в Западной Европе. Всё это творилось именем Бога, с благословения "святой католической церкви". Где здесь христианство Иисуса Христа? Католицизм полностью извратил христианство, извратил настолько, что оно стало противно всем мыслящим людям Нового времени.

Католицизм повинен в создании условий для освобождения людей от Бога. Он убил душу в людях, совесть, отвратив их от веры в Бога, от духовной нравственности, и сделал из европейцев законопослушных безжалостных эгоистичных предпринимателей.

Католицизм сделал всё возможное, чтобы опорочить православное христианство, оболгать его, оклеветать, чтобы никто из европейцев даже не смог подумать о возможности иной трактовки христианства. Восхваляя свою "цивилизованность" и "отсталость" православия, католицизм сделал невозможным для европейских интеллектуалов знакомство с иной трактовкой христианства, что повело европейцев далее по пути бездумной либерализации, приведшей Европу к вырождению от депопуляции низкой рождаемости.

За тысячу лет, прошедших со времени церковного раскола, европейцы окончательно потеряли веру в Бога, достигли высот научно-технической цивилизации, позволяющей жить в комфортном мире общества потребления, загадили всю планету, противопоставили себя всему человечеству и получили депопуляцию низкой рождаемости.

Человек без Бога выродился в эгоистичного потребителя, не способного к воспроизводству потомства. Европеец стал жить в таком искусственном, оторванном от природы мире, что не может даже осознать глубины своего падения. Европейский мир — это мир, мчащийся в пустоту небытия посредством депопуляции самоистребления.

Депопуляция ставит предел европейскому самоослеплению, подростковой дерзости жить без евангельского Бога. Достаточно ли повзрослело человечество, чтобы осознать гибельность богоотступничества и язычества? Достигла ли европейская цивилизация понимания необходимости коренного перелома в своём мировоззрении, отказа от европейской идеологии догматического либерализма ради своего выживания? Достаточно ли мы стали взрослыми, чтобы понять, что, как говорил великий Вольтер, "даже если бы Бога не было, его следовало бы выдумать"? "Выдумать" и начать жить по духовно-нравственным законам, давно известным и незаслуженно отвергнутым.

Сейчас католицизм извиняется за свои прошлые деяния, посыпает голову пеплом, признавая ошибки. Сейчас католицизм открещивается и от пыток, и от пылающих костров инквизиции, и от индульгенций… Да что толку! Да, были не правы, говорят католики, прости нас, вымирающая Европа.

Ваше высокопреосвященство! Сейчас католической церкви мало признать свою историческую вину, сейчас надо вернуться к христианским идеалам первых веков христианства, возродить духовную нравственность Иисуса Христа, чтобы отвести коренных европейцев от пропасти депопуляции.

Историческая ошибка деятелей Возрождения заключается в том, что они не видели, да и, по правде говоря, уже не хотели увидеть отличие христианства католичества от христианства евангельского.

Не видели отличий подлинного христианства, христианства Иисуса Христа, от католического извращения христианства из-за того, что за тысячу лет католического господства учение Спасителя было полностью заменено католической интерпретацией. Католицизм запретил под страхом смерти даже православную веру, подавая себя за истинное христианство. Поэтому деятели Возрождения, в силу своего незнания подлинного учения Христа, и не могли вернуться к христовой нравственности.

За время католического господства в западной Европе произошла подмена понятий: Божий суд был подменен судом церкви. Католическая церковь подменила собой Господа, сделав его ненужным в реальной жизни. Католицизм отвергает Нагорную проповедь Христа как нравственный императив, которому надо следовать в повседневной жизни, если человек заявляет о своей вере в Бога. Разделение духовной нравственности с заявлением о вере сводит веру к пустой формальности, от которой стремятся избавиться, как от ненужной обузы.

Трагическая ошибка деятелей Возрождения состояла в том, что, отвергая христианство, они отвергали именно католицизм, не подозревая, насколько католицизм принципиально отличается от евангельского христианства Иисуса. А некоторые возрожденцы, кто знал и видел, насколько католическое извращение противоречит евангельскому христианству, уже и не могли и не хотели возвращения подлинной веры.

Эпоха Возрождения отвергла именно католическое христианство, католического Бога. Католическая церковь своими глупыми ограничениями свободы и паразитизмом постепенно становилась препятствием экономическому развитию Европы. В поисках нравственного идеала, возрожденцы, отвергая католическую мораль, хотели сохранить нажитое в средневековый период: нажитое праведным и неправедным способом богатство, материальное производство, искусство, культуру. Европейцы уже были соблазнены и развращены в эпоху католичества материальным достатком и безнравственностью власти и церкви.

Но чтобы появился образ жизни, ведущий коренных европейцев к депопуляции низкой рождаемости, мир к мировому финансово-экономическому кризису, а планету к экологической катастрофе, понадобились столетия Нового времени борьбы человека за свою свободу и благополучие.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ОТ ЯЗЫЧЕСТВА К ЯЗЫЧЕСТВУ.

За две тысячи лет, прошедших с рождества Христова, европейцы последовательно испытали влияние нескольких духовно-нравственных парадигм. Наиболее сильным воздействием на ход исторического развития обладала католическая парадигма, единолично господствовавшая в Западной Европе на протяжении более, чем тысячи лет. Можно сказать, что современная поведенческая парадигма — парадигма Возрождения — есть логическое следствие отторжения средневековой католической парадигмы. То есть, в какой то мере парадигма Возрождения есть "развитие" католической парадигмы.

Духовно-нравственная поведенческая парадигма язычества.

Вера в богов племенного пантеона означает, что человек верит в загробную жизнь и строит своё поведение в реальной жизни в соответствие с велениями своих богов, так как они непосредственно отслеживают всё поведение человека.

Отношения с людьми своего племени, народа, братские, отношение ко всем другим людям как к рабам.

Языческая церковь стоит над человеком, регламентируя веру.

Церковь участвует в политической, культурной и экономической жизни общества, поощряя развитие искусств и ремёсел, строительство и украшение обрядов и храмов.

Духовно-нравственная поведенческая парадигма евангельского христианства.

Вера в Бога означает, что человек верит в жизнь вечную и строит своё поведение в реальной жизни в соответствие с законом Божьим, так как Бог непосредственно отслеживает всё поведение человека.

Отношения со всеми людьми на земле братские, отрицающие угнетение.

Церковь стоит рядом с человеком и выполняет лишь функцию комментатора, помощника и советчика человека, никак не участвуя в политической и экономической жизни общества.

Духовно-нравственная поведенческая парадигма православного христианства.

Вера в Бога означает, что человек верит в жизнь вечную и строит своё поведение в реальной жизни в соответствие с законом Божьим, так как Бог непосредственно отслеживает всё поведение человека.

Отношения со всеми людьми на земле братские, отрицающие угнетение.

Церковь стоит над человеком, регламентируя веру.

Церковь участвует в культурной и экономической жизни общества, поощряя развитие искусств и ремёсел, строительство и украшение обрядов и храмов.

Духовно-нравственная поведенческая парадигма католического христианства.

Вера в Бога означает, что человек верит в жизнь вечную, но не строит своё поведение в реальной жизни в соответствие с законом Божьим, так как Бог непосредственно не отслеживает поведение человека.

Отношения людей регламентируются католической церковью, которая допускает угнетение, насилие, убийство.

Церковь стоит между человеком и Богом, совершенно разделяя их. Она присваивает себе функцию верховного и непогрешимого судьи, вместо Бога приговаривающего человека к вечной жизни или к геенне огненной.

Церковь непосредственно участвует в политической, экономической и культурной жизни общества, регламентируя все общественные отношения, поощряя развитие искусств и ремёсел, строительство и украшение обрядов и храмов.

Духовно-нравственная поведенческая парадигма Возрождения.

Вера в мир без Бога означает погружение человека в мир суеверий. Человек верит в то, что живёт только один раз, здесь и сейчас, и строит своё поведение исходя из своих собственных представлений о жизни.

Отношения людей регламентируются законами, которые допускают угнетение, насилие, убийство.

Главным мотивом поведения является личный интерес. Поведение человека балансирует между абсолютной вседозволенностью и законодательными нормами общества, в котором он живёт. Только карательные меры законодательства и боязнь ответственности перед живущими рядом людьми останавливает человеческую вседозволенность. Поведение человека всегда двулично: одно для себя, так как никто не умеет читать мысли, другое — для окружающих.

Мировой грех католицизма перед людьми и Богом трудно переоценить. Католицизм совершил страшное преступление против человечества, извратив замысел учения Иисуса Христа.

Господь задаёт нормы духовно-нравственного поведения и судит человека за соблюдение этих норм после его физической смерти. Человек совершенно свободен в выборе: подчиняться евангельским нормам поведения или нет. Только человек решает, как ему вести себя в жизни — и полный ответ держать перед Богом, потому что только Господь может знать истинный смысл человеческого поведения. Вот в чём суть христианской религии.

Католицизм же присвоил себе право учить человека, как вести себя в этой жизни: что есть, что пить, что носить, что и когда делать, как служить Богу. Католицизм стал надсмотрщиком за жизнью человека, установив над ним тотальный контроль. Католицизм по собственному произволу перенес в земную жизнь наказание человеку за грехи, став судьей и палачом. Присвоив себе право быть толкователем христианства, католицизм сделал земную жизнь европейцев похожей на ад, мелочно регламентируя их поведение по своему произволу. Кроваво жестоко вдалбливая в европейские головы рабскую покорность любым своим законам, католицизм сделал из европейцев законопослушных и жестоких убийц.

Так и появился европейский мир: снаружи всё выглядит красиво и благочинно, а достигнута эта привлекательная внешность через жестокое насилие и тотальное подавление всех и вся. Так и ведёт себя в веках "цивилизованный" европеец: на витрине — красота и порядок, куртуазность и терпимость, а за витриной — чудовищный и ничем не ограниченный разврат тела и духа.