Глава двенадцатая

В глубине леса, в пещере, расположенной среди неприступных расселин, несколько молодых повстанцев, сидя вокруг костра, жарили на угольях шашлыки. Тут же стоял длинный стол; па нем не было видно ни хлеба, ни вина, ни какой-либо другой еды.

У входа послышались шаги, и в пещеру вошла женщина с довольно объемистой корзиной в руках.

— Это ты, Мелано? — сказал один из повстанцев, по всем видимости главарь отряда.

— Сегодня не нашлось надежного человека, чтоб доставить вам пищу; ничего не поделаешь, сама пришла. Пробираюсь к вам, а у самой коленки дрожат от страха. Поскорее опорожните корзину, пришлось бросить спящих ребят без призора, — ответила Мелано, передавая свою ношу.

— Вот только поужинаем, и кто-нибудь проводит тебя до первого жилья, — отозвался тот же повстанец.

Мелано тихонько прошла вглубь пещеры и уселась в углу.

Вынули из корзины хлебы, кувшин с вином, глиняный горшок с каким-то варевом и разместили все это на столе.

— Да здравствует наша благодетельница! — воскликнул один из повстанцев. — Зато мы поделимся с нею сегодняшней добычей.

Остальные поддержали его и до краев набили корзину Мелано кусками освежеванной дикой косули.

Вдруг в лесу раздался крик филина. Все вскочили и, схватившись за оружие, кинулись к выходу; но филин умолк, а вместо него заверещал пересмешник.

Повстанцы успокоились и снова уселись вокруг костра.

— Хорошие шутки! Видно, ошиблись наши дозорные и подняли всех на ноги… — ворчали обитатели пещеры.

Вошла Пиримзиса.

— Испугались, верно? — сказала она, смеясь. — Дозорный не сразу разобрался в темноте: он принял моего пленника за врага и, конечно, поднял тревогу. Но я его быстро вразумила — и он сразу же дал вам знать, что все спокойно!

— Пленник? Какой пленник? Откуда? — раздалось со всех сторон.

— Да, я захватила пленника и привела его к вам, даже не обезоружив! Зачем, думаю, оскорблять молодца?! Примите его как гостя, да смотрите не обижайте!

Пиримзиса быстро вышла и возвратилась в сопровождении Абдушахиля. Все повскакали с мест и уставились на пленника.

Абдушахиль, едва пойдя в пещеру, застыл у входа.

— Баши-Ачук! — вскрикнул он, потрясенный неожиданной встречей.

— Как видишь, Абдушахиль, это Баши-Ачук, а я — сестра Баши-Ачука. Да будет благословенна ваша встреча и да принесет нам счастье твой приход!

Все умолкли, повстанцы с недоумением переглядывались. Абдушахиль молитвенно воздел руки и воскликнул:

— Слава аллаху, неисповедимы пути его! Я искал тебя как врага, а встречаю как друга!

Баши-Ачук засмеялся:

— Я то же самое хотел сказать! Итак, ты наш гость, а мы — хозяева! — Он подошел к Абдушахилю, обняв подвел к столу и посадил рядом с собою.

— Нежданный гость, посланный нам богом, да не осудит нас за угощение. Трапеза у нас скудная, зато веселая! — продолжал Баши-Ачук.

Все уселись за стол и весело принялись за ужин. Только песен не было слышно, зато завязалась оживленная беседа, хоть и разговаривали вполголоса. Ужин затянулся надолго; чего-чего только не было переговорено! Почти все сотрапезники, хотя бы вкратце, рассказали историю своей жизни, и, наконец, очередь дошла до Абдушахиля.

— Я человек без роду, без племени, — начал он. — Не знаю, кто были мои отец и дед, не знаю и того, откуда сам я попал в Ардалан. Только смутно, как сквозь сон, вспоминаю рассказы несчастной моей матери! На нашу деревню напали как-то лезгины и разорили ее; из всей нашей семьи уцелели только двое — моя мать да я, а был я в ту пору еще грудным младенцем; лезгины захватили нас и угнали. Была у меня, говорят, еще старшая сестра, но она жила в другой деревне, у священника, и, можно надеяться, спаслась. Больше я ничего о родичах своих не знаю.

Мелано затаив дыхание слушала рассказ Абдушахиля.

— Скажи, у тебя на левой руке шесть пальцев? — неожиданно спросила она. И когда Абдушахиль ответил утвердительно, кинулась к нему, обняла и разрыдалась:

— Господь не захотел, чтоб мы навек потеряли друг друга!

Все были поражены, благодарили бога, крестились и поздравляли брата и сестру с чудесной встречей. А сам Абдушахиль даже растерялся и не знал, что ему делать.

Понемногу, когда все примолкли, Пиримзиса обратилась к Абдушахилю:

— Я тоже желаю тебе всякого блага! Теперь, когда нашлась твоя кровная сестра, наш уговор уже ни к чему: ты перестал быть мне братом.

Абдушахиль вздрогнул и тревожно спросил ее:

— Значит, мы отныне чужие друг другу?

— Нет, почему же? Просто знакомые — христианка и магометанин.

— Нет, какой я теперь магометанин? Сама же ты слышала, что я родился в христианской семье и сегодня по воле провиденья возвращаюсь к вере моих отцов. Отныне я верую и поклоняюсь тому, кому поклоняетесь все вы. Баши-Ачук! Примите меня в ваш отряд, чтоб я мог с нынешнего дня делить с вами и горе и радость.

Эти искренние, вырвавшиеся из глубины души слова вызвали общий восторг.

— Абдушахиль! — сказал после некоторого раздумья Баши-Ачук. — Да, пути провидения неисповедимы! Ты можешь сослужить великую службу нашей стране. К тому же это, оказывается, и твой долг, раз ты грузин. Но не надо спешить. Ты должен до поры до времени затаить в глубине души все, что здесь произошло; ты должен вернуться к своему войску и вести себя так, чтобы никто не почувствовал в тебе никакой перемены. Убеди всех, что это ты убил Баши-Ачука, — в подтверждение возьми мое папанаки и, выпачкав его кровью, поднеси своим начальникам. Они тебе поверят, мы на время скроемся, a xaн, успокоившись, осыплет тебя милостями. Так надо действовать некоторое время ради общего дела. Сейчас я больше ничего не скажу, а подробности ты узнаешь после того, как переговорю с Чолокашвили.

Баши-Ачук подошел к Абдушахилю, братски обнял его и поцеловал.

— А теперь хоть моих детей пожалейте, я же бросила их одних! — сказала Мелано. — Пора домой! Провожатого мне сам бог послал — родной брат меня проводит, другого мне и не надо!

И Мелано взяла за руку Абдушахиля.

Пиримзиса проводила их взглядом и, как бы завидуя Мелано, хмуро сдвинула брови.

Мелано, заметив это, кинула ей с лукавой усмешкой: — Спокойной ночи, невестушка! Приятных тебе снов, и чтоб все они сбылись! — и поспешно удалилась, уведя с собою Абдушахиля.