IV

Значение Блока, как художника слова, яснее будет другим поколениям его читателей. Если пристрастие современника не обманывает нас, он займет свое место среди первых русских лириков- наряду с Державиным, Пушкиным, Боратынским, Тютчевым и Лермонтовым. За это говорит художественная насыщенность и завершенность его третьей книги, в своей окончательной редакции (1921 г. — события небывалого в истории новейшей русской поэзии. Но будучи в этом смысле явлением абсолютно значительным, сверхисторическим, поэтическое творчество Блока сохраняет глубокое своеобразие исторического момента: стихи его были событием в истории русской романтической лирики, они имеют традицию и оказали влияние, которое очевидно уже теперь, но о размерах которого мы можем говорить в настоящее время еще только приблизительно и в самой общей форме.

В романтической поэзии мир является нам поэтически преображенным и просветленным. Основным приемом романтического преображения мира служит метафора. Поэтому, с точки зрения истории стиля, романтизм есть поэтика метафор.

Мы называем метафорой употребление слова в измененном значении (т. е. в "переносном смысле", основанное на сходстве. Так, звезды напоминают жемчуг; отсюда метафоры — "жемчужные звезды", звезды — "жемчужины неба". Небо напоминает голубой свод купол или чашу; обычные метафоры литературного языка — "небесный свод", "небосвод", "небесный купол"; более редкая, специально поэтическая метафора-"небесная чаща". Оба метафорических ряда могут вступить в соединение; тогда звездное небо становится — "жемчужной чашей". Такое метафорическое иносказание обладает способностью к дальнейшему самостоятельному развитию, следуя внутреннему, имманентному закону самого поэтического образа. Если небо — жемчужная чаша, то чаша может быть наполнена "лазурным вином"; поэт, охваченный перед ночным небом волнением мистического чувства, общаясь с таинственной жизнью природы, — "из жемчужной чаши пьет лазурное вино". Последовательно развиваясь, метафорическое иносказание развертывается в самостоятельную тему целого стихотворения; в таких метафорических темах, из простого иносказательного эпитета или глагола, употребленного в переносном смысле ("жемчужные звезды", метафора становится как 6ы поэтической реальностью. Этот процесс "реализации метафоры" является существенной особенностью романтического стиля… наиболее отличающей его от законов обычной разговорной речи.

Б практическом языке изменение значения слова по категории метафоры служит насущной потребности в новых словах для обозначенья новых понятий; напр. "рукав реки" "горлышко бутылки" Естественный процесс развития таких новых значений ведет к забвенью старого значения и обособлению нового в самостоятельное слово: напр. "коньки" из "маленькие кони". Чем скорее завершится этот процесс, тем удобней для говорящего; употребление нового слова совершается с наименьшей затратой сил, автоматически. Напротив того, поэт делает языковую метафору художественно действенной, оживляя ее метафорический смысл. Оживление метафор может совершаться с помощью легкого изменения словоупотребления, выводящего наше сознание из автоматизма привычных значений, напр. у Блока, вместо привычного в прозаической речи (и ставшего даже термином науки) эпитета "перистые тучи"-новое поэтическое словосочетание "в золотистых перьях тучек". Возможно, однако, более смелое и индивидуальное оживление метафор, метафорический неологизм (новообразование) заменяющий привычную метафору другой, оригинальной, сходной по общему смыслу, но различной по словесному выражению. Так, когда Блок говорит, следуя за Лермонтовым: "И ш и ш а к — золотое облако-тянет ввысь белыми перьями…", или. когда, вместо привычного "холодное чувство", "холодное сердце", он говорит о "снежной любви", о сердце, занесенном "снежной вьюгой". Своеобразную действенность метафорического стиля мы ощущаем именно по степени отклонения метафор от обычного в прозаической речи словоупотребления.

Блок-поэт метафор. Метафорическое восприятие лира он сам признает за основное свойство истинного поэта, ЛАЯ которого романтическое преображение мира с помощью метафор-не произвольная поэтическая игра, а подлинное прозрение в таинственную сущность жизни. В лирической драме "Роза и крест" поэт Гаэтан, в ряде метафор, заимствованных из поэтических преданий родной Бретани; раскрьвает свое романтическое одушевление явлений природь], а представитель обыденной жизни, рьщарь Бертран, разоблачает его прозрения. с, точки зрения практического, прозаического мьшления:

"Сцена ккк. Берег океана. Гаэтан и Бер(трап на конях.

, Г. Теперь-подврдньй город недалеко. Ть слышишь звон колоколов?

Д… Я слышу, как море шумное поет

Г… ж видишь, Седая Риза Гвеннолэ, несется Над морем?

Б.: Бижу, как седой туман Расходится.

Г.: Теперь ты видишь, как розы заиграли наволнах?

В.: Да. это солнце всходит за туманом.

Г.: Нет! То сирень злобной чешуя… Моргана мчится по волнам. Смотри:

Над нею крест заносит Гвеннолэ!

Д7..;Туман опять сгустился.

Т… Сльшшшь стонь? Сирена вероломная поет… Я: Я слышу только врлн печальный голос. Не медли, друг! Через туман-вперел!"

как поэт метафоры, Блок имеет предшественников р романтическом творчестве первьгх русских символистов. Вместо большого числа примеров мь ограничимся двумя, цитатами из Врюсова *. Б городской поэзии Брюсова современныц город является фантастически преображенньм, таинственным и сказочным. Это достигается с помошью приемов метафорического "остранения":

Горят электричеством луны На выгнутых, длинных с т е б л ях. Звенят телеграфные с т рун ы Б незримых и тонких руках.

круги циферблатов янтарных Волшебно зажглись нал толпой, И Ясаждущих плит тротуарньх коснулся прохладный покой…

Еще ближе к метафорическому стилю Влока — описание встречи с таинственной Незнакомкой на улицах ночного города:

* Подробнее-в статье "Метафора и символ в поэтике русских символистов" (подготовлено к печати для к тома "Записей фаьультета словесньх искусств РОССИЙСКОГО Института Истории Искусств",

Она прошла и опьянила Томящие сумраком I духов, И быстрьщ взором оттенила Возможность невозможньцс снов.

Сквозь уличный, железньй грохот И п ь я н от синего огня, Я вдруг засльшалжадньшхохот, И з м е и оплели меня…

Ив ужасе борьбы, упорной, Меж. члятв, молений и угроз, Я бьл опутан влагой черной, Ее распущенных волос.

Однако; несмотря на таьих предшественников, как(Брюсов, своеобразное, место Блока в истории русской роман

, тическ(ой лирики определяется тем решительньм значением, которое получила в его поэзии метафора, как главенствующий прием, как стилистическая "доминанта" (термин "Эстетики" Христиансена, и особьми оригинальпьти формами употребления этого, приема,

Б памятном образе Блоковской Незна комки (Мы находим уже эти черты метафорического стиля, подчиненные основному художественному заданию преображения земной действительности в романтическичудесную, земной красавиць-в сказочную гкезнакбмку.." Девичий стан, шелками схваченный в туманном движется окне…" "Дьша духами и туманами она садится у окна…" "И веют древними поверьями ее упругие шел к а…" "И очи синие, бездонные цветут на дальном берегу…" Вспомним еще раз появление Незнакомьи. "в ресторане": духи "дьпиат", ресницы "дремлют", шелка "шепчутся трёвоЯсно". Неьойюрые излюбленнью метафоры повторяются: "душишь черньми шелками", "вся-в шелках тугих". Мы имеем вариант баллады о "Незнакомке" с теми же метафорами:

Б з д ы х а я древними поверьями, Щелками черньми шумна, Под шлемом с траурными перьями…

И другой вариант, как бы первьш на5росоь:

И вот — ее глаза и плечи И черньх перьев водопад…

Б других циклах образ возлюбленной меняется Днопр. цьганьа кармен, но метод метафорической поэтизации, по существу, остается неизменном: "Глядит на стан ее певучий", "Мне будет снитьсятвой стан, твой огневой", "Море кружев, душньх" и т. д., и даже торжественное шествие неянакомк(и, как таинственной властительницьк, повторяется в стихах последнего периода:

И пдоходишь ть в думах и грезах, каь царица блаженных времен, С головой, утопающей в розах, Погруженная в сладостшмй сон… И твоя одичалая прелесть, каь гитара, как бубен веснь!..

Поскольку можно говоригпь о конНретных деталях в романтическом образе возлюбленной, эти детали также даются в метафорическом преображении. Б этом смьсле особенно интересно сравнение с жхматовой, поэтом другой эпохи и другого стиля, точной, строгой и сухой в подмеченных ею частностях описания:

"потемнели и, кажется, стали уже зрачки ослепительпьх глаз", "и глаза, глядящие тускло, не сводил с моего кольца", "лишь смех в глазах его спокойньх под легким золотом ресниц", "твои сухие, розовые губы", "но, поднявши руку сухую, он слегка, потрогалцветь", "как непохожи на объятья прикосновенья этих рук" и т. п. (см. подробнее в статье "Преодолевшие символизм", Русская Мысль к9к6, № к2.

Иначе у Блока., Глоза, его возлюбленной "поют из темной ложи". "Синие, бездоннье" они "цветут на дальном берегу" (Ср. также: "И под маской твк спокойно расцвели глаза", "смотри: я спутал все страницы, пока глаза твои цвели". Они сияют, как "звездь" ("погасли звездь синих гла, з" или "теплятся, как свечи" или разгораются, как "пожар" ("очей молчаливьх пожар". Взор их "прожигает камень", "разит", как "кинжал" ("твой разящий, твой взор, твой кинжал", "пронзает, мечами", вонзается "стрелой" ("сладко в очи поглядела взором, как стрела". Они "большие, как небо"; поэт "бросает" вое, сердце "в темньж источник сияющих глаз". Над глазами опущены."ресниць! стрелы", "стрельчатье ресниць". От "бархвтных ресниц" лоЯсатся "тени"; под ними "тащится сумрак" ("где жила ть и, бледная, шла, под ресницами сумрак тая". Из под ресниц смотрит "крьиатьй взор". "Пылайте, траурньае зори, мои крьлатье глаза". "И я одна лишьмрак тревожу живьм огнем крылатьх глаз" (ср. также:

"И крылатьми очами пежно смотрит высота".

Так же выделяются волосы возлюбленной: "в чьих взорах свет, в чьих косах мгла" "мгла твоих волос", "это-рыжая. ночь твоих кос"; и другой метафорический ряд-"буря спутаншях кос";

наконец, в ином направлении метафоризации: кось — "змеи", возлюбленная "с ульбкою невинной в тяжелозмейных волосахgt;, "с буйньм вихрем в змеиньх кудрях", "и черньми змеями распуталась коса". Последняя мегпофора в своем развитии становится поэтической реальмостью: "И змеи окрутили мой ум и дух вьсокий, распяли на кресте, и в вихре снежной пьли я верен чериоокой змеиной красоте". Или в другом отрьвке: "Бсе размучен я тобою, подколодная змея., Синечерною косою миладруга оплетая, ть-моя и не моя", (ср. в приведенном вьние стихотворении Брюсова: "я бьл опутан влагой черной ее распущенных волос…" "И змеи оплели меня…".

Даже имя возлюбленной служит предметом метафорического преображения. "Я люблю Ваше топГсое имя", "но имя тонкое твое", "знаю я твое льстивое имя", окивое имя Девь СнеЯной", "их золотые имена". Насколько точнее сказано у жхматовой: "короткое, звонкое имя"..

Весьма немногочисленнь! те случаи, в которых Блок ограничивается простьм подновлением обветшалой метафорь язь]ка. Обыкновенно по типу я: кькковкмх метафор он создает новые, оригинальные иУсмелые метафорические неологизмь]. Так вразговорном язьке обьгчно вьфажение- "глаза горят" или "свергают". Блок говорит вместо этого: "и теплятся очи, как свечи ночные" или, с реализацией метафорь, как приемом усиления, гиперболы: "чтоб черньт взор блаженной Галль, проснувшись, камня не пробег". Или, сходным образом, вместо привычиои метафоры "острый", "произительньт" взгляд — неожиданиое метафорическое новообразование: "взор твой — мечами пронзающий взор", "твой разящий, твой взор, твой кинжал". Мы часто употребляем в язьке метафору "под покроиом ночи"; Блок говорит вместо этого о "шлеме ночи" (ти] уже в древмегерманской поэзии, где слово шлем "ккект", вероятно, еще ощущалось, ка связанное с глаголом "ккекап"-"прятать", "покрывать", откуда обычное вкмражение: "под шлемом ночи".

Поднялась стезею млечной, Осиянная- плывет. красньж шлем остроконечньт Бороздит нёбссньж свод…

Мы говорим: "ветер воет", "мятсль поет". Последняя метафора, менее обычная в разговорной речи, становится у 5лока исходньм моментом в развитии длинного метафорического ряда: "вьюга пела", "песни вьюги легковейной", "нет исхода вьюгам певучим", "когда мятель поет, поет". Оригинальнее метафорическое новообразование: "вьюжные трели" (ср. у Фвртг": "У пурпурной колыбели трели мая прозвенели" или "бубен мятели", "бубенцы" ("и взлетающий бубен мотели, бубенцами призьвно звуча". Ио чаще всего Блок употребляет другой, не менее смельт неологизм: "мятель трубит". Напр.: "как вдали запевала мятель, к небесам поднимая трубу", "и мчимся в осенние дали, и слушаем дальиие труб ы". "по полям гуляет смерть, снеговой трубач"- и с перенесением метафоры на сроднье световье впечатления: "и за кружевом тонкой березы золотая запела труба" ("Пляски осенние". Или другое, родственное по направлению метафоризации новообразование: звучат рога мятели. Напр.: "Звучали рога сиежньм мятельньм хором… Летели снега, звенели рога налетающей ночи", "и поют, поют рога"-и с расширением предмета метафоризации:

Петухи поют к заутрене. Ночь испуганно беЯсит. Хриплый рог туманов утренних За спиной ее трубит…

Другая существенная особенность метафорического стиля кклока-последовательное развитие метафорь. Напр., обычная язьковая метафора "горькие слова", "сладкие речи" и т. п. развернута следующим образом: "Разве яркая бабочка я? Горек мне мед твоих слов…" При этом, как мь уже говорили вьице, метафора из простого метафорического признака становится сложной метафо, рической темой — как бь поэтической реальностью. Так "змсиные кудри".возлюбленной, в приведенном вьпие примере- уже не кудри, а змеи, опутывающие поэта: "И чертями змеями распуталась коса. Измеи окрутии мой ум и дух высокий…" и т. д. Раскинувшиеся веером, к(ак{ к(артьк, огни далеНого города, становятся "Нартами ночи", по которым возлюбленная ~ гадает:,

лугам

, Болотистым, пустьтньм Летим одни.

Бон, точно картьк, полукругом Расходятся огни. | к

Гадай, дитя, по картам ночи Где твой маяк…

Развернутая гласим, образом по своим внутренним, имманенгпиьм законам мета

; фора нередко вступает в противоречие с вещественнологическим смыслом оУ. ружающих слов, с ьоторьм поэт наме

,ренио не считается. Огни могут "расинуться, как карты"-полукругом; по картам-моно гадать; по нельзя (с логи

кескойточк{и зрения "гадать по ьартам

ЯОЧИ"., ж.

жктуализируя наглядное представление, зрительпый образ. сИрытый в потпенциальном состоянии в ьвжлой отдельной части словесного построения, мы получаем сложное целое-с логической точНи зрения внутренне противоречивое к. иррациональное. Сходпьй пример-в другом стихотворении. Мь говорим — "горячее у сердце", "пламя страсти", "сердце г о р и т". Отсюда в последовательном; развитии-"востер души", сердце, "сгорающее на костре". (Ср. у Брюсова в цик(ле "Мгновения":

"костра расторгнутая сила двух тел сожгла одну мечту…" и т. д… Поэт предлагает нам в темную звездную мочь посмотреть, как "Сердца горят над бездной", озаряя окрестный мрак. Здесь уже. намеренное противоречие, с логической точки зрения, между реальным и метафорическим планом:

Темно в комнатах и душно- Быйди ночью-ночью звезднои, Полюбуйся равнодушно, как сердца горят над б е з д и. о и. Их кострь далеко зримы, Озаряя мрак окрестпый.

Ч ВОПРОС о возможосгпи актуализации словесного образа является предметом обсуждения;в интересной работе В.Э, Сеземамп "Оброзность поэтической речи", прочитанной в собрании "Обадества изучения худоЯ(еспквснной словесности".

Их мечткм нсутолимы, Непомернь! неизвестны…

Пол именем "катахрезь!" античная риторика объединяла различные случаи таких внутренне противоречивых образов- противоречие между первоначальным, реальным смьюлом слова и его метафорическим, переносным употреблением (тип:, "красные чернила", "паровая конка" или противоречие между двумя сопостановленными поэтом метафорическими рядами (наиболее известный пример у Шекспира, в монологе Гамлета:

"вооружиться против моря забот" — "ко каке агтз адат! а зеа оГ кгоиые5". С пючки зрения рациональнои, логической поэтики эпохи классицизма, катахреза является ошибкой стиля; Однако логическая точка зрения неприменима к художественному произведению: перед судом логических законов тождестиа и противоречия всякая метафора, хотя бы — "жемчужные звезды", является логической ошибкой, "поэтической ложью". Последовательныепредставители рационализма в искусстве, действительно, доходили до отрицания метафоры, как "поэтическойлжи" (напр. Багга! в книге "ке хкуке роёНцие ек ка гёуокиккоп готапИцие" критикует ро мантиков, в особенности-ьиктора Гюго, за поэтическую "лЯсивость" литературного стиля; в рационалистической поэтике французского классицизма новые метафоры, неосвященнью долговремснным употреблением в литературном язьке",у великих поэтов ХУП века, не получившие место в Дквдемическом Словаре (т. е говоря gt; другими словами, не потерявшие, благодаря своей привьчности, специфического характера оригинального и нового "Приема" рассматривались, как ошибка стиля. Романтическая поэтика снова вводит в искусство индивидуальную метафору. как прием романтического преображения; мира. Вместе с ней появляется и катахреза-при знак иррационального поэтического стиля, О Влоке мь может сказать, что катахреза в его творчестве-постоянньй и особо действенный прием. Развертьвая метафору по внутренним художественньм законам, он не только не избегает, логических противоречий среальиьм, вещественньм смыслом других слов, но как бы намеренно подчеркивает эту несогласованность, чтобы создать впечатление иррационального, сверхреального, фантастического. Б дюх местах его стихотворений, где мистический экстаз или исступление поэта не находит себе вьфажения в рациональном слове, как "запредельнью звучания" врываюгпся эти диссонирующие метафорь:

Б легком сердце-страсть и беспеч; ность, Словно с моря мне подан знак. Н,ад бездонным провалом; в в е ч н о с т ь,

Задьхаясь, летит рьсак…

Источник последней метафоры в явлениях языо совершенно ясен. Мы говорим нередко: "в душе его таятся бездньи", "он ходит над бездной", "любовь над безднами" и т. д. Это ощущение полета над бездной реализуется поэтом при развертьвании метафорического ряда ("над бездонньт провалом в вечность… летит…" совершенно независимо от противоречия, которое возникает при актуализации этого образа в реальной обстановке поездки на лихаче на острова ("…задыхаясь, летит рькса]…". и некоторьх стихотворениях более раннего периода как бь подготовляется эта смелая катахреза, даны ее ьарианть! более осторожнью, психологически и рационально мотивированные. Мапр. "Лишь скакуна неровньш топот к а к бы с далекой Тзысоты", "и эхо над пустьней звопкой от цоканья копьии", "и мерим ночные дороги, хилодные в ьк с и мои…" Сопоставлением этих примеров создается постепенно то ощущение вкмсоты и глубнны и полета скакуна над бездной. которое потом в цитированной строфе дается немотивированпым и в кажущемся противоречии реального и иносказательно! и смысла.

Впечатление катахрезы возникает такЯе в тех случаях, когда поэт вводит метафорический ряд в последовательное развитие ревльного ряда совершенно неожиданно и неподготовленно, без всякого логического, оправдания и явственной связи Наиболее харвктернье примеры встречаются опять в изображении любовного экстаза, мистически взволнованного страстного чувства; при чем впечатление иррационального, фантастического, выходящего за грани обьчного сознания подчеркивается этим художественно расчитанньт диссонансом. Так в уже цитированном "послании" к Б.:

Валентина, звезда, мечтанье! как пою т твои с о л о в ь и..! Или:

Страшньж мир! Он для сердца тесен, В нем твоих поцелуев бред, Т е м н ь и м о р о к цьпанских песен, Торопливый полет комет

Сходньй пример-в одном из "ресторанньх" стихотворений:

…Взор во взор-и жгуче синий Обозначился простор. Магдалина! Магдалина! Веет ветер из пустьни Раздувающий костер…

Таким же образом среди реальных исторических образов "куликова Поля" внезапно и логически неподготовленно врывается, как 6ы из иной реальности, символический образ степной кобылиць!:

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами Степную даль.