"Магистр" - читать интересную книгу автора (Коу Дэвид)

13

Мальчиком Нодин изъездил Северную равнину вдоль и поперек со своим дядей-разносчиком, общество которого было ему очень по душе. Они бывали во всех частях равнины, включая восточный край, соседствующий с лесом Тобина и северным участком реки Даалисмин, которая, как помнил Нодин, ничем не отличалась от остальных: ее берега населены трудолюбивыми фермерами и покрыты низкими однообразными холмами и небольшими группами не защищенных от ветра дубов.

Сейчас, оглядываясь вокруг, когда солнце начало опускаться в направлении отдаленных вершин Береговых гор, Нодин подумал про себя, что эти равнины все еще выглядят почти так же, как много лет тому назад. Они по-прежнему обладали утонченной, запоминающейся красотой; высокая трава, как и раньше, качалась от постоянного ветра, а небольшие селенья, дома которых отличались низкими кровлями, по-прежнему дополняли пейзаж.

Разница заключалась в том, что сейчас эти села были покинуты, дома пустовали и разрушались, а поля были заброшены. Потому что одиннадцать лет назад на расстоянии ста миль отсюда один человек, которого вот-вот должны были убить маги Ордена, сделал себя несвязанным и стал, таким образом, одним из Неприкаянных, обрекая себя на вечное блуждание по ночам вместе с духом своей первой птицы. Это было случайным событием в истории, не более того, которое изгнало людей с Восточной равнины. За десятки лет до его смерти у него появился здесь первый ястреб. Потому это место, бывшее когда-то домом для людей Тобин-Сера, принадлежало ветру днем и призраку Сартола ночью.

— Ты уверен, что это то самое место? — спросила Таммен.

Нодин покачал головой:

— Нет. Не уверен. Я никогда не утверждал, что много знаю о Сартоле. Я думал, ты знаешь больше.

Она сжала губы в тонкую линию, но ничего не ответила.

Так продолжалось весь день. Нодину почти что казалось, что событий предыдущей ночи не было, что это — всего лишь сон. Однако воспоминание о том, как они занимались любовью, было слишком ярким, чтобы оказаться простым наваждением. Он все еще чувствовал на своих губах ее губы, он по-прежнему ощущал вкус ее кожи и видел ее лицо, на которое падал свет костра: глаза были закрыты, рот полуоткрыт, когда он своими губами путешествовал по ее телу. Ритм их движений был такой же частью его самого, как биение сердца и необходимость дышать. Да, это был сон, но сон наяву.

Она использовала его. И он это знал. Он был нужен ей в этом путешествии — ей было страшно встречаться с Сартолом без него. Вот почему она позволила ему любить себя, а не потому, что ее чувства переменились. Он был слишком умен, чтобы не показывать, что он все понимает, и даже если бы он не проявил благоразумия, Хенрик, который все же остался с ними, быстро уразумел, что к чему, и гордо растворился в ночи, оставляя их одних. Он мог любить ее только на этих условиях; что ж, пусть так и будет. Возможно, со временем она сможет полюбить его так же, как он ее.

— Получается, что никто из вас не знает, то ли это место? — голосом, полным нетерпения и досады, спросил Хенрик, как он спрашивал почти каждый день после Праннай.

— Это — то самое место, — низким голосом ответил Нодин. Он указал на заброшенные дома фермеров. — Оглядитесь. Люди покинули это место, и не из-за погодных условий. — Он взглянул на Таммен. — Ты уверена, что хочешь сделать то, что собиралась?

Она кивнула, хотя, как он заметил, скрестила на груди руки, будто ей холодно.

— Хорошо. Тогда разведем огонь и поедим. Солнце скоро зайдет.

Ни еда, ни костер особо не помогли. Никто из них не был слишком голоден, и, так как на равнине было мало деревьев, а лес Бога находился как минимум в часе ходьбы на восток, им пришлось оторвать для костра несколько досок от полуразвалившихся заборов ближайшего поселения. Они было решили взять для костра что-нибудь из любого заброшенного дома, но Хенрик был против.

— Я знаю, что жители скорее всего не вернутся, — сказал темноволосый маг, — но все равно это как-то нехорошо.

Таммен заявила, что он валяет дурака, но Нодин согласился с Хенриком. И они оставили дома в покое.

Сидя возле маленького костерка в тревожной тишине, трое магов наблюдали за тем, как солнце исчезает за горами, а звезды начинают загораться над ними в небе цвета темного индиго.

— Что мы ему скажем? — наконец, спросил Нодин.

Таммен пожала плечами:

— Наверное, то же самое, что и Передуру.

Хенрик покачал головой и рассмеялся:

— Правильно, в первый раз это очень хорошо сработало.

— Он бы не стал помогать нам при любых обстоятельствах, — бросила Таммен в ответ. — Он был Первым у Премудрой Ордена. Он бы рассматривал любую помощь нам как предательство. — Она провела рукой по светло-каштановым волосам и с досадой скривила губы. — Не стоило к нему обращаться.

— Нет, — возразил Хенрик. — Это к Сартолу не следовало обращаться. Мы зря пришли сюда. Думаю, наши жизни в опасности.

— Мы уже это проходили, — сказала Таммен. — Если не хочешь с нами быть, уходи. А я больше не хочу это обсуждать.

С минуту лицо Хенрика сохраняло такое выражение, словно он и вправду собирается уйти, но потом он тяжело вздохнул и бросил в костер последний обломок забора.

Нодин посмотрел на запад, где последние лучи уходящего света все еще отдавали оранжевым, как угли затухающего костра. Его ястреб издал приглушенный крик, и он погладил его по клюву. Птица крикнула еще раз, и Нодин ощутил внезапный холодный страх, который заставил его содрогнуться. Он здесь.

Нодин услышал, как Таммен затаила дыхание.

— Смотрите, — прошептал Хенрик.

Повернувшись на восток в направлении леса Тобина и наступающей ночи, Нодин увидел вдали светящуюся фигуру, бредущую среди руин фермерского поселения. Он видел, что это — мужчина, высокий и грациозный, с большим ястребом на плече и посохом в руке. От них исходило светлое желтое сияние цвета песка, на который упал золотистый луч заходящего солнца. Когда этот человек или, скорее, призрак Сартола приблизился, Нодин обнаружил, что видит большую часть его лица, как он видел и лицо духа Передура несколькими днями ранее.

Учитывая то, что он знал или думал, что знает, о жизни Сартола, он ожидал, что его внешность будет грубой и отталкивающей. Это ведь как-никак человек, убивший Передура и Джессамин, человек, помогавший захватчикам. Он не ожидал увидеть столь красивого мага, который приближался к ним; его темные волосы были тронуты сединой, а лицо — обветренным, как у моряка. Призрак широко улыбался, а его руки были распростерты в приветствии. Только его глаза привели Нодина в замешательство. Они светились ярко, как факелы, не позволяя увидеть, что скрывалось за этой улыбкой. Почти то же самое было с призраком Передура, понял Нодин, за исключением того, что глаза Первого были светлее. Но той ночью это не обеспокоило его, потому что он знал Передура с юных лет, или, возможно, он так много слышал о зле, которое являл собой Сартол, что боялся именно этого.

Он покосился на Таммен, стоящую рядом, но по ее лицу мало что можно было понять. Она тоже следила за тем, как Сартол к ним приближается, и, хотя казалось, что она дрожит, ее лицо оставалось бесстрастным. Хенрик, напротив, выглядел напуганным: его темные глаза расширились, а лицо казалось бледным в сиянии церилла и свете, исходящем от духа. На мгновение он взглянул на Нодина, словно бы сообщая в последний раз, что их идея была неудачной. Затем они оба снова вперили взгляды в приближающегося призрака.

Она снова была ребенком, ожоги на шее сильно пульсировали, лицо было перепачкано слезами, потом и сажей, а образ родителей и сестер, горящих, как дрова в печке, навсегда запечатлелся в ее памяти. Она чувствовала запах того пожара. Горели люди, деревья, ее собственные волосы. Казалось, горело все. Кто-то выносил ее из огня и при этом бежал так быстро, что она подпрыгивала в его руках. Она знала, что это мужчина, но пока еще не знала, кто он.

Неожиданно они остановились, несмотря на магов и птиц, которые их преследовали. Ибо перед ними стояли еще двое магов — один из них тощий и лысеющий, а другой — темноволосый и могучего телосложения, как герой одной из драм Цеарбхолла. И, как подобает герою, этот маг сделал то, на что был неспособен или чего не желал сделать другой. Выставив вперед посох и вызвав из камня в его повершии ярко-желтый огонь, он поразил людей, уничтоживших город и убивших ее родителей.

Снова и снова эта картина всплывала у нее перед глазами: то, как огонь разделился и, повалив нападающих на землю, сжег их. Она слышала крики других горожан и видела, как они собираются вокруг него, обступают со всех сторон, чтобы поблагодарить за то, что он спас их и отомстил за тех, кого они так любили.

Ей являлись все эти образы тысячу раз в кошмарах, после которых она просыпалась в поту, тяжело дыша. Но никогда они не приходили к ней с такой ясностью и такой исчерпывающей полнотой. Потому что никогда за все годы, прошедшие с той ужасной ночи, она больше не видела этого человека, этого героя, этого темноволосого мага.

Не видела до сегодняшней ночи. Он мерцал мягким желтым светом, словно сам был магическим огнем. А птица на его плече не была большой совой, которую она помнила со времен Вотерсбанда. Но она узнала бы его лицо где угодно. Это был человек, который спас ее жизнь.

Она сохранила полнейшую неподвижность, когда он приблизился, боясь, что если она хотя бы выдохнет, то не выдержит и расплачется. Часто она мечтала снова увидеть своих родителей. И почти так же сильно она хотела увидеть Сартола.

— Приветствую вас! — сказал дух Сартола; руки его были все еще распростерты. Большой ястреб на его плече холодно оглядел Таммен и ее спутников. — Мы с птицей вас ждали.

Хенрик и Нодин переглянулись.

— Ждали? — спросил Нодин.

— Конечно. После вашего неудачного разговора с Передуром я предположил, что вы придете ко мне.

Таммен улыбнулась, хотя сердце ее бешено колотилось в груди, а руки дрожали.

— Тогда вы знаете, почему мы пришли, — сказала она с трепетом в голосе.

— Да, знаю. Должен сказать, что, по-моему, напрасно вы обратились к Передуру. Человек с его характером никогда бы не поддержал такое Движение, как ваше. Он никогда бы не смог быть столь храбрым, столь мужественным.

Она едва верила в то, что слышала.

— Вы знаете о нашем Движении? — спросил Нодин. — Как такое возможно? Передур ничего о нем не знал.

— Те из нас, которые предпочли наблюдать за миром живых, кое-что знают о них. Мне известно о вашем Движении уже некоторое время. Вы заслуживаете похвалы за то, что сделали; думаю, что для народа Тобин-Сера вы являетесь весьма ценной альтернативой Ордену и Лиге.

— Очень своевременное замечание, — тихо сказал Хенрик.

Улыбка на лице призрака стала еще шире.

— А, так ты мне не веришь?!

— Я просто нахожу это странным, — ответил Хенрик. — Передур понятия не имел о нашем Движении, а вы тем не менее заявляете, что не только знаете о нас, но и восхищаетесь нашей работой.

— В этом нет ничего странного, — сказал Сартол. — Я жаждал альтернативы Ордену во время всего моего служения стране, но возможность все не представлялась. А что до Передура, — добавил дух, пожав плечами, — даже при жизни Первый не был склонен широко мыслить.

— Из-за этого вы его и убили?

— Хенрик! — оборвала его Таммен, поворачиваясь к нему.

Улыбка Сартола исчезла, и, казалось, огонь в его светящихся глазах сделался ярче.

— Не забывай, с кем говоришь, маг! — ответил он тоном, жар и твердость которого напоминали только что выкованное железо. — Я, может, и не был Премудрым, и даже Первым, но я был Магистром еще до того, как ты родился, и в свое время я был таким же могущественным, как любой маг, который когда-либо кочевал по нашей стране!

— Примите наши извинения, Магистр, — быстро произнесла Таммен все еще не вполне твердым голосом. — Он ничего дурного не хотел этим сказать. Мы пришли к вам как друзья. У нас нет ни малейшего желания обидеть вас.

Сартол еще некоторое время недовольно смотрел на Хенрика перед тем, как перевести взгляд на Таммен.

— Конечно, — сказал он, и улыбка снова возникла у него на лице. — Я все понимаю. Вне всякого сомнения, вы слышали кое-что обо мне и о том, что я, по мнению некоторых, сделал. От вас требовалось большое мужество, чтобы прийти сюда.

— Вообще-то, Магистр, — сказала Таммен, — я уже давно хотела прийти сюда. Я была в Вотерсбанде. Я видела, как вы спасали наш город от пришельцев.

— В самом деле? — дружелюбно спросил Сартол. — Так, значит, ты знаешь о том, какую чудовищную ложь сплели обо мне маги Ордена, чтобы скрыть свое собственное вероломство?

— Вот поэтому мы и пришли к вам. Вы, как никто другой, наверное, поймете наше противодействие Ордену и Лиге. — Она заколебалась. — Возможно, вы даже захотите помочь нам.

— Помочь вам?

— Народное Движение пользуется поддержкой по всей стране, но свободных магов всего лишь несколько. Мы не можем быть достойным противником ни Ордену, ни Лиге, а сейчас, когда Храмы получают оружие из Лон-Сера, мы даже не уверены в том, что равны по силам хотя бы им.

Дух кивнул:

— Ах да, Храмы. Здесь я тоже кое-что видел.

— Тогда вы знаете, сколь отчаянно наше положение.

Сартол наморщил лоб и отступил на несколько шагов, погрузившись, казалось бы, в размышления. Он простоял так несколько минут, спиной к ним, слегка наклонив голову и крепко держа посох в руке. Его ястреб сидел совершенно неподвижно у него на плече, и даже ветер, дующий на равнине, не взъерошил ни перьев птицы, ни волос мага.

Таммен затаила дыхание. Она уже не представляла, что они будут делать без Сартола.

— Прекрасно, — сказал он наконец, повернувшись к ним. — Я помогу вам.

— Спасибо, Магистр, — сказала она, чувствуя облегчение, как от прохладного ветерка в летний полдень. — Я знала, что вы нам не откажете.

— Я рад, что могу посодействовать вашему Движению, моя дорогая. Вряд ли я могу найти лучшее применение силам, которыми все еще владею.

— Как вы собираетесь помочь нам? — спросил Хенрик.

Сартол слегка нахмурился, словно вопрос его озадачил.

— Любым способом, каким смогу, разумеется.

— Я не об этом. Передур сказал нам, что способность Неприкаянных влиять на мир живых ограниченна, а то немногое, что они могут, должно делаться совместными усилиями и со всеобщего согласия. Он даже намекнул, что с тех пор, как вы стали одним из них, такое сотрудничество среди вам подобных стало почти невозможным.

— Передур — глупец, — сказал раздосадованный Сартол. — Как я вам уже говорил, Передур никогда не был особенно умен или способен мыслить творчески.

— Так, значит, у вас есть способ помочь нам? — спросила Таммен.

— Да.

Она взглянула на Нодина, торжествующе улыбаясь:

— Я так и знала!

— Но мне понадобится ваша помощь, — добавил дух.

Таммен снова повернулась к нему:

— Что вы имеете в виду?

— Передур отчасти прав. Я не могу использовать свою силу так, как я мог при жизни. Все не так просто.

— Но вы сказали…

Он обезоруживающе улыбнулся:

— Я сказал, что помогу вам, моя дорогая. И я это сделаю. Но я больше не маг, и таких, как я, сдерживает не только Проклятие Терона, но и сама природа Волшебной Силы.

— Так что же вам от нас нужно?

Улыбка Сартола сделалась еще шире.

— Сущий пустяк, право. Не более того…

У Нодина внезапно появилось необъяснимое чувство, что вся его жизнь балансирует на лезвии меча. Внимательно наблюдая за духом в ожидании ответа на вопрос Таммен, он увидел, что Сартол с чем-то борется. Ему потребовалась минута, чтобы понять, с чем именно. Но теперь он знал. Призрак пытался сдержать смех, напрягался, чтобы держать под контролем прилив своего ликования. Он почувствовал, как холодная дрожь пробежала по телу, словно один из Неприкаянных провел пальцем по позвоночнику. Он хотел предупредить Таммен. Он хотел схватить ее за руку и бежать с ней отсюда сломя голову. Но он знал, что уже слишком поздно. Они привели цепь событий в движение, и он понятия не имел, как их теперь остановить. Все, что он мог сделать, — это смотреть, слушать и надеяться, что Таммен поймет, что приходить сюда было ошибкой.

На губах призрака все еще сияла доброжелательная улыбка, и он сделал шаг вперед. Он приблизился к ним лишь ненамного, но у Нодина внезапно появилось желание отступить.

— Мне нужен доступ к вашим цериллам, — сказал Сартол.

Таммен в ответ уставилась на него, словно не вполне веря в то, что услышала.

— Нашим цериллам?

— Не ко всем, а к одному.

— Вы, наверное, шутите. Не можете же вы ожидать, что мы позволим вам использовать наши цериллы, как вам будет угодно.

Улыбка призрака померкла.

— Именно этого я и ожидаю. Вы пришли ко мне за помощью, и я рад оказать ее. Но я мало что могу сделать, не получая от вас помощи в ответ. Как я сказал вам минуту назад, мои силы ограниченны. Если вы хотите, чтобы я вам помог, вам сначала придется помочь мне, чтобы мы смогли преодолеть их ограниченность. — Он мрачно оглядел всю троицу. — Кроме того, — продолжил он, — почему я должен доверять любому из вас, если вы не доверяете мне?

Хенрик уставился на него, разинув рот:

— Что? Вы хотите сказать, что вам есть дело до нашего доверия?

— Хватит, Хенрик! — сказала Таммен. — Она повернулась к Сартолу и перевела дух. — Что именно вы имеете в виду, говоря о том, что вам нужен доступ к одному из наших цериллов?

— Это трудно объяснить, — ответил дух. — Мы, Неприкаянные, существуем как Волшебная Сила, не более того. Мы являемся олицетворением силы, но одновременно мы привязаны Проклятием Терона к местам, где впервые встретили своих птиц. — Он указал на свой собственный церилл. — В моем мире этот церилл — настоящий, но в вашем его не существует. Поэтому мне нужен ваш церилл, чтобы сфокусировать силу, которой я все еще владею. Без него я никоим образом не смогу использовать свою силу и буду не в состоянии покинуть это место.

— Таммен, — сказал Хенрик с мольбой в голосе, — ты не должна думать о том, что позволишь ему сделать это.

— А что мешает вам воспользоваться цериллами без нашего согласия? — спросила Таммен, не обращая внимания на Хенрика.

Сартол покачал головой:

— Ничто не мешает мне. Совершенно. — Он улыбнулся ей. — Если бы я на самом деле был чудовищем, как полагает твой друг, я бы уже это сделал.

Таммен взглянула на Хенрика, а затем на Нодина с видом, который, казалось, говорил: «Видите? Я же настаивала на том, что ему можно доверять».

— Вы не возражаете, Магистр, если мы немного обсудим ваше предложение без вас? — спросила она. — Вы дали нам пищу для размышлений, и мы хотели бы должным образом рассмотреть ваше предложение.

— Да, — согласился Хенрик. — Я, возможно, смогу отнестись ко всему сказанному с большим энтузиазмом, если у меня будет возможность обсудить это дело с друзьями.

Таммен открыла рот, несомненно, чтобы возразить, но Нодин заставил ее замолчать пристальным взглядом, прежде чем снова обратился к Сартолу.

Дух наблюдал за ними сузившимися глазами. Нодин видел, как тот стиснул зубы.

— Очень хорошо, — сказал он наконец со слабой улыбкой. — Вы знаете, где меня найти.

Он повернулся и зашагал прочь через разрушенное село, а его желтое сияние становилось все слабее, поглощаемое ночью.

Нодин повернулся и зашагал в противоположном направлении, сделав знак своим спутникам следовать за ним, но ни слова не произнес, пока они не оказались на достаточном расстоянии от старых домов фермеров и призрак Сартола не исчез.

— Что, во имя Арика, это все значит? — спросила Таммен, поворачиваясь к ним обоим, когда они, наконец, остановились. — Он был готов помочь нам!

— Я не знаю, что он был готов сделать, — ответил Хенрик. — Но у меня такое чувство, что он меньше всего заботился о том, чтобы помочь нам.

Нодин кивнул:

— Я согласен. Он что-то замышляет. Я в этом уверен. Ему позарез нужно было добраться до наших цериллов.

— Идиоты! Вы что, не слышали, что он сказал? Если бы ему были нужны наши цериллы, он бы мог овладеть ими в любой момент.

Нодин заколебался, но лишь на минуту:

— Да, Таммен. Я его слышал. Но не поверил ему.

— Ну а я — поверила! И мне плевать, чему ты веришь, а чему нет. Я возвращаюсь, чтобы найти его, прежде чем он передумает помогать нам.

— Таммен, не надо! — сказал Хенрик. — Я знаю, ты думаешь о нем иначе, и там, где мы видим злодея, ты видишь человека, который спас тебе жизнь. Но не показалось ли тебе слишком странным, что он так много знает о нас, и что он так охотно согласился помочь нам, и что он знает способ обойти все ограничения, о которых упоминал Передур? Все это слишком идеально. Ты разве этого не заметила?

Она уставилась на него и в мерцающем свете их цериллов выглядела бледной и растерянной.

— Знаете, что я думаю? — наконец спросила она, и в ее серых глазах читалось пренебрежение. — Я думаю, вы оба боитесь, что мы добьемся успеха.

— Что? — воскликнул Нодин. — Это не так!

— Разве? Мы вот-вот объединим силы с тем, кто может поставить Движение в равное положение с Храмом, Лигой и Орденом, а вы оба, кажется, ищете причины отказаться от его помощи!

— Это неправда, — сказал Нодин. — Мы попросту не уверены, что разумно позволить Сартолу использовать свою силу в нашем мире. — Он положил руку ей на плечо, но она сбросила ее. — Я знаю, что ты доверяешь ему, — продолжил он, стараясь не обращать внимания на внезапную боль в сердце. — Я даже понимаю почему. Но мы с Хенриком не можем просто проигнорировать все, что мы знаем о нем. Он убил Передура и Джессамин, и он помогал захватчикам. Ты в самом деле винишь нас за то, что мы осторожны?

Их глаза встретились, и Нодин обнаружил, что в его горле застрял комок. «Я люблю тебя, — хотел он сказать. — Я не хочу рисковать тобой». Но он промолчал.

— Нет, — наконец ответила она. — Я не виню вас. Но я знаю, что вы ошибаетесь на его счет, знаю, что Орден распустил о нем ложь. И даже если вы не можете заставить себя принять его помощь, я — могу.

С этими словами она пошла от них по направлению к Сартолу.

— Таммен, нет! — воскликнул Нодин, хватая ее за руку.

Она посмотрела на его руку, и ее лицо стало жестоким.

— Отпусти меня!

— Нет. Я не позволю тебе сделать это.

Она издала короткий грубый смешок:

— Ты мне не позволишь? С кем это ты, по-твоему, говоришь? Одна ночь вместе еще не делает тебя моим мужем или хозяином! Ты мне ничего не можешь запретить!

Нодин почувствовал, что краснеет. Неожиданно он осознал, что Хенрик стоит рядом, наблюдая за их перепалкой. Он ненадолго закрыл глаза:

— Таммен…

— Нет! — сказала она, вырывая руку. — Я ухожу! А вы оба поступайте, как хотите.

Она зашагала прочь, и Нодин последовал за ней. Она обернулась и направила на него посох, а голубой церилл угрожающе замерцал.

— Не надо, Нодин! Я не дам тебе остановить меня.

Он увидел, что руки ее дрожат, но не сильнее, чем его собственные. Несколько мгновений спустя он успокаивающе развел руками и кивнул, проклиная слезу, которая потекла у него по щеке.

Казалось, Таммен это видела, потому что мгновение спустя она грустно улыбнулась. Нодину даже показалось, что он заметил слезы в ее глазах. Трудно было сказать. Но она взглянула на него и прошептала: «Прости!» — так тихо, что, если бы он не видал, как шевелятся ее губы, он бы решил, что ему почудилось.

Затем она повернулась и продолжила свой путь по направлению к Сартолу.

Нодин стоял, наблюдая, как она уходит, чувствуя себя так, словно кто-то нажал ему коленом на грудь. «Я люблю тебя».

— Мы что, просто позволим ей сделать это? — спросил Хенрик. — Мы возьмем и позволим ей отдать ему свой церилл?

— А что мы можем сделать? — ответил тот приглушенным голосом. — Это ее жизнь. Мы не можем помешать ей, если она действительно хочет так поступить.

— Ты ошибаешься! — произнес темноволосый маг с таким пылом, что Нодин повернулся к нему. — Речь идет, конечно, и о ее жизни, Нодин, но, если она предоставит Сартолу доступ к своему цериллу, она подвергнет опасности всех в Тобин-Сере!

Он прав. Нодин сразу же это понял.

— Но как мы ее остановим?

— Любым возможным способом.

— Я не могу причинить ей боль. И тебе не позволю. Ты это понимаешь?

Хенрик отвел взгляд, но кивнул:

— Нам нужно найти какой-нибудь другой способ.

Мгновением позже они мчались по траве вслед за Таммен, обратно к тому месту, где они встретили призрак Сартола. Но они пробежали не очень долго — совсем не столько, сколько нужно было, — когда увидели светящуюся фигуру Магистра, стоящую перед ними. Таммен уже была с ним.

— Мне казалось, что мы ушли на гораздо большее расстояние, — сказал Нодин.

Хенрик тяжело дышал, стараясь поспевать за большими шагами Нодина.

— Мы и ушли, — с трудом сказал он. — Сартол, наверное, шел за нами следом.

Они не останавливались, стараясь как можно быстрее сократить расстояние между ними и призраком. Но Нодин каким-то образом понял, что они опоздают.

Как раз в этот момент, словно подтверждая его правоту, Сартол подошел к женщине и протянул руки к ее цериллу.

— Нет! — крикнул Нодин.

Но было слишком поздно. В следующее мгновение очень яркая вспышка желтого света озарила равнину, словно само солнце упало с небес на землю. Нодин с Хенриком перестали бежать и закрыли глаза. А когда они снова их открыли, духа уже не было. Таммен стояла одна среди рушащихся домов. Ее большого ястреба нигде не было видно, а светящаяся птица Сартола сидела у нее на плече, словно провела там всю жизнь.

Он знал, что они придут. С каждым днем, который проходил в тюрьме из света, его уверенность росла, пока это чувство не стало таким сильным, что время от рассвета до заката казалось невыносимым. Он наблюдал за тем, как они идут по лесу Тобина после разговора с Передуром, мысленно взывая к ним, чтобы они двигались быстрее. Его нескончаемое ожидание подходило к концу, и все же казалось, что эти последние дни тянутся медленнее, чем предыдущие одиннадцать лет.

Из смутных образов, которые он созерцал, и обрывков разговоров, дошедших до него через паутину сознания, связывающую Неприкаянных друг с другом, он знал, что они были свободными магами и искали помощи для своего драгоценного Движения. Но пока они не достигли Северной равнины, он не почувствовал, что среди них есть женщина. И пока он не начал говорить с ними, он не понимал, что ее-то так долго и ждал.

Это походило на неожиданный подарок. Любая женщина вызовет гораздо меньше подозрений, чем мужчина, она позволит ему выполнить значительную часть плана, прежде чем он должен будет использовать силу. А то, что эта женщина была из Вотерсбанда, казалось ему почти невероятной удачей. То, что она была исключительно привлекательной, делало перспективу предстоящих событий еще более заманчивой. Не будь он таким осторожным, он бы поклялся, что боги ему покровительствуют.

Ее спутники вызывали раздражение, но не более. При иных обстоятельствах их внезапный уход встревожил бы его. Но эта женщина, Таммен, гораздо раньше приняла решение. Давным-давно он спас ей жизнь, а сегодня вечером завоевал ее доверие, искусно сочетая частичную правду с умеренной ложью. Он следил за их Движением некоторое время, но лишь потому, что видел в нем средство для выполнения своих замыслов. Ограничения, наложенные на него Проклятием Терона, делали крайне необходимым использование ее церилла, хотя и не таким образом, как она думала, и не для того, чтобы сражаться с жрецами и магами. И он мог воспользоваться их цериллами в любой момент, но только за тем, чтобы уничтожить их на месте. А для получения доступа, который был ему нужен, она должна была отдать церилл добровольно.

Но она верила ему или, скорее, в него, и, что бы ни говорили ее спутники, им бы не удалось убедить ее не вверять себя ему полностью. Ему нужно было лишь предоставить ей возможность. Поэтому он последовал за ними, держась на некотором расстоянии. Вскоре он увидел, что она возвращается к нему с выражением мрачной решимости в серых глазах.

Увидев, что он приближается, она пошла медленнее, и казалось, что она слегка вздрогнула.

Он улыбнулся, и поднял руку, приветствуя ее:

— Я надеялся, что ты вернешься. Затем он нахмурился: — Где твои друзья?

— Они не придут, — ответила она дрожащим голосом.

— Мне очень жаль. Надеюсь, я никого не обидел. — Он остановился прямо перед ней. Ее светло-каштановые волосы слегка развевались на ветру, и, отражая его собственное сияние, ее глаза светились. Она и вправду была прекрасна.

Она быстро оглянулась назад, словно ожидая, что они появятся на горизонте в любой момент.

— Нет, Магистр, вы никого не обидели, — ответила она, снова поворачиваясь к нему и переводя дух. — Они просто… не уверены, что вам можно доверять.

— Понятно. Ну а ты?

Она попыталась улыбнуться:

— Ведь я-то здесь.

— Вот и отлично.

— Ну а что дальше?

Он напрягся, чтобы сдержать прилив ликования. Он ждал этого одиннадцать лет. Одиннадцать лет изоляции и однообразного утомительного света.

— Все очень просто. Когда ты будешь готова, я положу руки на твой церилл и таким образом помещу свою сущность, свою квинтэссенцию в твой камень, ибо сейчас я всего лишь Волшебная Сила. — Отчасти это была правда — он действительно собирался направить свою силу в ее камень, чтобы таким образом завладеть ее телом. — И в этот момент мы с тобою станем связаны друг с другом так, как немногие были связаны когда-либо. — Он сказал правду, но не собирался объяснять ей, что это значит на самом деле. — Я больше не буду существовать независимо от тебя. Моя жизнь будет связана с твоей. — Это тоже правда. Ее тело станет сосудом для его силы и его сознания. И пока она жива, он будет жить внутри нее. А она будет жить вечно.

Таммен слегка вздрогнула.

— Все в порядке? — спросил он.

— Да. Все хорошо. — Она прикусила губу. — И как только это будет сделано, вы сможете покинуть это место? И будете в состоянии помочь нам?

— Дорогая моя, как только это будет сделано, мы сможем отправиться куда угодно в Тобин-Сере. И вся сила, которою я владею, будет протекать через твой церилл. Все это правда.

Она задумалась еще на минуту. Когда она думала, он почувствовал приближение ее спутников. Надо было спешить.

«Быстрее! — хотелось ему прикрикнуть на нее. — Я не позволю тебе все погубить!»

Но в следующее мгновение она кивнула; ей даже удалось слегка улыбнуться.

— Хорошо, — сказала она. — Я готова.

А она храбрая. Надо отдать ей должное.

— Закрой глаза. И протяни мне свой церилл.

Она сделала, как ей было сказано. В этот момент показались ее спутники.

— Ты предоставляешь мне доступ к своему цериллу добровольно и безоговорочно?

— Да.

Он протянул руку к светящемуся голубому камню.

— Нет! — крикнул один из магов.

Он засмеялся. Теперь они уже ничего не могли поделать.

У Таммен неожиданно широко открылись глаза, но даже она теперь была не в силах остановить его. Она дала свое согласие. Он положил руки на ее кристалл, и желтый свет вырвался из него так внезапно и так ярко, что даже ему пришлось закрыть глаза, ему, так долго не видевшему ничего, кроме света.

И, используя ее церилл в качестве входа в ее сознание, он вошел в нее. Она закричала и протянула руку к своему ястребу, пытавшемуся использовать ее силу, чтобы изгнать его. Но было слишком поздно. Он снова засмеялся и, используя свою силу, направил ее через церилл Таммен, убив птицу выбросом энергии, столь мощным, что от нее не осталось ничего, даже пепла. Точно так же, как и огонь, убивший его в Великом Зале давным-давно, не оставил по себе ничего.

Через минуту, когда темнота снова спустилась над равниной, Мирон — птица его молодости — села к нему на плечо. Или, скорее, на плечо Таммен. Они теперь были одним целым. Он чувствовал, как она борется с ним. Он слышал ее крики, хотя и не позволял, чтобы они прозвучали вслух.

— Ты не можешь сражаться со мной, — сказал он ей. — Твое тело теперь принадлежит мне. Оно никогда не умрет и даже никогда не почувствует боли. Но оно никогда не будет больше твоим.

— Почему ты это сделал? — всхлипнула она.

Он отстраненно наблюдал за приближением ее друзей, решив проявить к ней некоторое снисхождение, пока они не подойдут к нему. После этого он не позволит ей даже общаться с ним.

— Потому что могу, — ответил он. — Потому что ты мне позволила. Потому что это — единственный способ, дающий мне возможность отомстить.

— Но…

— Твои друзья почти уже здесь, и я не могу позволить, чтобы твой голос звучал у меня в голове, когда они подойдут к нам.

— Ты никогда не заставишь меня замолчать, — ответила она. — Никогда. Мне плевать, что когда-то ты был самым могущественным магом в истории Тобин-Сера, тебе не победить меня. Я найду способ…

— Хватит! — оборвал он, надавив всей своей силой на ее разум. — Я уже сломил тебя. Ты никак не сможешь спасти себя. И скажу, чтобы все было ясно: я не был самым могущественным магом в истории страны при жизни — то есть моей первой жизни, — но скоро буду. И даже все маги Тобин-Сера не смогут противостоять мне. Благодаря тебе я могу никого и ничего не бояться.

Он даже не позволил ей ответить. Наверняка она снова плачет, прося у него пощады. Но он никогда больше не будет слушать ее мысли.

Ее друзья уже были совсем близко, и он улыбнулся, наблюдая, как они подходят.

— Ты должна сказать, чтобы они бежали, — поддразнил он ее, раздирая ей душу своим хохотом. — Ты должна попросить их спасаться, пока еще можно.

Он чуть не рассмеялся вслух. Он так хотел насладиться происходящим. И это лишь начало, только первые шаги на пути, который в конце концов приведет его к Бадену, Транну, Оррису и, конечно, к Джариду с Элайной.

— Но я забегаю вперед, — сказал он ей. — Все это произойдет в свое время. Сначала — эти двое. После одиннадцати долгих лет я наконец могу начать мстить.

Она ничего не могла поделать. Она была не в состоянии даже закричать. Сартол, казалось, похоронил ее разум и душу за каменной стеной. За исключением того, что она чувствовала все — боль, горе, унижение. Смех Сартола был подобен ножу, вонзающемуся в грудь. Но она не могла выразить ни одно из этих чувств. Отба — единственная птица, которую она когда-либо знала, — была мертва, стертая с лица земли выбросом энергии из ее собственного церилла. И она не могла даже слезинки пролить по ней.

— Ты никогда не заставишь меня замолчать, — сказала она ему, но это было впустую. — Ты не победишь меня. — Она бы сама смеялась над своей глупостью, если бы могла. Ее победили и заставили замолчать. И это сделал человек, спасший ей жизнь. Теперь она принадлежала ему. Полностью. Он был внутри, терзая ее тело и разум. И все, что она могла сделать, — это слушаться каждого его приказа, словно детская кукла.

Сартол спас ей жизнь и ее родной город. Он убил пришельцев, лишивших жизни ее родителей, и он сделал это, несмотря на то что его спутник, маг Ордена, пытался его остановить. Благодаря ему Таммен стала свободным магом, превращая в нечто положительное свою ненависть к Ордену и преодолевая отвращение, которое она чувствовала к себе, когда была еще просто магом. То, кем она стала сегодня, и все, что она сделала в своей жизни, могло быть приписано трем людям: Сартолу и родителям, чьи жизни он не смог уберечь.

В считаные минуты духу Магистра удалось разрушить все, во что она верила, все, что, как ей казалось, произошло той ночью в Вотерсбанде одиннадцать лет назад, все, что она думала о гибели своих родителей, об Ордене и пришельцах, о Волшебной Силе и больше всего — о себе. Она хотела уничтожить его. Она хотела кричать. Она готова была, не задумываясь ни на минуту, лишить себя жизни, лишь бы не становиться его помощником в завоевании Тобин-Сера.

Нодин с Хенриком стояли почти вплотную к ней и осторожно ее разглядывали. Ей хотелось крикнуть, чтобы предупредить их об опасности, хотелось сказать им, чтобы они бежали и дали всем знать, что Сартол возвращается. Но вместо этого она подняла руку в приветственном жесте.

— Как их зовут? — спросил Магистр.

Она попыталась скрыть свои мысли от него, и мгновение спустя она пребывала в агонии, так как огонь призрака стал жечь ее разум. Притом она знала, что на ее лице сияет улыбка.

— Не сопротивляйся мне. Это бесполезно и принесет тебе страшные страдания. — Словно в подтверждение своих слов он снова стал истязать ее, пока ей не захотелось выцарапать себе глаза, чтобы только избавиться от боли.

После этого все прекратилось.

— Нодин и Хенрик.

— Спасибо.

Она даже не знала, что сказала ему.

— Нодин, Хенрик, как приятно снова вас видеть.

— Таммен? — спросил Нодин, сузив глаза. — Это ты?

— В известном смысле, да.

— Что ты с ней сделал? — жестко спросил Хенрик. — Что случилось с ее ястребом?

— Он убил его! Так же, как он собирается убить вас! Бегите отсюда! За помощью!

Даже Сартол не слышал ее. Она стояла достаточно близко к Нодину и могла взять его за руку, но хотела, чтобы он находился за тысячу миль отсюда.

— Теперь мы с Сартолом объединились, — услышала она себя. Она постучала себя по виску. — Здесь его знания и мудрость, а его сущность вошла в мой церилл — видите, как он изменился?

Ей отчаянно захотелось узнать, что имеет в виду Сартол, и, словно читая ее мысли или, возможно, считая, что это еще один способ помучить ее, он позволил ей взглянуть на камень. Он все еще был голубым, практически не отличаясь от того, каким он был раньше. Но в самом центре его горела искорка желтого света, как свеча в голубоватой дымке. Ей захотелось закричать. Сначала Отба, а теперь еще и камень. Он действительно все у нее отнял.

— Что до ястреба, — продолжил Сартол, притворяясь ею, — то с ним все в порядке. Отба оставила меня. Хотя нас с Сартолом двое, пока мы связаны, у нас может быть только одна птица. Поэтому мы отпустили Отбу.

Нодин и Хенрик переглянулись.

— Ну, — сказала она радостно. — Куда мы идем дальше? Теперь Сартол на нашей стороне; что будем делать?

— Нет, — решительно сказал Хенрик. — Мы никуда не идем. Я тебе не верю. Я вижу свет Сартола в твоих глазах, птицу Сартола у тебя на плече, цвет церилла Сартола в твоем камне. И ты еще хочешь, чтобы я поверил, что ты — прежняя Таммен. Забудь об этом. Это не сработает. А теперь скажи, что ты с ней сделал.

Она пожала плечами.

— Прекрасно, — сказал Сартол; казалось, ему все это наскучило. — Было бы проще, если бы вы оба отправились со мной. Но я прекрасно обойдусь и без вас.

Таммен почувствовала, что подняла свой посох, и мгновенно струя огня, обрамленная желтым и голубым, как ленточки в волосах какой-нибудь девочки, ударила Хенрика в грудь, швырнув его на землю. Таммен, даже не глядя, знала, что он мертв.

Нодин закричал и выставил вперед свой церилл. Совершенно без всякого усилия Сартол поднял энергетический щит, который переливался голубым и желтым, как море в лучах полуденного солнца. Но струя огня так и не появилась. На лице Нодина были слезы, а в глазах — ярость. Таммен знала, что он все еще видит ее перед собой и любит ее.

Вместо этого маг повернулся спиной, чтобы спастись бегством, а его серая птица взлетела в воздух. И не спеша, словно у нее была уйма времени, Таммен, ведомая волей Сартола, навела посох на птицу и уничтожила ее вторым выбросом энергии.

— Где у тебя появилась первая птица, Нодин? — услышала она свой крик. — Где ты проведешь вечность?

Высокий маг во весь дух мчался к реке, но бежать нужно было очень далеко, потому что на равнине негде было спрятаться.

Таммен была беспомощна и думала, что это сведет ее с ума. Она никогда не любила Нодина. Они оба это знали, что причиняло ему сильную боль. Но сейчас она поняла, что любила его по-своему, и в этот момент она бы с радостью пожертвовала жизнью, чтобы спасти его.

В третий раз Сартол заставил ее поднять посох. Таммен попыталась закрыть глаза и, потерпев неудачу, постаралась не думать о том, что вот-вот совершит. Но даже в этом утешении ей было отказано. Третья струя огня вылетела из ее церилла, ударила Нодина в спину и швырнула на землю в вихре пламени. Последнее, что она увидела прежде, чем Сартол заставил ее отвернуться и направиться на восток по направлению к лесу Тобина, был Нодин, который дергался на земле, как рыба, вытащенная из воды, пытаясь погасить пламя, охватившее его плащ и волосы.

— Тебе, наверное, интересно, куда мы идем, — мысленно спросил он, и его слова налетали на ее разум, подобно шторму. — Мы держим путь в Амарид. Там есть люди, которых я мечтал убить много лет, и есть камень, которым я почти овладел когда-то. Пора сделать его своим.