"Магистр" - читать интересную книгу автора (Коу Дэвид)

16

Лесса старалась идти как можно быстрее, мышцы у нее на ногах горели от веса двух ведер с водой, и ей в конце концов захотелось поставить их на землю. Но ее дом был всего лишь в нескольких причиняющих боль шагах, а из-за холодного дождя, хлещущего ей по глазам и попадающего под одежду, она не могла остановиться. Дойдя до единственной ступеньки, ведущей в дом, она наконец опустила ведра и медленно разогнула затекшие пальцы. Затем толчком открыла дверь и по очереди поставила их в дом.

Войдя и закрыв за собой дверь, она сразу же заметила, что в общей комнате было слишком темно. Огонь! Лесса повернулась к очагу и, как она и боялась, увидела, что огонь снова потух. Даже дыма не шло от пропитанных дождем дров.

— О боги!

Адлир с детьми все еще был в кузнице, но уже поздно. Если так дело пойдет, ужин не будет готов, пока не стемнеет.

Она убрала мокрые волосы со лба и опустилась на колени перед очагом, подрагивая от холода. У нее еще было полно веток и березовой коры для разведения огня, но в очаге даже искорки не осталось. Сегодня была очередь Телара следить за огнем, но, радуясь тому, что идет в кузницу вместе с отцом и старшим братом, он обо всем забыл. Поленья были сырыми от дождя. Лессе было необходимо все начинать сначала. Она закрыла глаза, тяжело вздохнула и затем протянула руку за кремнем.

— Почему нет какого-нибудь мага поблизости? — пробормотала она вполголоса, когда готовилась высекать искру.

При этой мысли она остановилась и посмотрела на маленькую коробочку, которая все еще лежала на полу возле кучи дров, на том месте, куда ее положил Адлир две недели назад. Спички из Лон-Сера. Адлир теперь часто ими пользовался, чтобы разжечь трубку. А Лесса к ним даже не прикасалась. Дело было не в том, что они ей не нравились. По правде говоря, они ее немного пугали. Они странно пахли и при чирканье о камень неожиданно и довольно ярко вспыхивали.

Но ей было холодно, становилось все темнее, и за этот день она уже четыре раза пыталась развести огонь с помощью кремня.

Она наклонилась и подобрала коробку, слыша, как спички гремят внутри. Сердце у нее бешено колотилось, а руки слегка дрожали, когда она открывала коробок. Даже сейчас, не зажигая ни одной из них, она чувствовала их запах, резкий, но уже не такой неприятный. Она внимательно наблюдала за Адлиром, когда он разжигал свою трубку, и поэтому знала, что надо крепко держать спичку и чиркнуть ее по камню очага. Но все-таки, когда яркое пламя вырвалось из желтой головки спички, она слегка вскрикнула и уронила спичку на пол. Тяжело дыша, она сразу же подняла ее, но затем вспомнила, что забыла подготовить лучину для растопки. Неохотно она задула пламя и начала класть кору и ветки под сырые поленья, тщательно запрятывая горелую спичку среди дров. Адлир был человеком добрым и терпеливым, но он бы рассердился на нее за то, что она сожгла напрасно одну из этих спичек. Они были дорогими, а много и так было израсходовано.

Взяв вторую спичку из коробка, она снова чиркнула по камню, на этот раз поборов желание бросить ее, когда появилось пламя, и голубой дымок, кружась, стал подниматься к потолку. Она поднесла ее к лучине и не смогла не улыбнуться, когда ветки и кора загорелись и стали потрескивать.

В течение нескольких минут Лесса добавила еще лучин, пока окончательно не уверилась, что пламя разгорелось, а огонь осветил комнату. Поленья продолжали дымить и шипеть от сырости. Но вскоре пар уже поднимался над котелком для тушения мяса с овощами, а в комнате начало становиться теплее. «Возможно, эти новые товары не так уж и плохи, — подумала она, улыбаясь. — Я бы к ним скоро привыкла».

Она подошла к обеденному столу и стала шинковать корни и зелень, но вскоре послышался стук в дверь. Вытерев руки о платье, она ее распахнула.

Дождь перестал, но она едва обратила на это внимание. Ибо перед ней стояла женщина с длинными каштановыми волосами, которые все еще были мокры, и бледными серыми глазами, в которых было какое-то диковатое выражение, словно то, на что она смотрела, и то, что она видела, не было одним и тем же. При ней был посох с ярким голубым цериллом, но плаща на ней не было, и это подсказывало Лессе, что перед нею свободный маг. Однако на плече женщины не было птицы.

— Я — маг Таммен, — сказала женщина. — Я шла по лесу и заметила вашу деревню.

— Приветствую вас, маг, — ответила Лесса, чувствуя себя несколько неловко. — Я польщена этой встречей. Чем могу помочь?

— Что это за место?

— Гринбау, маг, свободная деревня. Вы из Движения?

Женщина заколебалась, но только на мгновение:

— Да. В этом районе нас несколько, все мы останавливаемся в деревнях, подобных вашей, чтобы побуждать жителей присоединиться к Движению.

— Понятно, — ответила Лесса, — Если хотите, я могу устроить вам встречу со старейшинами деревни. Они будут…

— Нет. Не нужно. Вы сами можете сказать им, что я была здесь. Этого будет достаточно.

Лесса уставилась на мага, не веря тому, что услышала:

— Я мало что знаю о вашем Движении, маг, и еще меньше — о политике Ордена и Лиги. Не уверена, что я — самый подходящий человек для того, чтобы говорить со старейшинами вместо вас.

Таммен улыбнулась, хотя пугающее выражение в ее глазах сохранилось.

— Ничего, вы будете в самый раз. Можно попросить у вас немного еды для этого тела?.. — Она замолчала, и снова улыбнулась. — Я голодна. А с тех пор, как я потеряла свою птицу, я еще ни разу нормально не поела.

— Конечно, маг. Я еще не закончила готовить ужин, но с радостью приглашаю вас поесть с нами.

— Нет, — живо откликнулась та. — Я не могу надолго оставаться. Мне пора идти дальше. Немного сыра или сушеного мяса будут в самый раз.

Лесса на мгновение нахмурилась:

— Хорошо, маг. Посмотрю, что у нас есть. Но, боюсь, этого будет немного. Вам, возможно, стоит зайти к купцу. У него наверняка много чего можно купить.

— Уверена, что, сколько бы вы ни дали — этого хватит.

Лесса зашла в дом, чувствуя себя неловко и остро ощущая присутствие мага у себя за спиной. На улице темнело, и ей пришлось зажечь несколько свечей. Единственным светом в доме был тот, что проникал через маленькие окна в общей комнате и исходил от мерцающих языков пламени в очаге. Как бы ей хотелось, чтобы Адлир и ребята были дома.

Год назад она бы мало что смогла предложить магу, но с появлением в Тобин-Сере закрывающихся стеклянных сосудов из Лон-Сера у нее было два куска сыра и немного сушеных фруктов помимо сухарей.

— Вот, маг, — сказала она, протягивая Таммен один из кусков сыра и сушеные фрукты. — Хотела бы предложить вам побольше, но у меня двое мальчиков растут, и частенько у меня в кладовке еще меньше, чем сейчас.

Лесса улыбнулась, но женщина-маг на это никак не прореагировала.

— Этого хватит, — сказала она. — Благодарю.

Женщина повернулась, собираясь уходить.

— Уверены, что не останетесь на ужин?

— Совершенно, — ответила та, качая головой. Она бросила тревожный взгляд на окно. — Темнеет. Я должна найти место, где провести ночь.

— У нас здесь не слишком просторно, но, прошу вас, оставайтесь.

Таммен снова повернулась к Лессе и улыбнулась, но в выражении ее лица была какая-то надломленность, словно ей было необходимо идти дальше. Ее глаза казались даже еще более дикими, чем раньше.

— Вы очень добры. Но я не могу остаться.

Лесса также заставила себя улыбнуться:

— Жаль это слышать. — Ложь. На самом деле она испытывала глубокое облегчение. Она никогда не встречала такого мага. Кроме того, Лессе пришло в голову, что отсутствие связи могло свести женщину с ума. Она никогда не слышала, чтобы такое раньше случалось, но всякое бывает. Говорили, что маги очень привязаны к своим птицам, и, конечно, те, которые потеряли птиц, беспокоились о Проклятии Терона. Таммен казалась совсем юной — возможно, слишком юной, чтобы справиться с горем и страхом. Как еще можно было объяснить ее странное поведение?

Она положила еду в мешочек, который висел у нее на поясе, и снова направилась к двери.

— Что мне передать старейшинам? — спросила Лесса.

Таммен снова остановилась — как раз на пороге. Лесса увидела, как она на мгновение сжала кулаки, прежде чем посмотрела на нее через плечо со все той же слабой улыбкой на лице.

— Скажите им, что Движению нужна вся поддержка, которую они могут дать. Им нужно сделать все, что в их силах, чтобы убедить другие деревни в этой части леса присоединиться к нам. Скажите им также, что в ближайшем будущем с лидерами всех свободных общин свяжутся и скажут, что делать. Сможете все это запомнить?

Лесса кивнула.

— А теперь мне действительно пора.

Не говоря больше ни слова, женщина поспешила выйти из дома и пропала из виду.

Лесса подошла к одному из окон и увидела, как Таммен быстро удаляется от деревни, возвращаясь к теням леса Тобина. Она скоро потеряла мага из вида, хотя могла проследить за передвижением женщины по свечению голубого церилла, который та несла. Лессе показалось, что она на мгновение увидела светящуюся желтую фигурку на плече Таммен. В следующее мгновение она вообще ничего не видела — ни свечения церилла, ни фигурки — и была вынуждена думать, не было ли все это иллюзией, шуткой, которую сыграли с ее глазами свет от огня в очаге и неровное стекло окна. Вне всякого сомнения, так и было. Должно было быть. За исключением того, что эта фигурка выглядела точь-в-точь, как ястреб.

Она слегка задрожала от холода и поняла, что дверь все еще открыта. Она направилась к ней, собираясь захлопнуть, но когда она ее закрыла, услышала голос Адлира и смех мальчиков.

— А обед еще даже еще и не готовится, — сказала она вполголоса.

Она поспешила к огню и подбросила туда еще одно сырое полено, а затем вернулась к столу и продолжила резать зелень. Она ненадолго остановилась, когда муж с сыновьями подошли ближе, и выглянула в окно, думая, не увидит ли она еще раз страшного мага. Но, ничего не увидев, она переключила свое внимание на обед.

— При всем должном уважении, Верховный Жрец, — сказала Линвен, повышая голос, — все ваши уверения и извинения не могут изменить того факта, что погибли люди. В первый раз в истории нашей страны смерть мужчин и женщин Тобин-Сера является явным результатом действий Храма. Кто-то должен ответить за это.

Бревил неловко шевельнулся на стуле, но больше ничем не выразил того, насколько он был встревожен тем, что услышал.

— Я уже говорил тебе, Линвен: если ты ищешь кого-нибудь, чтобы обвинить его в этом печальном инциденте, предлагаю тебе обратить внимание на свободных магов, которые спровоцировали это столкновение. — Он развел мясистыми руками, словно в мольбе. — Эти смерти на их совести. Наши люди просто защищали себя и лесорубов, которых они были наняты охранять.

Линвен пришлось сделать усилие, чтобы держать себя в руках. Она слышала те же самые абсурдные речи от жрецов во всем Восточном Тобин-Сере. Бревил весьма преуспел в рассылке своего послания всем Храмам в стране, и многочисленные сторонники поддерживали его. Вот почему она снова пришла сюда, в эту палату, которая когда-то была ее резиденцией, и спорила с человеком, сменившем ее на посту Верховного Жреца. Обычно они избегали друг друга, что не всегда было легко, учитывая, что она все еще жила в главном Храме Детей Богов. Но в этот день она разыскала его и, поступившись своей гордостью, попросила аудиенции. Она знала, что бесполезно настраивать других против него, поэтому ей почти ничего не оставалось, нежели попытаться заставить его передумать. И она уже знала, что потерпит неудачу.

— Маги были там по просьбе жителей Праннай, — произнесла она сквозь зубы. — И если бы у ваших людей не было оружия, они бы ни за что не напали.

— Линвен, — сказал он, улыбаясь ей так, как будто она была наивным ребенком, — вы ведь на самом деле в это не верите, не правда ли? От этих свободных магов столько же вреда, сколько от Ордена. Может, они даже еще хуже. Вы знаете, каково иметь с ними дело. Ведь не так давно вы сидели на моем месте. — Он улыбнулся еще шире. Вот уже в третий раз за этот разговор он подчеркивал, что теперь он ее начальник, — По правде говоря, — продолжил он минутой позже, — я удивлен, что вы говорите такие вещи.

— Я и сама удивлена, Бревил.

— Видишь, сестра? Ты просто немного не в духе. Учитывая все то, что происходит в последнее время, я не так уж и удивлен этому. Мы все немного выбиты из колеи.

Она покачала головой:

— Я не это имела в виду. Я удивлена потому, что никогда не думала, что мне придется спорить с Верховным Жрецом нашего Храма по подобному поводу. Вы опозорили нас, Бревил.

Бревил вскочил со стула, а его лицо стало пунцовым.

— Да как ты смеешь! — воскликнул он. Он стоял, возвышаясь над ней, держа дрожащий от напряжения палец в нескольких дюймах от ее лица. — Я Верховный Жрец Богов! Никто не имеет права так разговаривать со мной! Даже ты!

— Возможно, в этом-то и проблема, — сказала Линвен, не позволяя запугать себя. — Все жрецы так боятся тебя, что никто не осмеливается оспорить ни одно из твоих решений.

— Мои решения и не должны оспариваться!

— Не будь смешным, Бревил, — сказала Линвен, зная, что ее слова кажутся такими же снисходительными, как и его несколькими минутами ранее. — Ты — идеал. Не позволяй своему титулу и этой красивой мантии убедить себя в обратном. — Он начал было говорить что-то, но она остановила его, подняв руку: — Выслушай меня. Я много знаю об опасности считать себя непогрешимым. Каждый день тебе говорят, что твоими устами глаголят боги, что ты орудие Арика на нашей земле. И слыша это, легко забыть, что боги несовершенны, так же как и мы. Лон и Тобин дрались, как мальчишки, Леора в своем тщеславии подогревала их соперничество, а Арик в порыве злобы разделил страну.

Он отвернулся и подошел к единственному в палате окну.

— Я не мальчишка, Линвен, — сказал он злым голосом. — Я знаю богов; я, осмелюсь сказать, знаком также и с их достоинствами, и недостатками.

— Тогда обрати внимание на то, что они говорят тебе.

Он снова повернулся к ней, и его глаза сузились.

— В каком смысле?

— Ты допускаешь ошибки, Бревил, так же как и многие из нас. А в последнее время ты совершил их больше, чем надо.

— Не понимаю почему.

— Значит, ты слеп. Люди погибли, Бревил, страну раздирают противоречия, ходят разговоры о гражданской войне.

— Последнее уж точно не моя вина! Ты не можешь обвинить меня в том, что у магов появились орлы!

Линвен покачала головой. Бревил был безнадежен.

— Я и не пытаюсь, Верховный Жрец. Я просто указываю тебе на то, что настали трудные времена и все действия Храма, которые способствуют нагнетанию опасности, должны быть взяты под сомнение.

Бревил пристально смотрел на нее несколько секунд с задумчивым выражением лица.

— Ты права: настали трудные времена. Но нужно ли обвинять меня в том, что я хочу воспользоваться нынешними обстоятельствами в интересах Храма? — Он вернулся к своему стулу и сжал в кулак толстые пальцы. — Не является ли моей обязанностью как Верховного Жреца Богов сделать все возможное, чтобы Храм в наступающем кризисе оказался, по возможности, в наиболее сильном положении? Ты бы поступала иначе, Линвен? — спросил он, поднимая бровь.

Она заколебалась, и Бревил усмехнулся.

— Конечно нет, — сказал он, довольный собой. — Это только сейчас, после того, как ты отказалась от власти, ты начинаешь думать по-другому. — Он наклонился вперед. — Разумеется, это можно понять: тебе почти нечем заняться, а это нелегко вынести тому, кто когда-то был самым могущественным человеком в Храме. Но не ожидай, что я восприму твою критику всерьез, Линвен. Ты, так или иначе, критиковала бы меня, что бы я ни делал. Если бы я делал то, что ты предлагаешь сейчас, ты была бы здесь и интересовалась, почему я не вооружаю охранников и не заготавливаю еще больше леса.

— Это не так! — сказала она. Но она понимала, что ее слова звучат почти как оправдание, и знала, что у нее нет никакой надежды убедить его. Он принял решение относительно оружия и принял решение относительно нее.

— Ты, по крайней мере, позволишь мне поднять эти вопросы на следующей Ассамблее жрецов? — спросила она со смирением в голосе. Она заранее знала, что он ответит.

— Нам еще долго ждать до Осенней Ассамблеи, Линвен. Я даже еще представить не могу, что мы можем обсуждать там. — Он улыбнулся ей так, что она поняла все, что ей нужно было понять. — Но если у нас будет время на это, я не стану мешать тебе предложить эту тему на обсуждение.

Бревил взглянул на свой письменный стол, прежде чем снова посмотреть на нее с той же самой слабой улыбкой на губах, и Линвен поняла, что их встреча окончена.

— Извини, — сказал он, — но сегодня у меня много дел. Уверен, ты меня понимаешь.

— Конечно.

Линвен с трудом встала со стула, морщась от боли. Болезнь подобно собаке грызла ей кости, продвигаясь по ее телу все глубже. Несмотря на то что она уверяла Кайлин, что еще поживет на этом свете, она знала, что ей осталось недолго.

— Вы здоровы, Верховная Жрица? — с неубедительной заботой спросил Бревил. — Принести вам что-нибудь?

— Умираю я, ублюдок ты этакий. Не видишь, что ли? Разве нельзя было понять за все это время? Нет, Бревил, спасибо. Со мной все в порядке. Просто ноги немного затекли от долгого сидения.

— Рад это слышать. Мы бы не вынесли, если бы что-нибудь с вами случилось. Такие, как вы, — редкость в Храме, Линвен: Верховная Жрица, которая отказалась от власти, вместо того, чтобы сохранить ее до смертного часа. Не могу припомнить, когда последний раз такое случалось.

Линвен уставилась на него на некоторое время, перестав обращать внимание на боль.

— Что ты пытаешься сообщить мне, Бревил?

Он развел руками и поднял брови, что, должно быть, означало попытку изобразить святую невинность. Усилие оказалось напрасным.

— Я просто говорю, что вы занимаете особое место в наших сердцах.

— И?

Он заколебался, но лишь на мгновение.

— Ну, это заставляет задуматься над тем, почему вы так поступили. Особенно с тех пор, как вы с таким пылом критикуете все, что я делаю.

Линвен перевела дух. У нее не было ни малейшего желания рассказывать ему, почему она так поступила, но он был прав. Она не имела права критиковать его, если учесть решение, которая она приняла. Теперь он был Верховным Жрецом, и, хотя она считала, что он ведет Храм к краху, а возможно, и страну тоже, не ее делом было осуждать его. По крайне мере — открыто.

— Я поступила так, — ответила она наконец, — потому что устала от споров и политики и еще потому что хотела немного насладиться жизнью перед… — Она замолчала и сглотнула. Странно, что ей удалось с таким стоицизмом говорить об этом с Кайлин, но разговор с Бревилом заставил ее сердце болеть от жалости к себе. — У меня было предчувствие, что мне мало осталось. Поэтому я уступила свое место.

Бревил смотрел на нее раскрыв рот, со смятением на лице. И Линвен была вынуждена подумать, не слишком ли строго она судила его.

— Вы хотите сказать… — Он закрыл рот. Моргнул. — Вы хотите сказать мне, что умираете?

— Да, — ответила она ровным голосом.

— Вы обращались к целителям Храма?

Она рассмеялась:

— Целители давным-давно признали меня безнадежной.

— А Кайлин?

Вопрос удивил ее. Они с Бревилом редко говорили о девушке-маге, а когда говорили, он давал ясно понять, что не одобряет отношений с ней Линвен. Став Верховным Жрецом, он во время одного из самых жарких споров на эту тему намекнул, что ей не подобает встречаться с любыми членами Лиги или Ордена, даже с Кайлин. Естественно, она предпочла ослушаться его, и это только усилило их взаимное недоверие. Но спустя некоторое время Бревил пустил это дело на самотек.

— А что Кайлин? — осторожно спросила она.

— Она не может вас вылечить?

— Она хотела попытаться. Но я отказалась.

— Но почему? — спросил он, и глаза его расширились, — Если она…

Она снова отвела взгляд. Его вопрос показался ей слишком похожим на те, которые она продолжала задавать себе. Было время, когда Кайлин, возможно, могла спасти ее, когда энергия Волшебной Силы, вероятно, была бы достойным противником зверю, сидящему внутри нее. Но как могла та, которая провела жизнь, противостоя Ордену от имени богов, принять подобное исцеление с чистой совестью?

— Настал мой черед, Бревил, — наконец, ответила она. — Даже если бы Кайлин могла помочь, я не знаю, согласилась ли бы я на это. Арик и Дуклея призвали меня к себе. Кто я такая, чтобы заставлять их ждать? — Она принужденно улыбнулась. — Твоя забота удивляет меня, — сказала она, стараясь говорить непринужденно. — Я думала, ты был бы рад избавиться от меня.

— Это злая мысль, Линвен, — сказал Бревил. — Ты несправедлива и по отношению к Храму, и ко мне лично.

Она опустила взгляд. Она никогда особенно хорошо не умела ладить с людьми — вот почему дружба, которую ей каким-то образом удалось завязать с Кайлин, была так важна для нее.

— Ты прав, Верховный Жрец. Пожалуйста, прости меня.

Бревил жестом отмахнулся от ее извинений.

— У меня и на самом деле множество дел, — сказал он резким тоном.

Он не очень-то вежлив, и тем не менее она задержалась, неожиданно расхотев уходить после такого поворота разговора.

— Мне и в самом деле очень жаль, если я обидела тебя, Бревил. Я этого не хотела.

— А имеет ли это значение, Линвен? Кажется, это подходящий способ закончить наш разговор, независимо от того, чего ты хотела.

Его слова звучали удивительно грустно, и Линвен думала, не сказать ли ей еще что-нибудь. Но отчужденность между ними стала слишком явной, чтобы преодолеть ее прямо сейчас. Год назад, может быть. Но не сейчас.

Она кивнула ему на прощание и затем, не говоря ни слова, оставила его и направилась в свои скромные покои в дальнем конце храмовых строений.

Она устала и с трудом шла по внутреннему каменному дворику, чувствуя, как каждый шаг отдается в ее хрупких костях, словно удар молота.

«Мне нужен покой, — сказала она себе, мрачно улыбаясь двойному смыслу этой фразы. — Скоро, — сказала она. — Очень скоро».

Но когда она добралась до своих апартаментов, она обнаружила, что ее ждет Кайлин. Она поднялась со стула в углу с улыбкой на юном лице, когда Линвен открыла дверь.

— Я позволила себе войти. Надеюсь, ты не сердишься, я просто не хотела, чтобы кто-нибудь… — Она запнулась, и ее улыбка сначала сменилась озабоченным выражением, а затем — испугом.

— Ты ужасно выглядишь, — сказала она, подходя, чтобы помочь Линвен войти в комнату. — Входи и присядь.

— Со мной все хорошо, моя дорогая, — сказала Линвен. — Устала немного, и все.

— Где ты была? — спросила Кайлин, далеко не убежденная ее словами.

— Говорила с Бревилом.

— Об оружии?

— Да.

— Разговор прошел плохо?

Линвен слабо улыбнулась:

— Мягко выражаясь, да.

— Ты сказала ему, как ты больна?

— Да, сказала, — ответила Линвен, осторожно садясь на кровать. — Я думала, что после того, как сообщу ему эту хорошую новость, все пойдет как по маслу. Но ничего не вышло.

По крайней мере, на этот раз шутка вызвала смех, хотя и слезы — тоже.

— Ненавижу его, — сказала Кайлин, подходя к стулу и вытирая слезы рукавом плаща. — Почему не он заболел?

Линвен нахмурилась:

— Нехорошо так говорить, Кайлин. Никому нельзя желать зла.

Кайлин грустно улыбнулась:

— Да, Верховная Жрица.

Некоторое время они сидели молча, и Линвен, закрыв глаза, чувствовала, как боль отступает, подобно отливу.

— Ну, так что привело тебя в Храм? — наконец спросила она, открывая глаза и поворачиваясь к Кайлин. — Ты здесь как Орлиный Мудрец или просто как Кайлин?

— И то и другое. Я хотела узнать, как твои дела, но также мне нужно задать тебе несколько вопросов. Однако я и так узнала почти все, что нужно, услышав о твоем разговоре с Бревилом.

— О чем?

— О том, можно ли убедить Храмы перестать вооружать своих лесорубов и по возможности прекратить вырубку леса.

Верховная Жрица покачала головой:

— Сомневаюсь в этом. Я говорила со жрецами на всем протяжении Ястребиного леса, восточных районов леса Тобина и равнины Тобина и даже с несколькими на границе Отрога Фелана…

— Неудивительно, что ты выглядишь такой усталой! Линвен, ты прямо с ног валишься!

— Позволь мне закончить, — попросила Линвен. — Никто из жрецов, с которыми я говорила, не хочет поступать наперекор Бревилу. А Бревил ясно дал мне понять, что не намерен идти на уступки.

— Разве он не понимает, насколько близка наша страна к гражданской войне? — спросила Кайлин. Она рывком встала со стула и начала ходить по маленькой комнате. — Разве он не видит опасности?

— Нет, видит. Но для него эта опасность является оправданием того, что он делает. Он видит, что Лига и Орден готовы вцепиться друг другу в глотку, что свободные маги присоединяются к Народному Движению, и считает, что и Храмы должны быть в состоянии защитить себя.

Кайлин остановилась и с недоверием на нее уставилась:

— Кажется, что ты с ним почти согласна.

— Я бы так далеко не зашла, — возразила Линвен. — Но я действительно понимаю его. И думаю, что, если бы я все еще была Верховной Жрицей и если бы мы с тобой не были друзьями, я, возможно, следовала бы подобному курсу.

— Линвен! Не может быть!

— Я бы, наверное, не вырубала столько деревьев, но подумай об этом, дитя! Волшебная Сила и те, кто ею владеют, являются врагами Храмов тысячу лет. А сейчас перед нами не один враг, а три. Правда, никто не является таким же могущественным, как Орден, когда он был единым, но тем не менее мы окружены недругами, и, как ты говоришь, Тобин-Сер на краю гражданской войны.

— Так кто же я? Враг?

— Брось, Кайлин. Ты ведешь себя как ребенок. Конечно, ты не враг. Но если тебе придется руководить Лигой, ты должна уметь видеть мир так, как его видят твои противники, будь это маги Ордена, свободные маги или даже жрецы. А сказать я тебе хочу, что, хоть я не согласна с тем, что делает Бревил, я его понимаю. Теперь ты видишь разницу?

Несколько секунд Кайлин пристально смотрела на нее. Ее щеки ярко горели, как будто ее ударили по обеим щекам, а голубые глаза вызывающе сверкали. Но затем она перевела дух и улыбнулась.

— Да, Верховная Жрица, — ответила она наконец. — Я вижу разницу.

— Хорошо.

— Но мы по-прежнему не знаем, как решать все эти проблемы.

Линвен признала ее правоту легким кивком:

— А у тебя есть новости? Как там Эрланд в связи со всем этим? А Орлиный Магистр?

— С Эрландом ничего не изменилось. И коли на то пошло, и с Орденом — тоже ничего, хотя мы с Орлиным Магистром во многом согласны, в большем даже, чем я когда-либо могла ожидать.

— Ты ему доверяешь?

— Да, — ответила Кайлин, удивляя Линвен уверенностью своего ответа. — Я доверяю ему и его друзьям больше, чем многим членам Лиги.

Линвен подняла бровь:

— Ты думаешь, не поменять ли тебе цвет плаща?

Кайлин улыбнулась:

— Нет. Я думаю, что смогу принести больше пользы, оставаясь в Лиге. То, что я сказала об Эрланде, не было полной правдой. Кое-что изменилось. Он и его друзья стали беспечны и, кажется, нарушили законы Лиги.

Линвен резко посмотрела на нее:

— Ты сможешь это доказать?

— Да, но, возможно, это потребует показаний мага Ордена. И не какого-нибудь, а того, кто вернул пришельца в Лон-Сер.

Линвен уставилась на нее, раскрыв рот:

— Позволят ли ему члены Лиги хотя бы войти в их Зал?

Молодая женщина пожала плечами:

— Есть и другие свидетели, но я их еще не нашла.

— Я думаю, лучше их найти.

— Наверное, — ответила Кайлин, криво усмехаясь.

Линвен попыталась сдержать зевоту, но безуспешно. Она сконфуженно улыбнулась.

Кайлин наклонилась вперед и пожала ей руку:

— Мне пора.

При обычных обстоятельствах Линвен стала бы уговаривать ее остаться, но сегодня у нее не было сил даже на это.

— Приходи еще, поскорей, хорошо?

— Конечно.

Кайлин встала и направилась к двери. Однако, когда она уже взялась за ручку, Линвен остановила ее, позвав по имени.

— Извини, что с Бревилом я тебя подвела, — слабым голосом сказала Верховная Жрица. — Мне жаль, что я не смогла остановить его.

Кайлин обнадеживающе улыбнулась, хотя выражение ее глаз осталось мрачным.

— Не нужно извиняться, Линвен. Нам придется поискать другой способ.

Орлиный Мудрец Кайлин вернулась в Амарид днем, но сначала она оставила Ритель, плащ и посох на вырубке в Ястребином лесу. Ей требовалась помощь, но следовало соблюдать осторожность при ее получении, как ради себя, так и ради того, чье содействие ей было необходимо.

Таверна, в которой, как говорили, он часто бывает, находилась в узком переулке почти рядом с Залом Лиги. Она знала, что и другие члены Лиги там часто бывают и узнают ее даже без плаща и церилла. Но нужно было попытать счастья.

Осмотрев себя еще раз, чтобы удостовериться, что она выглядит точь-в-точь как юная беднячка, Кайлин вошла в таверну.

Хозяин окликнул ее почти сразу же, как она и ожидала.

— Эй, ты! Мы здесь детей не обслуживаем! Хочешь, чтоб мое заведение закрыли?

Кайлин сдержала улыбку.

— Я сюда не пить пришла, — кротко ответила она. — Я ищу своего дядю. Пожалуйста! Мне нужно поговорить с ним! Это займет не больше минуты.

Тот нахмурился и оглядел зал, который был почти пуст.

— Ладно, — тихо ответил он. — Только побыстрей.

— Хорошо, господин. Спасибо.

Она поспешила вглубь, осматривая тускло освещенные столики, пока не заметила Стефана, который сидел у задней стены, читая письмо. Она подошла к его столику, села напротив него и тихо прочистила горло.

Магистр поднял взгляд:

— Да? Что-нибудь…

Он замолчал, глаза его расширились, и он нервно огляделся вокруг.

— Ты что, с ума сошла? — прошептал он, — Ты знаешь, что сделает Эрланд, если увидит, как я здесь с тобой разговариваю?

— Никто не узнает меня без плаща, Стефан. Хозяин думает, что я — твоя племянница.

— Племянница? — повторил он, повышая голос.

— Кроме того, что Эрланд сможет сделать? Я — Орлиный Мудрец, ты — член Лиги. Нам что, и поговорить нельзя?

— Ты знаешь, о чем я. А теперь оставь меня в покое.

Она покачала головой:

— Нет, не спеши. Через минуту я уйду, но сначала ты мне поможешь.

— Шутишь?

— Я похожа на шутника?

Он несколько минут смотрел на нее, а его пепельно-серое лицо казалось еще бледнее обычного.

— Хорошо, — наконец, сказал он, и его глаза снова обежали таверну. — Что тебе нужно от меня?

— Ты слышал о Ковете, Дриссе и Бринли?

Он издал короткий смешок, хотя его лицо оставалось мрачным.

— Глупцы, — сказал он. — Плохо, что они пытались убить Орриса здесь, в городе, на расстоянии крика от всех магов Лиги и Ордена. Но угрожать тем людям… — Он покачал головой. — Ужас какой-то.

— Для тебя — ужас, — сказала Кайлин. — А для меня — подходящий случай.

— Не понимаю.

— Эти маги нарушили законы Амарида и наши законы, а поступили они так, следуя приказам Эрланда.

— Ты не сможешь этого доказать.

— А мне и не нужно, Стефан. Все об этом знают. Ненависть к Оррису снедает его уже семь лет. Мы все знаем, что Ковет и остальные двое поступали так, как того хотел Эрланд. Я могла бы настоять, чтобы их исключили из Лиги; могла бы использовать этот инцидент, чтобы скомпрометировать Эрланда настолько сильно, что он никогда не смог бы возглавить Лигу снова.

— Ты бы так не поступила.

— Поступила бы, но мне не хочется. Ты был прав в том, что сказал мне той ночью в лесу. Ради благополучия Лиги мне нужно найти способ руководить, не ослабляя сообщества. Это означает, что положение Эрланда должно оставаться неприкосновенным.

Он поднял бровь:

— Я приятно удивлен. Я не был уверен, правильно ли ты поняла меня там, в лесу. — Он еще некоторое время смотрел на нее, словно взвешивая то, что собирался сказать. — Ну, так чего тебе от меня нужно? — наконец спросил он.

— Мне нужно, чтобы ты нашел людей, которым угрожал Ковет. У меня не получилось, а ты знаешь этот город гораздо лучше меня.

— Но для чего они тебе? Ты только что сказала…

— Я сказала, что постараюсь кое-что предпринять, не уничтожая Эрланда. Но мне нужно, чтобы он поверил, что я могу это сделать, поэтому я должна иметь доказательства того, что случилось тогдашней ночью.

Его глаза сузились.

— На каком основании я могу быть уверен, что ты не передумаешь и не воспользуешься свидетельствами этих людей для уничтожения Эрланда?

— Ни на каком, Стефан, — ответила она, даже не скрывая своего гнева. — Тебе просто придется поверить мне. Именно ты пришел ко мне и сказал, что я должна найти более искусные способы отстоять свое положение в Лиге. Ну что ж, это я и пытаюсь сделать. Так или иначе, я буду руководить вами во время войны. А сейчас ты можешь помочь мне, не привлекая всеобщего внимания и позволив мне пойти к Эрланду со всей той информацией, которая нужна, чтобы склонить его к сотрудничеству; или ты вынудишь меня провести эту процедуру перед всем Конклавом — в таком случае Эрланд будет унижен.

Они уставились друг на друга через стол, и ни тот, ни другой не отводил взгляда.

— А что, если ты не сможешь убедить его? — наконец спросил Стефан. — Ты же знаешь, каким он может быть упрямым.

— Если он поверит, что я нахожусь в контакте с теми людьми, у него не останется другого выбора, кроме капитуляции.

Магистр грустно улыбнулся:

— Ты его плохо знаешь. Ему не нравится сдаваться при любых обстоятельствах.

— Вообще я знаю его лучше, чем ты думаешь. Найди мне этих людей, Стефан. А за остальное не беспокойся.

Он заколебался, но лишь ненадолго:

— Хорошо. Дай мне день или два.

Кайлин улыбнулась, удивленная тем, какое облегчение она испытала:

— Спасибо.

— Не нужно меня благодарить. Как я тебе уже говорил, что бы я ни делал по твоей просьбе, я делаю это ради Тобин-Сера, Лиги и Эрланда.

— Да, я знаю, — сказала она. — Как я уже говорила, я благодарна тебе в любом случае.

Старик улыбнулся при этих словах:

— Надеюсь, что все получится.

Она встала и направилась к выходу.

— Да хранит тебя Арик, — сказал он ей вслед. — Племянница.