"Реквием по Н В" - читать интересную книгу автора (Этерман Александр)

КАРФАГЕН Я получил блаженное наследство… М

1 Пусть в срезе времени нетленны Дела, свершенные другим, Но от развалин Карфагена Я в третий раз иду на Рим. 2 Нет, не английских генералов, Не склянок с импортным спиртным Хотели только Ганнибала Войска, идущие на Рим. I Все правильно. Лопнуть, а не совместить Войну с исторической драмой, И ежели вспять — то у Канн победить И выпасть в осадок под Замой. Тщеславно? Но разве не в минимум зла Мы метим, стреляя из лука? Что делать! Как опция делать дела Война — некрасивая штука. Пусть тот, кто возводит себе Колизей С гуманной и праведной миной, Кладет сыновей или личных друзей В согласии с вечной доктриной. Бывает и хуже. Я сам хоронил Проездом, на периферии Беднягу, который на свадьбу копил И умер от дизентерии. Меня порицали за левый уклон И звали на экстренный случай. В итоге по хронике этих времен Распишется самый живучий. Свои же пинают. В приказе прочтем, Что вычищен. Там несомненно, Что я идиот и играю с огнем, И внутренний враг Карфагена. Я только и сплю, что в армейских частях. Три старых испанских бригады Воспитаны мною на собственный страх И средства. А больше не надо. В Европу. Пускай, обосравшись, дрожит И стонет начальственный кочет, а. Предполагая, что буду разбит, б. Сопротивляться не хочет. II Вздохнешь — и знакомый воинственный гул Сползает с соседнего склона, Как будто и справиться не преминул Про страшную гибель Ганнона. Опять с полдороги. По пальцам верней, Чем прямо. Такие равнины Изводят солдат, утомляют коней И сплющивают Аппеннины. (Не слишком ли долго? Как я проверну Без льда, формалина и соли Шестнадцатилетнюю кряду войну, Тем паче на вражеском поле?) Кровавый и лакомый прожит кусок. Почуяв бессмертную славу, Мои офицеры торопят свой срок И кавалерийскую лаву. До них не дошло. Усчитав с пирамид Полсрока глазения в Лету, Потрепанный ролик не присочинит К прошедшему пробу сюжету. По первому разу и я был герой И рыцарь. Погано и горько. Противник, набравшийся школы такой, Печально вздыхает — и только И знает себе стратегический план. Раздавленный быстро и страшно, Не скоро медлительный этот болван Докатится до рукопашной. Италия наша. Сдираю с нее Семь шкур. В Карфагене осудят. Но, Господи! Стыд мой, несчастье мое Я в точности знаю, что будет. III Куда после Замы? В этнический суп? В изгнание? С крымских задворок Провинция ладно — мой собственный труп Был выкопан без оговорок. Что толку в геройской компании-блиц? Не ради же кровной обиды, Ловя на неточностях римских тупиц, Мы клали из них пирамиды. С таким-то везением Рим не спасти! Трещи, средиземное блюдо! Ах, если бы только один к десяти Я запросто сделал бы чудо… Разграблю Кампанью. Пусть гнезда не вьют. Пусть хоть никакая расплата, А все же. Они мне еще перешлют Бескровную голову брата И город разрушат… Чем страхи копить, Сенат после долгого спора Решит, что нам лучше бы вовсе не быть По каждой статье договора. Разочек бы встретиться этак на так! Какое! Как храбрая моська, Гоню я, единственный зрячий дурак, Хваленое римское войско. Пусть так. Хоть потешимся, ежели так. Мои африканцы устали От трудных понятий. Сжигая кабак, Не трогать соседскую кралю. Опасно мешать их отвагу с песком И ропот — с тропическим ливнем. Мой опыт в сравнении с их невесом, А распоряженья наивны. В такой ситуации немудрено Запутаться в траурных датах, В сражениях, данных когда-то давно, И каверзных их результатах. IV Заметив, что войско в дорожной петле И следует взять по карнизу, Я бодро поехал, качаясь в седле, Оставив их слева и снизу. Оливки и хижины прежней поры, И дальше — с ажурного гребня Вид прямо в историю с желтой горы На месиво пыли и щебня. Спросить бы — не тут ли мой собственный прах? Но только спугну. Разбегутся. Война. Это, знаете, в детских мечтах Вернуться не значит рехнуться. Он скоро издохнет. Хочу посмотреть. Как мы, только дольше и гаже Но горная и предзакатная медь, Наверно, останется та же. Что может быть слаще, чем горный пейзаж? Особенных чувств не питая, Смотрю — а войска переехали кряж, В Провинцию перетекая. Не слабое зрелище. Пылкий кошмар, Как от углекислой шипучки. По счастью, начальный военный угар Проходит от первой же взбучки. V Приехали. Лагерь натруженно тих. Животные млеют от зноя. Нет сил. Ничего. Обойдемся без них. В палатку. Так корчил героя Еще Агамемнон. Ни в ссору, ни вскачь, Ни штурмом. Заранее каюсь И к плахе, как старый опальный палач, Со знанием дела склоняюсь. Где наш оптимизм и воинственный пыл? Шалея от шума и пыли, Четырежды в день выбиваясь из сил, Мы просто об этом забыли. Созвездья! Как худшие из игроков Я вверился их правосудью, Но чур им выглядывать из облаков И глупо таранить их грудью. Мы все заодно. Бледнолицый осел Хитрее, чем мул чернокожий. Я с первого раза себя превзошел И гнусный латинянин тоже. Он может предсказывать каждый мой шаг. На третьем часу представленья Сей муж наблюдает мои антраша Без зависти и удивленья: "Немыслимо — как это так не прозрел От столь очевидных болезней? Для славы бессмертие собственных дел Опасней всего и полезней. Мы так и идем, упираясь, к концу, Теряя солдат и столицы, Покуда все это угодно Творцу, Сопернику или убийце". VI Войска наступали по желтой земле, По тонким пылающим травам В сиянии дня и в томительной мгле На горло соседним державам. Как реки в озера. Так маленький страх В большой и влюбляются в встречных. Так баснями о предстоящих боях Пугали моих подопечных. Так жидкое несовершенство волны Форсирует с пеной событья И в желоб. Дорогой старинной войны, К скорейшему кровопролитью. А в принципе, верно. Испанский поход Удался. Швейцарские дали Не выдали. Вывели. Вниз и вперед И вырезать их на привале. Боялся, застрянем. Их первый же форт Схватил нас за горло. Умело Соврал. Десять римских когорт Мгновенно решили бы дело Над горной рекой. Объяснил каждый чих. Вздохнув, пропустили. Тупицы, Талантливо приняли нас за своих Ну, а негритянские лица За белые? К черту. Я аж поседел. Брат только сносил их берлогу, А мы уже шли по колено в воде На юг, перерезав дорогу На север, к их глотке. Упрямый как мул, Напрасно, по общему мненью, Я этим же вечером не преминул Хребет и пошел в наступленье На личные цели. Гнилой виноград! Никто и не думал о Риме! Достаточно, если они задрожат При том, что история с ними И, в принципе, их. Устыдившись, соврешь По-крупному. Чтоб понимали, Чего их зажравшаяся молодежь Помешана на Ганнибале. VII Не в хрониках счастье. Военный колледж, Влюбленный в меня безответно, Резонно проев составителю плешь, Издаст их с пометкой "секретно". А в глупых потерях. Ни женщин, ни книг, А дохнут. И пьют понемножку. От страха и помер мой бедный денщик, Наткнувшись в потемках на кошку. VIII Смотрю — осушили. В пятнистом ряду Холмов — ни свободной минуты. Не помни, куда и откуда иду, Решил бы, что все перепутал. Тут были болота и лес над рекой Не то, чтобы времени нету, А просто до дела еще далеко, Насколько я верю в приметы. IX Под утро, спиной к облесенным холмам, Я первым увидел ворота, В которые рвался с грехом пополам, На грани стыда и полета. Полмира? Полдела? Да как бы не так! Не дети корпят у орудий (И сами мы — хоть я и круглый дурак Но все-таки взрослые люди), И все же сбежались смотреть на войска. Мы заняли ночью предместья, Не зная еще, что победа близка, Бессмысленна и неуместна, Как хвойные факелы. Двадцать минут Борьбы между ночью и утром И все — одного, как известно, не ждут, И он обольет перламутром, Линяя в лучах. С близлежащей горы Смотрю. Освещение гасят. Я помню его с довоенной поры, Но как антипатия красит! X В Источниках город. На практике холм. Забыли как звать. Ротозеи С приятностью щупают их сквозь чехол В далеком Британском музее. Я тоже попробовал. В самом конце Пути. Обметающий склоны Туманец. Занятно менялись в лице, Узнав силуэт Вавилона. "Бессовестный врун"! Ну конечно! Смеюсь. "Скажите спасибо, ребятки, Гавенный Ирак, а не Древнюю Русь Приходится трогать за пятки, Как бедным татарам. И даже не Рим. Чудовище с глиняной тушей. Кладут кирпичи и колдуют. Таким Мы вломим за милую душу". Болтаю и думаю — чем их взбодрить? Добычей? Подумают сдуру, Что в шляпе. А надо еще наступить На эту пушистую шкуру. Вздохнул и велел, чтобы сразу на всех Бифштекс и подарки для женщин. И рисовой водки. Мгновенный успех Расстрогал моих деревенщин. И живо. Горячими, как они там, Черт слижет — останутся крошки! Кто только не брал городов по утрам Поганое варево с ложки! Чего им еще? Задержать в небесах Венеру? Видали нахала. Ни Ромул, ни Рем не имели в войсках Подобного материала. Аж три континента. Смешение рас До неразличения цвета Ну разве что пестро и радует глаз. К двенадцати кончим. Планета Стоит. И единственный выживший слон Трубит. И по первому знаку Уставший, к седлу прикипевший Ганнон Ругнулся и начал атаку.