Глава 13

Сад был удивительно красивым. Он располагался в огромном внутреннем дворе с белоснежными колоннадами трёхэтажного дворца. А над внутренним двором красовалось знакомое небо, земное небо, слегка затянутое белыми облачками, с родным ослепительным Солнцем. Газоны были покрыты загадочными узорами цветов разных размеров и соцветий, начиная с тёмно-желтого, до вызывающе ярко-голубого. Деревья и кусты были гладко подстрижены. Всё это великолепие мне напоминало Екатерининский сад перед широким дворцом теплым летом.

Я прошёл вглубь сада, рассматривая всё вокруг. Я так загляделся садом, что забыл о мыслях: 'куда надо идти и как узнать президента Федерации? И главное — о чём с ним говорить? К тому же я в одежде 21 века, слегка пропотевшей. Хочу есть и не менее хочу сходить, наконец, в туалет'.

— Приветствую! — неожиданно с боку отозвался мягкий женский голос.

Я повернулся и увидел очень молодую, не более 23 лет, девушку, стоящую рядом на цветочной алее. Она была симпатичной и миловидной, красиво одета в белоснежную летнюю одежду. Я удивился, постарался выпрямиться, улыбнулся в ответ.

— Какой Вы высокий! — восхитилась девушка. — И смотрю, уже успели загореть на Битурте.

— Это вы меня отведёте к президенту? — предположил я.

Девушка замялась, видимо подбирала слова для ответа. Изучающе посмотрела мне прямо в глаза. Ещё раз смутилась, скромно отвернулась. С секунду постояла в нерешительстве, тихо ухмыльнулась и вскоре сказала:

— Наверное, Вы единственный человек в мире, который не видел Отана… Это очень необычно, — девушка расплылась в улыбке. — Позвольте представиться. Меня зовут Виевин.

Девушка жестом поздоровалась со мной. Я же встал как истукан, обдумывая и анализируя её последнюю фразу. Вскоре меня как молния прожгла неожиданная догадка:

— Вы — Виевин? Отан Виевин?!

— Да. Я — Виевин. Исполняю функции президента Великой Федерации. Но вам, как не просвещенному, разрешаю меня звать просто Ви… — спокойно ответила девушка, улыбаясь как можно шире. — Что ж, уважаемый пришелец из прошлого, рада Вас видеть у себя во дворце! Никогда не думала, что буду общаться со столь необычными гостями. Надеюсь, вас не напугали резкие перемены в климате и в обстановке.

— Я… прошу прощения, — почти заикаясь, промолвил. — Я никак не ожидал… Нет… Не знал. Я думал, что Отан Виевин…

— Мужчина?… — продолжила мою догадку девушка-президент, — причём обязательно седовласый и с бородкой мудреца?

— Ну… типа… Да… Наверное. В каком-то роде.

— Я знаю, что тысячелетие назад было традицией, что высокие посты занимали мужчины. Был некий патриархат. Но сейчас другие времена и другие нравы… Не смотрите на мой возраст. Он обманчив. Я — альверийка и поэтому выгляжу так молодо и зелено. Но, поверьте, я знаю, как управлять Федерацией, уже 12 год у власти, как никак. И мне через месяц исполнится 76 лет… Не верите? — зачем-то спросила она.

— Верю… — скромно ответил я. — Я многое увидел за последние события, что теперь всему верю… Трудно, конечно, сопоставить с моим временем. Но я так понял, что здесь это норма.

— Вы, должно быть, ещё не всё знаете про альверцев?

— Как же, знаю, — я решил блеснуть знаниями, которыми меня снабдил Виктор на Битурте, — Альверцы — это потомки спейсменов, дети Федерации. В отличие от померян, рождаются на других планетах, не на Гео.

Виевин призадумалась. Взглянула на меня и ответила:

— Нет… В отличие от померян, альверцы вообще не рождаются. Альверцев создают. Их сразу создают молодыми, здоровыми и красивыми. Привычное для Вас рождение детей сейчас, к сожалению, непривычно. И, в некоторых случаях, забыто. Забыто то, что люди рождаются внутри людей, а не в родильных машинах, как это происходит сейчас… Вам не рассказали про это, наверное, чтобы не шокировать. Чтобы не усложнять дело. Да, такое сложно понять, представить… Особенно для людей, кто никогда не задумывался над тем, что люди могут родиться вне материнской утробы.

— А?… — единственное что выдавил я, силясь представить себе современное деторождение, затем, припомнив кое-какие сведения, сказал. — Но в нашем времени появилось возможность зачатия детей… как бы снаружи… К тому же генная инженерия теперь создаёт клонов… И ещё появились суррогатные матери…

— Это всё верно. Но в Вашем мире ещё не было машин для печатания людей… Я тому доказательство. — девушка о чём-то призадумалась, отвела взгляд. — У меня никогда не было отца и матери, и у меня никогда не будет детей. У альверцев их никогда не бывает. И они живут с этим спокойно. А я жила здесь на Гео, среди померян, у которых есть семьи, дети, внуки, в конце концов, родственники… А у меня ничего не было: ни родных, ни близких, ни детей, ни внуков… и не будет… Мне было трудно смириться с такой врождённой ущербностью, особенно в 'детстве'. Очень жаль, что мы от этого отказались… Принятые людьми решения, думаю, приведут к печальным последствиям…

— Я ничего не знал о таких особенностях альверцев, — ответил я.

— Это, конечно, сентиментально… — продолжила Виевин. — Я всю жизнь хотела отменить решение правительства шестисотлетней давности. О том, что разрешается не рожать людей, а 'создавать'. Никто не принял тогда это всерьёз и не просчитал последствия. Со временем, люди стали привыкать создавать людей, так как никакого риска, быстрее и проще. Матери-померяне сейчас больше интересует карьерный рост, нежели семья, рождение и воспитание детей. Да что есть 'семья' в нашем понимании?.. Правительству, в сущности, без разницы кто голосует, кто их избирает, кто населяет и обживает планеты, кто пополняет ряды граждан… Но меня тогда не было. И повлиять на решение я не могла. Обратной силы закон не имеет… Когда мне сообщили, что в нашем мире появился человек из прошлого, то первое о чём мне хотелось его предупредить… именно об этом. Вот, собственно, я и рассказала тебе об этом, Алексей.

— Я… тронут, — тупо ответил я. Мне ещё предстояло разобраться, кто создаёт, а кто рожает.

— Давай присядем на скамейку, — предложила девушка.

Я кивнул. Мы прошли дальше по алее и уселись на деревянную окаймлённую тёмным железом скамейку.

— Не скромничай, — заметив моё смущение своей красотой, сказала Виевин. — Я знаю, что красива собой. Президент — это лицо Федерации, и оно должно быть идеальным… Я получила президентское кресло, не с подиума Мисс Вселенная. Отнюдь. Лицо и тело всегда можно сделать идеальным, в этом преуспели пластические хирурги, а для альверцев проблема идеальных пропорций и миловидного девичьего личика решается на зачаточном уровне.

Девушка неожиданно взяла меня за руку. А у меня пронеслась мысль в голове: 'Блин, меня касается молодая красивая президентша будущей Великой Федерации людей!.. Да никто в жизнь не поверит мне в Питере… И, кстати, между прочим, а зачем она это делает?'

— Знаешь, я очень интересовалась историей, — Сказала Виевин. — Это моё хобби, так сказать, увлечение. Но видеть и дотронуться до живого представителя прошлого, для меня… Это… — девушка остановилась и сочно произнесла, — потрясающее чувство!

— Знаете, мне тоже приятно, — как-то глупо я ответил, 'а что я ещё мог ответить в таком нервном напряжении' — мысленно оправдывал себя.

Вдруг Виевин схватила меня за руки, но не так чтобы сжала запястья, а нежно и в какой-то степени кокетливо их потеребила:

— Расскажи мне о своё мире. Мне очень интересно узнать как там…

— Ну, — замешкался я, — я… не знаю с чего начать…

— Хорошо. Давай я сформулирую вопрос по-другому. Расскажи, что в вашем времени есть хорошего? Что тебе нравится?..

Она посмотрела мне прямо в глаза. 'восемнадцатилетняя, не больше, — оценил я её взгляд. — Правильно ли я её понял, что она хочет как молоденькая зелёная девочка наивно узнать о положительных сторонах нашего жестокого мира, где убийства, грабежи, насилие — привычное, обыденное дело; а войны и тупая политика президентов, доводящих свои страны до кризиса, до гражданской войны — это норма жизни?..'

— Ну… — опять я замешкался, — я не знаю, что есть у нас такого… чего нет у Вас.

— А как же Любовь? — испытующе посмотрела на меня Виевин, вздернув брови, — мне всегда казалась, что в прошлом она была более искренней и чувственной…

'Девушка явно перечитала романов про принцев на белых конях, сражающихся с драконами ради спасения принцесс, заточённых в башни злостными гадами, про героев спасающих красавиц, типа Бреда Пита, дубасящих негодяев и маньяков слева на право одной левой…' — подумал я. Но мне пока не хотелось её растаивать. Не известно, как себя поведёт расстроенный президент Федерации…

— Да… — начал я издалека. — Любовь, можно сказать, у нас процветает. Ради любви люди готовы отдать жизнь, пойти на жертву во имя спасения любимой… Или даже наоборот. По новостям я видел такие поступки, когда спасали…

— Нет, — прервала меня Виевин. — Ты не правильно меня понял. Мне интересны чувства…

— Но чувства нельзя описать… — отреагировал я. — Ви, я не могу этого сделать.

— Видимо, сейчас они у нас так притупились, что их можно описать… — тихо и печально сказала Ви, затем спросила, — а тебе нравится в нашем мире? В мире, который старше твоего на одно тысячелетие?

— Да. Безусловно, — почти сразу ответил я и зачем-то добавил. — Здесь всё так идеально и красиво, безмятежно и спокойно, нет преступности и войн… ну, с общей точки зрения… что у меня даже появилось дикое желание здесь остаться…

— Под названными тобой плюсами скрываются недостатки нашего мира, — ответила Виевин. — Да, в нашем мире нет войн, и люди о них стали забывать. Нет преступности, как таковой. Есть только недоразумения и мелкие хулиганства, совершаемые чаще всего по глупости. В нашем мире процветает честность, открытость и безмерное уважение друг к другу… Поэтому все люди стали честными и разучились врать; стали доверчивы и иногда наивны. Разучились жить без технического сопровождения… Вот, возьми да и отними у них всё это, оставь только шалаш, хлеб да воду, и что? Погибнут! Многие погибнут сразу же. Не смогут выжить в резко изменённых условиях… Да, мы стали нежными, требующими комфорт и удобства, существами, которые отказались от семейных ценностей и разучились размножаться природным способом, а точнее посчитали это негигиеничным и аморальным…

— Думаешь, наш мир — конфетка? — не выдержал я и высказал наболевшее. — Люди каждый день гибнут под колёсами машин с пьяными водителями, от рук убийц, для которого ты — только толстый кошелёк, чтобы приобрести очередную порцию 'наркоты', - последнее слово я сказал по-русски. — У вас даже слово такого нет в альверском языке! Завидую этому. От рук террористов, которые доказывают не себе, и не другим, а просто для общественного страха, наводя ужас, такая у них профессия, сотнями гибнут люди, которые ничем не провинились ни перед кем, просто оказались случайно не в том месте и не в то время. А сколько гибнет от зверств маньяков, которые ищут жертву для удовлетворения своей похоти или какой-то зловредной привычки? Сколько людей страдает от голода, холода и непрерывных войн, раздутыми правительствами? Да им числа нет! А Вы! Вы добились мира и порядка, комфорта и процветания! Так чем же Вы ещё недовольны?

— Люди всегда чем-то не довольны. Посмотри, какой ценой мы этого добились, — здесь она имела ввиду себя. — Кто я? Человек? Имею ли я право так называть себя?.. Подумай… Мы всё время стремимся к идеальному миру… Что-то создаём похожее, а потом понимаем, что идеальным он не стал, какие-то огрехи есть и их надо устранить. И двигаемся дальше… И дальше, и дальше… Идеальный мир наступит тогда, когда исчезнет человечество, когда вымрет последний из рода людей, — сказала Ви, словно поставила точку. Но через некоторое мгновение, отогнала своё огорчение, очаровательно улыбнулась и продолжила. — Если ты захочешь, если ты считаешь этот мир своим идеалом, я могу дать тебе гражданство в Федерации. Не сложно. И… живи у нас, — игриво подмигнула Ви. — Во всяком случае, может быть, ты прав. Возможно в вашем мире сочли бы наш мир совершенным и прекрасным. Хотя, я считаю, что ваш мир, где человек, ещё не избалованный техникой, удобствами и комфортами жизни, куда более правильный, чем сейчас…

Минуту или около того времени мы сидели молча. Виевин смотрела куда-то в мраморные плиты аллеи. А я смотрел на её печальный взгляд. Для меня это казалось вечностью, словно она мысленно карает меня, что я не могу продолжить беседу… А я не знаю, что сказать, словно стал внезапно немым и выдавить слова не могу. Молчание прервала она:

— Алексей, я думаю, что это не последняя наша с тобой встреча. Я была сегодня слишком сентиментальной и эмоциональной. Это роскошь для президента. Но и встреча была у нас неофициальной, недолгой и мне хотелось… Наверное, тебе это знакомо: хочешь чего-то, но не заешь чего именно. Вот и я не знаю, чего именно я хотела спросить тебя. Скорее, я просто хотела посмотреть на тебя воочию, немного высказаться.

— Я прошу прощения, — начал оправдываться я. — Немного перенервничал… И не совсем правильно подбираю слова и отвечаю на вопросы.

— Не стоит, — она сразу переменилась в лице, улыбнулась, опять погладила моё запястье. — Вероятно, для вашего мира непривычно, когда красавица-девушка сама начинает дотрагиваться до собеседника. Но в нашем времени, когда высокопоставленное лицо дотрагивается до представителя противоположного пола, означает равенство их общения и глубокую заинтересованность темой беседы. Если ты расскажешь другим, что я дотрагивалась до тебя, они начнут тебя уважать…

— Это серьёзно?

— Я не шучу…

Ещё с минуту мы пообщались о всяких пустяках, типа: где я здесь поселился, надо бы получше условия организовать, сопроводить экскурсиями по городам Федерации, с чем я согласился; что я ещё не попробовал местных блюд — а дело стоящее; что нужно получше изучить мир, её мир. Виевин мягко встала со скамьи и потянула меня за собой ко входу в помещение, где находились Эри, Сиф и прочие люди.

— Я прошу прощения, но через 15 минут мне нужно будет встретиться, уже официально, с премьер-министром планеты Альфус. А я ещё не пообщалась с героями компании Акрами-Тайста. Они заслужили свою порцию славы… Мне искренне было приятно с тобой пообщаться.

— Мне тоже, — словно зачарованный ответил я. — Отан Виевин, Вы красивы…

— Спасибо, — смущённо ответила Ви. — У нас это настолько очевидно, что никто мне не говорит таких слов. А это, оказывается, приятно.

Мы подошли ко входу. Из-за стёкол окон на нас смотрели люди, из них была взволнованная Сиф, нервный Эри и очень спокойный с виду Антуа.

— Пока, — попрощалась со мной президент Виевин. — Мы не любим говорить 'прощай'.

— Как ни удивительно, мы тоже… — отметил я шепотом.

Услышала она меня… или нет?