"Рассвет над Москвой" - читать интересную книгу автора (Суров Анатолий Алексеевич)

Картина третья У КУРЕПИНА

Светлая, просторная комната в новом доме. Во всю стену полки с книгами. Книги стоят нестройно: их часто достают с полок. Четверо сыновей Курепина, от девяти до четырнадцати лет, — упитанные, здоровые пареньки. У всех, как у отца, густые, широкие брови. Младший, Вовка, встав на подоконник, выглядывает на улицу, поджидая появления отца. Трое других настраивают трубы. У каждого из них труба по росту — от маленького «тенора» до громадного «геликона». Жена Курепина, Варя, маленькая хрупкая блондинка с весёлыми кудряшками, быстро и ловко прибирает комнату, придавая ей нарядный вид.

Варя (добродушно ворчит). Хотя бы одну дочь мне! Некому по хозяйству помочь. Ты что за цветы принёс, Гоша? Лопухи какие-то. (Ставит на стол букет.)

Гоша. Лопухи? Рубль двадцать штука! Без мороженого остался.

Митя. Что дочка? Я к празднику самолично подушку для тебя вышью.

Варя. А ты не жди красных чисел на календаре.

Вовка (со своего караульного поста). Идёт! Идёт! (Спрыгнул с подоконника.)

Братья взяли наизготовку трубы, Вовка пристроился к ним, приложив к губам гребёнку, обёрнутую в папиросную бумагу. Варя, взяв дирижёрскую палочку и постучав ею по спинке стула, идёт к дверям. Звонок. Приводя в порядок причёску, отворила дверь мужу и взмахнула палочкой. Навстречу Курепину гремит марш. Это обычная семейная церемония в доме Курепиных. Но на лице Курепина нет добродушной улыбки. Варя мгновенно замечает подавленность мужа — ей редко приходилось видеть его хмурым.

Варя (взмахом руки останавливает оркестр). Голова болит, Ваня?

Курепин (хмуро). Когда она у меня болела…

Варя (сыновьям). Тише вы, ансамбль!

Ребята, за исключением Вовки, прекратили игру.

Курепин (махнул рукой; честолюбиво, по-отцовски). Да пусть играют…

Варя. Может быть, зубы?

Курепин. И зубы не имеют такой привычки.

Варя. Что же тогда? Ваня, что с тобой?

Курепин (мрачно). Склочник я… Давай склочнику ужинать. (Садится за стол и, увлечённый своими размышлениями, говорит с женой так, как будто уже объяснил ей всё по порядку, а теперь делает выводы.) Вот какая история, Варя. Кажется всё просто и ясно. Нам с тобой ясно, да. А Солнцевой, Башлыкову — нет, нисколько не ясно. Понятно?

Варя (соглашаясь). Понятно. Первое будешь?

Курепин (думая о своём). Может быть, я текстиль не так хорошо изучил. Допускаю. Что ж, из института — в армию, из армии — в партком. Незрелый текстильщик, верно… Биография моя на одной страничке через два интервала укладывается. Изучу текстиль досконально, будьте покойны! Но людей советских хорошо знаю. И вижу, хотят они полной жизнью жить.

Вовка (прерывая Курепина). Пап! Когда же мне-то?

Курепин. Чего тебе-то?

Вовка. Инструмент какой… У всех есть: и у Гоши, и у Мити, и у Севы. А у меня нет. Гребёнка мамина.

Курепин (строго). Ты мне склоки дома не заводи! (Глядит в удивлённые глаза сына. Хохочет.) Склочник… (Приласкал.) Куплю, куплю тебе трубу, старик. Если сам в трубу не вылечу.

Сева (заметив перемену в настроении отца, шёпотом). Мама, по-моему, всё в порядке. Ударим по гуслям!

Варя кивнула головой, «ансамбль» заиграл душевную певучую мелодию. Курепин, вначале занятый своими мыслями, отстукивает такт ногой, затем, увлекшись мелодией, подхватывает её своим не сильным, но за душу берущим голосом.

Курепин (оборвав песню). Гоша, подай-ка мне вот с той полки.

Гоша (перебирая книги). Эта? Нет? Эта? А, знаю, чего тебе надо! Наизусть скажу… (Встав в позу трибуна.)

Варя. Грусть-тоска прошла?

Курепин. Подогревай первое!

Звонок. Варя открывает дверь. На пороге Капитолина Андреевна.

Капитолина Андреевна (в смущении, переступая порог). Не ждал, парторг, гостью? А я зашла. Квартиру тут по соседству смотрела. Слышу, оркестр гремит. У вас, что ли, музыка?

Варя. У нас, Капитолина Андреевна.

Капитолина Андреевна. Может, и сегодня какое-нибудь торжество? (Курепину.) Вчерашнее-то я прозевала. А сегодня что?

Курепин. Да нет, ничего особенного.

Варя. Сегодня, как вчера, а завтра, как сегодня. Вечер пришёл, семья собралась — вот и праздник, вот и музыка.

Капитолина Андреевна. Может, я помешала? Простите…

Варя. Что вы, Капитолина Андреевна! Садитесь, пожалуйста.

Курепин (о тон жене.) Что вы, что вы, Капитолина Андреевна!

Вовка (в тон отцу.) Что вы, что вы, Капитолина Андреевна. Мы всегда гостям рады.

Капитолина Андреевна. Ишь ты, ухарь какой! Чем занимаешься?

Вовка. В каком смысле?

Капитолина Андреевна. В прямом, разумеется.

Вовка. Соловья Седова разучиваю.

Капитолина Андреевна. Ну, и как?

Вовка. Задушевно пишет. Жалко, инструмента нет своего. Вот, гребешком пробавляюсь…

Капитолина Андреевна. Ну, орёл! (Ребятам.) А вы что умолкли? Без меня-то как веселились!

Варя. А правда, мальчики. Приготовились, начали.

Ребята «ударили» плясовую. Вовка ведёт соло на гребешке.

Капитолина Андреевна. Лихо у вас получается.

Оркестранты оборвали игру.

Вовка. Извините, нам пора в клуб, на репетицию. (Отцу.) Ну, что это за инструмент, папа! Я на севиной трубе любую партию на слух могу.

Капитолина Андреевна. Хвалишься.

Вовка. А вы послушайте. (Берёт у брата трубу, выдувает с трудом какие-то непонятные звуки: «Пу-пу-пу…»)

Капитолина Андреевна. Какая же это партия? Этак-то и я сумею.

Вовка. Партия «корнета-пистона» из сочинений Соловья Седова.

Капитолина Андреевна (смеётся). Ну, в вашем доме скуки не бывает!

Вовка. Извините, на репетицию опаздываем.

Учтиво поклонившись, братья выходят.

Капитолина Андреевна. Ну, орлы! (С нескрываемой завистью.) Дружно живёте! А у меня дома каждый в свою дуду. И отчего так, не знаю.

Варя подаёт на стол печенье, чай. Выходит.

Курепин (пододвигая стакан Капитолине Андреевне). Прошу стаканчик!

Капитолина Андреевна. Что ж, давай. На Руси, говорят, никто ещё чаем не подавился. (Выливает чай из стакана на блюдце, отхлёбывает маленькими глотками.) Хорошая у тебя семья, Курепин. Молодцы-то какие растут!

Курепин. Да я и сам ничего парень. (Смеётся.) А что, нет?

Капитолина Андреевна. Хорош! (Пауза.) Цены б тебе не было, да мудришь и притом упрямствуешь. Я сама человек и упрямый и, говорят, даже резкий.

Курепин. Самокритично о себе думаете.

Капитолина Андреевна. А что же скрывать? Критикуй, пожалуйста, спасибо скажу. Но с толком критикуй.

Курепин (пододвигая сахарницу.) Сахарку берите. Больше берите.

Капитолина Андреевна. Давеча чёрт-те что напорол, а теперь подслащиваешь!

Неловкая пауза.

Я вот зачем к тебе, Курепин… Да перестань улыбаться-то! Тяжко тебе сейчас — не вижу, что ли?

Курепин. Тяжко.

Капитолина Андреевна. То-то. Сам виноват. Ты, пожалуйста, работай самостоятельно, я не набиваюсь к тебе ни в наперсницы, ни в наставницы, по помогать мне ты обязан. На то ты парторг, на то я директор фабрики. А вместо помощи развёл дискуссию. О чём думать сейчас надо? Задача перед нами стоит государственная: надо людей одеть быстро. А ты всё дискустируешь… Скажу просто: худо дело оборачивается. Башлыков руками разводит; либо, говорит, парторг ваш сети плетет либо просто живого дела не знает. В эмпиреях парит.

Курепин. На то он и Башлыков!.. Мало — сам живёт по принципу «потихонечку да полегонечку», так ещё и вам мешает.

Капитолина Андреевна. Да ты что? Я в работе вся и ни себя, ни других щадить не умею. Ничего другого не знаю, ничем иным не живу… Хоть и женщина я… Вовсе ты меня не понимаешь. С Сергеем дружил, воевал вместе, а мне чужой.

Курепин. Знаю я вашу жизнь. Строго живёте — подвижнически. Только что на гвоздях не спите, как Рахметов. Знаю. Все знают… А я бы всю её переворошил, перетряхнул бы, эту вашу строгую, безукоризненную жизнь. Верно, не подружился я с вами, хоть и слово Сергею давал.

Капитолина Андреевна. Что же… По заказу дружбы не склеишь.

Курепин. Дружбу с вами добуду, только не за чаем с вареньем. Повоюем и подружимся.

Капитолина Андреевна. Шутишь. Лучше скажи мне, Курепин, на «Москвичке» нашей долго трудиться намерен? Или поспокойнее место ищешь? Ты человек учёный, кабинетный.

Курепин. Смешной вопрос. Я на «Москвичке» не гастролёр. А впрочем, где бы ни работать — по своему разумению работать.

Капитолина Андреевна. Скажите, гордыня какая! Тебя партия поставила.

Курепин. Отсюда и гордыня — партия меня поставила. Тем и дорожу.

Капитолина Андреевна (примирительно.) Я просила товарища Башлыкова не придавать значения разговору в проходной. На то он и проходной. (Протянула руку, дружески.) Мир, парторг!

Курепин. Мир, Капитолина Андреевна! Только одно условие: разберитесь вы в ошибках своих.

Капитолина Андреевна (выдержке её и доброжелательности приходит конец). Ты опять своё? Ну, что же… Коли так, — повоюем! Чудачка, думала помочь. Самолюбие своё по боку, дай, думаю, зайду первая. Переживает парень. Хочешь войны — повоюем.

Курепин. Повоюем, Капитолина Андреевна. Только война будет не обычная. Я за вас воевать буду, вы против меня. Я воюю за то, чтобы вас от ошибок уберечь, а вы их множите… Что же, повоюем.

Капитолина Андреевна. Не воевать тебе надо, а разоружаться скорее. За философией потому и прячешься, что живого дела боишься. А боишься потому, что не знаешь его. Говоришь затейливо, красно… Саньку удивишь, меня — нет!