"Портал перед пропастью" - читать интересную книгу автора (Бриз Илья)Глава 3С проблемой мучились четыре дня. Гольдштейн ломал голову, но ничего не получалось. А потом… Вопрос со стабилизацией позиции пробоя решил ни кто иной, как Кононов-младший. Его способ, правда, подходил только для неподвижных объектов на Земле, но в нем уже было заложено возможное решение и для космических расстояний. – Еще Галилео Галилей сказал, что Земля вертится, – важно заявил Григорий, сидя около самого окна, которое на всякий случай было сжато до размеров обычной книги. Поигрывая мышкой, парень парил над Нью-Йорком на высоте около полукилометра, только изредка опускаясь немного ниже, чтобы разглядеть что-либо интересное, – я, конечно, совершенно ни хрена не понимаю в этой теории, но вот те формулы, которые мне написал дядя Витя для настройки позиционирования, очень легко допускают наличие второго корня уравнения. Нет, я его и не думал считать, для этого вполне достаточно слабенького "целерона",[9] но… – Гришка, а по рогам?! – перебил Геннадий, донельзя возмущенный наставительным тоном брата. Кононов-младший заткнулся на полуслове, но все-таки с немного жалобной интонацией протянул: – Ну вот, не дали почувствовать себя великим ученым. Сахно с Виктором улыбаясь переглянулись – чем бы дитя ни тешилось… Решение, найденное парнем, было довольно простым и оригинальным. Сначала расположение конечной точки задается относительно генератора, без этого пробой был вообще невозможен. А затем, когда окно уже существует, привязка позиции переключается на абсолютные координаты с фиксацией относительно планеты. Заодно, прилично падает потребная мощность генератора, ведь пробой уже существует и энергия требуется только на его поддержание и стабилизацию. – Ладно, – Геннадий кивнул брату, – смотри не засветись там этим антиподам. Парень остался играться с окном, а остальные решили выпить кофе в соседней комнате. – Что скажешь? – Сахно достал сигареты и протянул открытую пачку Виктору. – Молодые. Они умеют смотреть на мир по-другому, – Гольдштейн прикурил, – они не знают слова "нельзя". Для них, если уж очень хочется, то можно. Я до этого решения вообще не дошел бы. Это сейчас, когда оно уже известно, то кажется само собой разумеющимся. – Это точно, – согласился с другом Геннадий, ставя на стол чашки с только что приготовленным кофе, – я вот искал техническое решение. А он сделал чисто программно на существующей установке. И ведь, насколько элегантно… Они помолчали несколько минут, потягивая горячий напиток. – Камеры, компьютеры и сервер Карасев обещал доставить сюда уже завтра, – прервал тишину Александр Юрьевич, – максимум неделя уйдет на сборку новых аппаратов и всей остальной техники. Потом можно будет приступать. – С одной стороны – не засветиться, не привлечь внимания, а с другой – заработать достаточно много денег, чтобы продолжать работу. Тебе не кажется, Саша, что, мягко говоря, эти задачи несколько противоречат друг другу? – Геннадий еле заметно неодобрительно поморщился от дыма сигареты Сахно. Кононовы оба были некурящими. – Извини, – Александр чуть отодвинулся и выпустил дым изо рта в сторону, – понимаешь, если сейчас начать вытаскивать оборотные средства из основного бизнеса, то мы наоборот привлечем больше внимания. Ладно, ты, Гена, по списку прошелся? – Хочешь начать именно в Питере? Но почему? – Попробуй поставить себя на их место. У тебя есть несколько счетов от сотни тысяч или даже миллионов баксов. Вдруг, в один прекрасный день… – Думаешь, прекрасный? – расхохотался Кононов. Виктор тоже улыбнулся, но промолчал. – Ну, как минимум, не для них, – хмыкнул Сахно, – хорошо в один ужасный день бабки со счетов испаряются. Твои мысли и действия в такой ситуации? – Н-да, и почему у меня никогда не было таких свободных сумм? – задал себе вслух риторический вопрос Геннадий. – Скоро появятся, причем значительно большие. Так все-таки? – Появится огромное желание найти вора и убить, предварительно вернув бабки. – Отследить цепочку переводов можно, только заранее зная о ней, – парировал Александр. – Вывод первый – акция должна быть одноразовой? – дошло до Кононова. – Правильно. На первом этапе мы снимем только сливки и достаточно быстро, – Сахно покивал головой, – дальше? – С одной стороны, будут молчать. Объявить себя лохом на таком уровне… Да и левые доходы нигде не декларированы. А с другой… Кровь из носа, но надо разобраться! – То есть, слухи все-таки появятся? – то ли Александр проверял свои построения, то ли размышлял вслух. – Обязательно! – согласился Геннадий. – Что будет затем с уверенностью в себе? Кононов задумался. Конечно, ответ на последний вопрос однозначен. Кто-то сломается и запьет, кто-то обозлится и бросится во все тяжкие, а кто-то наоборот затаится… Но ведь Сахно ведет к чему-то другому. Вот только, к чему? – Хочешь еще и компромат – наверняка ведь найдем что-нибудь – слить? – И хочется, и колется, – медленно ответил Александр, – для начала – устроить войну кланов. Гольдштейн внимательно слушал их, но не вмешивался. – Ты что-то задумал? – напрямую спросил Кононов. – В свете тех разговоров на даче, – Сахно сделал паузу, – а чего мы вообще хотим? Втихую нагрести бабок и жить припеваючи, дожидаясь пока наш мир неминуемо развалится? – Я, например, так не хочу, – прозвучал голос Григория от двери. Александр Юрьевич одобрительно кивнул парню. – А чего и как ты желаешь? – Ну, наверное, – Гриша сел на диван рядом с братом, – надо сделать как-то так, чтобы люди стали жить лучше, и всего того, о чем тогда на твоей, дядя Саша, даче, говорили, не случилось. – Устами младенца глаголет истина, – согласился Геннадий, – но только вот как? – Ты считаешь, надо брать анонимно власть на всей планете? – первым догадался Гольдштейн, очень внимательно глядя на Сахно. У Гришки отвисла челюсть. Он с открытым ртом переводил по очереди взгляд с Александра Юрьевича на брата и, затем, на Виктора. – Несколько неожиданное предложение, – прокомментировал Кононов-старший. – Ну, не сразу. Да и мы сами просто не справимся, придется еще людей привлекать. Главное правило – об установках пробоя знаем только мы четверо и больше никто, – Сахно аккуратно загасил сигарету в пепельнице. – А начать ты хочешь именно в Питере? – спросил Геннадий. – В свете только что выяснившихся обстоятельств… – Александр улыбнулся, – признаю, что был неправ. Сначала надо думать, думать и еще раз думать. И только потом действовать. "Каждый должен заниматься своим делом". Это правило отец еще в детстве вдолбил Николаю Штолеву. Он в те годы был достаточно любопытным, чтобы хорошо учиться. И, конечно, старательным. Собственно, каким и должен быть настоящий немец, хоть и выросший в России. Глуховатый поселковый писарь в Поволжье еще в конце девятнадцатого века неправильно записал фамилию прапрадеда. Вот так Штольцы стали Штолевыми. Впрочем, как потом оказалось, во время большой войны эта ошибка помогла прадеду спокойно воевать за свою Советскую Родину, не опасаясь репрессий. Он выжил, дошел до Берлина и оставил свою подпись на рейхстаге. Дед тоже был военным и отец. А вот у Николая не получилось. В училище не приняли из-за какого-то там астигматизма, что впрочем, не помешало призвать его на срочную службу. Отслужил в войсках дяди Васи,[10] пришлось даже пострелять немного, принимая участие в войсковых операциях по предупреждению террористических акций на Кавказе, и пошел работать в охрану небольшой тогда еще фирмы. Учился на заочном в юридическом. Сам не заметил, как дорос до начальника службы безопасности. Главное, нормально с хозяином фирмы сработался. Шеф, хотя и был очень требовательным, если не сказать – придирчивым, но обеспечивал службу всем необходимым и всегда вовремя платил зарплату. Недавнее вливание в фирму небольшого предприятия Кононова могло бы пройти для Николая и вовсе незамеченным, если бы не некоторые странности. Во-первых, этот Геннадий Кононов неожиданно стал не просто одним из партнеров хозяина с какой-то там небольшой долей акций фирмы, а первым замом шефа. Да еще, как совершенно случайно выяснилось, с правом подписи любых финансовых документов. Один раз ночью, как утром доложили Штолеву, этот Кононов ввалился в дежурку охраны и навел там шороху. Кто-то из ребят спал, сидя перед монитором. Вполне справедливая накачка, но вот откуда он узнал о дрыхнущем во время смены парне? Роскошный хоть и относительно небольшой офис хозяин отдал под какой-то новый отдел, в который не пускали никого, даже уборщицу. Очень начальника службы безопасности удивило, когда он однажды, проверяя дежурную смену охраны, столкнулся на лестничной площадке с шефом, выволакивающим в своем строго-элегантном костюме большой черный мусорный полиэтиленовый мешок из прихожей офиса. Поздоровавшись, Сахно развернулся и захлопнул дверь прямо перед носом удивленного Николая. Пока тот пытался понять, что происходит, открылась дверь дежурки, и оттуда выскочил один из охранников. Кивнул начальнику и, привычно взвалив мешок на плечо, потащил его вниз на улицу к мусорному контейнеру. Очевидно, дежурные на одном из мониторов внимательно просматривали изображение с видеокамеры на этой лестничной площадке. В новый отдел входили только сам шеф со своим новым замом, какой-то совсем молодой парень с неизменной сумкой для ноутбука на плече, оказавшийся братом Геннадия Кононова, и невзрачный Гольдштейн. Последний вообще из этого помещения выходил крайне редко, похоже, просто поселившись в офисе. У Штолева уже давно исчезло юношеское любопытство. Меньше знаешь о неположенном – лучше спишь. Сказал хозяин обеспечить охрану отдела, занимающегося какими-то новыми информационными технологиями, и постараться не привлекать к нему лишнего внимания – значит так надо. Но вот когда Николаю попалась на глаза ведомость зарплаты руководства фирмы, где официальные месячные ставки новых сотрудников втрое превышали его собственную, надо честно признать отнюдь не маленькую… Сколько же тогда они получают "зелени" в конвертах? Тут, хочешь, не хочешь, а задумаешься… – Есть! – Гришка радостно подскочил на своем очень эргономичном, но довольно дорогом офисном кресле и довольно потер руки. – Этот банк теперь тоже мой! Могу его потрошить, как левая пятка пожелает. Сахно встал со своего места, подошел к столу Кононова-младшего, посмотрел на экран самого большого из четырех мониторов на столе парня и одобрительно похлопал его по плечу. – Молодец. Вот видишь, а ты боялся, что слишком сложно будет. – Так у этих идиотов, причем у всех поголовно, и клавы,[11] и мышки – радио. Они же все слишком большие боссы, чтобы на их столах лишние провода болтались. Зато я теперь в их компьютеры по радиоканалам захожу, как к себе домой. Надо Карасева вашего поблагодарить. Он мне все эти новомодные беспроводные девайсы по первому требованию привозит. Достаточно только марку по сотовому назвать. – Ага, – с улыбкой прокомментировал Геннадий, не вставая со своего места, – мне Федор Иванович уже жаловался. Зачем, мол, вашему брату именно самые дорогие модели? Неужели попроще не подойдут? Да еще в таких громадных количествах. – И что ты ему ответил? – заинтересованно спросил Сахно. – По поводу цены? – усмехнулся Гена. – Поинтересовался случаями отказа бухгалтерии оплачивать заказы нашего отдела. А количество… Пришлось посетовать, что Гришка сам не свой от лимонада и постоянно проливает его на дорогостоящую технику. – Генка! – Гриша вдруг стал похож на несправедливо обиженного карапуза, даже губы задрожали. – Я… Я маме скажу, что ты, ты… – закончить парень не успел. Александр примиряюще взмахнул рукой: – Да хватит вам. Геннадий, ну что ты брата постоянно подкалываешь? Ладно, парню восемнадцать, а у тебя же у самого сын в школу пошел. – Это я любя, – опять усмехнулся Кононов-старший, – Гришка, когда маленький был, доводил меня прилично. А я на него физически ведь воздействовать не мог, все-таки одиннадцать лет разницы. Чуть перестараешься – и летальный исход. А этот тип чуть что – сразу родителям бежал жаловаться. Ябеда! – А кто меня в угол постоянно ставил? – немедленно отреагировал на глазах успокаивающийся Григорий. – Но ведь было за что? – ответил Геннадий и потянулся, хрустя мышцами своего большого тела. Сахно курил и слушал эту затихающую перепалку. Устали ребята. Который день подряд вечерами подолгу сидят у мониторов и подготавливают информацию для их операции. Совсем немного осталось, и можно будет приступать. – Кстати, мать по телефону жаловалась, что ты дома редко ночуешь. Неужели охрана отказывается тебя возить на дежурной машине? Я же распорядился, что б по первому требованию, – нахмурился старший брат. – Да нет. Они меня и в институт отвозят, и обратно. Иначе хрен бы я что успевал. Иногда просто лень ехать, а диван здесь широкий. Зато утром дяде Вите нормальный завтрак готовлю. А то он все больше сухомяткой перебивается. – Может за тобой, Гриша, персональную машину закрепить со сменными водителями? – поинтересовался Сахно, – а с питанием Виктора я разберусь. – Нет, дядя Саша. Вот ты обещал помочь мне права сделать… – Водить-то умеешь? – Умеет, – ответил за брата Геннадий, – машину чувствует. Я его сам три года назад обучал. А вот городского опыта вождения в наличии не имеется. – Правила выучил? Соблюдать будешь? – довольно серьезным голосом спросил Александр Юрьевич. – Дядя Саша, – обиженно протянул Гришка. – Хорошо, – согласился Сахно, – есть у меня хороший знакомый в горгаи на высокой должности. Поможет без курсов направление на экзамены получить. Но сдавать будешь сам и без всяких поблажек. А пока потренируйся с моим водителем. Я ему скажу. – Мне бы машина и тренаж тоже не помешали, – сказал вошедший в комнату Гольдштейн, – права есть, но за рулем давно не сидел. – Витя, ну ты-то что, как первый день замужем? – удивился Александр Юрьевич. – Ты когда проверял свой счет в банке? На хорошую квартиру там еще не хватит, но уж на нормальную машину… А служебное авто с водителем или без оного тебе тоже по первому требованию предоставлять должны. В транспортном отделе фирмы ты в красном списке. Только позвони, и к подъезду подгонят. Я же тебе говорил. – Вылетело из головы, – согласился Виктор, помолчал немного и заявил: – Я тут, кажется, комбинацию полей для физического пробоя нащупал. – Ну?! Правда что ли, Вить? – первым отреагировал Гришка. – Так вот почему ты из лаборатории не вылезаешь? – у старшего брата была совершенно другая реакция. – Там еще много, очень много работы. Срыва генерации нет только на очень малом расстоянии. При попытке засунуть тонкую проволочку в окно пробоя – резкое, на порядки, увеличение потребления энергии, и срабатывает защита. Думать надо. Думать и экспериментировать. – Отвлечься надо, а потом уже дальше думать, – не согласился Сахно, – мы все прилично устали за эти два месяца непрерывной работы практически без выходных. Вот ты, Витя, когда последний раз в парилке сидел, а потом спокойно пиво потягивал? Наверняка, у меня на даче летом? Гольдштейн устало плюхнулся на диван, достал сигарету, закурил и только потом молча кивнул, соглашаясь. – Вот, – назидательно, как школьный учитель, помахал указательным пальцем Александр, – сгорим на этой работе, и ничего в результате у нас не получится. Надо всем немедленно прерваться и отдохнуть. – Но у нас же практически все к операции готово. Генка, сколько там у тебя получается? – Григорий повернулся к брату. Кононов старший вывел на экран своего компьютера какую-то таблицу, прокрутил ее до конца вниз и объявил: – Вместе со счетами членов московского правительства – чуть больше четырехсот миллионов евро. – Сколько-сколько? – присвистнул Виктор. – Больше пока надыбать не удалось, – немного удрученно развел руками Геннадий. – Надеюсь, государственных чиновников ты не трогал? – требовательно спросил Сахно. – Нет, конечно, – сразу ответил Кононов, – только жулье муниципального уровня по всей стране и откровенных бандитов. Но это так, только по самому краю прошелся. – Достаточно. Нам для работы – выше крыши и еще останется. Даже если половину на прикрытие и перевод стрелок пустим. Сейчас всем отдыхать. Завтра проведем виртуальную репетицию, точно согласуем все этапы и решим, когда проводим акцию. Но после нее – все в отпуск! – Александр Юрьевич строгим взглядом оглядел своих немногочисленных соратников. – Тебя, Виктор, это тоже касается. – Таити, Таити, не были мы ни в какой Таити! – заявил однажды известный мультяшный попугай. Гришка себе теперь такого заявления позволить не мог. Он расслаблено сидел в шезлонге под высокой пальмой, медленно с наслаждением потягивал приятно-холодный слабенький коктейль из трубочки и смотрел, как дядя Саша, с визжащей от удовольствия Веркой за спиной, гоняет на водном мотоцикле наперегонки с Генкой. Ленка, крепко державшаяся за мужа, тоже довольно громко радостно кричала. Особенно, когда попадала под брызги, поднятые несущейся впереди парой. Тетя Наташа, уже накатавшаяся и, так же как и сам Григорий, несколько раз перевернувшаяся на этом не совсем безопасном средстве водного транспорта, лежала неподалеку в шезлонге и о чем-то беседовала с Виктором, не забывая присматривать за возящимися в мелком бассейне детьми, своими и Кононовых. Сахно вытащил в отпуск всех. Работа? Ну и куда она от нас денется? Гимназия у детей? После отдыха легко догонят школьную программу! Институт у Григория? Переведешься на платный факультет, наверстаешь и сдашь сессию на отлично! Был бы дурак, так ведь нет же. Две недели ничего не решают. Привыкай распоряжаться жизнью, но не забывай о долге! А чтобы оный долг ты мог воплощать в жизнь, то изволь быть сильным, здоровым и отдохнувшим. Если бы еще не запретили ноутбук с собой брать, было бы совсем хорошо. А так… Ленка все-таки не удержалась и свалилась в воду. Вера, вероятно из солидарности, спрыгнула с водного мотоцикла следом за ней. Они доплыли до берега и, на ходу расстегивая и снимая спасательные жилеты, устало поплелись к душу, чтобы смыть с себя соль. Вот только если Генкина жена, быстро ополоснувшись, перекинулась парой слов с тетей Наташей и полезла в бассейн к маленьким, то Верка… Вот чего она крутится перед ним в таком откровенном купальнике? Мельтешит перед носом? Фигура у Верки, конечно, зашибись. Мало того, что все при всем, так и лицо не просто симпатичное, а по-настоящему красивое. И ноги, что называется – от ушей. А чуть что – до себя дотронуться не дает. Вот только попробуй совсем немного прижать ее к себе во время вечерних танцулек в ресторане – сразу отодвигается на пионерское расстояние. Другое дело – местные таитянки. Они, оказывается, несмотря на совершенно не его женский идеал, такие отзывчивые… И так много всякого умеют… – Инновационный центр "Сколково"? – Сахно глотнул из своего стакана, – как я и ожидал – очередная кормушка для госчиновников. – Сколько они, по-твоему, уже успели вытрясти оттуда? – Кононов-старший критически посмотрел на свой пустой стакан, перевел взгляд на бутылки, выбрал "Мартель Кордон Блю", взял себе другую посуду и налил на самое донышко в низкий, но очень широкий пузатый бокал. Взяв его в обе ладони, легким круговым движением покачал, поднес к лицу, вдохнул аромат и медленно влил роскошный коньяк себе в рот. – Вексельберг в две тысячи десятом планировал суммарные вложения около шестидесяти миллиардов рублей, то есть немного меньше двух миллиардов долларов. Реально за эти годы из бюджета было выложено порядка сотни. По моей оценке, минимум треть было уворовано тем или иным путем, – Александр опять глотнул из стакана. – А кто это – Вексельберг? – Гольдштейн сегодня крепкое не пил. Потягивал из высокого стакана "Triple Karmeliet".[12] – Дядя Витя, как не стыдно? – укоризненно произнес Григорий. – Твой тезка Виктор Вексельберг изволит быть президентом "Фонда развития центра разработки и коммерциализации новых технологий "Сколково", – парень в несколько глотков выпил прямо из алюминиевой банки сок манго, с хрустом смял ее в руке и метко закинул в плетеную мусорную корзину. Гольдштейн и не подумал смущаться своего незнания. Политика его никогда особо не интересовала. Это же не наука, где если что-то непонятно, то, следовательно, надо работать и работать. Тогда во всем можно будет разобраться. – Да, даже если бы мы не просрали нашу операцию, то сняли бы все равно в сотни раз меньше, чем эти сволочи, – высказался Кононов-старший. – Первый блин – комом, – относительно равнодушно подтвердил слова друга Виктор. – А вот тут вы, ребята, неправы. Я не считаю ее совсем уж провальной, – не согласился Сахно, – конечно, шестьдесят миллионов евро не четыреста, но нам для работы и прикрытия – за глаза. А вот то, что стрелки так удачно удалось свести на американские банки… – Хорошо, что изначально решили работать через многочисленные незащищенные "вай-файные" сети Уолл-Стрита,[13] – согласился Геннадий. Григорий же… Гришка пристыжено молчал. Схватил еще одну банку манго и теперь уже медленно и сосредоточенно высасывал сок через трубочку. Это ведь он провалил все! Большую часть уже снятых с личных счетов денег перечислили на два американских банка, которые на первый взгляд отлично подходили в качестве транзитных. А он не заметил, что там есть специальные средства, препятствующие быстрому безналичному снятию бабок. Ну ведь не банкир же, чтобы знать все тонкости. Время сессии истекло и… – Григорий, опять комплексуешь? – заметил выражение лица парня Александр Юрьевич. Встал, подошел и дружески встряхнул за плечи. – Прекрати! Это даже не твоя вина. Больше моя и Гены. Подумаешь, триста миллионов евро. Ну ведь не последние же. А этим сволочам мы хорошо насолили. – Саша, а как все-таки ты предполагаешь нашими средствами давить всю эту чиновничью братию, которая налево и направо распродает Россию? – решил перевести разговор на другую тему Геннадий. – Ну, – Сахно задумался, – вопрос, конечно, интересный. Только, как мне кажется, это не наша с тобой задача. – Во как! – удивился несколько отошедший от чувства вины Гриша. – А чья же тогда, дядя Саша? – Правительства, конечно, президента. – Но ведь они же сами… – парень замолчал. – Правильно говоришь, Гриша. Тогда что? – на лице Александра Юрьевича появилась загадочная улыбка. Кононов-старший уже начал понимать, к чему подводит Сахно. Последние месяцы ежедневного общения довольно прилично сблизили их взгляды на политику, хотя и до этого они не особенно и различались. – Убрать правительство? – неуверенно выдавил из себя Гришка. – Ни в коем случае! – с деланным возмущением ответил Александр. – Нарушать законы Российской Федерации? Призывать к свержению существующей власти? Нет, на это я пойтить не могу! – Сахно явно повторил чьи-то слова из старого фильма. Вот только чьи? Этого Геннадий вспомнить не мог. Герой Папанова в "Бриллиантовой руке"? – Тогда как? – спросил Гольдштейн. – Помочь прийти к власти в державе достойному человеку. Вот это вполне в наших ограниченных силах. – Кому конкретно? – последовал незамедлительный вопрос Геннадия. – Пока не знаю. Но, думаю, со временем выберем. Вот никогда не поверю, что у нас в стране совсем не осталось умных и честных людей. Тех, кому за державу обидно. "Опять слова из старого хорошего кино, – констатировал для себя Кононов-старший, – штампы? Может быть. Хотя хорошими штампами и не грех пользоваться. И ведь прав Саша. Ладно, братишка глядит ему в рот, но ведь и аполитичный Виктор согласен". Две недели, увы, пролетели как один день. Загоревшую компанию в Пулково-2[14] встретил Николай Штолев со своими ребятами сразу на нескольких автомобилях. Чартер прибыл в первом часу ночи. Плановых рейсов в это время оказалось мало, поэтому пограничный и таможенный контроль прошли довольно быстро. Радостно поздоровались и начали рассаживать весело гомонящих детей, отлично выспавшихся в самолете, по машинам. Вот тут-то и выяснилось, что ехать им всем теперь в одну сторону. Сахно еще пару лет назад облюбовал там же на Петроградской стороне старый расселенный четырехэтажный жилой дом, требующий срочного капремонта с очень уютным садиком и приличной прилегающей территорией. Взял в банке кредит под терпимый процент, выкупил все вместе с землей и напряг отдел капитального строительства своей фирмы ремонтом. Когда же закрутился их проект, особенно перед последней операцией – ведь теперь наверняка будут деньги вернуть кредит без продажи части квартир – подумал и решил отдать его под семьи своих новых друзей и нескольких особо доверенных руководителей фирмы. Да и от его жилья недалеко. Ремонт дома был уже практически закончен, поэтому, отправляясь в отпуск, Александр Юрьевич отдал все необходимые распоряжения. По ночному городу доехали быстро. Наталья с детьми отправилась домой, а сам Сахно решил лично показать друзьям свой сюрприз. Лена с Геннадием, конечно, обрадовались новой большой квартире, где мало того, что теперь у обоих детей будет по своей комнате, так еще и в соседях на той же лестничной площадке теперь родители братьев с Григорием будут жить. Мать Кононовых, маленькая пятидесятипятилетняя женщина, уже хлопотала в гостиной новой четырехкомнатной квартиры, накрывая стол к приезду детей и внуков. Долго не могла понять, откуда такое счастье вдруг? Ей с мужем и младшему сыну такие хоромы, и старший рядом в пятикомнатной. Отец Кононовых был тоже не очень большого роста. И откуда у них такие высокие дети? Геннадий под метр девяносто, да и Гришка до старшего брата только на несколько сантиметров не дотянул. Не в мать, не в… э, нет. При виде их отца, ни у кого никаких сомнений уже не возникало. Внешнее сходство было, что называется, налицо. Оставив Елену и детей у накрытого стола, поднялись на этаж выше. Квартира Гольдштейна оказалась над Гришиной и была точно такой же. Разве что мебель и отделка оказались другими. – Ну и на хрена мне четыре комнаты? – Виктор, заглянув на большую кухню, критически разглядывал большой шкаф с прозрачными дверцами, набитый различной кухонной техникой. – Ты всегда будешь жить один? – вопросом на вопрос ответил Сахно. – Не хуже, чем в отеле на Гаити, – присвистнул Гришка, проверяя содержимое бара в комнате рядом, – может по рюмочке чая? – Можно, – согласился Сахно, – новоселье как-никак. – Решили же завтра приступать к работе? – возразил старший брат. – Второй час ночи уже. Там, – он махнул рукой вниз, – Лена, наверное, уже детей укладывает. – А мы по чуть-чуть. Выпили действительно немного. Разговор же, как всегда, свернул на животрепещущую тему. – Что сегодня правит миром? Вопрос Сахно не заставил Геннадия долго думать. – Деньги? – В какой-то мере. Еще? – Сила? – высказал свое мнение Гришка, – оружие? – Может быть. Но я говорю именно о двадцать первом веке. – Информация? – подал голос Гольдштейн. – О! И это именно то, к чему мы получили почти неограниченный доступ. Теперь бы правильно распорядиться этим доступом. – В Ингушетии опять бандиты в ихнего президента стреляли. И что ты, дядя Саша с этим поделаешь? – Григорий выпил совсем мало, а затем по наводке Сахно обнаружил в большом холодильнике банки с так понравившимся парню соком манго и тянул понемногу уже вторую. Александр Юрьевич помрачнел, задумался, а потом, как бы размышляя вслух, спросил: – Если мы сможем отследить денежные потоки… Кто реально финансирует этих гадов на Кавказе? – А ведь это вариант! – сразу понял идею Геннадий. – Лишить бандитов денег и там достаточно быстро все затихнет. – Не выйдет. Слишком много крутится наличных, поступающих из самой России от так называемой чеченской организованной преступности. Да, все что приходит из Саудовской Аравии, Америки, той же Турции мы можем попытаться отрезать нашими методами, но вот наличка… – Сами же учили, что нужен системный подход, – заявил Гришка, – надо искать кому все это выгодно? – Врагам России, – ответил Гольдштейн. – Надо рассматривать ситуацию комплексно, – согласился с обоими Сахно, – итак, исходя из наличной обстановки власть в стране и в мире принадлежит, в некотором роде, мафии. То есть на самом верху существуют различные влиятельные группировки-кланы, но они все связаны в более-менее единую систему балансом сил-возможностей и вынуждены друг друга как-то учитывать. Соответственно, в том числе жутко конкурируя. А вот нижестоящую экономику, то бишь опять-таки ту же власть-мафию они стараются контролировать, потому что всё это пирамида, на которой во многом лежит их собственное могущество. Отсюда что? Столкновение с этой мафией. Не получится. Мы для этого невероятно слабы. Остается как-то натравить их всех друг на друга. А вот это сделать мы вероятно сможем. – На всех уровнях? – с сомнением поинтересовался Кононов-старший. – Нет, конечно. Только на самых верхних. Внизу же без поддержки и направления сверху и, главное, без поступления денег, все само должно постепенно заглохнуть. Неужели ты, Гена, думаешь, что эти чехи просто так, без оплаты за свою грязную и опасную работу, будут устраивать теракты? – Ты хочешь сказать, дядя Саша, что все основано только на деньгах? – тут же спросил Григорий. – И те же палестинцы в Израиле воюют за свою независимость только из-за бабок? – Конечно, – рассмеялся Сахно, – каждый доллар, вложенный в любое повышение напряженности на Ближнем востоке, окупается минимум десятикратно за счет роста цены на нефть. – Получается, что и российская власть заинтересована? Поэтому поддержали турков в том же две тысячи десятом, когда они устроили этот псевдомирный конвой с якобы гуманитарной помощью палестинцам? – А разве наше правительство чем-то отличается от западных в этом смысле? Политика – это всегда продолжение экономики, точно так же как война – продолжение политики. Наша власть на самом деле еще хуже – она продает собственную страну. – Ну, Саша, – не выдержал Гольдштейн, – такие вещи надо обосновывать. – В общем виде, или достаточно будет отдельных фактов? Геннадий с некоторым сомнением посмотрел на младшего брата – не рано ли ему такие вещи слушать? – потом опомнился, ведь и так уж до таких секретов допущен, что дальше некуда, и махнул рукой: – Давай, Александр Юрьевич, факты. Сахно ненадолго задумался, потом начал рассказывать: – Несколько лет назад подумывал я вложиться в "Суперджет-сто" корпорации Сухого. Начал собирать информацию и понял, что меня туда просто не пустят. Там, оказывается, все уже давно разобрано зарубежными компаниями. Alenia Aeronautica, Boeing, PowerJet, Messier-Dowty, B/E Aerospace, Autronics (Curtiss Wright), Parker, Hamilton Sundstrand, – названия западных фирм отскакивали от зубов Александра одно за другим. Ясно было, что он хорошо знает, о чем говорит, – и еще черт знает, какие, но заметьте – все оттуда. Понятно, что они инвестируют корпорацию Сухого, чтобы снять сливки с тех огромных наработок, что были сделаны еще при Советском Союзе. И все это не просто при попустительстве нашей власти, а при ее лоббировании. Машина до сих пор в серию не пошла. А зачем? Доступ к нашим технологиям уже получен, а кредиты будут возвращены или акциями корпорации, или из бюджета. В две тысячи десятом вроде бы получили заказ из Индонезии на тридцать самолетов, но до сих пор не выполнили почему-то. Может, все-таки еще и полетит, но на большой мировой рынок "Сушку" все равно не пустят. Это что касается ближнемагистрального пассажирского самолета. С дальнемагистральным ситуация еще веселее. В программе развития гражданской авиации России до две тыщи десятого года имелся пункт о создании дальнего магистрального пассажирского самолета, годы разработки – пятый-пятнадцатый нашего века. Была определена и стоимость разработки – почти одиннадцать с половиной миллиардов рублей, из которых лишь четыре миллиарда бюджетных средств, остальное – за счет самих разработчиков и изготовителей. Задача была определена, и российские конструкторы уже прорабатывали возможные аэродинамические и конструктивные схемы нового перспективного лайнера. Однако в две тысячи пятом году после ревизии, дополнения и обновления программы, которая стала называться "Программа развития гражданской авиации России до 2010 г. и на период до 2015 г.", пункт о дальнем магистральном самолете таинственно исчез. Потом высокопоставленный чиновник Федерального агентства по промышленности, начальник управления авиационной промышленности Горбунов группе авиационных деятелей так прямо и заявил: забудьте о дальнем магистральном самолете! Затем в адрес российского Президента почти одновременно пришло два письма от президентов Франции Жака Ширака и от США Джоржа Буша, в которых они чрезвычайно любезно приглашают Россию принять участие в разработке и создании новых дальних пассажирских самолетов своих стран, а в конце, уже отбросив ненужную дипломатию, настойчиво рекомендуют покупать у них эти самолеты, а именно французский "Эрбас А-350" и американский "Боинг B-787". После того в дополнение к этим письмам столь же настойчивый призыв покупать "эрбасы" пришел из Испании, которая наряду с Францией, Англией и Германией – участник консорциума "Эрбас". Я тогда сравнил ценовые характеристики отечественных авиалайнеров и их зарубежных конкурентов. Цена Ту-204-300 на сегодня составляет около тридцати миллионов долларов, а Ил-96 – около восьмидесяти миллионов. Стоимость же "Эрбаса" модификации А-350-800 – больше полутора сотен, а в варианте А-350-900 – более ста семидесяти миллионов долларов, что в два-пять раз превышает затраты на приобретение отечественных авиалайнеров. Предварительная цена "Боинга B-787-8" (определенная по статистике экспертным путем) составляет сто двадцать миллионов, на самом деле она будет значительно выше. Для замены устаревающего парка гражданской авиации нашей страны в ближайшие пять-десять лет потребуется около полутора тысяч самолетов средней дальности и триста дальних магистральных лайнеров. Умножьте эти числа на стоимость одного самолета, и вы увидите, сколь велики ставки в этой игре. Однако все сказанное – лишь верхушка айсберга. Закупка самолетов для дальних пассажирских перевозок у зарубежных авиастроительных фирм крайне негативно отразится на отечественном самолетостроении. Отсутствие средств, которые могли бы быть выручены от продажи российских Ту и Илов на внутреннем рынке, поставит его в целом в весьма трудное положение и окончательно нокаутирует авиастроительные заводы, находящиеся сегодня в нокдауне. Вместо увеличения количества высококвалифицированных рабочих мест – резкое уменьшение. Если учесть значительно лучшую расчетную топливную эффективность наших машин, то становится на все сто понятным, что наша авиапромышленность идет в обмен на взятки чиновникам очень высокого уровня. Как заявил министр экономического развития и торговли Российской Федерации небезизвестный Греф еще в две тысячи шестом после поездки в США, уступка в вопросе допуска "Боинга" на российский рынок – одно из двух условий со стороны США для вступления России в ВТО. Так, может быть, нам не следует спешить в мышеловку под названием "ВТО" за сыром неизвестно какого качества? Может быть, следует подождать, когда российская экономика станет конкурентоспособной? Ведь российские газ, нефть, титан идут на ура без всякого ВТО. Интересно, Греф когда-нибудь сможет внятно объяснить, экономику какой страны он собирается развивать?[15] Ну, что, поговорим теперь о стабилизационном фонде, средства которого уже вложены в низкодоходные и высоконадежные облигации казначейства США и ряда других стран и в депозиты первоклассных западных банков? Экзамены на права Григорий сдал с первого раза. Сахно в тот же день вручил ему ключи и документы от новенькой "Ауди А-6", оформленной на фирму. – Не стоит тебе пока светиться такими покупками. Да и в машинах ты не особо разбираешься, а в транспортном отделе тебе и обслужат вовремя, и зимнюю резину по сезону уже поставили. Парень только радостно поблагодарил, "Спасибо дядя Саша!" и умчался испытывать свой персональный транспорт. Впрочем, катался Гриша недолго. Шариться по миру с помощью пробоя оказалось для него значительно интереснее, чем кататься по забитому машинами городу. Эти бесконечные пробки… А тут можно с невообразимой скоростью перемещайся по всей Земле и заглядывать куда хочешь. В Питере слякотная зима? А вот в Австралии лето. На пляжах полно девчонок, причем почти половина загорает топлес. Принято у них так. Наверное, от местных аборигенок научились. Самые красивые виды планеты? Что может быть проще – выставляй координаты и любуйся! Вид на Париж с Эйфелевой башни, на Лондон с высоты птичьего полета, статуя Свободы в Нью-Йорке, Ватикан и самый большой город планеты Мехико, водопады Канады, Африки и Южной Америки, столп из чистого железа в Индии и пирамиды в Египте. Осмотреть оба полюса с разницей в несколько минут? Что может быть проще?! Хотя вот это как раз оказалось не очень-то и интересным. Заглянуть на дно Марианской впадины или на верхушку Эвереста? Полюбоваться вблизи охотой молодой львицы на старую зебру в саванне? Пингвинов-то на берегу Антарктиды сколько! Подсмотреть карты у бездельников в казино Монте-Карло или Лас-Вегаса? Элементарно! Как японцы собирают свои самые лучшие в мире ноутбуки? О чем болтают генералы в Пентагоне? О, а вот здесь облом! Можно только смотреть. Звук через окно пробоя не проходит. – Генка, а мы можем что-нибудь смастрячить, чтобы слышать через окошко? – Только, когда будет физический пробой, – ответил за друга Гольдштейн. – А до того совсем никак? – на лице Гришки была обида. Как же это, смотреть смотри, а подслушать нельзя. – Ну, не очень высокого качества, но звук мы получить все-таки можем, – заявил Кононов старший. – Как? – удивился Виктор. – Надо где-то раздобыть шпионский лазерный микрофон. Он снимает колебания воздуха с оконных стекол. – Ммм… – Витя задумался, – проще самим собрать. Взять открытую оптронную пару с дивидишного проигрывателя, там как раз полупроводниковый лазер и чувствительный фотодиод с готовой нужной оптикой, усилитель оттуда же и подать сигнал на компьютер. Фильтрация по шумам и автоматическая регулировка уровня – программно. Мы же можем достаточно точно подвести окошко к интересующему стеклу. – Очень интересно и полезно будет, пока мы не получили физического пробоя, – прокомментировал Сахно. Сказано – сделано! Из одного из неисправных компьютеров – увы, но у них в лаборатории были уже и такие – был немедленно выдран DVD-RAM дисковод. После препарирования и подпайки нескольких тонких проводков оптико-электронная головка была на простейшем кронштейне из пластмассовых остатков дисковода прикреплена к шасси аппарата пробоя. Буквально полумиллиметровое окошко подведено вплотную к окну одного из пентагоновских кабинетов, в котором как раз шло какое-то совещание. И… ничего. Только какие-то редкие хрипы. – Не вышло, – обескуражено протянул Гришка. – Лопухи мы, – согласился старший брат, – совершенно не учли, что эти оптроны рассчитаны на другие, во много раз большие, частоты. – А если попробовать промодулировать сигнал лазера высокой частотой? – предложил Сахно. В конце концов, в современных средствах связи он разбирался ничуть не хуже остальных присутствующих. – И фиксировать огибающую? – мгновенно подхватил идею Гольдштейн. Еще пятнадцать минут работы, и нетерпеливый Григорий услышал в компьютерных колонках достаточно качественную речь на английском. Ему с очень малой языковой практикой понимать ее было достаточно сложно, но вот то, что обсуждают американские генералы никак не стратегию очередной военной операции на Ближнем Востоке, Гриша все-таки понял. Ожесточенный спор в этом пентагоновском кабинете разгорелся вокруг предположений о фаворите собачьих скачек на последнем дерби в Сьюарде на Аляске. Хохотали в лаборатории долго. Потом пошли ужинать в ближайший тихий ресторан. – Что, совсем теперь не будем щипать бандитов и проворовавшихся чиновников? – возмутился Гришка. – Совсем, – хладнокровно ответил Сахно, – не наше это дело. Есть правоохранительные органы, вот пусть они этим и занимаются. – Ну, как хорошо они это делают, мы достаточно неплохо знаем, – ухмыльнулся Геннадий. – Можно гордиться самыми коррумпированными властями в мире, – согласился с другом Гольдштейн. – Кто бы спорил?! Если бы нынешней власти нужны были не ворующие чиновники, то она давно бы уже не была при власти, – скаламбурил Александр. – О, дядя Саша, тогда как? – запутался Григорий. – Сам же говоришь, что не будем их трогать. – Вот и давайте подумаем вместе. Даже если мы выведаем абсолютно все их тайны и вывалим это грязное белье во всевозможные СМИ, то, в лучшем случае, одних взяточников заменят другие, а… – А в худшем, – подхватил Гена, – вообще ничего не изменится. – Ваш хваленый системный подход здесь не поможет? – ехидно подколол своих старших друзей Кононов-младший. – Отчего же? – совершенно не отреагировал на провокацию Сахно. – Еще как поможет. При таких джокерах как у нас провернуть что угодно можно. Сейчас самое главное накопить всю необходимую информацию и пустить ее в ход в нужный момент. – Время собирать камни? – уточнил Гольдштейн. – Именно, – согласился Александр, – но вот этим будем заниматься мы трое, а ты, Витя, копай физический пробой. Ну, наконец-то официант к нам направился. Дать, что ли, команду выкупить этот ресторан и навести здесь порядок? |
|
|