Глава 12. В гостях у Лешего

Они уже крепко спали, когда раздался громкий стук по трубе.

— Что случилось?! — Если бы Ада лежала на кровати, она бы с нее свалилась. Но бяка, к счастью, спала на полу, потому что единственную кровать в норе теперь занимала Васька.

Стук повторился. Звонкий, неприятный и настойчивый.

— Ух, уходите, уже поздно, — крикнул Вилли.

Но кто бы там ни был, уходить он не собирался. Вилли сунул лапы в тапочки, нащупал в темноте лестницу, поднялся по ней, пошатываясь спросонья, и с опаской выглянул наружу. Поначалу он ничего не увидел, ослепленный лунным светом, но потом глаза различили черный силуэт огромной птицы. Птица повернула к нему голову и вновь ударила клювом по трубе, да так, что та чуть не отвалилась.

— Ух… — Вилли просто лишился дара речи.

— Кто там? — донесся из норы приглушенный голос Ады.

— Похоже на Великое Каркало, — выдавил из себя Вилли.

— Карр! — произнесла птица.

— Ты на что намекаешь? — отозвалась снизу Ада, — разве сейчас час ночи?

— Ада, помнишь, Леший сказал, что пришлет за нами колдоптицу? Может, это она и есть?

Ада высунула голову из норы:

— Сейчас проверим.

Она подбежала к огромной птице и вскарабкалась ей на спину. Вилли последовал примеру бяки. Оказалось, что птица стоит на коленях, как верблюд, а на спине у нее самое настоящее седло. Не успели они устроиться поудобнее, как птица встала с колен, выпрямилась во весь рост, расправила огромные черные крылья…

— А-а-а!

— Ух, — А-а-а!

Колдоптица подпрыгнула пару раз и взмыла в небо. Две минуты смертельного страха, ветки, хлещущие по бокам и лапам, и вот… под ними простирается огромный, без конца и края непроглядный лес, смутные очертания Черных Холмов. Лишь кое-где виднеются тусклые огоньки. Что это — костры заблудившихся людей, или зловещие колд-огни?

— Ух, как страшно, и здорово. Здорово страшно.

— Страшно здорово.

Они наконец заметили, что лежат в седле, вцепившись мертвой хваткой в бока птицы и друг в друга.

— Вилли, а вдруг Каркало сейчас упадет?

— Ух, почему оно вдруг должно упасть?

— Ну, например, забудет, как летать…

— Ух, Ада, если ты сейчас же не прекратишь, я начну тебя щекотать.

Они на некоторое время замолчали. Далеко внизу проплывали верхушки деревьев, встречный ветер дул в лицо, трепал шерсть.

Вот под ними показалось озеро. Тишайшая гладь воды словно зеркало поблескивала в свете луны. Пролетая над озером, они даже увидели в нем свое отражение, вернее, не свое, а огромной косматой колдо-птицы.

— Интересно, что там, на дне? — Ада вгляделась в черную глубину, и ей показалось, что она видит под водой замок со множеством башен, балконов, стрельчатых окон и террас.

— Ты видел замок? — прошептала Ада.

— Нет, — отозвался Вилли. — Я вниз не смотрю. Говорят, в этом озере живет Водяной, и его замок — самый прекрасный в мире.

— Карр! Карр! — закричала вдруг птица. Друзья даже подпрыгнули от неожиданности.

— Два часа ночи, — прошептала Ада, едва придя в себя. — Уже целый час летим.

По другую сторону озера лес выглядел совсем иначе. Не мрачным и пугающим, а скорее праздничным и нарядным. Огней было значительно больше, словно внизу раскинулся большой спящий город. И вдруг огоньки на глазах у Ады начали беспорядочно двигаться, создавать непонятные фигуры… Когда вновь все замерло, взгляду Ады предстала удивительная, волшебная картина: темный лес внизу, точно черный кусок материи, были пронизан четкими золотыми нитями.

— Вилли, ты только посмотри на это! — закричала Ада.

Вилли не выдержал и посмотрел вниз.

— Ух, — выдохнул он. — Как будто бы самый сильный на свете маг набросил на этот лес золотую паутину.

— Какая красота… — у Ады даже дух захватило. — Что это за огоньки? Может, электрические фонарики?

— Ух, а может это эльфы?

— Вилли, какой же ты смешной! — захихикала Ада. — Эльфов в жизни не бывает. Эльфы — это сказочные существа. Только дети в них верят.

— Ух, я знаю. Но когда летишь ночью на колдо-птице над лесом, всякая чушь в голову лезет.

Тут Каркало как-то странно накренилось и пошло на посадку. Друзья увидели небольшой темный бревенчатый дом, из-под запертых ставень струился желтый свет.

Птица коснулась земли сильными лапами и резко затормозила. От толчка Аду и Вилли подбросило вверх, натолкнувшись на крыло птицы, они кубарем покатились по траве.

В это же мгновение в избушке со скрипом распахнулась дверь, и на крыльце в длинной белой ночной рубашке показался старичок Добрыдень. Он протирал глаза и подслеповато всматривался в темноту.

— Ада, Вилли, это вы? Прилетели, деточки?

Друзья поднялись на ноги, потирая ушибленные бока.

Добрыдень запричитал:

— Каркуша, ты опять за свое? Ну что за вредная птичка! Сколько раз мы с тобой про мягкую посадку разговор вели! А если бы ребята насмерть поубивались! Ай-яй-яй!

Колдоптица нехотя повернула голову к Добрыдню, окинула его ничего не выражающим взглядом, взмахнула крыльями и улетела.

— "Вредная птичка", — передразнила Ада. — Да из нее бульон сварить надо!

Вилли и Ада, прихрамывая, поднялись на крыльцо и вошли в дом.

— Проходите, деточки, — Добрыдень пропустил гостей вперед. Оказавшись в полумраке сеней, Ада и Вилли одновременно вскрикнули: на стене прямо напротив входной двери висела картина с изображением отвратительного страшилища.

Портрет был огромным: от пола и до самого потолка. Маленькие карие глазки горбуна буровили каждого входящего пронзительным, изучающим взглядом, полным ненависти.

— Не волнуйтесь, — спохватился Добрыдень. — Это не бякобук, а обычный портрет. Он нарисован масляными красками. Обратите внимание, он даже не шевелится. Просто нарисовано так хорошо, что чудовище кажется живым. Как будто бы двигается и смотрит на вас. Чтобы успокоить друзей, Добрыдень взял из угла веник и стукнул горбуна по крючковатому носу. Чудовище не шелохнулось, только Аде показалось, что взгляд его стал еще злее.

— Ух, кто это? — шепотом спросил Вилли.

— Это Леший, — просто сказал Добрыдень. — То есть он был таким, пока не попал в Тридесятое цар… Пусть лучше он сам вам обо всем расскажет, — спохватился старичок. Он провел гостей в кухню и усадил за дощатый стол, накрытый светлой клеенкой в цветочек. На столе стояла большая тарелка с пирожками. Рука Ады сама по себе потянулась за пирожком, но тут в коридоре послышались шаги, и в кухню уверенной поступью вошел Леший. Красавец мужчина в расцвете сил, совсем не похожий на свой портрет. Как и вчера в бякобуке, он был в синих джинсах и футболке.

Леший широко улыбнулся.

— Всегда рад гостям, а вам — особенно. Угощайтесь.

Ада тут же схватила в каждую руку по пирожку.

— А где Мишель? — спросила бяка с набитым ртом. — Или он с вами не живет? Или вы вообще не знакомы с Мишелем? — Она усмехнулась.

В глубине души бяка все-таки надеялась, что Мишель — самозванец, а никакой не помощник Лешего, но, как ни странно, Леший ответил:

— Он сейчас на задании. Я могу вызвать его в любой момент, дунув в этот свисток — он всегда при мне. — И Леший взял в руки белый свисток, который висел у него на шее на шнурке. — Я очень за него волнуюсь. Он ведь мне как сын, хоть и мышь.

— Да что за него волноваться, он ведь хвастун и грубиян! — воскликнула Ада.

Добрыдень укоризненно покачал головой, а Вилли от стыда за Аду покраснел, как рак.

Леший молча вертел в руках свисток.

— Мишель еще ученик, к тому же он очень неуверен в себе, в своей колдовской силе, — проговорил наконец Леший. — Будьте с ним добрее, терпимее. Попробуйте полюбить его. Мышонок путает заклинания, иногда грубит, поучает, задирается, но все это из-за смущения и робости. А в целом…

— В целом он просто зануда — вам Мишель! — подытожила Ада.

Леший вздохнул.

— Ладно, не будем спорить, времени у нас почти не осталось.

— Ух, а можно спросить, — подал голос Вилли. — А что вообще происходит? И почему мы здесь?

— Какой хороший вопрос…

Леший долго собирался с мыслями, прежде чем ответить. В конце концов он тяжело вздохнул, сложил на столе огромные руки, как ученик на парте и начал рассказ:

— Я - волшебник. Я иногда предвижу будущее, что-то чувствую… это трудно объяснить. В общем, надвигается страшная беда… Пещерный дух нашептал Верховной про Тридесятое царство, он сказал, что у меня хранится ключ от него… Дух молчал тысячу лет, и проболтался только пару дней назад. Но когда-то это должно было случиться, ведь все тайны рано или поздно раскрываются. Жаль, что это произошло именно сейчас, но ведь беда всегда приходит не вовремя…

— А что там, в этом царстве? — спросила Ада. дожевывая пирожок с капустой.

— Каждый находит в Царстве то, что ему по душе, — задумчиво произнес Леший. — Кто-то — малиновый сироп, а кто-то — безграничную власть. Тихо! — Леший вдруг насторожился. Он напряженно вглядывался в темноту, ловя мягкими маленькими ушами каждый звук в сенях, за окнами и в сотне километров от избушки. Шуршали крылья летучих мышей, сова терзала белку, на холмах шептали заклинания злыдни, в людском городе катился по рельсам запоздалый трамвай… А на стене прямо над их столом рыжий домашний муравей Сюстик шевелил усами.

— Сюстик!

— Что с Сюстиком? — испугался Добрыдень.

— А что, если он расскажет про Царство своей знакомой бабочке, а та уж растрезвонит по всему свету! — зашептал Леший.

— Не надо так плохо думать о Сюстике, он ведь живет с нами в одном доме! — обиделся старичок. — Да и нет у него никаких знакомых бабочек.

А тем времем рыжий муравей на стене загадочно улыбался. "Знакомые бабочки у меня, конечно, есть, — думал он. — Но рассказывать я им ничего не буду, ведь я очень люблю дядю Лешего — от него остается так много хлебных крошек…"

— Ой, Адочка, чуть не забыл, — запричитал Добрыдень, — я же малиновый сироп для тебя припас.

Старичок наполнил до краев две берестяные кружки и поставил перед Адой и Вилли. К ухарю он еще пододвинул блюдечко с большим сморщенным жуком.

— Сам приготовил. Кушай, деточка, пока есть возможность, — шепнул он на ухо Вилли.

Леший продолжал:

— Верховная ненавидит злыдней, завидует их колдовской силе. Но людей она ненавидит еще больше. Верховная наслушалась сказок своих приятелей домовых про большие человеческие города и машины, она чуть не лопается от зависти. А больше всего ей хочется попробовать сладкой воды с запахом земляники и пузырьками. Ради этого самого лимонада она готова уничтожить половину земного шара!

— Знаешь, Леша, у меня, кажется, созрел план, как спасти мир, — сказал вдруг Добрыдень. — Ты подкрадись к Верховной сзади и… бац! Стукни ее по голове изо всех сил, — посоветовал старичок. — Тут добро и восторжествует.

Леший усмехнулся.

— Ничего себе, а еще Добрыднем называется! Не могу я так. Я ведь теперь хороший. Нельзя победить зло его же методами.

— А люди говорят, что добро должно быть с кулаками, — возразил Добрыдень.

Леший застенчиво поднял огромные кулаки — каждый с лисью голову.

— Кулаки-то у меня есть, — сказал он. — Только ударить я не могу. Они у меня так… для красотищи. Как цветы на картошке.

Леший придвинулся поближе к Аде и забормотал скороговоркой:

— Если обидеть Верховную, за нее вступятся лесные существа, а на мою сторону встанут звери и птицы. Начнется большая война. Погибнут детеныши… Я не могу этого допустить.

— А если попросить о помощи злыдней? — предложила Ада. Мне показалось, они не такие уж плохие.

Леший отрицательно покачал головой.

— Ты их совсем не знаешь. Еще неизвестно, на чью сторону они встанут. Злыдни предпочитают не вмешиваться, потому что у них свой мир, своя жизнь. Как и у людей. Нет, нам некого просить о помощи. Это наш лес, наша Бякандия и наша собственная беда. С ней мы должны справиться сами, своими силами. Силами существ.

— Какой ужас! Какая дичь! — Добрыдень снова покачал головой. В последнее время голова у него так часто качалась, что, казалось, вот-вот открутится, как крышечка от флакона.

— Выходит, если Верховная проберется в Царство, она станет всемогущей? — спросила Ада.

— Возможно, но это совсем необязательно.

— Как это, необязательно?

— Некоторые по возвращении из Царства ничегошеньки не помнят, да и сами ничуть не меняются. Другим это идет на пользу: вот мне, например. Вы видели портрет в сенях?

— Ух, дда… — сказал Вилли.

— Так я выглядел каких-то тысячу лет назад. Я нарочно нарисовал этот портрет и повесил его на самом видном месте, чтобы всегда помнить о своем прошлом, и не повторять старых ошибок. Сейчас я часто гуляю по Тридесятому царству, я черпаю там свою мудрость. Каждый раз, когда я возвращаюсь оттуда, я смотрю на этот мир новыми глазами, радуюсь жизни, как ребенок.

Вполне вероятно, что и Верховная исправится, и добро возьмет в ней верх. А если наоборот? Если она разбудит в Царстве силы зла, то недалеко и до конца света…

— Лешенька, а когда, по твоим подсчетам, конец света? — поинтересовался Добрыдень.

Леший долго молчал, загибая большие сильные пальцы.

— Точно сказать не могу, но самое раннее — послезавтра… — ответил он наконец.

— Так это же замечательно! — воскликнул Добрыдень.

— Почему? — удивился Леший.

— Так у нас целый день в запасе! Представляешь, сколько еще зверей ты успеешь сегодня вылечить! А сколько стихов написать! А я, пожалуй, блинков с медом напеку.

Старичок сладко потянулся.

Леший уставился на Добрыдня с таким интересом, как будто на его широком лбу, плавно переходящем в лысину, были начертаны древние письмена.

"А ведь он, пожалуй, прав", — подумал Леший. — Мужчине не к лицу переживания. Какой пример я подаю этим существам? Они же такие маленькие, а сколько в них мужества! Еще не хватало, чтобы они приняли меня за нытика.

— Я только одного не понимаю, — вслух произнес Леший. — Почему Верховная обратилась к существам с просьбой отобрать у меня ключ? Почему Верховная сама не придет сюда? Она ведь тоже волшебница… Когда-то она бывала в этом доме, и перенестись через озеро не составляло для нее особенного труда. Тебе, Ада, ничего об этом неизвестно? Ты не замечала в последнее время каких-нибудь странностей в ее поведении? Ты ведь тоже бяка…

Ада задумалась.

— Да нет, пожалуй, все как всегда… Вообще-то я с ней мало общаюсь. Вот если бы у Васьки спросить… Но она сейчас спит.

— Да, я знаю, — ответил Леший. — Тогда остается одно: поговорить начистоту с самой Верховной. Я не хочу больше блуждать в потьмах. Я должен знать точно, что грозит моей стране.

Добрыдень, включи, пожалуйста, бякобук и соединись с Верховной.

Старичок достал из серванта блестящий желтый шарик, сжал его в руке, и… одна из стен кухни засветилась. Сначала она стала голубой, потом зеленой, а потом вдруг пошла рябь.

— У Верховной включена защита, мы не можем сейчас связаться с ней, — Леший вздохнул.

— Ух, а я бы хотел сейчас увидеть свою родную нору, — Вилли пошевелил усами. Интересно, как там Васька?

В этот момент на стене-экране начали проступать очертания предметов.

— Ой, — спохватился Добрыдень, — я на шарик нажал случайно, а Вилли как раз адрес сказал в это время. Выходит, мы сейчас вашу нору увидим. Вы, деточки, забыли дома бякобук выключить.

— Это ты забыл! — накинулась на Вилли Ада.

— Ух, нет ты…

Но то, что они увидели на экране, отбило у друзей всякую охоту ссориться. Глаза у них полезли на лоб.

На кровати неподвижно лежала Васька, лапа ее свисала вниз до самого пола. И вдруг указательный палец бяки пошевелился. Потом Васька повернулась к ним лицом и уставилась на Аду мутным, невидящим взором. Спустив на пол одну лапу за другой, она встала, пошатнулась и зашагала прямо к лестнице. Через минуту все услышали, как захлопнулся люк в норе. Васька ушла.

— Ух, как это у нее получилось? — удивился Вилли. — Я думал, что она еще недели две проболеет.

— Кто-то ее позвал, — сказал Леший. — Тот, чья магия сильна. По-моему, она так до сих пор и не пришла в себя.

— Да, она шла, как деревянная, — заметила Ада. — Обычно Васька такая верткая, хоть и толстая…

— Ух, нам, наверное, пора домой, — засобирался Вилли. — Там бякобук не выключен, зомби всякие бродят… Не обижайтесь, господин Леший, мне здесь очень нравится, но я должен охранять свою нору.

Леший понимающе кивнул.

— А что это за огоньки мы видели, когда над лесом летели? — вспомнила вдруг Ада. Красотища… Сначала огоньки врассыпную были, а потом выстроились в линии как по команде. Это колдовство?

Леший улыбнулся.

— Нет здесь никакого колдовства, это обыкновенные светлячки. Просто я их попросил, чтобы они по десять минут в начале каждого часа вдоль тропинок летали. Услышат, как Каркало каркает — и на тропинки. Как забава. На всю ночь-то мне их просить неудобно: у них ведь тоже своя жизнь — любовь, семья. Зато когда тропинки освещены — люди заблудившиеся дорогу домой находят, зверям это для безопасности, а существам — просто весело.

— Здорово. А змейку тоже ты за мной послал? — спросила Ада.

— Какую еще змейку? — удивился Леший.

— Золотую змейку. Она увела меня с тропинки в пещеру, когда мы с Вилли шли на праздник.

Леший улыбнулся:

— Я увидел тебя впервые по бякобуку, когда ты подсматривала в пещере за Большим Советом: в пещере ведь повсюду колдо-камеры. Конечно, подключиться к ним нелегко — это сверхсекретно, пароль знает только одна Верховная. Но я ведь, все-таки, колдун, — Леший усмехнулся. — Я понял, что ты попала в беду, и тут же отправил к тебе на помощь Мишеля. Но я не посылал никакой змейки.

— А кто же тогда ее послал?

— Наверно, это была твоя судьба. А как выглядела эта змейка?

— Золотистая, очень яркая, блестящая, с каким-то магическим узором на спине.

— Это хорошо. Плохо, если бы она была черной, или темнозеленой. Мне кажется, Ада, я в тебе не ошибся. Только ты можешь нас спасти. Змейка попадается на пути не каждому, а только избранным.

— Вот видишь, Вилли, я же тебе говорила, что я не такая, как все, а ты не верил! — затараторила Ада.

— Ух, мне кажется, все это очень опасно для Ады, — сказал Вилли. — А вдруг с ней что-нибудь случится, а я не смогу помочь?

Леший кивнул.

— Ты прав, Вилли: Аде придется нелегко. Но ведь у нее есть друзья. Теперь мы всегда будем с вами на связи, пока все не кончится. Знайте: наш бякобук постоянно всключен для вас. Достаточно одного слова — и вы увидите меня и Добрыдня. Может, это хоть немножко поможет вам, поддержит в трудную минуту.

— Все-все, хватит о делах, деточки, — спохватился Добрыдень. — Царство царством, а чай надо пить.

— Да поздно уже, нам домой пора…

— Нельзя так говорить. Неприлично, обидите хозяина. Я свежий заварил. С мятой, с мелиссой.

Добрыдень расставил на столе нарядные фарфоровые чашки, корзинку с бубликами, сушками и вафлями с начинкой из вареной сгущенки. Он взял с печи пузатый красный чайник и принялся разливать чай.

— Смотри, чайник, как у нас, — Ада пнула Вилли ногой под столом. Вилли подскочил от неожиданности, нечаянно толкнул Добрыдня под локоть, тот опрокинул чашку, и на столе начала расползаться коричневая лужица. Поначалу все немного растерялись и молча наблюдали за тем, как тоненькие струйки чая растекаются по клеенке, подбегают к краю стола и стекают вниз, на пол. И вдруг началось что-то невообразимое! Струйки снова стали возвращаться на стол, как будто притянутые неведомой силой. Лужица чая на столе все росла, росла, пока не приобрела абсолютно круглую форму. Из центра лужицы высунулся костлявый палец, а потом на поверхности жидкости, как в отражении, показалась уродливая веселая рожа.

"Это Водяной", — шепнул Вилли Аде на ухо.

— Фу, что за гадость вы пьете? — спросила рожа.

— Чай с мелиссой, с мятой. с чабрецом. Угощайся, пожалуйста, Вадик, — слегка заикаясь, сказал Добрыдень.

Водяной расхохотался. "Нет уж, спасибо. Не чай, а жижа болотная". — А это что за чучела? — костлявый палец медленно повернулся в сторону Ады с Вилли.

— Сам ты чучело! — Ада рванулась вперед, чтобы стукнуть Водяному по роже маленьким кулачком, но Леший вовремя удержал ее.

— Чего тебе здесь надо? — строго спросил Леший.

— Да так, попугать пришел. Дома-то, в озере, уже никто не боится, все привыкли. А вам во сне приснюсь, если повезет.

И рожа оскалилась так страшно, так выпучила глаза, что и вправду сгодилась бы для ночного кошмара.

— Убирайся! — Леший выбросил вперед руку со сжатым кулаком и резко разжал пальцы. Губы его зашевелились, шепча какие-то непонятные слова.

Водяной спрятал палец, изображение в чае померкло, лужица на глазах стала высыхать и вскоре испарилась совсем. На клеенке не осталось и следа.

— Ух, спа-па-сибо за ча-ча-чай, нам па-па-ра ды-ды-да-мой, — сказал Вилли и, пошатываясь, направился к двери.

— Деточка, Виллюшка, не надо так волноваться, ведь ночь на дворе, а живете вы на другом берегу озера, — запричитал Добрыдень.

— А как мы попадем обратно? — тихо спросила Ада. — Опять полетим на этой "вредной птичке"?

— Лешенька, сделай же что-нибудь, отправь ребят обратно, смотри, на них же лица нет!

Леший задумчиво посмотрел в окно. Светила полная луна, все звери и существа уже попрятались в свои норы, а птицы — в гнезда, только летучие мыши да совы кружили в темноте на фоне фиолетового неба.

— Хорошо, я отступлю от своих правил, — сказал Леший. — Обычно я не применяю магию перемещений без особой надобности, но сегодня… Еще так много испытаний впереди, вам понадобится все ваше мужество. Не стоит растрачивать его впустую, сидя на своенравной птице в ста метрах над землей.

Да, я принял решение. Садитесь на этот стул.

— Это еще зачем? — с опаской встрепенулась бяка.

— Не перечь Лешему, Адочка, — шепнул Добрыдень, — а то ведь он иногда становится очень похожим на свой портрет в сенях.

— Что вы там шепчетесь? Садитесь быстрее, я уже разбудил магические силы.

Леший стоял посреди комнаты красный от напряжения, выставив перед собой ладони. Светлые кудри развевались на невесть откуда взявшемся ветру.

Стул, на который Леший предложил сесть, был очень красивым, старинным, с резной полированной спинкой, но на вид не слишком прочным.

— Ух, садись передо мной, — сказал Вилли бяке. — Если что, я прикрою тебя сзади, я ведь толще.

Ада, не долго думая, оседлала стул, как коня и вцепилась в спинку. Вилли плюхнуся сзади. Бяка на всякий случай взяла свой длинный хвост в зубы и зажмурилась.

— Ух, никогда не летал на сту…

И тут вокруг все закружилось, завертелось в странном водовороте. Добрыдень, Леший, чашки, блюдца, вафли и табуретки. Словно невидимый смерч уносил Аду и Вилли из этого дома, но не через трубу, не через дверь и не через окно, а просто наружу, словно и не было вовсе никаких препятствий, чтобы попасть из дома на улицу.

Вслед доносился крик Добрыдня: "Не забудьте, что завтра заплывы. А главный приз — оберег. Постарайтесь получить его, он вам очень пригодится-ится-ится…"